Церкви свв. Сергия и Вакха, свв. апп. Петра и Павла
Студенты, изучающие архитектуру, рассматривают здание этой церкви бесчисленное множество раз, отмечая в различных интерпретациях тонкие чередования прямоугольных и апсидных ниш, сложность дизайна шестнадцатигранного купола, и изысканность архитектурной скульптуры. Ее планировка с купольным центром и охватывающими его аркадами делает эту церковь, в некотором роде, миниатюрной копией (некоторые даже считают эксперементальной моделью) Святой Софии. Однако, указывая на множество прецедентов, мы можем отметить, что эта церковь представляет нечто абсолютно новое в истории архитектуры. Ее близкая схожесть со Святой Софией относит ее к особому классу, к которому можно еще отнести из уцелевших памятников юстиниановской эпохи только церковь Сан Витале в Равенне. Тем не менее, мало кто упоминает о планировке этой церкви, а детальный структурный анализ этого храма вообще никогда не предпринимался.
Наиболее полные опубликованные доклады о церкви свв. Сергия и Вакха – это работы Ван Миллингена (van Millingen), Еберсолта (Ebersolt) и Гюрлитта (Gurlitt). Но все работы оставляют множество деталей незамеченными (1). Андервуд (Underwood) сделал несколько новых исследований относительно размеров здания, но все они больше основаны на работах Еберсолта, чем на собственной работе (2). Совсем недавно Санпаолеси (Sanpaolesi) внес новый вклад в изучении формы купола (3), но его исследования в отношении остальной части здания довольно ненадежны. Любопытно, но Уорд Перкинс (Ward Perkins) вообще не затронул эту церковь в своем исследовании методов строительства в ранневизантийской архитектуре (4). Таким образом, эта церковь в основном остается неисследованной: минимум внимания было уделено основным параметрам входов, ступеней, окон и планировке интерьера, а толстый слой штукатурки, покрывающий весь интерьер и фасад нартекса, до сих пор препятствует тщательному исследованию некоторых параметров. Тем не менее, анализ кладки, которая сейчас доступна рассмотрению, может дать новые результаты, а тщательное прочтение литературных источников может помочь нам правильно истолковать полученные данные.
Строению церкви свв. Сергия и Вакха предшествовало строение соседнего здания - храма свв. апп. Петра и Павла, церкви, которая относится к концу второго или началу третьего десятилетия VI века. Ван Миллинген предполагает, что первоначально идея постройки церкви могла возникнуть в 499г., когда папский легат обратился с просьбой к императору Анастасию о том, что святые покровители Рима будут почитаться в Константинополе более торжественно, а к тому времени церкви, посвященной Первоверховным Апостолам, еще не существовало (5). Тем не менее, данный текст не говорит определенно о церкви свв. апп. Петра и Павла, как предполагает это Ван Миллинген. Несомненно, возведение здания этой церкви относится к работе Юстиниана, так как нам об этом сообщают и Прокопий и надпись в самой церкви (6). Это место было личной резиденцией Юстиниана в районе Гормизда, а посвящение храма первоверховным апостолам было свойственно ему, так как его крестили с именем Петр (Flavius Petrus Sabbatius). Вступление на престол Иустина I в 518г., и последующая за этим известность его племянника и приемного сына Юстиниана, могли оказать положительное влияние на проект постройки новой церкви. Это строительство могло уже полным ходом идти в 519г., так как письмо, датируемое этим годом, запрашивает из Рима мощи свв. апп. Петра и Павла, а также св. мч. Лаврентия (7). Так как надпись в церкви упоминает Юстиниана без титулов, то можно предположить, что постройка церкви была завершена (по крайней мере, до места самой надписи) до 520г., когда Юстиниан получил титул патриция. И совсем очевидно, что это не могло произойти позднее 525г., когда он был провозглашен кесарем (8).
