ООО «Издательство АСТ» 25 страница

В: В чем же именно они не поняли современность?

КУ: Мне кажется, что каждая великая эпоха человеческого развития поддерживает одну центральную идею, идею, которая полностью доминирует над всей эпохой, обобщает ее отношение к Духу и Космосу и несет в себе какую-то глубокую информацию. И каждая такая идея основана, по всей вероятности, на предшествующей ей идее. Эти идеи являются настолько простыми и настолько центральными, что они могут быть выражены в одном предложении.

Доисторическая: Дух присутствует во всем. Доисторические культуры во всем мире поддерживают эту глубокую истину. Самая земля — это наша кровь, плоть и сущность, все мы — сыновья и дочери этой земли, и через все существа свободно протекает единый Дух.

Садоводческая: Дух требует жертвы. Жертва — великая тема, присутствующая во всех садоводческих обществах, и не только в конкретной форме традиционной ритуальной жертвы, хотя мы, конечно же, встречаем и ее также. Центральная идея, проникающая во все сферы жизни, заключается в том, что со стороны человека должны быть предприняты определенные действия, чтобы войти в согласие с Духом. Обычные, или типичные, люди должны уйти, другими словами, ими нужно пожертвовать, чтобы Дух в дальнейшем проявлялся более ясно. Другими словами, на пути к более полному пониманию Духа существуют стадии.

Аграрная: Эти духовные шаги в действительности выстраиваются в Великую Цепь Бытия. Великая Цепь — центральная, доминирующая, неизбежная тема каждого мифического аграрного общества во всем мире, без исключений. И так как большая часть «цивилизованной истории» — это история аграрных государств, Лавджой вполне обоснованно заявил, что Великая Цепь была доминирующей идеей в большинстве цивилизованных культур.

Современность: Великая Цепь разворачивается в процессе эволюции. Другими словами, развитие. Тот факт, что Дух обычно упускался из внимания, есть просто проблема современности, а не ее достоинство или ее определение. Эволюция — это великое подразумеваемое понятие, которое господствует над каждым отдельным философским движением современности; это Бог современности. И, на самом деле, это в высшей степени духовное осознание, потому что, отождествляет ли разум себя сознательно с духовностью или нет, он включает себя в космический процесс, и более того, неизбежный и пугающий факт состоит в том, что люди являются со-создателями своего собственного развития, своей собственной истории, своего собственного жизненного пространства, потому что...

Постмодернизм: Ничто не является заданным наперед; мир — это не только восприятие, но и интерпретация. То, что это приводит многих постмодернистов к безумию отсутствия перспективы, — не наше дело. Тот факт, что ничто не задано наперед — это великое открытие эпохи постмодерна, и оно заключает людей в маленький пластмассовый Космос, который они сотворили сами.

В: Итак, это и есть великие идеи, определяющие суть каждой эпохи. И о религиозных мыслителях, являющихся противниками современности, вы говорите, что...

КУ: Да, что они мыслят целиком в рамках аграрного мировоззрения. Они не достигли понимания формы Духа в его современном или постсовременном состоянии. Их глаза не решаются посмотреть на чудеса и достоинства современности, и они поют гимны вчерашнему дню. Большинство традиционных религиозных мыслителей даже не ощущают, что имеет место развитие!

Они не понимают, что Дух проявлял себя как современность; они не видят, что развитие, как выразился Уоллес, это «метод и способ, которым творит Дух». Они не поняли, что сущностью современности является внесение различий в Большую Тройку, и поэтому они не обратили внимания на достоинства современных освободительных движений, отмену рабства, на женское движение, на либеральные демократические государства, каждое из которых предоставляет Духу новый уровень свободы, невиданный в столь любимых ими мифических и аграрных государствах. Они думают, что, поскольку современность принесла в мир свои собственные непреодолимые проблемы, сама идея развития должна быть отклонена, ведь они не в состоянии понять диалектику эволюции и развития.

