Пьяный звонок. что за ним стоит?

«Наркомания и любовь совершенно одинаковы», – без тени сомнения заявляет Куб. И это, конечно, объясняет всевозможные безумства. Подумайте о парадоксах любви. Встречаются два незнакомых человека, каждый со своими мечтами, целями и жизненными устремлениями. Между ними возникают интерес, влечение, секс. Едва ли не сразу ход их мыслей меняется. Если бы они с таким же увлечением думали о чем-то ином, это сочли бы одержимостью, как у наркомана, чей внутренний взор направлен всегда в одну точку. Запах ее шеи, ощущение волос под пальцами на его груди, мягкость ее губ, его голос, шепчущий на ухо настойчивые эротические просьбы, репродукции Лотрека у него на стенах, ее коллекция журналов Vogue – все эти сенсорные сигналы, яркие и живые, по каким-то необъяснимым причинам очень важны. Мысль о ее духах способна отвлечь его от работы и надолго погрузить в мечтания. И вот однажды жизненные планы меняются, потому что не изменить их было бы слишком болезненно. Потом проходят годы. Он недоумевает, почему она до сих пор хранит эти проклятые журналы. Она считает его занудой, а репродукции Лотрека – банальностью. Однако они утверждают, что счастливы. Не так, как раньше, но все же уверенно и спокойно. По пути на работу она скучает по нему и по дому, а он скучает по ней. Жизнь оказалась не такой, как они мечтали, но это нормально. Они зарядили винтовки и теперь живут, приставив их к головам друг друга.

Это описание не такое циничное, как может показаться на первый взгляд. Винтовка, направленная вам в висок, поможет вам не сбиться с дороги, на которой вы будете получать больше всего счастья в течение долгого времени, не говоря уже об удовлетворении эволюционной потребности рождать и растить детей.

Существует множество непрямых свидетельств в пользу того, что любовь – это зависимость. Влюбленные могут действовать друг на друга как болеутоляющее. Было исследование, в котором участвовали пятнадцать человек, чьи отношения длились девять месяцев – достаточно, чтобы влюбиться, но недостаточно, чтобы начать испытывать друг к другу отвращение. Их обследовали при помощи аппарата фМРТ, подвергая тепловым болевым стимулам различной интенсивности. Испытуемые смотрели на изображения привлекательных знакомых, своих партнеров и на надписи со словами, которые прежде помогали уменьшить боль. Прочтение слов снижало боль, но, как показало сканирование, связано это было с отвлечением внимания: распознавание и анализ слов просто переключали сознание на себя. Изображения друзей никак не влияли на болевые ощущения. А вот фотографии возлюбленных действительно уменьшали боль: при их предъявлении включалась система поощрения, в том числе прилежащее ядро, миндалевидное тело и префронтальная кора. Таким же свойством обладают наркотики.

Понимание любви как зависимости объясняет, почему привлекательны отношения на расстоянии: это растянутая во времени предварительная игра. Если в мозге поощрение за обнаружение партнера возникает с перерывами, объясняет Джим Пфаус, «вы не только не привыкаете к нему, а становитесь гораздо более чувствительными. Так действует секс и удаленные отношения тоже. Разве не волнительно: „мы будем видеться раз в две недели“? И вот вы ждете и ждете. За пару дней до встречи вас наполняет предвкушение поощрения, и наконец вы погружаетесь в эмоции поискового поведения и горячий секс, что подкрепляет запечатленный у вас в коре образ вашего партнера». Ни вам, ни ему не скучно. Вас всё восхищает друг в друге, потому что ваши отношения оказываются в счастливой переходной зоне между первой неодолимой страстью и последующим отвращением к пузырящимся коленям тренировочных штанов. «Если вы можете получать это каждую ночь, – объясняет Пфаус, – это как с мастурбацией: интенсивность поощрения снижается. Даже семяизвержение уменьшается в объеме! Люди, исследующие наркоманию, знают: принимая кокаин каждый день, вы становитесь устойчивы к нему».

Зависимостью можно объяснить наше поведение после того, когда любовь ушла. Как и разбитый «Шерлок» для Мюррея, конец любви – это травма. Здесь уже неважно, кто жмет на курок. «Наркомания очень похожа на разрыв любовных отношений, – поясняет Куб, обсуждая эксперимент Боша. – Думаю, система для того и предназначена, чтобы вернуть человека к его партнеру. Именно в этом заключается ее назначение – вернуть вас домой, где вас ждут».

