Позиция россии и политика сша
Рассуждая о будущем Ирака, следует поразмыслить над тем, какую роль Россия играла, играет и будет играть в иракском конфликте. Чтобы это понять, нужно выяснить, какими соображениями руководствовалась наша страна, начиная с того периода, когда иракский вопрос еще не вышел за рамки дипломатической фазы. Как известно, Москва долго не могла точно определиться относительно своей позиции по иракскому вопросу, а в итоге вместе с Францией и Германией выступила против силового решения проблемы, что привело к определенному ухудшению климата российско-американских отношений.
Долгие метания России по поводу определения позиции в иракском вопросе понятны, если учесть во многом противоречивые задачи, которые стояли в то время перед Москвой. С одной стороны, нужно было поддержать дружеские, практически союзнические отношения, установившиеся между Москвой и Вашингтоном после 11 сентября, а, с другой, России нужно было минимизировать экономический ущерб от свержения режима С.Хусейна (поскольку было очевидно, что именно американские компании получат все права на добычу нефти после интервенции в Ирак). В то же время, имидж России как традиционного «друга арабов» обязывал дистанцироваться от Вашингтона в случае силового решения иракской проблемы. Однако и полностью отстраниться от этого конфликта Россия не могла, чтобы не утратить своей возросшей роли на международной арене.
С конца 2002 года Москва начинает отдаляться от Багдада. Причин было несколько. В декабре 2002 г. С.Хусейн разорвал контракт с «Лукойлом» на проведение работ на нефтяном месторождении Западная Курна-2 на сумму более 4 млрд. долларов13. Это было спровоцировано тем, что «Лукойл» пытался вести переговоры с Вашингтоном относительно предоставления компании определенных гарантий после ожидавшегося свержения американцами «саддамовского» режима. Более того, стало очевидно, что режим С.Хусейна не вернет долги России, оставшиеся еще от бывшего СССР. В довершение к этому Хусейн стал отказываться от сотрудничества с МАГАТЭ, усиливая антиамериканскую риторику. Стало очевидно, в том числе и для России, что военная операция в Ираке неизбежна. В пользу этого говорила и возрастающая концентрация войск США и их союзников в зоне Персидского залива. Поэтому в Москве стали думать об обеспечении своих экономических интересов в Ираке уже после свержения режима С.Хусейна. Велись интенсивные переговоры с США по поводу сохранения экономических позиций России в Ираке, какой-либо компенсации со стороны США или некоего экономического размена, например поставок российской нефти в американский стратегический резерв. Однако Москва сочла гарантии Вашингтона недостаточными, более того, находящаяся на Западе «антисаддамовская» оппозиция, которая, очевидно, должна была придти к власти в Ираке после американского вторжения, была настроена явно антироссийски, так как считала, что Москва поддерживала режим Хусейна ещё в советские времена и снабжала его оружием. Все это привело к тому, что в итоге Россия примкнула к лагерю противников военной операции в Ираке.
Что касается сегодняшней ситуации, то российский бизнес по-прежнему заинтересован в Ираке. Российские компании долгое время работали в Ираке и знают специфику этой страны. Не случайно сейчас «Лукойл» обучает (бесплатно) иракских специалистов: надежды вернуться в Ирак у наших компаний, причем не только нефтяных, есть. Однако для этого необходимо установление мира и стабильности в Ираке: руководство российских компаний совсем не привлекает мысль о том, что на российских объектах в этой стране будут совершаться теракты, а российских граждан будут похищать и убивать. Однако нужно признать, что в настоящее время и российский бизнес, и наша страна в целом имеют очень ограниченное влияние на ситуацию в Ираке.
Как бы то ни было, но именно иракская проблема привела к началу ухудшения российско-американских отношений (и, в конечном итоге, к недавней речи В.Путина в Мюнхене). После
11 сентября 2001 г. дружба между Москвой и Вашингтоном длилась всего два года. Однако далеко не иракская проблема стала главным фактором охлаждения отношений. Дело в том, что в последние годы Россия, оправляясь от кризисов 1990-х гг., стала проводить все более самостоятельную политику и хочет вернуться в элиту мировых держав. И действительно, по многим ключевым вопросам позиции Москвы и Вашингтона не совпадают: стоит отметить хотя бы иранский вопрос.