Согласно Прокопию, церковь свв. апп. Петра и Павла находится «сбоку» церкви свв. Сергия и Вакха, а нартексы обеих церквей прилегали друг к другу (9). Ван Миллинген считал, что эта церковь должна быть расположена к северу от церкви свв. Сергия и Вакха, так как остатки стенных ответвлений до сих пор можно обнаружить в северо-восточном углу этой церкви (рис.19, ил.33а) (10). Но это расположение нельзя определить строго «сбоку» от церкви свв. Сергия и Вакха, а нартексы обеих церквей не могли прилегать друг к другу с северной стороны, где мы ясно можем увидеть, что кладка юстиниановской церкви нетронута. Ряд наблюдений может показать, что церковь свв. апп. Петра и Павла находилась именно с юга, а настоящая южная стена церкви свв. Сергия и Вакха фактически является северной стеной более ранней церкви свв. апп. Петра и Павла. Еберсолт пришел к такому выводу через шестьдесят лет благодаря тщательному анализу строения (11). Его версии было уделено мало внимания, хотя свежий аналитический взгляд на это строение подтверждает его наблюдения, несмотря на то, что некоторые детали действительно надо подкорректировать.
Что касается структурного анализа, то совершенно очевидно, что южная стена церкви свв. Сергия и Вакха относится к совершенно другой строительной кампании, чем остальная часть церкви. Восточная, северная и западная стены, за исключением тех мест, которые подвергались ремонту (как, например, северо-восточный угол), возведены одинаковой кирпичной кладкой, в которую вставлен слой камня с интервалом, приблизительно, в двадцать рядов. Это юстиниановская кладка, которую можно обнаружить также в храмах Святой Софии и св. Ирины (ил.26). Южная стена имеет абсолютно другую конструкцию (ил.27). Большая часть стены сделана бессистемной каменно-кирпичной мешанной кладкой, и большая часть этой кладки современная. В 1877г. Паспатес (Paspates) обнаружил, что южная стена церкви свв. Сергия и Вакха находится в крайне плохом состоянии, с зияющими дырами и постоянно, при движении поезда, выпадающими камнями (12). Этот лоскутный ремонт можно сравнить с современным ремонтом бани Ая – Суфья (Ayasofya), а также с любым ремонтом, который проводился в городе в недавнее время. Однако в других частях стены мы можем обнаружить более систематическую кладку, которая состоит из чередования кирпича (2-4 кладки) и камня (3-4 кладки). Именно этот вид кладки характерен для Константинополя V-го века, хотя чаще использовались пять кладок кирпича. Таким образом, можно предположить, что южная стена относится к более раннему периоду, чем остальная часть церкви свв. Сергия и Вакха.
Неправильность плана здания на нулевой отметке также показывает две различных строительных кампании при возведении церкви свв. Сергия и Вакха (ил.19). Андервуд (Underwood) обратил внимание на то, что размеры центральной части здания были размечены с заметной систематичностью; планировка начиналась с востока в элементах конструкции, направленных от 50-ти футового диаметра купола (13). Восточная стена, апсида и восьмиугольный центр здания, все они размечены вдоль единой оси. С другой стороны, фасад, или западная стена, не согласовывается с этой осью, и выравнивается по правому углу с южной стеной (с отклонением приблизительно на градус). Это ясно указывает на то, что планировка фасада согласовывалась с южной стеной. Именно это дает основания предполагать, что южная стена была построена ранее здания церкви свв. Сергия и Вакха, а ее нартекс был совмещен с соседним, как об этом нам сообщает Прокопий. В конечном итоге, если южная стена была построена ранее здания церкви свв. Сергия и Вакха, то это объясняет, почему она короче северной стены, и почему в юго-восточном углу от нее осталась выемка.