Полевки, разлученные со своими партнерами, скорбят, как скорбят люди из-за утраты любви и смерти любимого. Мэри-Фрэнсис О'Коннор, нейробиолог из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, исследовала мозг женщин, недавно переживших смерть сестры или матери. Некоторые из этих женщин страдали так называемой затяжной реакцией горя. (Затяжное горе сильнее, чем печаль, – это хроническая патологическая тоска, одержимость умершим.) Остальные женщины чувствовали обычное горе. О'Коннор помещала испытуемых в аппарат фМРТ и показывала им фотографии незнакомых людей и умерших близких. Каждую фотографию сопровождала надпись, либо описывающая горе, либо нейтральная. У женщин с затяжной реакцией горя система поощрения реагировала гораздо активнее. Это может показаться странным, если только не рассматривать горе как зависимость. Когда женщины смотрели на связанные с горем слова, прилежащее ядро реагировало только у тех, кто испытывал затяжную реакцию. Реакция была связана с сильной тоской по умершему, похожей на тягу к наркотику. Точно так же запах старой футболки возвращает болезненные воспоминания об ушедшем возлюбленном.

Стресс, наступающий при разрыве отношений, и хронический стресс, приходящий потом, могут быть настолько сильными, что подрывают здоровье. Когда люди разводятся, их иммунная система заметно ослабевает. Люди, недавно пережившие развод, чаще ходят к врачам, чаще страдают от острых и хронических заболеваний, чем те, кто состоит в браке, и чаще умирают от инфекций. Мужчины, вопреки расхожему представлению о том, что они якобы не нарадуются своей свободе, бродя по ночным клубам в поисках доступных женщин, сильно страдают. Возможно, потому, что все их эмоции и переживания, вызывавшиеся привязанностью, были обращены на партнера, тогда как женщины нередко получают дополнительную эмоциональную и социальную поддержку от других женщин. Иногда человек, оставшийся в одиночестве, не способен сосредоточиться ни на одном занятии, даже столь заурядном, как работа. Он с унизительным постоянством стремится к ощущениям, связанным с ушедшим возлюбленным. Их пробуждают прядь волос, записка, вкус любимой еды. Люди подолгу разглядывают старые фотографии. Точно так же наркоманы, переставшие принимать наркотики, продолжают сохранять повышенное внимание к любым связанным с ними сигналам. Восприимчивость к этим сигналам так велика потому, что они способны снова запустить систему кортиколиберина «гипоталамус – гипофиз – надпочечники» и вызывают навязчивое желание контакта. Поэтому Мюррей и уничтожил «Шерлока». Но и без трубки один только намек на наркотики мог запросто сломить силу воли, даже спустя много лет после того, как Мюррей завязал. «Что будет, если я войду на кухню и увижу рассыпанное на столе сухое молоко? Я вам скажу что: либо мне придется тут же его вытереть, либо уйти из кухни». Под давлением стрессовой системы мы совершаем поступки, которых прежде от себя даже ожидать не могли: напившись, в два часа ночи звоним ушедшему возлюбленному или слушаем грустные песни Эдит Пиаф, хотя понятия не имеем, о чем она поет. Мы пьем, особенно мужчины, у которых во время приема алкоголя выделяется больше дофамина, чем у женщин. Мы не контролируем себя, потому что не имеем доступа к естественному источнику облегчения – человеку, которого любим.

У животных кортиколиберин вызывает наркотический рецидив, а у людей стресс, вызванный разрывом, склоняет бывших партнеров к сексу друг с другом. Бросившие могут думать, что они, возможно, совершили большую ошибку, прекратив отношения. Брошенные не думают о самоуважении, рассуждая: «Ага! Она хочет ко мне вернуться!»

Мюррей рассуждал постоянно. «Я думал: да, совершенно нормально не платить за квартиру. Я говорил себе, что в следующий раз просто заплачу вдвое больше. Или: нормально не забирать дочь из школы. Это сделает кто-нибудь другой. Нормально опаздывать. Или вообще не приходить. Ты занят, ты не можешь прийти на репетицию – ты и так отлично играешь».

