Экономика и возникновение цивилизации

Отступление последнего континентального ледника около 10 или 12 тыс. лет назад ознаменовало наступление периода зна­чительных географических и климатических изменений, особенно в Северном полушарии, со значительными последствиями для че­ловеческой истории. Оборотной стороной улучшения климата Ев­разии и Северной Америки было исчезновение многих млекопита­ющих, которые составляли основу питания охотников последнего палеолита. Мамонт и шерстистый носорог вымерли, а северные олени мигрировали на север к местам их современного обитания. Климат Северной Африки и Центральной Азии стал более засуш­ливым; это вынудило их обитателей мигрировать и перейти к но­вому образу жизни. В то же время к северу от Альп выросли ог­ромные леса, а возвышенности Восточного Средиземноморья по­крыли обширные луга.

Было ли это напрямую связано с климатическими изменения­ми или нет, но важнейшие технологические изменения также про­изошли на протяжении 4 — 5 тысячелетий после отступления лед­ника, особенно на Ближнем и Среднем Востоке. Каменные орудия (а также художественные и религиозные предметы) стали более совершенными, а качество их обработки выросло. Шлифовка и полировка камня заменили старые методы расщепления и раска­лывания. Наступил неолит, или новый каменный век. (Некоторые ученые утверждают, что существовал некий мезолитический, или переходный, период между концом ледниковой эры и полным ут­верждением неолитической культуры на Ближнем и Среднем Вос­токе к началу VI тысячелетия до н. э.) Однако самыми значитель-

ными достижениями стали появление земледелия и одомашнива­ние животных.

Вопрос о точном времени и месте, где впервые зародились эти виды хозяйственной деятельности, является открытым. Нет даже уверенности, что они появились одновременно, хотя, вероятно, так и было, по крайней мере применительно к некоторым из одо­машненных животных. Скорее всего, это был т.н. «Плодородный полумесяц» (Fertile Crescent), полоса земли (возможно, более плодородной, чем сейчас), простирающаяся вдоль восточного бе­рега Средиземного моря, через холмы северной Сирии и Ирака, а затем на юг по долине Тигра и Евфрата до Персидского залива. Согласно одной из гипотез, столь же вероятной, как любая дру­гая, начало культивации растений было делом женщин на холмах северного Ирака или Курдистана. Этот регион до нынешних пор является ареалом распространения дикорастущих форм пшеницы и ячменя. Женщины, остававшиеся на временных стоянках, в то время как мужчины охотились на овец и коз в ближайших горах, собирали семена дикорастущих растений и впоследствии начали культивировать их. Эта гипотеза подкрепляется тем фактом, что овцы и козы были, вероятно, первыми одомашненными животны­ми (за исключением собак, которые, возможно, были спутниками уже палеолитических охотников). Указанный процесс (именно процесс, так как переход к культивированию растений едва ли был единичным событием), по всей видимости, начался еще в VIII тысячелетии до н. э. или даже ранее. С уверенностью можно сказать о том, что к VI тысячелетию до н. э. оседлое земледелие, включавшее возделывание пшеницы и ячменя, а также разведение овец, коз, свиней и, возможно, крупного рогатого скота, было хо­рошо освоено по всему региону от западного Ирана до Средизем­номорья и через Анатолийское нагорье до обоих берегов Эгейско­го моря. Отсюда оно постепенно распространилось на Египет, Индию, Китай, Западную Европу и другие части Старого Света. (Гипотеза о независимом зарождении сельского хозяйства в Китае и Юго-Восточной Азии, хотя и интересна, но не доказана.)

Значение этих открытий для человеческой истории было ог­ромно. Впервые люди получили возможность устроить относи­тельно постоянные поселения. Вместе с возросшей производитель­ностью это позволило им делать большие материальные запасы (иными словами, накапливать богатство) и уделять больше времени деятельности, не связанной с получением средств к существованию, — например, искусству и религии. Рост надежности обес­печения продовольствием (колебания которого стали носить по меньшей мере ежегодный, а не ежедневный характер), без сомне­ния, внес элемент психологической, а также физической стабиль­ности в личные и социальные взаимоотношения. Была принципи­ально изменена вся основа человеческого существования, и пос­ледствия этих изменений по-прежнему оказывают значительное влияние на жизнь современных людей.

