Этапы развития институционализма

20–30 годы ХХ века считаются периодом широкого распространения институционализма.

Поздний институционализм относится к послевоенного периоду (50–60-е годы ХХ века). В теоретической области эволюция институционализма на этом этапе развития капитализма выразилась в возникновении индустриалистско-технократического течения. В индустриалистских концепциях выразились оптимистические представления о безграничных возможностях НТР и перспективах, которые она открывает. Концепции «индустриального общества» и иллюзии технократического свойства, получившие в той или иной форме распространение среди части институционалистов, отражали господствовавшие в политэкономии радужные представления о благотворности экономического роста и неограниченных возможностях общественного прогресса. Наиболее полно позиция теоретиков индустриалистской ветви институционализма нашла отражение в работах Дж. Гэлбрейта [8].

Вторая линия в направлении развития институционализма этого времени отражается, прежде всего, в работах А. Берли, где он пытался обосновать тезис о постепенном и естественном процессе «коллективизации капитализма» через изменение в системе собственности и контроля. С середины 1960-х годов как следствие нарастания симптомов кризиса общества «массового потребления» шел неуклонный процесс разрушения индустриалистской идеологии общественного прогресса.

Среди тех, кто в этот период поднимал проблемы, касающиеся содержательных целей экономического роста и его противоречий, характера экономического развития, можно назвать Дж.М, Кларка, Г. Кольма, Р. Хейлбронера. Все они ставили проблему «управляемого развития», связывая ее с обоснованием необходимости системы национального планирования.

Начиная с середины 1960-х годов, отмечается усиление влияния институционализма и увеличение интереса к нему. Усиление интереса к институционализму в этот период обусловлено обнаружившейся несостоятельностью теорий государственного благоденствия.

К середине 1970-х годов традиционные методы государственного регулирования в полной мере обнаружили свою ограниченность и несостоятельность. Теоретические дебаты, развернувшиеся в США с 1970-х годов по принципиальным вопросам политэкономии, ориентированы на разработку практически значимой теории государственной политики.

Представители современного институционализма, или неоинституционализма, – это известные американские учёные Д. Белл, Дж. Гэлбрейт, У. Ростоу, О. Тоффлер, Р. Хейлбронер, шведский экономист Г. Мюрдаль, французский экономист Ф. Перру и другие.

60–80-е годы ХХ века принято считать периодом, когда произошло разделение институциональной доктрины на «старый» и «новый» институционализм.

Первый, придерживаясь традиций Веблена, по-прежнему рассматривает институты, прежде всего, как социально-психологические феномены, уделяет большое внимание изучению эволюционных механизмов институциональной динамики и влиянию социально-культурных норм на экономическое и технологическое развитие. Философской основой этой доктрины сегодня служит гносеологическая теория «трансцендентального реализма» (Р. Баскар, Т. Лоусон). Согласно ей, человеческое сознание и поведение являются результатом «подчинения» чувственной эмпирической информации стереотипам и концепциям, которые формируются в сознании каждого человека в ходе процесса социализации и, в конечном счете, определяют, каким образом человек воспринимает чувственную информацию (что им признается, что отбрасывается, какие делаются заключения).

«Новый» институционализм, развиваемый в работах Д. Норта, М. Олсона, Р. Познера, О. Уильямсона, Г. Демсеца, Р. Нельсона, С. Винтера, Дж. Бьюкенена и др., по своей структуре не однороден. Между его отдельными ветвями обнаруживаются не только терминологические, но и серьезные концептуальные расхождения. Сегодня неоинституционализм предстает как целое семейство подходов, объединенных несколькими общими идеями.

«Новый» институционализм соединил использование неоклассического подхода с традиционным для данного течения интересом к формированию и функционированию общественных институтов. Неоинституционалисты считают институты не столько культурным или психологическим феноменом, сколько набором правовых норм и неформальных правил, жестко направляющих экономическое поведение индивида и организаций («правила игры», по определению Д. Норта).

