Глава 4. Основой распределения являются универсальные экономические законы

Настоящая работа прежде всего излагает статичес­кие законы распределения - предмет, лежащий внутри области, которую мы определили как при­надлежащую ко второму из трех естественных от­делов экономической науки. Она выдвигает чис­тую теорию того, что может быть названо естест­венной заработной платой и естественным про­центом. В ней не будет статистических изысканий и не будет рассматриваться в деталях практи­ческий механизм, посредством которого обмен осуществляется. Она не будет содержать трактата о деньгах и банках, налогах или политической де­ятельности, имеющей целью повлиять на условия распределения.

Законы распределения, понятые в том широком смысле, при котором они включают и законы обме­на, являются определенно общественными законами экономики, так как они объясняют организацию общества в производительные группы и организа­цию каждой группы в классы рабочих, капиталис­тов и предпринимателей. Они объясняют также взаимоотношения этих групп и классов друг с дру­гом. Под действием статических законов устанав­ливается естественный стандарт, к которому тяго­теют доходы экономических групп и доходы рабо­чих и капиталистов внутри групп. Динамические законы в то же время объясняют, во-первых, коле­бания действительных доходов вокруг этих естест­венных стандартов и, во-вторых, медленные и пос­тоянные изменения, происходящие с течением вре­мени в самих стандартах.

Естественная заработная плата в настоящее вре­мя не такова, какой она будет год спустя. Если об­щество эволюционирует нормальным путем, стан­дарты оплаты будут постоянно расти. Действитель­ный уровень оплаты по мере хода развития будет догонять повышающийся теоретический стандарт, но будет отставать от него в этом повышательном движении. Темп, каким стандарт оплаты возрастает, и влияние, определяющее размер отклонения от не­го действительной оплаты труда, являются типич­ными объектами динамической теории распределе­ния; и в той степени, в какой настоящая работа посвящена рассмотрению любого из этих объектов, она относится к сфере третьего естественного от­дела чистой экономики. Теория распределения, статическая и динамическая, образует значитель­нейшую часть второго и третьего отделов законченной экономической теории, но не исчерпывает их. Остается неисследованная часть обшей области эко­номики - область социально-экономической дина­мики. Если наш план будет реализован, то за настоя­щей работой в должное время последует другая, которая будет иметь дело с отчетливо выраженными законами. В настоящей работе будут изложены естественные (или более точно - статические) стан­дарты заработной платы, процента и прибыли, а динамические движения будут описываться только наиболее кратким и общим путем - ради выясне­ния того факта, что статические- законы господ­ствуют над деятельностью реального и динамичес­кого общества. В практическом мире при всех свой­ственных ему радикальных изменениях и при всех трениях, которыми в этом мире сопровождается действие чистого закона, заработная плата действи­тельно колеблется вокруг этих статических стандар­тов и её отклонения от этих стандартов сами под­чинены закону. В особенности необходимо усвоить, что тот примитивный закон, который ставит чело­века лицом к лицу с природой и делает его зависи­мым от того, что он лично может у нее отвоевать, остается по сути законом и самого сложного хозяй­ства.

Если бы мы вначале допустили, что все универ­сальные истины экономики известны, то мы могли бы полностью пройти мимо первого отдела общей экономический теории и начать со второго. Прин­ципы, в действительности применимые ко всей производственной жизни, занимают господствую­щее положение в элементарных трактатах, хотя эти последние ставят своей сознательной целью объяс­нение экономики организованных обществ. Эти трактаты никогда не подразделяли экономическую теорию предлагаемым здесь способом и никогда не излагали универсальных истин этой науки в само­стоятельном отделе таким образом, чтобы подчерк­нуть различие между этими истинами и теми факта­ми и законами, которые зависят от социальной организации. Однако то, что они сделали, излагая свои истины, сделало возможным рассмотрение социальных законов хозяйства без повторения вначале многих из более общих законов. Мы знаем, что такое богатство, каковы его разновидности и каковы агенты, действующие в процессе его произ­водства. Мы помним определение труда и капитала и обычное различие основного капитала и капитала оборотного. Нам знаком так называемый закон убывающей отдачи, согласно которому возделываемая земля вознаграждает за труд и капитал тем ме­нее щедро, чем больше труда и капитала прилагает­ся к данной площади. Мы знаем существенные за­коны потребления. Короче, мы обладаем сово­купностью истин, которые, хотя и не были отделе­ны от истин специфически социальной экономии, все же делают возможным для нас изучение социа­льных проблем без пространного к нему введения.

