Интегральная концепция городской среды

(на примере европейских городов)

Исторический город обладает многомерным интеграционным началом. Европейский исторический город – интегральная среда, глубоко укорененная в вековой культурной традиции, объединяющей как материальные артефакты и достижения минувших эпох, так и духовные категории, религиозные и мировоззренческие ценности, нормы поведения, моральные и нравственные правила. Важно отметить, что общая концепция интеграции действительно развивается одновременно по целому ряду взаимосвязанных направлений и в различных системах координат: в пространстве, во времени, в культурной среде, в социальной системе, в предметных комплексах.

Рассмотрим интеграционную концепцию городской среды на примере городов Нидерландов и Германии. Последовательность повествования, принятая в настоящем разделе, соответствует укрупнению масштаба социальной значимости городов, которые сегодня активно развиваются, отражая совокупность достижений, актуальных закономерностей формирования и насущных проблем современной европейской цивилизации. В рамках статьи не ставится задача анализа всего комплекса взаимосвязей архитектурной среды и жизни общества. Акцент делается на философии единства и ее воплощении в пространстве города, чему способствуют различные стороны интеграционной концепции. Концепция интеграции анализируется в архитектурно-художественном ракурсе сзакономернымобращениям к отдельным историческим, культурологическим и социальным сторонам жизни.

Небольшой город Херлен,расположенный в нидерландской провинции Лимбург на границе с Германией, имеет многовековую историю: первое поселение на этой территории относится к эпохе неолита, а некоторые сохранившиеся памятники указывают на образование города на месте римского военного лагеря. Наряду с историческими зданиями, в Херлене можно встретить целый ряд примечательных объектов современной и новейшей архитектуры, демонстрирующих широкий спектр актуальных архитектурных приемов. Несмотря на повсеместное «дыхание» современности, в городе не покидает ощущение замершего времени или своеобразного безвременья. Погружаясь в созерцание, невольно отходишь от узко профессионального суждения, настраиваясь на более широкое восприятие, включающее, в числе прочего, и взгляд обывателя.

Действительно, первоочередной посыл к прочтению Херлена, как и многих европейских городов, идет от человека с его вполне земными потребностями, развивающимися вокруг собственного дома. Внимание к личному жилому пространству повсеместно и основано на неприкосновенном приоритете частной собственности, укорененном в мировоззрении и закрепленном юридически. Район городских вилл являет собой гармоничное единство рукотворного и природного: качественной архитектуры, объектов искусства и ландшафтного дизайна. Во главу угла поставлен порядок во всех аспектах пространственной организации: равномерная застройка, выдержанный спокойный колорит, удобная транспортная и пешеходная инфраструктура, продуманное благоустройство. В новых объектах активно используются мотивы рационализма, органической архитектуры и актуальной эстетики минимализма, что также следует логике всеохватного порядка. Даже преобладающая часть зеленых насаждений приведена к абсолюту геометрических форм. Характерная традиция открывать жизнь дома через незанавешенные оконные проемы на первом этаже – дань строгим регламентам былых времен – сегодня органично сопровождает местный стиль жизни. Почти в обязательном порядке в интерьере можно разглядеть произведения искусства: современную живопись на стенах, миниатюрную скульптуру на подоконнике, – окна выглядят «картинами» эстетически наполненной жизни хозяев.

По контрасту с однородным пространством района частных вилл центр города предстает в гораздо более пестром разнообразии различных материалов и стилей, что не нарушает основных принципов цельности городской среды: здесь выдерживается сомасштабность, подчинение системе сложившихся улиц, колористическое единство (табл. 17). Особого внимания заслуживает разновременной ансамбль центральной площади, сформированный древним собором св. Панкратиуса, зданием Стеклянного Дворца (Glass-Palas, арх. Ф. Пётц, 1935 г.) [50], относящимся к рационализму, и современным «объектом-призраком» нового музыкального центра. В 2003 году была завершена комплексная реконструкция Гласс-Паласа, где разместился центр архитектуры, а также строительство соседнего центра музыки, объединившего выставочную галерею, кинозалы, музыкальную школу, публичную библиотеку. Авторам этого обновленного культурного пространства архитекторам ABBC Й. Коэнену и У. Аретсу удалось успешно интегрировать городские функции, сохранив особый «дух места». Два «новых» объекта – классика раннего модернизма и пример актуальной архитектуры 2000-х гг. – образуют своеобразный портал, ориентированный на величественную колокольню. Соседство контрастных начал не вызывает чувства противоречия, а скорее побуждает поразмышлять о вечной смене времен. Такой откровенный диалог старого и нового – не редкость для Херлена, помнящего о прошлом и открытого будущему.