Неоинституционалисты, как и представители «старого», традиционного институционализма, пытались наладить связи между экономической теорией и правом, социологией, политологией, и т.д. Однако между «старыми» институционалистами типа Т. Веблена, Дж. Коммонса, Дж. К. Гэлбрейта и «новыми» институционалистами существуют коренные различия

1. «Старые» институционалисты шли к экономике от права и политики, пытаясь изучать проблемы современной экономической теории методами других наук об обществе; «новые» же институционалисты идут прямо противоположным путем - изучают политологические, правовые и прочие проблемы методами неоклассической экономической теории, и прежде всего, с применением аппарата современной микроэкономики и теории игр.

2. Традиционный институционализм основывался главным образом на индуктивном методе, стремился идти от частных случаев к обобщениям; «новый» институционализм идет дедуктивным путем – от общих принципов неоклассической экономической теории к объяснению конкретных явлений политической жизни.

3. «Старый» институционализм обращал преимущественное внимание на действия коллективов (главным образом, профсоюзов и правительства по защите интересов индивидов), а новый институционализм ставит во главу угла независимого индивида, который по своей воле и в соответствии со своими интересами решает, членом каких коллективов ему выгоднее быть.

В целом, с учетом общих принципов и подходов, объединяющих «старый» и «новый» варианты институционализма, оба течения выступают сегодня, как правило, под одним названием ­­­– институционально-эволюционная теория [5].

Теория общего экономического равновесия основывается на исходном предположении, что все действующие лица в экономике заданы и известны их интересы. Институциональное же направление предлагает иной подход – эволюционный. Ключевым моментом эволюционного подхода является то, что состав действующих лиц в экономике меняется по законам естественного отбора. В длительном процессе эволюции наблюдаются такие явления, которые теория общего экономического равновесия объяснить не может.

Хотя история использования эволюционного подхода восходит еще к А. Смиту и Ч. Дарвину, раздел экономической науки, который получил название «эволюционная экономика», оформился организационно совсем недавно, в последние три десятилетия. Попытки перенести эволюционные идеи на экономическую почву были неплодотворны до тех пор, пока не была выделена «единица селекции» – субстанция (институт), обладающая устойчивостью во времени, передающаяся от одних экономических субъектов другим и в то же время способная к изменению.

Большой вклад в развитие эволюционной экономики внес Й. Шумпетер, основные труды которого вышли в 30-е гг. ХХ в. Он говорил о многообразии эволюции фирм и их различной роли в общем эволюционном процессе. Он ввел понятие «конструктивного разрушения». Речь идет о механизмах разрушения старого в процессе эволюции и освобождения места для создания и развития нового. По существу, Шумпетер утверждал, что эволюция сама создает такие механизмы, являющиеся в каком-то смысле оптимальными. Слишком быстрое, обвальное разрушение плохо, так как оно доминирует и препятствует созданию нового. Отсутствие разрушающего механизма также плохо, так как старое закрывает дорогу новому. В результате эволюция вырабатывает средний, сбалансированный путь [45].

Современные представители новой институциональной теории Р. Нельсон и С. Винтер базовой идеей эволюционной экономики считают концепцию экономического «естественного отбора», когда развитие наиболее конкурентоспособных хозяйствующих субъектов происходит за счет вытеснения из экономического пространства других членов популяции хозяйствующих субъектов.

Существенной чертой современного институционализма является его связь с социологией. Согласно Веберу, социология начинается там, где обнаруживается, что экономический человек – слишком упрощенная модель человека. Институционалисты вносят новые краски в портрет экономического человека. В отличие практически от всех остальных направлений экономической теории они не исходят из человеческой природы как из данности, а пытаются изучить закономерности ее формирования и эволюции. Точно так же институционалисты относятся и к экономическим системам.

Большую роль в формировании институционализма сыграли идеи основателя французской социологической школы Э. Дюркгейма, который обосновал мысль о том, что любые общественные, в том числе экономические, контракты опираются на фундамент, состоящий из социально обусловленных и исторически ограниченных законов, норм, привычек и стереотипов, которые настолько очевидны для участников контрактных отношений, что почти никогда в явном виде не отражаются в письменных и устных соглашениях.