Таким образом, от церкви свв. апп. Петра и Павла в сохранности осталась северная стена. Ее длина составляет 25,5м., или немного более 80 византийских футов, - на два метра короче стены Студийской базилики. Еберсолт сообщает, что с наружной стороны и на нулевой отметке, и на уровне галереи находятся по три больших проема (рис.20). Он сделал предположение, что две церкви сообщались друг с другом через эти проходы на обоих уровнях. Таким образом, дополнительный полупролет, который нарушает симметрию планировки церкви свв. Сергия и Вакха с южной стороны, объясняется как вход, ведущий из этой церкви в соседнюю. Здесь находится переход, ведущий из крытой внутренней галереи в полупомещение на нижнем этаже. Если рассматривать это полупомещение не более как дополнительное пространство, то этот факт трудно объясним, но если рассматривать его как вход в помещение, находящееся на немного другом уровне, то все встает на свои места (ил.30). Более того, Еберсолт обращает внимание на то, что две колоны, которые отгораживают среднюю секцию от этого полупомещения, были обрезаны в виде дверной рамы, а в плоской зоне на верху этих колон и над капителями находятся крепежные отверстия (ил.31). Тем не менее, нет никаких доказательств относительно наличия тройной аркады, которую Санпаолеси (Sanpaolesi) поместил в свой план в центральном пролете южной стены (14).
Исследование Еберсолта южной стены можно теперь уточнить новыми фотографиями и более детализированным анализом кладки (илл.27-28 и рис.21). В этой стене находятся три больших проема и один полупроем с западной стороны. На нижнем этаже находятся три больших арочных проема (4,9м.), отделенных друг от друга полутораметровыми столбами. На втором этаже можно обнаружить следы двух арок, расположенных над центральной и западной арками. Их размеры составляют около 3,4м. Вопреки мнению Еберсолта, они обе располагаются над арками, находящимися внизу, и по высоте одинаковы с ними. Между проемами стена соединена несколькими вертикальными швами. В западном полупомещении находятся два из них, вероятно, обозначая вставленные там на расстоянии 1,3м. друг от друга проемы.
Это соединение, несомненно, относится к самому возведению этой стены, и может сказать нечто о планировке интерьера церкви, к которой эта стена принадлежала. Трудно представить, как в этом интерьере целый ряд больших арочных проемов мог сочетаться с колоннадным нефом, и можно попытаться реконструировать интерьер, состоящий из множества колон и арок. Необходимо обратить внимание на то, что, сравнивая строение церкви свв. апп. Петра и Павла с соседним церковным зданием, Прокопий не упоминает о наличии колон в первом здании: «Одна из этих церквей в длину спланирована по прямой, в то время как в другой церкви колонны, в основном, стоят полукругом» (15). В любом случае, Прокопий сообщает нам о прямых линиях планировки церкви, характерных для базилики, а стена показывает нам наличие галерей над нефами. Вероятно, западное полупомещение относится к внутреннему нартексу. Ширина церкви не могла превышать 20-ти метров, на это указывает пространство между церковью свв. Сергия и Вакха и «Морской Стеной» в данном месте.
Описание Прокопия говорит нам о том, что перед церковью стояла стоа (крытая колоннада) нартекса, а перед атриумом большой вход, или монументальная арка. И то, и другое охватывали церковь свв. Сергия и Вакха (16). После постройки последнего, вход в церковь с северной стороны находился на обоих уровнях. Сейчас невозможно определить, была ли нижняя аркада в первоначальной планировке рассчитана на функционирование в качестве дверей или окон. С южной стороны церковь соседствовала с «Морской Стеной». С восточной стороны, вероятно, также был доступ в личные покои Юстиниана, которые стали частью Императорского дворца после его восшествия на трон. Прокопий упоминает о двух церквах, как о части дворца и его украшении (17).
Вероятно, церковь свв. апп. Петра и Павла разрушилась или стала непригодной к служению намного раньше. Все более поздние упоминания о монастыре, в общем, говорят только о Свято-Сергиевом монастыре, а паломники в своих путевых заметках нигде не упоминают Свято-Апостольскую церковь (18). Гиллий (Gyllius) в XVI веке уже нигде не мог найти никаких следов этой церкви (19).