Конечно, не следует преувеличивать революционный характер перемен, которые совершались на протяжении сотен или даже тысяч лет. Изменения были настолько постепенными, что люди едва ли их осознавали, или осознавали смутно, и, не имея пись­менных свидетельств, они не могли иметь представления о значе­нии происходившей трансформации. Охота и земледелие были взаимодополняющими занятиями для многих поколений людей, а пастбищное животноводство представляло собой своего рода пере­ходную стадию. Благодаря совершенствованию технологий в сель­ском хозяйстве оно стало более эффективным и продуктивным. Вследствие этого экономическая роль охоты уменьшилась, но она никогда не теряла своего символического значения: путь от охот­ника к воину и вождю был совершенно естественным. Если гово­рить о мотивах изменений, то последние были просто процессом приспособления к враждебной окружающей среде. Обычай и тра­диция управляли как социальными связями, так и методами про­изводства, и вряд ли людям неолита приходила в голову идея со­знательного осуществления нововведений в какой-либо области деятельности.

Инструменты первых земледельцев были предельно просты. Первым был примитивный серп или жатвенный нож — обычно лезвие из кремневых осколков или зубов животных, прикреплен­ных к деревянной или костяной рукоятке, — использовавшийся для сбора семян диких растений, а впоследствии урожая зерно­вых культур. Первыми орудиями обработки земли были простые палки-копалки и мотыги, сделанные путем прикрепления камен­ного лезвия к деревянной рукоятке. Этот тип земледелия, кото­рый впоследствии распространился на многие регионы мира и до сих пор сохраняется в некоторых отдаленных районах, часто на­зывают «мотыжным земледелием». Плуги, приводимые в движе­ние быками или ослами, появились на более поздней стадии раз­вития и впервые стали применяться в долинах больших рек в III или IV тысячелетии до н. э.

К этим базовым орудиям постепенно добавлялись новые при­способления, новые технологии, новые сорта зерновых и новые породы скота. Крупный рогатый скот был одомашнен в VII тыся­челетии до н. э. (а возможно, и раньше). Чечевица и горох, а также различные корнеплоды культивировались в Анатолии за­долго до этого. Первоначально зерно, по всей видимости, употреб­лялось в пищу в виде каши, однако примитивные ручные мельни­цы и ступки для размола зерна в муку были найдены в некоторых очень ранних поселениях, что свидетельствует о том, что искусст­во выпечки хлеба было открыто тогда же, когда появилось земле­делие. К VI тысячелетию зерно также научились подвергать бро­жению для изготовления напитка, подобного элю. Глиняная посу­да, более хрупкая, но менее трудоемкая в изготовлении, чем ка­менная, была изобретена примерно в тот же период. Эта посуда также давала выход эстетическим потребностям людей и широко

использовалась в декоративных и церемониальных, а не только утилитарных целях. Хотя фактические свидетельства отсутствуют, кажется вполне вероятным, что искусство плетения предшествова­ло появлению керамики. С уверенностью можно сказать, что пле­тение предшествовало изготовлению тканей (прядению и ткачест­ву). Есть свидетельства, что льняное полотно уже изготавлива­лось к началу V тысячелетия до н. э. (что, в свою очередь, пред­полагает начало культивирования льна). Ясных указаний на про­изводство шерстяной ткани до середины III тысячелетия нет, но учитывая раннее одомашнивание овец и коз и тот факт, что тех­ника изготовления шерстяной пряжи проще, чем льняной, то шерсть, возможно, была первым заменителем кож и меха, в кото­рые одевались палеолитические люди.