Любовь как зависимость часто может способствовать восстановлению отношений. Если бы мы были полевками, говорит Куб, и только что разругались со своим партнером, то больше бы выиграли, не дуясь, а действуя. «Лучше, конечно, дождаться другой полевки или самому ее найти, быть Ньютом Гингричем[29]полевок». Как мы уже говорили, сам секс не вызывает зависимости вопреки утверждениям некоторых популярных психологов и дельцов от «Восстановления Сексуальной Силы!». Но секс действительно приводит к выбросу окситоцина, который ослабляет повышенную стрессовую реакцию на разлуку с возлюбленным. Люди, которые только что расстались, даже если сами инициировали разрыв, могут ради облегчения стресса искать себе нового партнера.

Кто-то реагирует на потерянную любовь изменением поведения, становясь преследователем или совершая самоубийство. В обзоре записок американских самоубийц говорится, что любовь – более распространенная причина суицида у обоих полов, чем чувство собственной никчемности. Ежедневно в Индии около десяти человек убивают себя из-за потери любви – это больше, чем от нищеты, безработицы или банкротства. Интересно, что депрессия – еще одна частая причина самоубийства, и уровень кортиколиберина у людей в депрессии часто хронически высок, поскольку «переключатель» стрессовой системы застревает в положении «включено».

Даже мысли о расставании могут вызвать стресс и страх перед реальным разрывом. Студентов первого курса колледжа попросили предсказать, как долго и как сильно они будут расстраиваться, если партнер их бросит. Тот, кто считал себя сильно влюбленным, не искал новых романтических увлечений и не хотел расставаться, значительно переоценивал то, насколько ему придется плохо и как долго это состояние будет длиться. Именно поэтому многие предпочитают сохранять отношения после неблаговидных поступков своего партнера. В 2008 году Сильда Спитцер, жена тогдашнего губернатора Нью-Йорка Элиота Спитцера, появилась вместе с ним перед камерами, несмотря на то что мужа обвиняли в визитах к проституткам. Она решила сохранить брак, хотя некоторые с уничижением отзывались о ней как об антифеминистской подстилке. Многие другие мужья и жены тоже не разрывают отношения, после того как один из партнеров совершил измену. Конечно, свою роль в принятии такого решения играют религиозные правила, экономические вопросы и дети, но зависимость – не менее мощный внутренний мотиватор.

Даже те мужчины и женщины, которых словесно или физически оскорбляют их партнеры, порой не расходятся, в точности как Мюррей, сохранявший свои отношения с наркотиками. Они оправдывают этот выбор, сосредотачиваясь на положительных чертах партнера. Те, кто остается, но потом все же набирается мужества и уходит, позже говорят о своем прежнем состоянии как о «наваждении» или «каше в голове». Такие фразы Мюррея, как «Моя болезнь велела мне…» отражают аналогичное состояние ума.

Если вы помните, в экспериментах Арагоны у 28 процентов полевок не происходила реорганизация прилежащего ядра. Как и у них, у нас готовность любить, стремление формировать привязанность и склонность к моногамной зависимости (или крайним проявлениям этой зависимости) определяются теми же генетическими особенностями и внешними обстоятельствами, которые влияют на склонность к наркотической зависимости. Приведем пример. Положительные социальные контакты дают нам возможность чувствовать себя хорошо отчасти потому, что приводят к высвобождению эндорфинов в мозге. У человека существует несколько вариантов гена опиоидных рецепторов. Ученые исследовали более двухсот человек и обнаружили, что носители одного из вариантов с большей вероятностью образуют романтические связи и получают от этого больше удовольствия, чем носители другого варианта. Первый из названных вариантов гена также обусловливал более чувствительную реакцию на наркотики и стресс по сравнению с другими вариантами.

Оба родителя Фреда Мюррея были алкоголиками, поэтому он уверен, что наркомания – его судьба. Возможно, он прав, а возможно, окружающая среда, уличная жизнь и плохое воспитание повлияли на него больше, чем гены. Скорее всего свою роль сыграло и то и другое. Но он по-настоящему был влюблен в наркотики и испытывал боль от разрыва с ними.