Точно так же они не поняли и не приняли проявление Духа как постмодернизм. Ничто не задано наперед. Но конечно, для аграрного сознания абсолютно все и всегда задано наперед, статично, не подвержено изменению времени или процессам развития. Весь мир просто задан наперед невидимым мифическим Богом, и спасение зависит от полного принятия формы этого данного человеку мира. Но он задан наперед только тем пророкам, которые не подвергают свои откровения проверке на условия истинности и делают невозможным вызов этому заданному наперед порядку. Не согласиться с аграрным мировоззрением — это вечный грех. И не обращайте внимания на то, что это мировоззрение этноцентричное, расистское, сексистское, патриархальное и милитаристское, поскольку этот великолепный порядок задан наперед великим Богом.

И поскольку «религиозные авторитеты» до некоторой степени укоренены в аграрном мировоззрении, они, конечно же, презирают современность, презирают развитие, презирают процесс, который, на самом деле, работает на подрыв их собственной власти.

И все же их отождествление Духа со статическим и заранее данным аграрным мировоззрением препятствует пониманию Духа современным и постсовременным миром. Современность никогда не примет идею Духа, если Дух будет означать просто мифический аграрный порядок.

Поэтому, как это ни иронично, эти великие духовные авторитеты являются той мощной силой, которая препятствует принятию современным и постсовременным миром идеи Духа. Они, увы, не за пределами разума постмодерна, а ниже его. И что в действительности может понять Сын Человеческий, если отказаться от идеи присутствия Духа в каждый момент времени?

Преобразование мира и культурная пропасть

В: Считаете ли вы, что сейчас имеет место важное преобразование мира?

КУ: Постепенно, рывками, оно только начинается. Мы видим и видели, приблизительно со времени Второй мировой войны, медленный переход от рационального индустриального общества к визуально-логическому информационному обществу. Это вовсе не духовное преобразование Новой Эпохи, совсем нет, но тем не менее оно также весьма глубоко.

Если на некоторое время мы будем использовать нижний правый сектор как индикатор, то в человеческом развитии мы можем выделить шесть или семь главных трансформаций — доисторическая, садоводческая, ранняя аграрная, поздняя аграрная, ранняя промышленная, поздняя промышленная, ранняя информационная эпохи. Поэтому сейчас мы находимся прямо на краю одного из приблизительно полдюжины главных, глубоких, всемирных преобразований в формировании человеческого вида. Часто эти периоды упрощаются до трех главных трансформаций — сельскохозяйственная, промышленная, информационная эпохи — так что сегодня мы переживаем начало «третьей волны».

Но помните, что, по моему мнению, мы должны анализировать развитие с учетом всех четырех секторов (по крайней мере) или мы упустим из внимания факторы, которые фактически ответственны за преобразования. Этот новый этап строится на основе нового технико-экономического (информационного) способа производства, но вместе с ним появляется новое мировоззрение, новый вид личности человека, новые намерения и новые поведенческие образцы, установленные в новом культурном жизненном пространстве, точками привязки которого являются новые социальные учреждения. И, как обычно, определенные люди могут соответствовать этим новым возможностям, а могут и не соответствовать.

В: Значит, надо пройти по всем секторам.

КУ: Сегодня медленно появляется новый центр социокультурной привязки — визуально-логическое информационное общество, обладающее экзистенциальным или аперспективным мировоззрением (нижний левый сектор), основанное на технико-экономическом производстве цифровой передачи информации (нижний правый), кентаврическом «я» (верхний левый сектор), объединяющем материю, тело и разум, или физиосферу, биосферу и ноосферу, и его поведении (верхний правый), состоящем в том, чтобы функционально соответствовать новому жизненному пространству.