Существование оседлых земледельческих деревень позволило перейти к более развитому разделению труда, чем то, которое опре­делялось возрастом и полом. Как указывал Адам Смит более двух столетий назад, разделение труда подразумевает специализацию, а специализация ведет к росту эффективности и технологическому прогрессу. Точные даты осуществления конкретных инноваций яв­ляются предметами догадок, поскольку сохранившиеся свидетель­ства очень редко позволяют пролить свет на этот вопрос. Тем не менее, представляется логичным, что прорывы в одной области могли стимулировать прорывы в других областях; в современных исследованиях по технологическому развитию такие явления обо­значаются сленговым выражением «эффект домино» (spin off, fall out). Например, в связи с тем, что мигрирующие группы стали переходить к оседлому образу жизни, они заменяли временные ук­рытия, такие как шатры из шкур или щиты от ветра, сделанные из сучьев, на более удобные постоянные жилища: сначала землянки или полуземлянки, затем дома из дерна, а впоследствии — дома из высушенных на солнце кирпичей (типичные для крестьянских по­селений Ближнего и Среднего Востока). Опыт в изготовлении кир­пичей, необходимых для этих жилищ, мог привести к использова­нию глины для изготовления посуды, и таким образом, к возникно­вению керамического производства. Его совершенствование приве­ло к изобретению гончарного круга, который наверняка предшест­вовал использованию колеса для транспортировки.

Металлургия, возможно, появилась аналогичным образом. Хотя при раскопках были найдены золотые и медные вещи, отно­сящиеся к VI тысячелетию до н. э., систематическое производство меди началось не раньше V—IV тысячелетия до н. э., а бронзы (сплава меди и олова) — еще позже. Месторождения медной руды находятся в горах Анатолии, на южном Кавказе и в север­ном Иране. Это как раз те районы, где неолитические люди добы­вали кремень, обсидиан и другие камни, необходимые для их ору­дий. Обычный метод добычи кремня состоял в том, чтобы разо­греть огнем породу до высокой температуры, а затем быстро ох-

ладить ее, поливая водой. Вполне возможно, что при этом случай­но могла произойти выплавка меди из руды. Однако, каким бы путем ни было сделано это открытие, к середине V тысячелетия до н. э. плавка меди была широко распространена на Ближнем и Среднем Востоке, и орудия, оружие и украшения из меди и брон­зы стали употребляться наравне с изделиями из камня, глины и других материалов, хотя и не замещая их полностью.

Разделение труда и развитие новых отраслей, таких как кера­мическое производство и металлургия, требовали появления новых форм обмена или торговли. Характер обмена менялся в за­висимости от расстояния, на которое перевозились товары. Внут­ри отдельных общин условия обмена, вероятно, определялись обычаем, что было нереально для торговли на больших расстояни­ях теми товарами, производство которых было географически ло­кализовано (например, металлами). Были необходимы определен­ные формы организованного обмена. Торговля в форме натураль­ного обмена практиковалась еще в конце периода палеолита и в начале неолита. Добыча кремня и изготовление каменных топоров и другого оружия выделилось в специализированное ремесло к концу VIII тысячелетия до н. э. Свидетельством этого служит ши­рокое распространение изделий, которые идентифицируются как сделанные из камня, добытого на конкретном месторождении или в конкретном регионе. К сожалению, мы не знаем, кем были аген­ты этой торговли. Торговля каменными орудиями могла осущест­вляться бродячими охотниками, а торговля металлами — кочую­щими племенами скотоводов, но это только догадки. После появ­ления городов-государств и империй стали организовываться экс­педиции, целью которых была не только торговля, но и грабеж.

Одним из главных последствий появления сельского хозяйства было расширение возможностей снабжать продовольствием насе­ление, проживающее на данной территории. Благодаря этому, по мере распространения неолитического земледелия наблюдался рост численности населения. Земледелие стало известно в долине Нила до 4000 г. до н. э., а в долине Инда — в течение следую­щего тысячелетия. Примерно к 2500 г. до н. э. оно проникло в долину Дуная, Западное Средиземноморье, на юг России и, воз­можно, в Китай. Распространение земледелия сопровождалось оп­ределенными изменениями в используемых технологиях, связан­ными с различиями в ресурсах и климатических условиях. Напри­мер, в северном Китае главными продуктами питания стали просо и соя. В Юго-Восточной Азии основой земледелия были сначала таро, а позже (примерно с 1500 г. до н. э.) — рис. В этом регионе самыми важными одомашненными животными были буйволы. В степной зоне южной России и Центральной Азии неолитическое мотыжное земледелие не укоренилось; население здесь перешло к скотоводству. Возможно, именно в этом регионе в III тысячелетии до н. э. была одомашнена лошадь.