Некоторые общие вопросы экономики, однако, до сих пор не рассматривались таким способом, ко­торый обеспечивает необходимую основу для изу­чения проблем распределения. В этих случаях мы будем вынуждены давать короткие формулировки, которые естественно вошли бы во вводный отдел общего трактата об экономике, если бы таковой отдел был предложен. В случае спорных пунктов, сверх того, мы должны будем занять определенную позицию и представить для этого основания.

Автор настоящей книги имел случай в более ран­ней работе предложить некоторые универсальные законы богатства в форме, которая делает их соот­ветствующими теории, здесь изложенной, и потому составляющими к ней введение. Однако анализ этих законов был неполный. Более того, та работа, не замышлялась как введение к настоящей книге. Для этой цели особенно необходима четко опреде­ленная пограничная линия, отделяющая область универсальной экономики от социальной. Что же тогда содержится в первой из этих областей?

Мы отмечали, что универсальные законы эконо­мики зависят от отношений человечества с приро­дой, тогда как социальные законы как включае­мые в теорию распределения зависят от отношений между людьми. Этим обобщением мы будем руково­дствоваться в определении сферы предварительного отдела общей теории. Мы отмечали, что существенные законы потребления и все законы производст­ва, действующие при отсутствии обмена, являются объектами этого вводного отдела общей теории. Что нам особенно необходимо знать, в какой мере то, что содержится в этом отделе науки, должно быть использовано во втором отделе. В какой сте­пени констатация универсальных законов экономи­ки формирует предпосылки теории ценности и те­ории заработной платы и процента?

Нужно вспомнить, что в нашем анализе установ­ление ценности совпадает с установлением условий группового распределения, в то время как уста­новление заработной платы и процента связано с конечным делением дохода внутри ряда подгрупп. Ценность, заработная плата и процент являются поэтому специфическими объектами второго из предлагаемых научных разделов,. так как они яв­ляются существенно социальными феноменами. Первый отдел, наоборот, не должен включать ниче­го такого, что зависит от обмена: он должен оста­вить вне поля своего зрения организацию общества и все, что с ней связано. Предлагает ли при этих ог­раничениях теория универсальной экономики ка­кой-либо материал для изучения ценности, заработ­ной платы и процента? Это мы увидим.

Устраните обмен. Уничтожьте мысленно произ­водственные институты современного общества. Это значило бы уничтожить большую часть того, что известно под названием цивилизации; это значило бы, что индивид остался лицом к лицу с природой и добывая себе пропитание, вынужден рассчитывать лишь на свои усилия и ее щедрость. Он стал бы сам делать нужные ему блага и сам же употреблять их. Ему пришлось бы начать с сырого материала и дово­дить блага до состояния законченности. При таких обстоятельствах количество предметов, которыми может человек обладать, весьма ограничено. Они должны быть грубыми, и неискусным должен быть процесс их создания. В некоторых отношениях че­ловек, живущий без обмена, окажется менее циви­лизованным, чем пчелы, муравьи, бобры и другие животные, производство которых организованно; все же он будет вести экономическую жизнь. Он будет обладать богатством, и часть этого богатства будет капиталом. Его производство и его потребле­ние будут подчинены определенным законам.

Так как производство воздействует на природу лишь для того, чтобы природа обратно воздейство­вала на самого производителя, хозяйство каждого человека распадается на процессы, посредством которых он косвенно обслуживает себя, используя как средство естественный материал. Это «средст­во» и есть богатство. Через посредство вещей чело­век служит человеку во всякой системе хозяйства. В примитивной системе один и тот же человек явля­ется и слугой, обслуживаемым, в то время как в социальной системе один человек служит другому. Богатство, несмотря на это, всегда состоит из ис­пользуемых средств. Блага, которые изолирован­ный индивидуум изготовил бы для себя, представ­ляли бы собой конкретные формы его богатства, и черты, которые отличали бы их, тождественны тем, которые в торговом обществе создают разницу между тем, что является богатством и не является им. .