И это очень высокий порядок. Поскольку действительно важный момент состоит в том, что новая трансформация является одновременно новым и ужасным бременем для мира. Это едва ли можно назвать поводом для праздника! Каждый новый этап трансформации или развития приносит с собой новые требования и новую ответственность: высшее должно быть объединено с низшим. Преодолеть и включить в себя. И чем больше глубина преодолеваемого уровня, тем больше бремя включения.

В: В этом и есть проблема.

КУ: Это очень большая проблема. И подлинный кошмар заключается в том, что даже в новом и высшем жизненном пространстве каждый человек по-прежнему должен начинать свое собственное индивидуальное развитие с первого уровня. Каждый, без исключения, начинает движение с точки опоры 1 и должен расти и развиваться, проходить через все более низкие стадии, чтобы достигнуть новой и более высокой доступной стадии.

Поэтому даже человек, рожденный в великой, замечательной, глобальной визуально-логической культуре, начинает свое развитие с физиоцентрического уровня, затем проходит биоцентрический, эгоцентрический и социоцентрический уровни, а после этого переходит к постконвенциональному или космополитическому уровням. И нет никакого способа избежать или обойти этот общий процесс. Даже если вы пишете огромный трехтомный роман, вы по-прежнему используете те же самые буквы алфавита, которые вы узнали в детстве, и вы не можете написать роман без использования опыта, приобретенного еще ребенком!

И чем более высокие уровни развития доступны в культуре, тем больше вещей, которые могут пойти совершенно неправильно. Как я уже говорил, чем больше глубина общества, тем большее бремя возложено на образование и преобразование его граждан. Чем больше глубина, тем больше феноменов, которые в целом могут происходить совершенно неправильно, что является поводом для ужасных несчастий. Чем больше уровней, тем больше возможностей для большой лжи и большой патологии. Наше общество может переживать такие болезни, которые наши предки буквально не могли себе даже представить.

В: Значит, общества с большей глубиной встают перед все более и более сложными проблемами?

КУ: Да, во всех четырех секторах! Поэтому, если многие люди сегодня говорят о грядущем преобразовании и входят от этого в экстаз и легкомысленно радуются, я, со своей стороны, вижу другую возможность — возможность ужасного кошмара, который движется прямо на нас.

В: Интересно, не могли бы вы привести несколько примеров?

КУ: Иногда говорят, что одна из главных проблем западных обществ — это пропасть между богатыми и бедными. Это верно. Но это поверхностный способ рассмотрения этой проблемы — пропасть определяется количественно как разница в деньгах. И это очень настораживает, потому что помимо внешней пропасти между людьми есть вызывающая большее беспокойство внутренняя пропасть, — разрыв в культуре, в сознании, в глубине.

По мере того как все больше людей переходят от эгоцентрического к социоцентрическому и космополитическому уровням (или еще более высоким), на общество накладывается все более тяжелое бремя. Оно должно интегрировать внутренний мир этих людей на различных глубинах в их собственном развитии. И чем больше глубина среднего уровня культуры, тем больше требований предъявляется к этой вертикальной интеграции.

Таким образом, «экономическая пропасть» между богатым и бедным является достаточно отрицательным фактом, но намного более негативной и намного более скрытой является культурная пропасть, «пропасть ценностей», «пропасть глубины», то есть промежуток между глубиной, предлагаемой культурой в качестве возможности, и теми, кто действительно может достичь этой глубины в своем собственном развитии.

Как всегда, этот новый и более высокий средний уровень делает возможным, но не гарантирует, доступность высших или более глубоких структур индивидуумам. И, поскольку общество становится все более и более многочисленным, возникает все больше и больше людей, которые остаются позади. Они считаются второстепенными, маргиналами, исключаются из общего процесса развития общества, что самым жестоким образом вредит всему: их собственному внутреннему самосознанию, ценностям и самооценке.

Это, в свою очередь, создает внутреннюю напряженность в культуре. Эта внутренняя напряженность может быть весьма разрушительной. И возможный размер этой культурной пропасти или разницы в уровнях сознания становится все больше с каждым новым культурным преобразованием. Ох!