Соседствующая церковь свв. Сергия и Вакха датируется приблизительно не ранее первого десятилетия правления Юстиниана. Прокопий не дает никаких данных относительно датировки этого здания. В отличии от чтения этого текста Еберсолтом (Ebersolt), не указывается даже была ли эта церковь построена после церкви свв. апп. Петра и Павла, а только то, что последнюю император освятил ранее, посвятив ее святым первоверховным апостолам, и воздвигнув на ее куполе крест (20). Но сами надписи на этих двух зданиях свидетельствуют нам о том, что одна церковь была построена Юстинианом гражданином, а другая – Юстинианом императором (21).
Согласно Цедрену (Cedrenus), недостаточно надежному источнику в этом отношении, Юстиниан начал постройку этой церкви с первого года своего царствования (22)– 527г. Свайнсон (Swainson) предлагает дату несколько ранее смерти Иустина I (1 августа 527г.), на основании сообщения церкви с дворцом Гормизда, и того, что Феодора не упомянута на монограммах капителий, а Юстиниан упомянут (23). Но Феодора была коронована императрицей в день коронации самого Юстиниана – в пасхальное воскресенье 527г., а ее имя упоминается на надписи архитрава. Более того, дворец Гормизда не оказался заброшен после коронации Юстиниана, а, наоборот, был расширен, реконструирован Юстинианом и присоединен к главному комплексу императорского дворца (24). Нет никаких доказательств в защиту определения даты постройки этой церкви до восшествия Юстиниана на трон (25). Совершенно ясно, что он был уже императором к тому времени, когда на колоны были поставлены капители, а на архитраве была начертана надпись. Феодора была императрицей уже довольно долгое время, когда прославилась своей благотворительностью, как об этом сообщается в этой надписи. Постройка этого храма, вероятно, была завершена к 536г., так как на соборе этого года, в качестве присутсвующего, упоминается «игумен церквей свв. апп. Петра и Павла и свв. мучч. Сергия и Вакха» (26). При недостроенной церкви его не упоминали бы в этом титуле.
С западной стороны церковь свв. Сергия и Вакха имела общие с соседней церковью атриум, внешний двор и монументальную арку. Прокопий сообщает нам, что нартекс был раскинут на две церкви, но, к сожалению, все доказательства этого факта были разрушены при последующих ремонтах и перестройках южной стены нартекса (ил.28). Нижний уровень кладки сделан opus mixtum (техника плинфяной кладки с утопленным рядом (традиционна для Пергама; первоначально распространена в Малой Азии, Эфесе) прим. пер.), где чередуются кладка кирпича с кладкой камня. Этот тип кладки был использован с северной стороны при закладке тройных дверей. Верхняя часть кладки характерна бессистемной работой камнем, которая встречается в местах ремонта южной стены. Нет ни одной нити кладки, соединяющей непрерывно стену нартекса и юго-западный угол самой церкви (ил.29). Очевидно, что южная стена нартекса была так радикально перестроена, что нет никакой возможности определить хоть какую-то ее первоначальную деталь. Можно только предположить, что, согласно с описанием Прокопия, здесь находился вход. Эта перестройка охватила и верхнюю часть фасада нартекса до второго окна (ил.24).
Первоначальный вид церковного фасада также тяжело восстановить. Красивый турецкий портик, возведенный при правлении Бейязита II (1481 – 1512гг.), загораживает оригинальные входы. В настоящее время открыт только один вход в центре фасада, и он несимметрично фланкирован тремя окнами: одним с южной стороны, и двумя с северной. Тем не менее, в XIX веке было обнаружено, что на фасаде были симметрично расположены по два окна с каждой стороны. Это отображено как на неопубликованном плане Тексиера (Texier), так и на литографии Паспата (Paspates), изображающей эту церковь (последняя даже изображает пятое, более узкое окно, расположенное далее к югу; эта деталь может быть более или менее достоверной) (27). Более всего вероятно, что все пять отверстий первоначально были дверьми, они сочетаются с пятью дверными проемами внутри здания, которые ведут из нартекса в саму церковь (ил.37). Все другие ранние константинопольские церкви имели фронтальный вход из нескольких (трех, пяти, или семи) дверей. Центральная дверь должна была быть больше, чем остальные. Центральная арка, ведущая из нартекса в саму церковь, немного выше и шире, чем те, что расположены по обеим сторонам от нее; в De ceremoniis она упоминается как «Царские Врата» (28).