Концепция интеграции во времени в неразрывности этой философской категории полноценно выражена многослойной пространственной средой древнего германского города Ахена земли Северный Рейн-Вестфалия близ границ с Бельгией и Нидерландами. Город обладает глубокой историей: с I в. н. э. известен как римское поселение у целебных источников, в конце VIII – начале IX в. являлся зимней резиденцией Карла Великого, до XVI в. – местом коронации императоров Священной Римской империи и императорских сеймов [281]. Ахен хранит ценнейшие памятники европейской цивилизации, среди которых руины замка Карла Великого с королевской капеллой (XVIII–XIX вв.), перестроенная в 1902 г. готическая ратуша XIV века, знаменитый Ахенский Кафедральный собор (начало строительства – между 790 и 800 гг.), включенный в Список объектов всемирного наследия. Величественные ансамбли центральных площадей завораживают своими многоликими образами, прошедшими сквозь время в единстве эпох и стилей. Время как концепция непрерывного развития пространства выступает базовым интеграционным началом городской среды Ахена (табл. 17).

Необходимо отметить, что Ахен – активно развивающийся город, лишенный ощущения «идиллического сна» времени, свойственного небольшим европейским провинциям. Застройка улиц центра, отличающаяся высокой плотностью, сформирована историческими фасадами и современными домами-вставками. При движении вглубь города от вокзала раскрывается масштабный ансамбль зданий страховой компании «Ахен Мюнхенер» (архитектурное бюро Кadawittfeldarchitektur, 2005–2010 гг.), который объединяет спускающиеся по рельефу корпуса, переходы, архитектуру земли. Архитекторы, прежде всего, ставили задачу городской интеграции путем создания ясной пешеходной связи – «бульвара» – и серии площадей между железнодорожной станцией и центральной частью Ахена [323]. Внедряясь в самую сердцевину города контрастный по стилю архитектурой, комплекс не противоречит среде. Его разветвленность продолжает исторические направления улиц, логику ландшафта и основных путей движения, высотные характеристики подхватывают масштаб окружения, которое отражается в стеклянных стенах объекта. «Прозрачность» становится принципом единства городского пространства на градостроительном, объемно-пространственном и детальном уровнях архитектурного решения [93].

Специфическое проявление интеграционной концепции можно обнаружить в функциональной реновации промышленной территории «Fabric Stahlbau Strang» под центр современной культуры – популярное направление в проектной практике. Бывший производственный цех фабрики строительных металлоконструкций, перекрытый фермами, превращен в универсальное пространство творческих возможностей, сохранив при этом практически без изменения экстерьер и интерьер, в т.ч. отдельные элементы оборудования. Для демонстрации театральных и хореографических постановок из легких стержневых конструкций сооружен амфитеатр, оставшаяся часть единого помещения отдана под импровизированное «фойе». Суровый промышленный образ оказывается «говорящей» средой для современного искусства [93].

Город Маастрихт, центр нидерландской провинции Лимбург, обладает разнообразной и эстетически выразительной средой, в формировании которой ярко проявляется интеграционная концепция архитектурно-художественного синтеза. Здесь особенно красноречиво прочитывается связь времен в смелом соседстве разновременных построек и ансамблей – важный аспект интеграции для города, претендующего на звание древнейшего в Нидерландах. Многомерность городской среды этого небольшого города развивается в сложном единстве на пересечении нидерландских, французских, бельгийских и немецких культурных традиций (табл. 17).

