Кому везет в деньгах, тому не везет в любви

На свидетельстве о разводе еще не успели высохнуть чернила, как Джордж снова получил «срок» - по собственному желанию. В свое оправдание он может сказать только, что ему просто хотелось нормальной человеческой любви и нормального семейного дома, какой был у отца с матерью - без нервотрепки и вечного взаимного раздражения. Случайные любовницы не могли удовлетворить эту потребность.

В тот же самый день, как он получил свои «документы на освобождение», в кафе Джордж встретил голубоглазую дочку знакомого фабриканта Уэбера, чья компания производила сумки и обувь. Эта ничем не примечательная на вид студентка - джинсы, маечка, тоненький серебряный браслет на запястье - и стала хозяйкой его жизни на следующие двадцать лет.

Джордж пригласил девушку в знаменитый ресторан и про себя загадал: если она закажет знаменитый манхэттенский шоколадный шедевр, значит, у них будут любовные отношения. Дело в том, что этот десерт стоил 20 тысяч долларов, в связи с чем и вошел в Книгу рекордов Гиннесса. Сьюзи заказала лакомство, даже не взглянув на ценник. Отец Джорджа, несомненно, расценил бы это как плохой знак, но Сорос, видимо, в самом деле умел делать безошибочные ставки только на фондовой бирже.

Со Сьюзи все пошло наперекосяк с самого начала, Джордж недооценил тот факт, что стал, так сказать, магистром игры, вернее, ее рабом.

Рынок - это хаос, его не просчитать…

После того как рухнула мечта стать философом, все его тщеславие сосредоточилось на биржевой игре. К 1985 году стоимость его фонда составляла уже 381 миллион и продолжала расти в геометрической прогрессии.

И дело было не только в его феноменальном чутье, Джордж пытался сформулировать суть своего подхода Стенли Дракенмиллеру:

- Пойми, все пытаются понять рынок и то, что на нем происходит, рационально, просчитать, вывести закономерности, а рынок - это хаос и только хаос, к нему и следует относиться как к таковому. Хаос не просчитать, в него надо окунуться, его надо прочувствовать. Если совсем грубо - сначала дела идут отлично, а потом очень плохо. И так всегда и во всем. Нужно поймать поворотный момент.

И Сорос непостижимым образом его ловил. Его действия часто казались нелогичными и совершенно самоубийственными: все переставали вкладывать в финскую биржу, или японские железные дороги, или недвижимость в Гонконге, а Сорос внезапно вкачивал туда немыслимые деньги - и выигрывал свои миллионы. Однажды скупил миллионы японских иен - на следуюший день курс рухнул.

15 сентября 1992 года Джордж Сороссидел в своем офисе на Уолл-стрит и сквозь гигантские тонированные окна любовался суетой огромного города и раскинувшимся чуть поодаль Центральным парком. На мониторы он почти не смотрел.

Зато его партнер Стенли Дракенмиллер не отрывал взгляд от экрана: все самое

главное сейчас сосредоточилось там, в Лондоне, на центральной валютной бирже. Стенли нервно стучал ладонью по столу, грыз ногти, тер покрасневшие от усталости глаза и сходил с ума от волнения. Адова работенка - быть биржевым спекулянтом! Ты платишь не деньгами, как некоторым кажется, а потерей сна, досуга, вменяемости, друзей, ты превращаешься в психопата. Одна неверная ставка - и приходится отвечать за утрату чужих миллионов!

В это время Сорос, спокойно прихлебывая кофе, рисовал на почтовом конверте женские профили. Иногда Стенли казалось, что тот действительно заключил сделку с дьяволом, как про него пишут. Не бывает такого хладнокровия у простого смертного! Например, вот сейчас он должен принять решение - рисковать или нет двумя миллиардами... Эту чертову уйму денег они запросто могут потерять. В одну секунду. А он рисует женские профили!