В: Это напоминает то, что вы говорили об индивидуальных патологиях.

КУ: Да, о пропасти между основным «я» человека, или его средним уровнем, и «маленькими «я», которые остаются на низших уровнях и подвергаются исключению. Внутренняя напряженность, внутренняя гражданская война делают человека безумным.

Так же происходит и с обществом, и культурой в целом. Чем больше глубина культуры, тем больше возможная пропасть между разными культурами, пропасть между средней глубиной, предлагаемой культурой, и теми, кто действительно может достичь этой глубины. И, аналогично, это создает внутреннюю напряженность, которая может довести культуру до безумия.

В: Именно поэтому другие культуры, например, доисторическая, имели меньше внутренних проблем?

КУ: Да.

В: Есть ли какие-то предложения, чтобы решить эту проблему?

КУ: Понимаете, в некотором смысле, культурная пропасть — это не подлинная проблема. Подлинная проблема состоит в том, что нам не разрешают даже думать о культурной пропасти. И нам не разрешают думать о культурной пропасти, потому что мы живем в мире поверхности. На поверхности мы не признаем уровни сознания, глубины и ценности. Каждый просто обладает одной и той же глубиной, а именно, нулевой.

И так как в мире поверхности мы не признаем никакой глубины, мы не можем даже начать признавать разрыв между различными глубинами, культурную пропасть, разницу уровней сознания. Следовательно, эта проблема будет продолжать причинять вред развитым и «цивилизованным» странам, пока эта самая важная из всех проблем не будет признана, а затем выражена так, чтобы мы могли начать над ней работать.

В: Значит, прежде чем мы сможем обсудить решения, мы должны, по крайней мере, признать проблему?

КУ: Да, и все теоретики поверхности, кажется, сговорились воспрепятствовать этому признанию. Эта культурная пропасть, массовая проблема вертикальной культурной интеграции, не может быть решена в терминах поверхности, потому что поверхность отрицает существование вертикального измерения в целом, отрицает внутреннее преобразование и преодоление.

В: И как же это связано с всемирной трансформацией, которая начинается в настоящее время?

КУ: Помните гипотезу, что современность внесла различия в Большую Тройку, а постмодернизм должен найти способ объединить ее. Если эта интеграция не произойдет, то двадцать принципов не будут поняты, эволюция не будет продолжаться, и в итоге, весьма вероятно, нас ждет массовое и довольно неприятное переустройство.

Суть в том, что вы не сможете объединить Большую Тройку на поверхности. На поверхности она, в лучшем случае останется разделенной, а в худшем случае разрушится. И ни одна из известных нам систем не смогла когда-либо перейти в будущее с такими массовыми внутренними проблемами. Если эти хаотические напряженные отношения не приведут к самопреодолению, то они приведут к самораспаду. Это две жестоких альтернативы развития, которые оно всегда предлагает на каждой стадии вертикального становления.

И мы подошли очень близко к состоянию, в котором культурная пропасть может привести к краху культуры, как раз потому, что поверхность не будет признавать эту проблему.

Экологическая этика

В: Значит, вы думаете, что проблема культурного разрыва более серьезна, чем экологический кризис?

КУ: Это одна и та же самая проблема.

Никто не мог бы меньше заботиться о глобальных общих интересах, чем эгоцентрический и этноцентрический человек, если, конечно, не напугать его тем, что это положение дел затрагивает его собственное самовлюбленное существование. Но при помощи тактики экологического запугивания и экофашизма вы укрепите именно те эгоистические мотивы выживания, которые являются основной причиной проблемы.

Только на глобальном, постконвенциональном, космополитическом уровне развития люди могут действительно признать наличие экологического кризиса и, что более важно, будут обладать моральным видением и моральной силой духа, чтобы справиться с этим в глобальном масштабе. Очевидно, что для этого существенное число людей должно достигнуть постконвенционального или космополитического уровня развития. Только они смогут стать важной силой глобальной заботы о природе.