Вероятно, основным собирательным фактором пространственного восприятия в Маастрихте выступает качество «красоты», по-разному интерпретируемое в ходе истории. Сильное эстетическое впечатление не покидает в разных частях города: в традиционно извилистых средневековых улочках исторического центра, на сформированной современными объектами предмостной площади и в квартале современной застройки «Керамик» (Céramique) на месте бывшей промышленной территории, на набережной реки Маас. Можно предположить, что такая эстетизация не только спонтанное явление культурных наслоений во времени, но и продуманная концепция среды. В дополнение к прекрасно сохранившейся исторической архитектуре и качественной современной застройке в городе представлена архитектура мастеров первой величины: Альдо Росси, Марио Бота, Альваро Сиза, Уила Аретса, Йо Коэнена [93].

Художественная концепция охватывает различные качества среды: композиционные, стилистические и образно-выразительные. Камертоном колористического решения городской застройки, вероятно, послужил ансамбль главной площади, построенный на сочетании различных оттенков кирпича – от охристых и темно-коричневых, почти черных, до красновато-бардовых – с белыми элементами декора и вкраплением более светлых нейтральных тонов отделки фасадов.Современная архитектура с готовностью использует сложившуюся цветовую палитру в эстетике новых материалов: однородный красный кирпич в административно-жилом здании «Крепость» (La Fortezza) М. Бота (2000 г.), ахроматический минимализм жилой башни А. Сиза (1999 г.), мягкое сочетание оттенков бетона, дерева и стекла в культурном Центре «Керамик» (1999 г.) и нейтральный светлый тон натурального камня в жилом здании на берегу реки Маас (2001 г.) Йо Коэнена. Оправданная новация в историческом контексте с подчеркнутой художественно-эстетической доминантой является характерным принципом интеграционного развития архитектуры Маастрихта [93].

Дюссельдорф (Германия) является административным центром земли Северный Рейн-Вестфалия, одним из крупнейших финансово-экономических и промышленных центров, обладает глубокой культурной традицией в области изобразительного искусства, музыки, поэзии. Город живет динамичной жизнью современного мегаполиса, что находит отражение в контрастной и разнохарактерной архитектурной среде – это исторические и новые кварталы, оживленные центральные магистрали и тихие жилые районы, живописные пешеходные бульвары и урбанизированные терминалы, в т.ч. портовые комплексы. Не пытаясь охватить город в целом, основные черты которого во многом универсальны, остановимся лишь на отдельном архитектурно-градостроительном феномене – пространстве Медиа-порта, – которое объединяет бывший портовый комплекс, подвергшийся реновации, новые жилые и общественные здания, элементы коммуникационной инфраструктуры в единый современный ансамбль [50]. Интегрированная многоликая среда реализует концепцию «архитектурного шоу», развивающую принцип театрализации архитектуры. Здесь разворачивается целый архитектурный спектакль во времени и пространстве: по мере обхода относительно компактной территории открываются новые острые ракурсы, меняется силуэт застройки, изменяется отношение к водной поверхности (табл. 17).

Произведения мастеров современной архитектуры Ф. Гери, Д. Чипперфилда, У. Олсопа, Йо Коэнена соседствуют с наследием промышленной территории (бывшие доки, кран, рельсы), которые сохраняют образ места и художественно дополняют «декорации». Образ пространства значительно трансформируется с наступлением вечера, когда освещение и декоративная подсветка зданий создают дополнительный визуальный эффект. Игра сложных ритмов объемов и поверхностей, сочетание разных цветов и материалов, драматургия освещения, пульсация отражений в воде и в стекле зданий – все эти факторы превращают изначально суровый облик порта в динамичный и живописный образ Медиа-порта.