Россия стала осуществлять и все более агрессивную, если можно так выразиться, «энергетическую политику». Это и действия в отношении республик бывшего СССР, и попытки России выйти на новые рынки сбыта своих энергоресурсов: стоит вспомнить прошлогодний визит В.Путина в Алжир и недавние попытки «Газпрома» начать переговоры о поставках газа в Израиль через трубопровод «Голубой поток». Уже к 2010 году Израиль начнет испытывать дефицит газа, поэтому, в случае удачного заключения контрактов, Россия как поставщик газа получит рычаг воздействия на одного из главных союзников США. Более того, совсем недавно было достигнуто соглашение о строительстве трубопровода «Бургас-Александруполис», который лишит трубопровод «Баку-Джейхан» (подконтрольный США) монополии на поставку энергоресурсов в страны Средиземного моря. Ко этому стоит добавить, что все тот же «Газпром» в прошедшем году полностью выкупил доли иностранных участников в проектах «Сахалин-1» и «Сахалин-2».
Подобные действия России не могут не вызывать раздражения у США. Вашингтон рад видеть в лице России союзника, но союзника послушного и управляемого, подобного Израилю или Великобритании. Не стоит забывать также, что Россия располагает огромными ресурсами нефти и особенно газа (по состоянию на 2006 год Россия располагает почти 27% запасов этого сырья — 1-е место в мире14). Таким образом, стратегия США по глобальному контролю над важнейшими энергоресурсами автоматически предполагает установления контроля над Россией, особенно с учетом того, что в структуре потребления ПЭР в США в будущем будет повышаться роль именно природного газа.
Наряду с этим США обеспокоены и действиями Китая. Это потенциальная сверхдержава, и она, как и США, заинтересована в непосредственном контроле над месторождениями важнейших энергоресурсов (с 2000 по 2020 гг. ежегодное потребление нефти в Китае увеличится в 2,3 раза, газа — почти в 6,4 раза15). При этом уже сегодня Китай является крупным импортером нефти, и с трудом самостоятельно покрывает свои потребности по газу. Намерения Китая подтверждаются его последними шагами, например, интенсификацией взаимодействия в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) с Россией, куда в 2006 году в качестве наблюдателя был также приглашен и Иран. Стоит отметить и действия Китая на африканском континенте. Дело в том, что в настоящее время нефтяной рынок стоит на пороге нового масштабного инвестиционного цикла: старые месторождения, например, в Индонезии, в Северном море истощаются, необходима разработка новых. Одним из наиболее перспективных регионов в этом плане может стать Африка. Учитывая это, Китай проводит очень гибкую политику в отношении африканских стран, богатых нефтью: Анголы, Судана, Чада. Китай предоставляет им займы в обмен на право китайских компаний осуществлять нефтедобычу, причём часть выручки от продажи нефти должна пойти на развитие инфраструктуры этих стран-экспортеров. Китай ведет переговоры (причем небезуспешные) даже с Нигерией, которая традиционно находилась в сфере американского влияния. Возможно, именно поэтому США недавно создали специальное Африканское командование. Американцы осознают возрастающую важность «Черного континента» не только ввиду богатых нефтяных запасов этого региона, но и значительного роста населения, в том числе мусульманского (а значит, здесь также могут находиться потенциальные очаги международного терроризма). Уже сейчас в Африке проживает больше людей, чем в Европе — изменяется демографический баланс между континентами.
К этому следует добавить, что китайские интересы представлены и в Латинской Америке — в частности, Венесуэла поставляет в КНР (и Индию) оримульсьон (топливо на основе тяжелой нефти, близкое по составу к топливному мазуту).
Политика Китая и Россия в корне подрывает стратегию США по глобальному контролю над энергоресурсами. В этой связи недавнее заявление министра обороны США Р.Гейтса («Нам необходим весь спектр военных средств…, поскольку мы не знаем, что произойдёт в таких местах, как Россия, Китай…»16) можно расценить как болезненную реакцию на то, что однополярного мира под руководством США не получилось, в том числе и в энергетической сфере.