В конце концов Мюррей дошел до предела. Он снял номер в дешевом калифорнийском мотеле, смешал столько крэка и метамфетамина, сколько смог найти, и начал курить. Как он и надеялся, его сердце едва не выскакивало из груди. По всему телу струился пот. Казалось, еще пара доз – и его сердце разорвется. Но он только потерял сознание. Очнувшись и взглянув на себя в зеркало, он испытал глубокое отвращение. «Даже этого не сумел», – вспоминает он о своей попытке самоубийства. Фред позвонил в гольф-клуб. Стыдясь упоминать о наркотиках, он сказал, что не мог бросить пить и пытался покончить с собой, поэтому исчез с работы. Работодатель организовал ему курс лечения в реабилитационной клинике Сан-Диего, где сегодня Мюррей работает консультантом. Сейчас мало что связывает его с прошлым. Он говорит, он не сожалеет, что живет иначе. Но ему нравится записывать музыку своей старой группы на диски и дарить их вместо визитной карточки. Как музыкант Мюррей был очень неплох. Он прекрасно владел ритм-энд-блюзовой манерой пения, и когда вы слышите его кавер-версию композиции, ставшей популярной благодаря Би Би Кингу, – «Кайф ушел, детка… я свободен от твоего заклятья», – вам приходится напоминать себе, что в этой песне поется о женщине.

Глава 8

Парадокс измены

Мы не удивимся, если окажется, что в этот момент вы чешете затылок и спрашиваете себя: «Раз мы так зависим друг от друга и до смерти боимся расстаться, почему же отношения заканчиваются? И как объяснить измену жены или мужа?» Эти два интереснейших вопроса – часть весьма непростой загадки, над которой не одно столетие бьются лучшие умы мира. Указать общую причину распада союза между мужчиной и женщиной невозможно, так как ее нет – обстоятельства у всех разные. Но существует истина, справедливая для всех половых отношений: страсть постепенно угасает. Страсть заполняет собой множество скрытых пустот в отношениях, поэтому, когда она уходит, люди остаются лицом к лицу с очевидностью: они не подходят друг другу по каким-то личностным особенностям или по характеру. Такова причина большинства расставаний и очень многих разводов между людьми, вступившими в брак первый раз. Впрочем, даже в этом случае разрыв дается людям нелегко, что еще раз доказывает силу зависимости, цель которой – удержать нас вместе.

Неверность может быть совершенно не связана с несовпадением личностных особенностей и характеров двух людей, но она, безусловно, тоже становится причиной многих разрывов. У измены множество оттенков, но это универсальное явление, свойственное, как мы уже говорили, даже степным полевкам. Хотя степным полевкам в целом свойственна моногамная система отношений, если рассматривать каждую пару в отдельности, их моногамия далеко не такая строгая, как можно подумать. Нейронные цепи разных особей отличаются друг от друга, и эти различия способны серьезно влиять на склонность полевки или человека к сексуальным приключениям.

Здесь кроется парадокс, внутренне присущий нашему представлению о моногамии. Социальная моногамия (моногамия как система социальных отношений) и сексуальная моногамия (моногамия как связь между двумя индивидами) – два принципиально разных явления, но большинство людей полагает, что одно логически проистекает из другого, поэтому часто мы считаем их одним и тем же. Но это вовсе не так. Вспомните Фреда Мюррея, а также различие между «нравится» и «требуется», описанное Джорджем Кубом. Мюррей был женат, любил свою жену, однако завел любовницу. Его любовницей был наркотик, а не другая женщина, но с точки зрения нейрохимического механизма никакой разницы нет. Он не собирался разрушать свой брак и семью. Прежде чем все пошло прахом, Мюррей пытался отделить домашнюю жизнь от наркотиков. Некоторые его знакомые-наркоманы не знали, где он живет, женат ли он, есть ли у него дети, кем он работает. Он покупал старые машины и ездил на них за наркотиками, паркуя автомобили подальше от дома, чтобы его не выследили. Однажды посреди ночи к нему заявился человек, собиравшийся купить наркотики. Мюррей возмутился: «Что ты делаешь в моем доме? Это мой дом! Никогда сюда не приходи!» – и захлопнул дверь. Семейную жизнь – свою территорию, если угодно, – он рассматривал как нечто совершенно отличное от восхитительных, но разрушительных отношений с наркотиками.