Другими словами, только при помощи эффективного решения проблемы культурного разрыва мы можем эффективно решить проблему экологического кризиса, так как это одна и та же проблема.

В: В одной из наших более ранних дискуссий вы кратко изложили экологическую этику. Возможно, мы могли бы поговорить об этом более детально.

КУ: Обсуждения экологической этики обычно сосредоточиваются на том, что известно как аксиология, или теория ценностей. Существует четыре большие школы экологической аксиологии.

Первая — это теория биологического равенства: все живые холоны имеют одинаковую ценность. Червь и обезьяна имеют одинаковую ценность. Эта позиция довольно распространена среди глубинных экологов и некоторых экофеминистов.

Второй подход предлагает защищать права животных, основываясь на том, что если у животных присутствуют элементарные чувства, мы должны распространить определенные основные права на этих животных. Эта школа пытается провести эволюционную черту между теми формами жизни, которые не обладают достаточно ярко выраженными чувствами, например, насекомыми, и теми, у которых чувства очевидны, например, млекопитающие. Различные исследователи проводят эту черту по-разному, основываясь на том, насколько можно разумно предположить, что чувства или ощущения существуют у определенных видов. Самое низкое по уровню развития предположение на сегодня — креветки и моллюски. (Конечно, если продолжить эту логику до самого конца, вы вернетесь к идее биологического равенства, по которой все живые холоны имеет равные права. )

Третья школа — иерархический, или холархический, подход, часто он основан на философии Уайтхеда (Берч и Кобб, например). Этот подход рассматривает развитие как раскрытие холархии, и каждый более сложный организм обладает большим количеством прав. Люди являются самыми развитыми и сложными организмами, и, таким образом, обладают большими правами, но к этим правам не относится право инструментально использовать или разрушать другие живые существа, так как они также обладают определенными основными, но весьма существенными правами.

Четвертая школа использует различные принципы управления, в которых только люди имеют права, но к этим правам относятся: забота и управление землей и живущими на ней организмами. Многие традиционные религиозные мыслители считают этот подход способом привить человеку экологическую заботу как моральный императив (например, Макс Эльшлегер).

Мой собственный особый подход к экологической этике не является синтезом этих различных школ, хотя я полагаю, что в итоге произойдет их слияние и включение в общую парадигму основ каждой из них.

В: Итак, это четыре школы ценности. Ваш подход также основан на различных типах ценностей.

КУ: Да. Это основная ценность, внутренняя ценность и внешняя ценность. Кратко:

Все холоны имеют равную основную ценность. Таким образом, все холоны, от атомов до обезьян, являются совершенными проявлениями Пустоты или Духа, не делятся на высших или низших, лучших или худших. Каждый холон, как он есть, является совершенным выражением Пустоты, сияющим жестом Божественного. Как проявления Абсолюта, все холоны имеют одинаковую основную ценность.

Но помимо того, что каждый холон является выражением Абсолюта, он является также относительным целым/частью. У него есть своя собственная относительная целостность и своя собственная относительная частичность.

Как целое, каждый холон обладает внутренней ценностью, или ценностью своей собственной уникальной целостности, своей собственной специфической глубины. И поэтому чем больше целостность, или чем больше глубина, тем больше его внутренняя ценность.

Поэтому даже притом, что и обезьяна, и атом являются совершенными выражения Духа (они оба имеют равную основную ценность), обезьяна обладает большей глубиной, большей целостностью и поэтому большей внутренней ценностью. Атом также имеет внутреннюю ценность, но она относительно меньше (меньшая ценность не означает полное отсутствие ценности). Мы также видели, что чем больше глубина холона, тем выше его уровень сознания, так что это будет почти то же самое, что сказать, будто обезьяна внутренне более ценна, чем атом, потому что она более сознательна.