В то же время, недружественная с точки зрения США политика Китая и России служит, наряду с борьбой с терроризмом, оправданием для наращивания военных расходов США. В 2008 году базовый военный бюджет (если он будет утверждён Конгрессом) составит 481,4 млрд. долларов (рост на 62% по сравнению с 2001 годом). В числе прочего планируется увеличить количество военнослужащих в армейских частях — с 482 до 547 тыс. чел., в морской пехоте — со 175 до 202 тыс. чел. (на это потребуется 5,3 млрд. долларов в 2007 г. и 1,6 млрд. долларов в 2008 г.), а также выделить
8,9 млрд. долларов на разработку новых систем ПРО на территории США, 310 млн. долларов на системы ПРО в Европе, 14,2 млрд. долларов на строительство нового авианосца и других кораблей. К этому следует добавить 141,7 млрд. долларов на борьбу с терроризмом (в основном, на военные операции в Афганистане и Ираке). Таким образом, расходы на войну с терроризмом к концу 2008 г. (с учетом дополнительных ассигнований на 2007 год в размере 93,4 млрд. долларов) составят почти 662 млрд. долларов17.
Столь резкое увеличение военных расходов в США на фоне огромного бюджетного дефицита и госдолга может показаться неразумным. Однако, в 2004-2006 гг. американская экономика росла темпами соответственно 3,9, 3,2 и 3,4% в год, что является лучшим показателем среди стран Большой семерки за этот период18. В условиях экономического роста налоговые поступления увеличились, что позволило в 2006 году снизить бюджетный дефицит до 1,9% ВВП, т.е. почти в два раза по сравнению с 2004 г. (хотя этого планировалось добиться только к 2009 году)19. По−видимому, в подобных условиях США смогут безболезненно увеличивать военные расходы, и дальше отправляя в Ирак (или еще куда-либо) буквально тонны денег. Другой вопрос, зачем, используя лозунги борьбы с терроризмом и преувеличивая угрозы, исходящие от России и Китая, раздувать и без того раздутый американский военный бюджет? Ведь такие действия только ухудшают отношения с другими странами и ведут к увеличению напряженности во всем мире.
Заключение
Подводя итог американской операции в Ираке и американской политике по установлению глобального контроля над энергоресурсами вообще, следует констатировать, что мир входит в новую эпоху своего развития. После краха СССР однополярная модель не сложилась, и уже очень скоро мир увидит новые сверхдержавы в лице Китая и Индии. Учитывая главную задачу экономики — удовлетворение максимального числа потребностей при ограниченных ресурсах, можно сказать, что в современном, глобализирующемся мире потребностей становится все больше, а ресурсы, которые являются стратегическими в силу того, что составляют основу любой экономики, являются исчерпаемыми и невозобновляемыми. По всей вероятности, к контролю над этими ресурсами будут стремиться все наиболее мощные мировые державы. Ближний Восток (включая Ирак) со своими огромными сырьевыми богатствами будет продолжать играть ключевую роль в мировой энергетической политике.
Что касается непосредственно судьбы Ирака, то ситуация там в ближайшее время вряд ли нормализуется. С одной стороны, в результате американской военной операции был свергнут один из самых жестоких режимов современности, уничтоживший тысячи невинных людей. Однако с другой стороны, своими действиями американцы, так сказать, выпустили из бутылки джинна давней вражды между суннитами и шиитами. И теперь США необходимо искать пути для установления мира в Ираке. Вряд ли американские войска уйдут из Ирака до тех пор, пока там не будет хотя бы относительно спокойной ситуации. В то же время операция в Ираке станет, очевидно, одним из крупнейших поражений США, но поражением не военным, а геополитическим: иракская кампания показала всю несостоятельность и искусственность однополярного мира под руководством американской сверхдержавы, и действия таких стран, как Россия, Китай, Иран — лишь лишнее тому подтверждение.
В сложившейся ситуации для России очень важно попытаться вернуть то влияние, которое имел СССР на Ближнем Востоке, поскольку этот регион является стратегическим и для нашей страны. Возможно, справедливо, что тот, кто контролирует Ближний Восток, контролирует весь рынок ключевых энергоресурсов. В то же время Россия сама является мощной «энергетической» державой, поэтому необходимо осознавать, что есть силы, которым невыгодны сегодняшние самостоятельные, жесткие действия России. Этим силам нужна управляемая Россия, и, очевидно, что они готовы на определенные шаги, чтобы этого добиться. Это обстоятельство необходимо учитывать при проведении всей политики, причем не только внешней, но и внутренней.