Ситуация патовая: в Англии кризис, а правительство поклялось, что тем не менее не допустит обвала национальной валюты. Все серьезные экономисты твердят, что этого действительно не будет, и только Сорос думает иначе - явился в офис возбужденный и какой-то праздничный: в ярком шарфе и в кроссовках, словно актер, а не супербизнесмен, которому принадлежат 33 этажа крупнейшего в мире инвестиционного фонда «Quantum».

- Сегодня у нас большая игра, Стен, - заметил босс, - у меня разыгрался радикулит, а это означает, что пора ставить против фунта.

Джордж Дракенмиллер знал по опыту: это не шутка, босс в самом деле внезапно может принять решение продавать, когда у него разыгрывается радикулит, и покупать, когда боль стихает. Невероятный человек!

Тишину кабинета взорвал крик:

- Стенли, быстро!

Трясущиеся руки Дракенмиллера забегали по клавиатуре. Ничего не соображая, он делал то, что приказывал Сорос. Безумие, самоубийство, бред: Джордж требовал еще и еще взвинчивать ставки против фунта. Неслыханно!.. В результате они продали фунтов на десять миллиардов долларов!

В ту ночь Дракенмиллер ни на секунду не сомкнул глаз, а утром, услышав самые ранние новости, помчался домой к Джорджу. Тот встретил его в халате, заспанный, недовольный: ему снился великолепный сон! Где-то пожар? Кто-то умер? Но тогда что случилось? За ночь фунт стерлингов обвалился, и правительство пытается успокоить народ? Демонстрации?

Что ж, народ совершенно прав: ведь людям обещали не допустить инфляции. В голосе Джорджа - обычная сдержанная ирония, уголки губ чуть-чуть кривятся в усмешке. Его не свалила с ног невероятная новость, которую озвучил ему Дракенмиллер: прибыль Сороса - 958 миллионов за ночь!

- Кофейку со сливками выпьем? - буднично поинтересовался Джордж и повел Стенли в столовую. Телевизор там все-таки был, хотя Сорос уверял, что этот громоздкий ящик просто заменяет ему полку для книг.

В Англии - полнейший переполох. Премьер-министру Джону Мейджору грозит

отставка, министра финансов лорд-канцлера казначейства Нормана Ламонта намеревались растерзать не только рядовые англичане, но и главы ведущих английских банков, разорившихся этой ночью; сообщали, что на защиту фунта стерлингов правительство выбросило денег больше, чем на войну в Персидском заливе.

Персона нон грата

После того как Джордж обвалил банк Англии, он стал первым человеком, заработавшим миллиард за один календарный год, и вдвое превзошел второго по доходам биржевика - Джулиана Робертсона, его стали называть «страшным человеком». Джордж Сорос превратился из легендарной фигуры в Америке в миф мирового масштаба.

Доходило до того, что если Сорос просто покупал золотые безделушки на день рождения своей жене, кто-нибудь непременно разражался панической статьей: мол, Сорос инвестирует в золото - и цены на него мгновенно подскакивали. Если в дружеской беседе в ресторане Джордж хмурился, говоря про немецкую марку, - ее курс тотчас понижался.

В Англии Сорос давно стал персоной нон грата, тем не менее они со Сьюзи все-таки приобрели дом в Лондоне в память о днях его юности, проведенных в этом городе. И что же? Цены на недвижимость подскочили втрое на следуюший день после сделки!

Сьюзи долгие годы не могла привыкнуть к тому, что ее муж при таких заработках внешне ведет довольно странную жизнь для бизнесмена подобного заоблачного уровня. Вместо того, чтобы в восемь тридцать уже приклеиться к монитору у себя в офисе, как это делали все без исключения его коллеги, и дышать нервозностью и ажиотажем биржевого зала, Джордж на работе появлялся в лучшем случае раз-два в неделю. Зато ежедневно по три часа играл в теннис, регулярно ездил на бега, которые обожал, или просто бродил по Манхэттену, заходя в кафе, как в тот день, когда встретил Сьюзи.