Основной единицей экономической и социальной организации в ранних земледельческих общинах была деревня, состоящая из Ю — 15 семей, с общим населением в 50 — 300 человек. Земледель­ческие деревни могут восприниматься как логические, а в некото­рых случаях, возможно, и фактические преемники групп охотни­ков позднего палеолита, хотя в среднем они были значительно крупнее ввиду лучшей приспособленности к окружающей среде. Условия жизни были несколько лучше по сравнению с условиями жизни в общинах охотников и собирателей. Обеспечение продо­вольствием стало более регулярным и предсказуемым, а жилища были, без сомнения, более удобными. Однако ввиду того, что чис­ленность населения имела тенденцию увеличиваться параллельно росту средств к существованию, земледельцы по-прежнему жили на грани выживания. Природные бедствия, такие как засухи, на­воднения или нашествия насекомых-вредителей могли нанести опустошительный урон целой деревне или группе деревень, а оседлая жизнь и более плотное население, чем у охотничьих пле­мен, сделали людей более подверженными эпидемиям. Средняя продолжительность жизни, вероятно, не превышала 25 лет.

Прежде считалось, что неолитические земледельческие дерев­ни были примерно одинаковыми по размеру и структуре до появ­ления более могущественных городов-государств в середине IV тысячелетия до н. э. Однако последние археологические от­крытия указывают на существование общин с принципиально иной структурой, чем у земледельческих деревень, которые могут быть с полным основанием названы городами (рис. 2.1). Город, открытый под холмом Чатал-Гююк в Анатолии, датируемый сере­диной VII тысячелетия до н. э., состоял из близко поставленных друг к другу домов одинаковой конструкции и размеров, постро­енных из глины и кирпичей, что предполагает хорошо организо­ванное разделение труда. Обсидиан, сырье для производства большей части используемых орудий, поставлялся из вулканичес­ких залежей, отстоящих на 70 миль. В Иерихоне, возможно, древнейшем постоянно обитаемом месте мира со следами неолити­ческих поселений, относящихся еще к VIII тысячелетию до н. э., к VII тысячелетию до н. э. была возведена огромная каменная стена. Такое достижение, конечно, превосходило возможности простой земледельческой деревни. Существуют следы других по­добных городов в районе Эгейского моря и на Ближнем Востоке; кроме того, несомненно, должны были существовать многие дру­гие, еще не открытые городские поселения, возникшие еще до по­явления цивилизации в долинах великих рек Месопотамии и Египта. Точные функции и основа существования этих протогоро-дов еще не определены. Возможно, они служили в качестве при­митивных промышленных центров и перевалочных пунктов тор­говли для близлежащих земледельческих общин. Если это так, то их существование является свидетельством гораздо более сложной

организации экономики (в условиях отсутствия центральной коор­динации), чем прежде считали возможным для того времени.

42 Рис. 2.1. Первые города и цивилизации.

До 4500 г. до н. э. Нижняя Месопотамия, регион между Тиг­ром и Евфратом непосредственно к северу от Персидского залива, была менее населенной, чем другие обитаемые регионы Ближнего и Среднего Востока. Ее болотистые земли, подверженные ежегод­ным речным наводнениям, не подходили для примитивного мо­тыжного земледелия эпохи неолита. Более того, земля была прак­тически безлесной; залежи строительного камня и минеральных ресурсов также отсутствовали. Однако в течение следующих ты­сячелетий этот на первый взгляд малоперспективный регион стал местом возникновения первой известной в истории великой циви­лизации, цивилизации Шумера, с высокой концентрацией населе­ния, многолюдными городами, монументальной архитектурой, а также с богатыми религиозными, художественными и литератур­ными традициями, которые оказывали влияние на другие древние цивилизации на протяжении тысячелетий. Точная последователь­ность событий, которая привела к появлению этой цивилизации,

неизвестна, но понятно, что экономической основой этой первой цивилизации было высокопродуктивное сельское хозяйство.

Природное плодородие аллювиальных черноземов возобновля­лось каждый год благодаря илу, остававшемуся после весенних разливов Тигра и Евфрата. Однако полное использование потен­циала этих почв требовало продуманной системы дренажа и ирри­гации, для которых, в свою очередь, были необходимы многочис­ленная и дисциплинированная рабочая сила, квалифицированное управление и надзор. Управление и надзор обеспечивал класс жрецов и воинов, которые управляли зависимым населением, со­стоящим из крестьян и ремесленников. Сбор дани, налогов и ис­пользование рабского труда давали правителям богатства, кото­рые шли на строительство храмов и других общественных здании, создание произведений искусства, а представителям правящих классов (или некоторым из них) - свободное время для создания утонченной цивилизации.