Роттердам – второй по величине город Нидерландов, важнейший торгово-промышленный центр и транспортный узел страны, крупнейший порт в Европе. Известно, что Роттердам считается столицей современной голландской архитектуры (табл. 17). Думается, что это популярное суждение дает ключ к пониманию ядра местной интеграционной концепции: в Роттердаме реализуются все коренные основания и образы архитектуры в понимании местных жителей, причем реализуются постоянно, каждодневно – город во всех своих частях напоминает непрерывную «стройку». Попадая в город, мы сразу оказываемся в эпицентре строительной активности – среди завершенных и строящихся комплексов, возникающих по соседству с историческими зданиями. Масштаб большинства новых объектов словно подсказывает еще одну модификацию «определения» Роттердама: «столица современного высотного строительства». Абсолютно новаторские грандиозные постройки не сопоставимы с контекстом по масштабу и стилю, но здесь они не смотрятся чужеродно. Этот кажущийся парадокс объясняется духом архитектурной новации, повсеместной смелостью и «честностью» архитектуры – качествами, формирующими облик современного Роттердама [93].

Новейших примеров архитектурных экспериментов и модной высокотехнологичной застройки в Роттердаме достаточно: кубические сблокированные дома (CubeHousing, арх. Пит Блом, 1984 г.), обошедшие все профессиональные издания; выставочный зал современного искусства Кунстхолл (Kunsthal, арх. Рем Кулхас, 1992 г.), одна из первых значительных реализаций пространственной концепции мастера [91, с. 70-71]; небоскреб с медиа-фасадом (арх. Ренцо Пиано, 1997-2000 гг.); театр «Луксор» (арх. Дж. Б. Боллес и П.Л. Вилсон, 2001 г.); дом-мост (TheBridge, JHKArchitekten, 2000-2004 гг.); новые корпуса университетского комплекса INHolland (арх. Эрик Ван Эгераат, 2008 г.); множественные примеры сверхплотной и террасированной застройки и другие объекты – ряд пополняется постоянно. Современная архитектура стремительно интегрировалась в городское пространство уже в начале ХХ века, в период расцвета функционализма, о чем свидетельствуют постройки Я.Й.П. Ауда, Й.А. Бринкмана и М.С.Л. Ван дер Флюгта и др. К новаторской сфере также относятся многочисленные конструктивно-технические и достижения, которые внедряются при возведении мостов и строительстве небоскребов. Несмотря на бесспорную выразительность и адресность этих сооружений, техногенные метафоры не завоевали господства в городе. Так, произведение лидера хай-тека Нормана Фостера, небоскреб Всемирного портового центра (2001 г.), лишено ожидаемых стилистических черт, а мост Эрасмус (ErasmusBridge, арх бюро UNStudio: Бен Ван Беркель, 1996 г.), выглядит, прежде всего, художественным жестом.

При всем многообразии разновременных подходов в архитектурной ткани Роттердама (за редким исключением) жестко удерживается определенный общехудожественный универсальный код, который можно обозначить понятием «стиль» в обобщенном значении – это еще один, возможно центральный, аспект интеграции. Стиль определяет характер архитектуры, само ее «естество», являясь во многом выражением исторической миссии Роттердама как крупнейшего портового города. Большинство объектов, формирующих среду, «честны» в своей простоте – это своеобразные «кирпичи» городского пространства. Такой подход выглядит абсолютно преемственным, продолжая традицию рациональной и экономной архитектуры, укорененной в местной культуре и истории. Символичен и выбор основного отделочного материала, кирпича темно-коричневых оттенков, который повсеместно используется в новых постройках, сообщая цельность среде и характерную эстетику – своеобразный «суровый стиль». Таким образом, современная архитектура Роттердама выражает дух голландского зодчества в единстве его непреложных атрибутов: постоянное стремление к новации, в т.ч. технической, жесткий эстетический код («стиль»), рациональность, предельный геометризм, художественный аскетизм и эмоциональная сдержанность.