Стройный, элегантный, с цепкими голубыми глазами, он скорее напоминал европейского интеллектуала, чем финансового воротилу мирового масштаба. Он и слышать не хотел об охране, часто отпускал водителя и добирался до дома - виллы в южном Хэмптоне - на поезде! Знакомые не верили, что человек, который может с

потрохами скупить весь Манхэттен и еще несколько таких же островов в придачу, обожает толкаться в метро. Однажды этим фактом даже заинтересовалось ФБР.

- Что вы так часто делаете в метро, господин Сорос? - вежливо спросил офицер, явившийся прямо на дом и смотревший на Джорджа так, словно увидел ожившую статую.

- Мне там лучше думается о ставках, ведь в метро я погружаюсь в натуральный хаос, впрочем, вам это долго объяснять, - ответил Джордж, пожав плечами.

И он не шутил. Сорос невольно думал о ставках всегда, везде, просто внешне это было незаметно. Он в самом деле был словно ковбой, который приложил ухо к земле, чтобы вовремя услышать, с какой стороны доносится топот приближающегося табуна, то есть грядущий обвал валют. А для этого глупо терять время в офисе, для этого надо жить свободно и интуитивно.

Крах второго брака

Сьюзи требовала, чтобы Джордж приходил домой к обеду, к шести часам, а его такая обязаловка душила. Ей хотелось, чтобы выходные он посвящал ей и сыновьям - Грегори и Александру, но в субботу его вдруг тянуло в Европу на какой-нибудь футбольный матч. Он не любил футбол, но обожал находиться среди фанатов: броуновское движение толпы давало пищу его интуиции. Как объяснить это жене?

В какой-то момент Джордж четко осознал, что больше не любит Сьюзи, годившуюся по возрасту ему в дочери: она была моложе Джорджа на 25 лет! Из длинноногой легкой красотки жена превратилась в грузную даму, одевающуюся как школьная учительница на каникулах: в бесформенные яркие кардиганы.

Несколько лет подряд Сьюзи работала администратором нью-йоркского отделения Фонда Сороса, а потом взбунтовалась - у нее, видите ли, нет карьеры! Она все-таки дизайнер по образованию и все такое… Сьюзи получила то, что хотела: Джордж подарил ей Центр изучения декоративных искусств за 6 миллионов и тем самым откупился от нее. Теперь у нее была «карьера», зато фактически она лишилась мужа: их жизни шли параллельно, ни в чем не соприкасаясь.

Общие сыновья, недвижимость и банковские счета, но полнейшее взаимонепонимание. Она вегетарианка - он обожает мясо; она любит юг, он - север; она предпочитает горы, он - море; она спит с ночником - ему нравится темнота; она - невротична, а он спокоен, как олимпиец. При таком раскладе развели бы руками даже авторитетнейшие семейные психотерапевты.

Миллионеры прожигают жизнь, а миллиардеры делают историю

С годами его амбиции росли. В конце концов игра наскучивает даже игроку, который все время выигрывает, но вместе с тем внутри нарастает страх, что когда-нибудь он проиграет. И что тогда? Не в деньгах дело - кто ты тогда? Вопрос, который мучил Сороса всю жизнь.

Теперь он любил повторять фразу своего отца, что миллионеры прожигают жизнь, а миллиардеры делают историю. Он не стал новым Хайдеггером? Зато теперь у него появилась возможность стать благодетелем человечества. Как только Джордж додумал эту мысль до конца - целые континенты наводнили благотворительные фонды Сороса: а что, если через деньги он укажет правильный путь к свободе и демократии заблудшим странам, в том числе всей Восточной Европе, своей родной Венгрии, бывшему СССР?..

Уже в 1994 году в 26 странах работали 89 филиалов благотворительных фондов Сороса. Американское законодательство позволяет своим гражданам тратить на благотворительные цели не более пятидесяти процентов дохода, Джордж отличился и здесь: он был и остается единственным гражданином США, кто целиком исчерпывает этот лимит.