На каждой ступени экономический эволюции богатство состоит из полезных материальных вещей, но их полезность того рода, который мы могли бы назвать специфическим, или частным. Каждая часть запаса имеет некоторую присущую ей важ­ность. Эти блага не похожи на воздух или морскую воду, каждый кубический ярд которых может быть без вреда устранен. Если блага таковы, что путем увеличения запаса их вы увеличиваете получаемую кем-нибудь пользу, а устраняя какие-нибудь из них, вы наносите кому-нибудь вред, то они являются бо­гатством. Внешние материальные вещи, доступные присвоению и полезные в указанном специфичес­ком смысле слова, являются экономическими бла­гами. Они суть блага или конкретные формы богат­ства; и это обозначение одинаково применимо и к лодке дикаря, нагруженной рыбой, и к атланти­ческому пароходу с его богатым и разнообразным грузом.

Если какой-нибудь предмет полезен, одному человеку, он является обычно полезным и для другого и, таким образом, сам по себе является пред­метом обмена, И он в действительности будет, ве­роятно, обменен, если установится социальное хозяйство. Благо обладает качествами, которые побуждают индивидуума, не владеющего им, пойти на некоторую жертву для того, чтобы это благо по­лучить. Оценивая, как много можно дать за него, скажем в форме труда или продукта, такой индиви­дуум будет применять принцип, с которым все читатели в настоящее время хорошо знакомы под названием «конечная полезность». Согласно обыч­ному определению этот термин означает степень полезности, которой обладает последний из ряда одинаковых предметов. Дайте человеку одну еди­ницу предмета А, затем другую, далее третью и так до тех пор, пока он не будет иметь десять таких еди­ниц. В то время как каждый из предметов в этом ряду может принести ему некоторую пользу, сумма выгоды будет постоянно уменьшаться по мере воз­растания числа предметов и десятая единица будет приносить ему наименьшую пользу. Для того чтобы увеличить свой запас А, человек никогда не пожер­твует больше того, что, на его взгляд, является хо­рошим вознаграждением за пользу, приносимую ему десятой и последней единицей запаса. Для того чтобы предмет вообще мог быть богатством, каж­дая единица запаса должна, как мы видели, иметь некоторую важность в глазах владельца. Закон, который мы только что привели, отмечает послед­нюю единицу запаса как единицу наименее важную. Это один из всеобщих законов экономики.

Можно было бы многое сказать относительно полноты и точности той концепции закона конечной полезности, которую современная теория кладет в основу теории ценности. Мы увидим, какое важное изменение необходимо сделать для того, чтобы при­вести ее в соответствие с фактами. В настоящий момент мы можем облечь ее в форму гипотезы и употреблять предварительно. Если люди действительно употребляют некоторое число единиц потре­бительских благ одного вида и если специфическая полезность этих благ убывает по мере возрастания их числа, тогда то, что люди дадут за любое из них, будет измеряться специфической полезностью пос­леднего блага. Если эти знакомые предпосылки сов­ременной теории ценности соответствуют фактам жизни, то теория объясняет цены благ на современ­ном рынке: она есть истинная философия наиболее важного социального явления.

Линия, отделяющая универсальную экономику от экономики социальной, проходит между прин­ципом конечной полезности и применением этого принципа в теории ценности. Примитивное хозяй­ство, которое мы представляли в воображении, не может выявлять предельную полезность на рынке, так как оно не имеет обмена. Может ли оно тогда вообще выявлять ее и находит ли оно это необхо­димым? Мы можем легко увидеть, что оно это дела­ет и что цель такого выявления совершенно сходна с той, которую преследует организованное обще­ство. Принцип конечной полезности принадлежит первому отделу экономической теории и должен быть принят как предпосылка во втором отделе.