Но каждый холон — это не только целое, но также и часть. И, как часть, он обладает ценностью для других — это часть целого, от которой другие холоны зависят в своем существовании. Как часть целого, каждый холон имеет определенную внешнюю ценность, ценность для других холонов. Чем больше он является частью, тем большей внешней ценностью он обладает. Атом имеет большую внешнюю ценность, чем обезьяна, — уничтожьте всех обезьян, это окажет влияние на не очень большую часть Вселенной; уничтожьте все атомы, и почти все, за исключением субатомных частиц, будет разрушено.

Как целое, холон имеет права, которые выражают его относительную автономию. Эти права есть просто описание условий, которые необходимы для поддержания его целостности. Если права не соблюдаются, целостность распадается на подхолоны. Если растение не получает воду, оно распадается. Права выражают условия, при которых внутренняя ценность холона может существовать, условия, необходимые для поддержания его целостности, поддержания его жизнедеятельности, поддержания его глубины.

Но так как каждый холон является также частью некоторого другого целого (или целых), как часть он имеет обязанности по поддержанию этого целого. Обязанности — это просто описание условий, которым должен соответствовать любой холон, чтобы быть частью целого. Если он не соответствует этим обязанностям и не может поддерживать свое функциональное единство с целым, либо он изгоняется, либо разрушает само это единство. Если обязанности не выполняются, то он прекращает быть частью целого. Обязанности выражают условия, при которых может существовать внешняя ценность холона, условия, необходимые для поддержания его частичности, поддержания его сотрудничества, поддержания его пространства.

В: Итак, деятельность и сотрудничество, внутренняя ценность и внешняя ценность, права и обязанности, это аспекты-близнецы каждого холона, потому что каждый холон является одновременно целым и частью.

КУ: Да, в многоступенчатой холархии повышающейся сложности и глубины. Поскольку люди обладают относительно большей глубиной, чем, скажем, амебы, мы имеем больше прав — существует больше условий, которые необходимо выполнять, чтобы поддержать целостность человека. Но у нас также больше обязанностей, не только по отношению к нашему человеческому обществу, частями которого мы являемся, но и по отношению ко всем сообществам, частями которых являются наши подхолоны. Мы взаимосвязаны с другими холонами в физиосфере, биосфере и ноосфере, и наши относительно большие права неизбежно требуют выполнения относительно большего числа обязанностей во всех этих измерениях. Отказ исполнять эти обязанности означает отказ соответствовать условиям, при которых наши холоны и подхолоны могут существовать в единстве, что означает наше собственное самоуничтожение.

И снова, это не просто те обязанности, которые нам приятно было бы выполнять; это условия нашего существования. Они принудительны, иначе наши сообщества распадутся, и мы вместе с ними. Но, конечно же, мы часто хотим иметь больше прав, не неся никакой ответственности. Мы хотим быть целым, не будучи частью чего-то большего! Мы хотим быть сами по себе!

В: Культура нарциссизма, как вы говорили.

КУ: Да, культура нарциссизма, регресса и возвращения в племенное состояние. Каждый хочет быть отдельным целым и требовать права на свою деятельность, но никто не хочет быть частью и принимать обязанности соответствующих сообществ.

В: Смогли ли подходы Эго или Эко преодолеть эти проблемы?

КУ: Я так не думаю. Одна из главных трудностей современной парадигмы поверхности, как в версии Эго, так и в версии Эко, заключается в том, что понятия прав и обязанностей были полностью разрушены, часто искажены до неузнаваемости.

В: Например?

КУ: Эго наделяет автономией только себя. Таким образом, только рациональное Эго является отдельным единством, и поэтому только рациональное Эго имеет внутреннюю ценность и соответствующие права. Все другие холоны — просто части большого взаимосвязанного порядка. И поэтому независимое Эго может делать то, что оно считает нужным, и формировать окружающую среду так, как оно считает нужным, потому что все остальное теперь — только инструменты в руках Эго.