Большинство мужчин, занимающихся сексом на стороне, тоже хотят, чтобы эта сторона жизни существовала отдельно от их семей и социальных связей. Измена не направлена на разрыв отношений с постоянным партнером. Более 60 процентов мужчин, вступавших во внебрачные связи, говорили, что никогда серьезно не думали о подобном развитии событий до тех пор, пока разрыв не случался. Немногие из людей четко нацелены (или могут быть нацелены) на поиск сексуальных связей вне постоянного партнерства, однако и среди них большинство клянутся в верности своим супругам, счастливы в браке и не собираются расставаться. Есть своего рода жанр телевизионных шоу – исповеди знаменитостей, политиков и религиозных лидеров на эту тему. Всё началось со слезливых извинений телепроповедника Джимми Сваггарта, который в 1988 году повинился перед своей паствой и обширной телевизионной аудиторией, после того как конкурент-евангелист сфотографировал его в обществе луизианской проститутки. Сваггарт говорил, что «согрешил против Иисуса» и всех тех, кто обращался к нему за моральными наставлениями. По мнению некоторых людей, Сваггарт получил по заслугам, поскольку всего за год до своего покаяния во весь голос порицал другого христианского лидера, Джима Беккера, замешанного в секс-скандале. Ни Сваггарт, ни Беккер не имели ни малейшего желания разрушать свои браки, однако оба сбились с пути праведного, потому что ими управляла сила более мощная, чем моральные убеждения.

Вопрос о числе людей, отступивших от сексуальной моногамии, остается открытым. Несмотря на многолетние усилия социологов и ученых, никто не может с точностью сказать, какой процент тех, кто состоит в моногамных отношениях, занимается сексом на стороне. Нетрудно догадаться, что опрашиваемые часто не желают говорить правду в личных интервью, и даже анонимным опросам нельзя верить безоговорочно. Однако приблизительные оценки существуют. В годы, предшествующие пресловутой «сексуальной революции» 1960-х, врачи больницы Нового Орлеана исследовали женщин, помещенных в стационар. Их разделили на две группы – с раком шейки матки и без. Более половины женщин, больных раком, говорили, что изменяли своим мужьям. Это неудивительно, поскольку рак шейки матки вызывается вирусом, передаваемым половым путем, и чем больше у вас партнеров, тем выше вероятность инфицирования. Но четверть женщин, не болеющих раком, также обманывали своих мужей. Отчет о самом крупном и наиболее исчерпывающем опросе на эту тему под названием «Социальная организация сексуальности» был опубликован в 1994 году. В нем Эдвард Лауманн и его коллеги пишут, что почти 20 процентов американок, рожденных между 1943 и 1952 годами (во время опроса им было от сорока до пятидесяти лет), занимались сексом с другим мужчиной, пока были замужем. Среди мужчин того же возраста доля тех, кто совершил измену, составила 31 процент. Среди пар, не состоящих в браке, но сексуально моногамных (либо живших вместе, либо встречавшихся), больше половины изменяли своему партнеру.

Независимо от того, находимся мы в моногамных отношениях или нет, нам свойственно желать жены ближнего своего либо мужа или приятеля своей подруги. Многонациональное исследование, в котором участвовало 17 тысяч человек, принадлежавших к 53 нациям из разных стран мира, показало, что мужчины и женщины студенческого возраста делают то, что социологи и зоологи называют «брачным браконьерством». Около половины совершали по меньшей мере одну попытку, и не без успеха. В Северной Америке 62 процента мужчин и 40 процентов женщин пытались соблазнить чужого партнера и склонить его к кратковременной связи. В капкан попадают многие: 60 процентов мужчин из тех, кто стал объектом «охоты», сказали, что согласились на краткие сексуальные отношения с «браконьером». Среди женщин так поступила почти каждая вторая. «Браконьеры», со своей стороны, подтвердили эту статистику, при этом заявляя, что пытались завязать с партнерами долговременные отношения. Интересно, что в государствах, где у женщин больше политических прав, случаи «брачного браконьерства» в равной степени встречаются среди обоих полов.

Секс, разумеется, приводит к появлению детей. Миллионы мужчин во всем мире, которым женщины наставили рога, воспитывают не своих детей. Точные цифры неизвестны, результаты исследований широко варьируют в зависимости от региона исследования и многих других характеристик. По результатам опросов на Гавайях доля детей, появившихся на свет после измены мужу, составляет 2,3 процента, в Швейцарии – 1 процент, в Мексике – 12 процентов. Можно предположить, что в среднем на планете отцы растят (не догадываясь об этом) от 3 до 10 процентов чужих потомков.