Всегда существует выгода в увеличении разно­образия предметов, потребляемых людьми. Этот принцип человеческой природы приводит к существованию универсального закона потребления. Производство при состоянии дикости не может раз­вить в сколько-нибудь желательной мере процесс увеличения разнообразия, так как оно не в состоя­нии доставлять много видов благ. Человек, который бы попытался изготавливать много различных ви­дов предметов всецело для себя, был бы мастером на все руки и в большинстве отраслей производства был бы столь убог, что терял бы как производитель больше, чем выигрывал бы как потребитель, благо­даря разнообразию предметов. Изготавливая лишь немного вещей, дикарь может пресытить свои же­лания в отношении каждой из них путем их перепроизводства. Уменьшение полезности последователь­ных единиц благ одного вида дает себя остро чув­ствовать, когда человек слишком много работает в одной сфере деятельности. Если, скажем, он имеет так много мяса, что дальнейшее увеличение этого количества дает ему мало пользы, то он может об­ратиться к изготовлению лодок, отделыванию лука и стрел или постройке хижины; или же он вообще ничего не будет более делать, так как полезность дальнейшей единицы перепроизведенного вида бо­гатства не будет достаточной для того, чтобы зас­тавить его работать.

Закон конечной полезности фиксирует точку, в которой подобный производитель прекратит произ­водство одного продукта и перейдет к изготовле­нию другого. Предполагается, что современный ра­бочий с деньгами в кармане руководствуется зако­ном конечной полезности, делая покупки и тратя каждую десятицентовую монету там, где это прине­сет ему наибольшую выгоду при данном запасе различных благ, находящихся в его распоряжении. Дикарь в предположенном нами случае должен рас­ходовать не десятицентовую монету, но усилия; и он направляет их расходование в соответствии с тем же принципом. Когда он притупил остроту сво­ей потребности в одной вещи, он изготовляет дру­гую. Следовательно, в то время как рынки и цены представляют собой современные явления, изуче­ние которых не имеет места в отделе науки, предна­значенном для универсальных истин, закон предель­ной полезности, который управляет покупками, со­вершаемыми на современном рынке, управляет так­же производством изолированного индивидуума и является универсальным законом экономики.

Проведем линию между теорией менового хозяй­ства, или каталлактикой, и примитивной экономи­кой, рассматривающей действие и противодействие между человеком и природой. На одной стороне этой линии вы найдете рынки, ценности и т.п. явле­ния; на другой стороне вы найдете законы потреб­ления, управляющие ценностями. В современной жизни эти законы направляют общественный спрос на различные блага, предлагаемые в магазинах; но в примитивной жизни они управляют тем способом, посредством которого человек распоряжается своей производительной силой и употребляет ее там, где она приносит ему наибольшую пользу. Закон конеч­ной полезности является общим для обоих видов хозяйства.

Это не все. Картина изолированного индивидуу­ма, переключающего свой труд с изготовления од­ной вещи, запас которой у него уже образовался, на изготовление другой, имеющей более высокую конечную полезность, иллюстрирует характерную черту современной жизни, которую легко просмот­реть. Через посредство закона ценности общество как целое выполняет именно это. Оно переводит коллективную энергию из одного направления в другое соответственно закону предельной полезнос­ти. Рынки и ценности выступают при этом в роли механизма исполнения. Представьте себе общество как изолированное существо, направляющее свою коллективную энергию на изготовление одной вещи до образования достаточного запаса и затем из­готовляющее другую, и вы получите фундамен­тальный факт. Наука о меновом хозяйстве должна объяснить нам, как это изменение про­исходит.

Когда мы обращаем внимание только на индиви­дуумов в современном обществе и видим, как они общаются друг с другом, мы теряем из виду фунда­ментальные истины. Трудность увидеть лес из-за де­ревьев незначительна по сравнению с трудностью ох­вата общества из-за индивидуумов и их запутанных действий. Мы должны поэтому стать на более широ­кую точку зрения: мы не должны ставить себя на мес­то индивидуума и смотреть на вещи только его гла­зами.

Не подлежит сомнению один факт - именно тот, что избыточное предложение любого предмета на рынке означает социальный избыток специфичес­кого вида. В этом случае эффективный спрос на этот предмет в обществе как целом более чем удов­летворен.

Тогда-то через посредство механизма падающих цен общество уведомляется о необходимости напра­вить свою энергию на изготовление чего-нибудь другого; и вся эта процедура представляет собой совершенно то же самое, что делал бы изолирован­ный человек, если бы он обнаружил, что его потреб­ность в каком-либо товаре становится насыщенной.