В Эко-романтической версии большая взаимосвязанная сеть по-прежнему является единственной основной реальностью — именно она, а не размышляющее Эго, теперь обладает свойствами автономии. Так как Великая Сеть есть высшая реальность, то только Великая Сеть имеет целостную или внутреннюю ценность, а все другие холоны (человек и другие) теперь являются просто инструментами ее самостоятельного развития. Таким образом, все остальные холоны — просто части или элементы Сети, поэтому они обладают только внешней и инструментальной ценностью. Другими словами, это экофашизм. Только Великая Сеть обладает правами, а все остальные холоны в конечном счете являются лишь подчиненными частями.

Поэтому экофилософы неизбежно путали основную ценность с внутренней ценностью и достигли полного беспорядка под названием «биологическое равенство».

В: Значит, мы хотим учитывать все три вида ценности?

КУ: Да, я думаю, что нам нужна экологическая этика, которая учитывала бы все три типа ценностей для каждого холона — основную, внутреннюю и внешнюю ценность. Мы хотим, чтобы наша экологическая этика считала все холоны без исключения проявлениями Духа, а также в то же самое время была бы в состоянии провести прагматические различия по поводу внутренней ценности. Мы должны понять, что намного легче пнуть камень, чем обезьяну, намного проще разрезать морковь, чем корову, намного лучше питаться злаками, чем млекопитающими.

Другими словами, наше первое прагматическое и эмпирическое правило экологической этики таково: в удовлетворении наших жизненных потребностей мы должны потреблять или разрушать как можно меньше глубины. Причиняйте так мало вреда сознанию, как вы только можете. Разрушайте по возможности меньше внутренней ценности. Тот же принцип, выраженный в позитивной форме: защищайте и поддерживайте так много глубины, как это возможно.

Но мы не можем остановиться на одном этом императиве, потому что он охватывает только глубину и не касается пространства; только действия, а не сотрудничество; только целое, а не части. Точнее, мы хотим защищать и поддерживать самую большую глубину для самого большого пространства.

Основная моральная интуиция

В: Вы называете это основной моральной интуицией.

КУ: Да. Основная моральная интуиция — это «защищать и поддерживать самую большую глубину для самого большого пространства». Я полагаю, что это подлинная форма духовной интуиции.

Когда мы интуитивно постигаем Дух, мы интуитивно постигаем проявление Духа во всех четырех секторах (потому что Дух проявляется во всех четырех секторах — или, проще говоря, как «я», «мы» и «это»). Таким образом, когда я интуитивно и ясно постигаю Дух, я интуитивно постигаю его ценность не только во мне самом, в моей собственной глубине, в моем пространстве. Я также интуитивно постигаю его в пространстве всех других существ, которые разделяют со мной Дух (как их собственную глубину). И поэтому я хочу защищать и поддерживать этот Дух не только во мне, но и во всех существах, обладающих тем же Духом. И если я интуитивно постигаю Дух полностью, я буду стремиться осуществлять духовное развитие в столь многих существах, насколько это возможно: я интуитивно постигаю Дух не только как «я», и не только как «мы», но также и как силу, проявляющуюся в мире как объективное положение дел («Это»).

Таким образом духовная интуиция, когда она воспринимается ясно, воспринимается как желание увеличить собственную глубину, пространство измерения «мы» и улучшить объективный порядок вещей («это»): Будда, Сангха, Дхарма. То есть защищать и поддерживать самую большую глубину для самого большого промежутка.

В: Глубина через пространство.

КУ: В попытке поддерживать наибольшую глубину для наибольшего пространства мы должны научиться делать прагматические суждения о различиях во внутренней ценности, о степени глубины, которую мы разрушаем в попытке удовлетворить наши жизненные потребности: лучше убить морковь, чем корову. Алан Уоттс попал прямо в точку, когда кто-то спросил его, почему он стал вегетарианцем, он ответил: «Потому что коровы кричат громче, чем морковь».