Ради поддержания дискуссии давайте примем, что неверность в браке составляет от 30 до 40 процентов, в незарегистрированных моногамных отношениях – 50 процентов и что 10 процентов младенцев генетически не имеют отношения к мужчинам, которые считают себя их отцами. Во всем мире. Среди всех рас, племен и культур. Вывод очевиден: неверность – врожденная поведенческая черта по крайней мере некоторой части человеческой популяции. Так было всегда. Одна из самых знаменитых речей древнегреческого писателя и оратора Лисия – речь в защиту человека, убившего мужчину, которого он застиг в постели со своей женой: «Я никогда не подозревал, насколько я простодушен, полагая, будто моя жена – самая добродетельная женщина в городе», – сказал обвиняемый на суде.

Во все времена и во всех культурах противоречие между социальной моногамией и сексуальным влечением было источником различных неприятностей. Тысячи лет общество пыталось избавиться от него, силой загоняя половое поведение в рамки социальной моногамии, обуздывая, ограничивая и приструняя эротическое желание. Сам брак – узаконивание человеческой любви – это попытка структурировать половое поведение и ограничить его правилами. Во многих культурах, подвергшихся влиянию христианской традиции, брак предназначен для удержания эротического поощрения внутри прочной социальной связи, служит защитой от первородного греха. Общую тональность этого отношения установил Бл. Августин, который писал и проповедовал в конце 300-х – начале 400-х. Секс, учил он, это результат человеческого падения и изгнания из рая. Обращаясь к проблеме преступного желания, он утверждал, что в раю сексуальная страсть существовала не в той форме, которую она обрела после грехопадения. Ею полностью управляло рациональное «я». Оргазмы не доставляли яркого, умопомрачительного наслаждения, а были спокойными и находились в полной гармонии с идеальной утонченностью райского сада. Члены Адама и Евы соединялись размеренно, без рвения и страсти. Бремя сексуального желания и искушения стало частью наказания за отрицание Бога. Возвращение этой неприрученной дикости в узду разума – одно из главных обязательств человека перед Богом, если он когда-либо захочет вернуться в рай.

Если учесть, что человеческая сексуальность утратила эдемскую чистоту после грехопадения, людям стоило бы вообще не заниматься сексом, как считали некоторые отцы церкви. Но они признавали, что слабовольные будут испытывать мучительное искушение нарушить божественный план. Поэтому церковь дала им возможность выхода. Пусть люди отдаются во власть сексуального желания, но только в браке и при обстоятельствах, очерченных строгими правилами. Даже в браке секс для удовольствия или из похоти был смертным грехом: жена должна была беречь себя от любых действий, любых «распутных объятий», которые воспламеняли эротическое желание мужа. Нарушение этих правил влекло за собой тяжелую кару. За измену вы могли потерять собственность, семью и свободу. Но, несмотря на репрессии, множество людей продолжало изменять. Невзирая на ужасные последствия, они не могли совладать с процессами, идущими в их мозге и побуждавшими их к поступкам, которые грозили большими неприятностями.

Существовало «несовпадение между тем, что люди одобряли, и тем, чего они реально ожидали и что терпели», говорит нам Стефани Кунц, профессор истории и семейных исследований колледжа Эвергрин в Олимпии (штат Вашингтон). Это утверждение напоминает о том, как Мюррей отделял свою домашнюю жизнь от жизни с наркотиками, а еще о той пропасти, которая лежит между сексом на стороне и постоянной брачной связью. «Моралисты и философы воспевают верность и проклинают измену, но на деле это всего лишь абстракция, как и целибат, идея мира во всем мире и всеобщее благоденствие».

Кунц написала книгу «История брака: как любовь победила супружество». Она пишет, что даже в самые суровые времена сексуального подавления люди приспосабливались к обстоятельствам. Во многих средневековых городах Европы были легальные бордели. Высшее общество открыто признавало, что брак и романтическая любовь, в том числе эротическое стремление, – разные вещи. Романтическая любовь считалась высшей формой любви. «Согласно культу куртуазной любви истинное чувство может быть только вне брака», – рассказывает Кунц. Действительно, в книге XII века «Искусство куртуазной любви» Андре Капеллана первое правило звучит так: «Брак – не повод не любить». «Истинная любовь могла появиться только в адюльтере, – продолжает Кунц. – Брак являлся экономическим и политическим актом, а потому не имел отношения к подлинной любви. Люди женились или выходили замуж из практических соображений».