Если, следовательно, мы индивидуализируем об­щество, если мы представим его в его целостности как изолированное существо и если мы предоста­вим свободу той концепции, которая рассматрива­ет совокупность независимых веществ как один ор­ганизм, мы увидим его выполняющим то, что де­лал бы изолированный человек под влиянием за­кона убывающей полезности. Установление цены на каждый предмет на рынке есть акт оценки коллек­тивным организмом важности для него каждого из его продуктов. Теоретически падение или повы­шение цены одного предмета является результатом действия всего общества. Движение труда и капи­тала из отрасли, продукт которой упал в цене, в отрасль, продукт которой в цене повысился, есть также процесс общественный. Это есть действие общества, экономящего свои производительные силы и направляющего их туда, где они принесут наибольшую пользу. Мотивы этого движения инди­видуальны, но результат коллективен. Каждый че­ловек преследует свою собственную цель, но как результат его деятельности общество действует так, как действовал бы уединенный человек под влиянием закона убывающей полезности. Закон сам по себе универсален, и его установление при­надлежит к первому отделу экономической теории; но описание механизма, посредством которого за­кон действует в обществе, принадлежит ко второ­му отделу.

Глубочайшие экономические проблемы связаны с заработной платой и процентом. Эти доходы оп­ределяются конечным распределительным процес­сом, имеющим место внутри каждой производ­ственной группы. Предоставьте предпринимателю продать его продукт, расплатиться за сырье и упот­ребить оставшиеся деньги на выплату заработной платы и процента, и это конечное распределение завершено. Ничего подобного, однако, не имеет места в примитивной жизни. Продажа продуктов и деление доходов переносят нас в развитое или общественное состояние. Есть ли какие-нибудь следы распределения в хозяйстве человека, изгота­вливающего лично вое свои блага? Нет, конечно, подразделения коллективного дохода на доли; и все же принцип, управляющий делением в общественном хозяйстве, имеет такую же очевидную об­ласть действия при примитивных условиях, какую он имеет при всяких других.

Рыночная ценность, следовательно, есть социаль­ный феномен; но принцип конечной полезности, определяющей ценности, универсален. Равным обра­зом и деление дохода производственной группы на заработную плату и процент есть социальный фено­мен; но принцип, управляющий этим делением, - именно принцип специфической производительнос­ти - господствует в примитивной жизни так же, как и во всякой другой.

Специфическая производительность труда опреде­ляет величину заработной плат. Вот тезис, подле­жащий обоснованию в этой книге. Установите, как велик продукт, вменяемый единице труда, употреб­ленного на возделывание пшеницы, изготовление обуви, плавку железа, прядение хлопка и т.д., и вы получите уровень, к которому тяготеет оплата вся­кого труда. Сходным образом специфическая про­изводительность капитала фиксирует уровень про­цента. Установите, как велик продукт, обязанный наличию единицы капитала в каждой отрасли, и вы получите уровень, сообразоваться с которым будет стремиться всякий процент.

Этот принцип специфической производительности действует на всех ступенях экономической жизни. Он проявляет себя, однако, в одной форме, когда человек живет изолированно, и в совершенно иной, когда человек живет в торговом обществе. Повсюду, где труд и капитал сотрудничают, мы об­наружим при достаточной проницательности опре­деленный продукт, могущий быть вмененным отде­льной единице каждого из них. Один час, посвяща­емый дикарем изготовлению лодки, создает некото­рую величину его богатства. И то же самое вы­полняет единица труда, который он затрачива­ет на каждое из ограниченного набора своих занятий.

Человек, живущий в уединении и изготавливаю­щий все свои блага при помощи своих рабочих ин­струментов, должен составить себе некоторое по­нятие о производительности единицы труда. Он мо­жет иметь в распоряжении час, пригодный для рыб­ной ловли или для изготовления лодки, которая сделает будущую рыбную ловлю более производи­тельной. Он может посвятить этот час собиранию фруктов или отделке лопаты для вскапывания зем­ли и обеспечения себе таким образом в будущем более обильной пищи. Производя выбор между эти­ми двумя употреблениями своего времени и усили­ями, он измеряет своим собственным грубым путем производительность единицы капитала и единицы труда. Лодка и лопата выступают как капитал; и час, который он затрачивает на улучшение подобно­го оборудования, добавляет единицу к незначитель­ному фонду капитала этого человека. Час, который он затрачивает на рыбную ловлю или на собирание фруктов, добавляет единицу к дневному труду. Какой же из этих часов более производителен? От­вет зависит от закона, являющегося основой рас­пределения в современном обществе, но сам за­кон универсален.