Отныне Сорос тратил около 300 миллионов в год, чтобы поддержать демократию. В свое время лондонская еврейская община не дала ему подохнуть с голоду, теперь он хочет отплатить за добро, и нищие гении, ученые из бедных стран смогут учиться за его счет и за его счет совершать открытия в науке.

Конечно, за этим стояло не только прекраснодушие, власть и популярность были приятной стороной финансовых жертв. Ему хотелось яркой жизни, приключений, подтверждения собственной значимости.

Сорос все активнее вмешивался в политику, финансируя польскую «Солидарность», движение «Хартия-77» в Чехословакии, а также советских диссидентов во главе с Андреем Сахаровым. Его выигранные на бирже миллионы во многом поддержали падение коммунистических режимов Восточной Европы в ходе «бархатных» революций 1989 года.

Я равнодушен к роскоши

С семьей Джордж теперь виделся реже и реже, его жизнь в основном протекала в перелетах. Верный себе, он по-прежнему летал бизнес-классом, а не частным самолетом, в университетских городках частенько останавливался в кампусах. Для него постоять в очереди за остывшими сандвичами в столовой оксфордского колледжа и потом за небезупречно чистым столиком потолковать с молодежью о философии Ницше было куда интереснее, чем видеть чопорные физиономии бизнесменов в пятизвездочных отелях.

Сорос уже давно избавился и от комплекса неполноценности по отношению к женщинам; теперь они обожали его, и ему хотелось принимать их обожание за чистую монету. В холлах гостиниц, где он останавливался, его поджидали сотни поклонниц, аферисток, искательниц приключений.

В Варшаве он как-то остановился в одном отеле с Робертом Де Ниро - они давние друзья, так большая часть поджидавших их славянских красоток устремилась за Соросом, а вовсе не за голливудской звездой.

В Праге на Карловом мосту случился и вовсе курьезный инцидент: Сороса окружила группа красивых девушек, попросив разрешения сфотографироваться с ним. А потом одна из них навела на него из-под шали крошечный пистолет и прошептала на плохом английском: «Быстро. Ювелирка. Влево».

Под незаметным конвоем красавиц Сорос вошел в ювелирный магазин. Одна из девушек обняла его за плечи и стала тыкать пальцем в украшения, на которых висели ценники с самым большим количеством нулей. Они хотели, чтобы Джордж им все это купил. Отчаянные девчонки!

В принципе ему ничего не стоило устроить шум, и скорее всего у одной из них был пугач вместо пистолета, но зачем? Джордж накупил им бриллиантовых побрякушек почти добровольно, пусть будут счастливы и вспоминают его щедрость!

Ему вообще нравилось играть роль простого, доступного миллиардера или

бога - кому как нравится, и Джордж обожал прибывать на встречи с премьер-министрами, главами крупнейших банков и влиятельными бизнесменами безо всякой охраны, на такси и на глазах у всех небрежно расплачиваться с водителем смятыми банкнотами, извлеченными из заднего кармана брюк.

Однажды, когда Сорос вот так же запросто подкатил на такси к резиденции принца Чарльза Кларенс-Хаус, охранники вызвали полицию, не поверив, что пожилой человек в очках с потертым кожаным портфелем, похожий на школьного учителя, в самом деле приглашенный на ужин гость принца Чарльза и его жены Камиллы.

Пресса забрасывала Сороса вопросами: почему у него нет яхты, самолета, собственного острова, наконец? Ни одного дворца, а всего лишь четыре дома.

-Я равнодушен к роскоши, - отвечал Джордж, и это была правда.

- Что Вы будете делать, если потеряете все деньги? - однажды спросил Сороса молодой журналист.

- Смеяться, - ответил Джордж.

Многие финансисты, в том числе друг и сотрудник Сороса Стенли Дракенмиллер, Берни Мэдофф, Джулиан Робертсон и другие, честно отвечали, что случись такое с ними, они застрелятся...