Европейская литература времен Чосера, конца XIII века, предлагает массу комических (и не очень) историй об изменах женам и наставлении рогов мужьям. Сюжет «Смерти короля Артура» Мэлори вращается вокруг романа Ланселота и Гвиневры. Однако нехудожественная литература – епархия церкви, поле ожесточенной битвы с распущенностью. Если читать церковные тексты того времени, может показаться, что основной заботой христианства была борьба с незаконным сексом. В XVI и XVII веках мужчины свободно говорили и писали, обращаясь, например, к своим тестям и шуринам, «о своих похождениях со служанками или о том, как подцепили сифилис от проститутки», со смехом говорит Кунц. Они рассказывали о новой служанке, которая хороша в постели, и были абсолютно уверены, что жены останутся в неведении. Однако то явление, которое жених поневоле Альфред Дулиттл в «Пигмалионе» Бернарда Шоу с отвращением называет «моралью среднего класса», существовало уже в дни Чосера. «Чосер был блестящим социальным историком», – объясняет Кунц. «Кентерберийские рассказы» – живая летопись борьбы с неприличным сексуальным желанием западноевропейского общества, постоянно изобретавшего самые разнообразные и противоречивые способы его усмирения. В этой летописи показано возникновение того, что в наше время считается идеалом брака. Одна из новелл, «История Франклина», рассказанная мелким землевладельцем среднего класса, повествует о супругах, также принадлежащих к среднему классу, – о спокойном, ничем не примечательном рыцаре и его жене Доригене, имеющей более высокий социальный статус. Ухаживая за своей женой, рыцарь обещает ей вести себя с ней не как хозяин, а как слуга и подчиненный, если на людях она будет поддерживать иллюзию власти мужа, чтобы защитить его репутацию. Супруга в свою очередь клянется быть верной и преданной. Иными словами, они заключают весьма современный равноправный договор. Следующий персонаж, дворянин Аврелий, был в отличие от верного рыцаря «слугой Венеры». Он влюбляется в Доригену и начинает ее преследовать. Он даже угрожает убить себя, если она не даст ему надежду. Наконец в отсутствие мужа Доригена, пытаясь спасти влюбленного сквайра, но при этом не потерять свою честь, обещает ответить ему взаимностью, если он сумеет изменить русло реки, что, как ей кажется, невозможно. Однако эти изменения происходят. Расстроенная Доригена признаётся мужу в том, что дала клятву, и тот, как истинно любящий человек, отвечает: она обязана сдержать свое обещание, но пусть никому не говорит об этом, чтобы не запятнать позором его имя. Тронутый честностью пары и их любовью друг к другу, Аврелий освобождает Доригену от клятвы.

«Такой была чосеровская модель равноправного брака, – объясняет Кунц. – В этом описании представлены зарождающиеся ценности партнерских отношений. Мы видим, что автор прославляет равноправие и взаимную верность мужа и жены в противоположность аморальному поведению высших и низших сословий. Это было началом идеализации брачных отношений и ценностей среднего класса. Чосер был очень прозорлив».

В центре идеи равноправного брака – образ женщины как неземного существа и неземная природа женственности. В дни Чосера женский эротизм воспринимался как нечто само собой разумеющееся. В период, начинающийся за три сотни лет до Чосера, и вплоть до XVIII века священники считали женщину источником порочного искушения. Женское желание воспринималось как нечто настолько пугающее, что породило миф о vagina dentate – зубастом влагалище. Но «к XIX веку, – говорит Кунц, – точка зрения на брак стала основываться на представлении о женской чистоте и благородстве». Чистая, благородная женщина, считавшая секс долгом и не совершавшая распутных действий, была не слишком интересна в постели. Неудивительно, что мужчины искали удовольствий на стороне. Отсюда и всем известные «двойные стандарты». Мужчина мог ходить к проституткам, иметь любовницу, но подобные действия не становились фатальными для брака. Жены не имели права возражать. «Я прочла множество дневников и писем. Мне попадались и такие, в которых женщина негодует на своего супруга, а родственники называют ее реакцию на поведение мужа неподобающей», – рассказывает Кунц о своем исследовании.