Возникновение цивилизации повлекло за собой дальнейшее разделение труда и развитие системы экономической организации. Профессиональные ремесленники полностью специализировались на производстве тканей и глиняной посуды, металлических изде­лий и других видов продукции. Появились, помимо прочих специ­алистов, профессиональные архитекторы, инженеры, врачи. Были упорядочены системы мер и весов, возникла математика и прими­тивные формы науки. Поскольку Шумер был фактически лишен иных ресурсов, кроме плодородной почвы, он торговал с другими, менее развитыми народами, чем способствовал распространению своей цивилизации. Редкость камня как для изготовления орудий, так и для строительства, возможно, ускорила переход к использо­ванию меди и бронзы. По крайней мере, медь была известна еще до появления шумерской цивилизации, но недостаточный спрос на нее со стороны неолитических земледельцев препятствовал ее ши­рокому использованию. В свою очередь, в шумерских^ городах привозному камню пришлось конкурировать с привозной медью, и медь в различных направлениях использования оказалась как более экономичной, так и более эффективной. Она ввозилась по морю через Персидский залив из Омана и по рекам с гор Анато­лии и Кавказа. С этого времени металлургия стала одной из отли­чительных черт цивилизации.

Самым большим вкладом Шумера в развитие последующих цивилизаций явилось открытие письменности, которая также воз­никла из потребностей экономики. Самые первые города, такие как Эриду, Ур, У рук и Лагаш, представляли собой храмовые го­рода. И экономическая, и религиозная организация сосредотачи­вались вокруг храма местного божества-покровителя, представ­ленного жреческой иерархией. Члены иерархии руководили рабо­тами по ирригации, осушению и сельскохозяйственным производ­ством в целом, а также наблюдали за сбором податей и налогов. Необходимость вести учет источников податей и статей их исполь-

зования привела к появлению простого пиктографического письма на глиняных табличках, вероятно, в районе 3000 г. до н. э. При­мерно к 2800 г. до н. э. на основе пиктографического письма раз­вилась клинописная система письменности, ставшая отличитель­ной чертой месопотамской цивилизации. Это — один из немногих в истории примеров значительных нововведений, сделанных в рамках бюрократической системы организации.

Хотя письменность появилась в ответ на нужды администра­тивного делопроизводства, она скоро нашла множество других на­правлений применения религиозного, литературного и экономи­ческого характера. На последующих этапах развития, после того как строго централизованная организация храмового хозяйства ус­тупила место большей свободе предпринимательства, глиняные таблички использовались для записи условий контрактов, долго­вых обязательств и других коммерческих и финансовых опера­ций.

Из мест своего зарождения возле северного побережья Пер­сидского залива месопотамская цивилизация распространилась к северу на земли Аккада, центром которого был город Вавилон, и затем далее на север по долинам Тигра и Евфрата. Через свои торговые экспедиции, посылаемые в поисках сырья, особенно ме­таллов и, возможно, других товаров, месопотамские города-госу­дарства стимулировали развитие зарождающихся цивилизаций Египта, Восточного Средиземноморья и региона Эгейского моря, Анатолии и долины Инда. Среди них Египет и долина Инда яв­лялись, подобно самой Месопотамии, речными цивилизациями, которые были обязаны своим существованием разливам больших рек, вдоль которых они располагались. О раннем периоде разви­тия цивилизации долины Инда известно мало, хотя она, несо­мненно, имела сухопутные и морские контакты с Месопотамией.

Египет в конце IV тысячелетия до н. э. еще оставался на нео­литической стадии развития, но его контакты с Месопотамией — особенно связи с ней Верхнего Египта через Персидский залив, Индийский океан и Красное море — стимулировали быстрое развитие всех аспектов цивилизации. К середине III тысячелетия до н. э. египетская цивилизация достигла зрелого развития систе­мы управления, искусства, религии и экономики, которые практи­чески не претерпели изменений до начала христианской эры, не­смотря на иностранные завоевания и внутренние перевороты.