Подобно тому как потребительские блага стано­вятся все менее и менее полезными по мере роста запаса их, так и производительные блага или формы капитала, если они должны быть использованы од­ним человеком, становятся менее и менее произво­дительными. Последнее орудие меньше добавляет к производительности человека, чем это делало пер­вое. Если капитал используется в возрастающем количестве при неизменной рабочей силе, он подчи­нен закону убывающей производительности. Этот закон определяет, какое количество труда целесооб­разнее отвлечь от прямого обслуживания наших пот­ребностей для того, чтобы изготовить добавочные орудия. Выбор между забрасыванием удочки с бе­рега для ловли рыбы и работой над изготовлением лодки, как и выбор между лазаньем по деревьям за дикими фруктами и изготовлением лопаты для бу­дущего садоводства, определяется точно тем же принципом, который действует при определении той точки, в которой рабочая сила цивилизованного государства будет извлечена из сфер, вырабатывающих потребительские блага, и направлена на изго­товление инструментов, машин и т.д. Принцип коне­чной производительности труда и капитала опреде­ляет повсеместно, сколько капитала стоит накап­ливать.

Мы должны теперь подчеркнуть тот факт, что убывающая производительность труда, используе­мого в связи с неизменной суммой капитала, есть феномен универсальный. Этот факт проявляется во всяком хозяйстве, примитивном или социаль­ном. Установление общего принципа принадлежит к первому отделу экономической теории, в то время как применение его к теории естественной заработной платы в общественном состоянии принадлежит ко второму отделу. В настоящей работе мы должны разработать именно это применение.

Так же обстоит дело и в отношении капитала: линия, отделяющая первый отдел экономической теории от второго, проходит между законами убы­вающей производительности и применением его. Прибавляйте капитал последовательными единица­ми к неизменному числу рабочих - и вы повсюду получите в результате меньшее добавление к вашей продукции. Это универсальный закон, глубоко вли­яющий на поведение людей даже в примитивно-дикой стране при определении того, какое количество капитала следует создавать. В этом состоянии не существует ни заработной платы, ни процента, подлежащих выплате, ни каких бы то ни было рыночных уровней, подлежащих определению; но принцип конечной производительности проявляет се­бя с полной ясностью в простейшем хозяйстве. Этот принцип производит социальный эффект, действуя на определение того, сколько рабочих и сколько капитала будет иметься в одной из отраслей произ­водства или цивилизованном состоянии. Это дейст­вие общего закона есть надлежащий предмет для те­ории социальной экономики, и здесь он становится базисом теории распределения.

Всеобщие принципы, следовательно, и социаль­ное их применение являются двумя противополож­ными вещами. Не существует рынков в дикой стра­не; но все же закон конечной полезности, управля­ющий рынками, действует и здесь. Не существует подлежащих выплате заработной платы и процента в хозяйстве отшельника; все же закон конечной производительности труда и капитала действует здесь, как и повсюду. Эти два принципа являются единственными, которые мы берем из опущенного первого отдела экономической теории, когда мы вступаем во второй отдел, рассматривающий рас­пределение. Мы молча предположили известными все факты о природе богатства и о характере эконо­мического процесса как покорения природы чело­веком. Для непосредственного использования мы, сверх того, нуждаемся в знании трех законов; пер­вый из них мы можем назвать законом изменяю­щейся эффективности потребительского богатства, второй есть закон изменяющейся эффективности производительного богатства, которая является основой естественного процента; и третий есть закон изменяющейся эффективности труда, которая лежит в основе естественной заработной платы. Эти законы относятся к области универсальных истин экономической науки.

Цитир.по: Дж.Б.Кларк. Распределение богатства. М.: Экономика, 1992. С.53-68.

Торстейн Веблен (1857-1929)