В 1920-е, в эпоху эмансипации, после выхода в свет книг, написанных нашим старым знакомым, Г. – У. Лонгом, американцы и европейцы вторично познакомились с идеей женского сексуального желания. Женщины обретали финансовую независимость и начинали жить самостоятельно, поэтому у них появлялось больше возможностей удовлетворять свои желания, в том числе вступая во внебрачные отношения. Такие авторы, как доктор Лонг, не ставили себе целью потворствовать изменам. Женская сексуальная свобода, говорит Кунц, должна была помогать в браке. С появлением руководств по брачному сексу у мужчин «не должно было оставаться повода искать связей на стороне, поскольку теперь они могли получить сексуальное удовлетворение дома». Половое просвещение было нацелено на средний класс. Низшие классы никогда не считались особенно нравственными, а у высшего класса уже имелось разрешение. Носителем общественной морали и нравственности, стальным стержнем, на котором держалась страна, был средний класс.

В 1930-е, по мнению Кунц, началась эпоха, в которой действовали более строгие, чем когда-либо, моральные нормы в отношении супружеской неверности, но это было время гораздо большей терпимости к сексуальным отношениям в целом. Пропасть между эротикой и брачным союзом исчезла. Браку, который удовлетворяет потребность человека в привязанности, в сексуальном плане больше ничего не мешает. Мы радуемся ему и ожидаем получить в нем максимум удовольствия и счастья. Многие браки, полагает Кунц, распались, не выдержав таких высоких ожиданий.

Здесь мы заканчиваем краткий экскурс в историю, который сделали, чтобы показать, как все 1800 лет западной цивилизации мир пытался разрешить главный парадокс любви: ее сосуществование с супружеской неверностью. Поначалу люди считали, что корень зла в сексуальном удовольствии, его считали греховным и относились к нему как минимум с порицанием, даже если речь шла о браке. Однако за последние сто лет сексуальное удовольствие стало одной из основ брачного союза. Все же независимо от того, как общество смотрит на брак и половые отношения, мужчины и женщины продолжают заниматься сексом на стороне, отступая от идеала моногамных отношений. Неверность проистекает не от распущенности нравов в обществе и не от давления жестких моральных устоев. Стремление к связи с другим мужчиной или другой женщиной скорее всего заложено в нашем мозге.

Не допусти измены!

Предположим, вы молодой работник в рекламном агентстве. (Мы сделаем вас мужчиной, но, как доказала Сьюзен из Миннесоты во второй главе, с приливом эстрогена во время овуляции такой сценарий работает и для женщин. Просто смените для этой истории пол.) Так вот, однажды вы входите в лифт, собираясь подняться в свой офис, и видите красивую женщину. Она одета строго, но привлекательно: туфли на высоких каблуках, узкая юбка, волосы свободно спадают на спину. Она носит очки. Красивые женщины в очках нравятся вам с тех самых пор, как вы в тринадцать лет рассматривали в журналах фотографии сексуальных учительниц. Возникает немедленное и сильное влечение. Вы вступаете в зрительный контакт, обмениваетесь улыбками. Запускается цепь нейрохимических событий, которые мы описывали в предыдущих главах. Высвобождаются окситоцин и вазопрессин, в прилежащее ядро проникает дофамин, и у вас появляется мотивация сделать первый шаг. Однако вы не лабораторное животное, а человек, и сейчас ваш рациональный мозг активно подсказывает, что вы уже видели ее в доме своего начальника. Она – его невеста. Но даже если это не так, вы женаты, и пусть ваша сексуальная жизнь довольно скучна, а страсть первых лет брака рассеялась, вы любите свою жену. Вы не хотите ее потерять, а вы определенно ее потеряете, если она узнает, что у вас связь на стороне. Вы можете лишиться половины своих денег и собственности, не говоря уже о стоимости хорошего адвоката. Кроме того, сегодня на завтрак вы ели тонкую лапшу с чесноком и соусом из моллюсков. Вы довольствуетесь дружеским кивком, улыбкой, а когда двери лифта открываются, идете на свое рабочее место и с невольным вздохом садитесь за стол.

Это самоконтроль. Ваша медиальная префронтальная кора общается с миндалевидным телом, вентральной областью покрышки и прилежащим ядром. Она говорит:

«Прекрати!» Вы только что столкнулись с дилеммой «желание – благоразумие» и предпочли благоразумие.