Амстердам – одна из европейских столиц, с чем связан глобальный уровень интеграционной концепции, ориентированной на восприятие извне на общемировом уровне. Архитектурная среда Амстердама по большей части сохраняет свое историческое лицо – очарование «северной Венеции», но в новейшей своей части выражает «плюрализм» авторских подходов европейских архитекторов. Именно со старым городом связаны самые поэтические образы Амстердама, отсылающие к характерной нордической сдержанности и вместе с этим столичной парадности и нарядности традиционной городской застройки. Город знаменит своими историческими улицами-каналами, особым традиционным портовым укладом жизни, а также современной архитектурной интерпретацией водной среды. Вероятно, именно стихия воды традиционно является центральным интеграционным началом в пространстве города [93].

Мировую известность получила реновация застройки бывших доков района Борнео Споренборг, демонстрирующая сплав прагматизма и благополучия, промышленной эстетики и модной темы архитектурного минимализма. Таким образом, реновация среды и ее приспособление для современного использования – характерный опыт городской интеграции. Сегодня по ходу следования вдоль берега от вокзала к указанному району развернулась масштабная реконструкция отрезка портовой территории с новым строительством. При этом концепция интеграции основана на сохранении характера существующей среды и на искусно найденном взаимодействии форм и отделочных материалов (табл. 17).

Думается, самый спорный и одновременно выразительный аспект интеграции связан с трактовкой пространства как поля для архитектурного эксперимента. Действительно, продолжающаяся «мода» на голландскую архитектуру обусловливает постоянное возникновение новых смелых объектов в городской среде. Смелость архитектурных новаций находит проявление в разных частях города. Весьма сложно заявлять о стилевом единстве настолько многогранного и разнообразного города, тем не менее вполне возможно обнаружить общность подходов, связанных, прежде всего, с пространственным отношением к воде и с современной интерпретацией традиционных мотивов: скатных крыш, эстетики кирпичной стены и т.п. [93].

В этом плане традиционное функциональное понимание типологии неразрывно взаимосвязано с художественным образом пространства: стационарные и разводные мосты, «дома-мосты», «дома-шлюзы», «дома-доки» – все эти архетипы стали знаками идентичности городской среды. Художественная метафора также варьируется от весьма прямолинейных аналогий (дом-волна) до отдаленных ассоциаций на уровне пространственного восприятия таких, как причудливый объем Архитектурного Центра, корреспондирующий к расположенному в визуальной доступности объему сохранившейся мельницы (табл. 17).

Необходимо уточнить, что для голландского местного менталитета неоспоримым приоритетом является функциональная оправданность, прагматизм и рациональность среды. Чистота этих качеств, возможно, не столь последовательно соблюдается в Амстердаме, как, к примеру, в Роттердаме, где сдержанный дух и «суровый стиль» архитектуры повсеместен и определяет облик всего города. Архитектура столицы, в свою очередь, гораздо более нарядна и часто носит «рекламный» характер архитектурного шоу, или же предстает в качестве экстремальных экспериментов (постройки MVRDV).

Интеграционная концепция городского пространства на примере ряда городов Нидерландов и Германии представлена в сложном переплетении основных направлений: сохранение «живой традиции» и программная сопричастность контексту; единство универсальных эстетических критериев; объединяющая роль художественного и особое значение объектов искусства; целесообразность и синтетический характер архитектурной новации; повсеместное приспособление и реновация исторических зданий и комплексов для современного использования; сценарность пространственного единства и интегральная театрализация архитектурного пространства; взаимосвязанное сосуществование с природными факторами среды [93].

В этой связи нельзя не согласиться с И.А. Бондаренко, который писал, что «градостроительство будущего представляется гораздо более деликатной, научно обоснованной и одновременно художественно осмысленной деятельностью, нацеленной на снятие противоречий между искусственным и естественным началами и на органическое единение множества разнородных составляющих жизненной среды. Благодаря новому миропониманию произойдет добровольный и сознательный отказ от жестких планировочных и формотворческих решений, агрессивных по отношению к сложившемуся контексту». И далее: «Архитектурные формы будут не навязываться окружающей среде, а наглядно демонстрировать уважительное, заинтересованное, даже трепетное отношение человека к биосфере. Тем самым будет возвращено, надо надеяться, почти полностью утраченное понимание того, что архитектура призвана служить благоустройству и украшению земли» [31].