Северная стена нартекса также была перестроена, на этот раз добавлением турецкого портала (ил.33f). Каменная кладка снаружи закрывает кирпичную, а с внутренней стороны кирпичную кладку закрывает штукатурка. Большой дверной порог (шириной около 2,2м.), находящийся внутри, все же, кажется, относится к оригинальным дверям византийской постройки.
Южная сторона церкви, как мы уже говорили, сообщалась на уровне пола и галереи с церковью свв. апп. Петра и Павла. Похоже, что и северная сторона церкви имела сообщение с соседними зданиями. И снова Еберсолт (Ebersolt) исследовал стену более детально, чем кто-либо другой (рис.22), и лишь несколько деталей можно добавить к его исследованиям (илл.33-36 и рис.23). Западная часть этой стены стандартна по своей планировке, ее кладка не повреждена, за исключением трещины вдоль западного угла (илл. 33e – f). В середине можно обнаружить тройную аркаду, как на нижнем уровне, так и на уровне галереи. Арки покоятся на нижнем уровне на массивных карнизах, расположенных по обе стороны, и на двух блоках-импостах, расположенных в середине (илл.33c – d). Очевидно, что первоначально здесь был большой тройной вход, который простирался от пола до потолка. Карнизы и импосты соответствовали высоте карниза, лежещего на столбах, находящихся внутри, на которых лежал архитрав. На галерейном уровне арки также лежали на карнизе, расположенном на той же высоте, что и галерейный карниз внутри церкви. В проеме галереи импосты не обнаружены. Внизу этих тройных отверстий, на уровне настила пола галереи виден настилочный материал (илл. 32 и 33d). Кирпичная кладка над тройными арками на обоих уровнях сильно повреждена, как если бы здесь разбирали свод или кровлю.
Далее с восточной стороны структура стены становится нестандартной, как в планировке, так и в самой кладке. Она поднимается на полметра, потом снова понижается; на нижнем ярусе выступают три ответвления стены (рис.19). Достаточно тяжело найти этим отклонениям от стандарта хоть какое-либо разумное объяснение. Между двумя подпорками возникают две большие арки; их кладка, несомненно, относится к юстиниановскому периоду, включая даже кладку из диорита в восточной ее части (ил.33а и рис.23). Первая и третья подпорки выложены в основном юстиниановским кирпичом и встроены в стену. Первая стена выступа (т.е. стена, расположенная в восточном углу) снабжена пятой арки по высоте около метра от земли (ил.35, рис.23). Пята второй арки и завершение третьей обнаружены на разных высотах в этом углу восточной стены (ил.36). Расположение арок в такой странной позиции и на разных высотах дает основания предполагать, что они принадлежали к лестнице, но мы имеем недостаточно фактов, чтобы доказать это предположение. На уровне галереи весь северо-восточный угол здания был перестроен нестандартным камнем (ил.34 и рис.23). Можно даже подумать, что в северо-восточном углу к церкви свв. Сергия и Вакха было пристроено другое здание, к которому и принадлежат выступающие стены. Это довольно вероятно: две ниши церкви свв. Сергия и Вакха соединены в углу, северо-восточные ниши на 0,55м. шире, чем ниши в других местах церкви. В любом случае, нет сомнений, что два здания были соединены тройными арками в средней части северной стороны церкви.
Дворец Гормизда, к которому и относились эти церкви, вероятно и был тем зданием, к которому с северной стороны примыкала церковь свв. Сергия и Вакха. Рассказ об императорской литургии в пасхальный вторник в De ceremoniis упоминает еще и о том, что в самом здании дворца в этом месте находились ступени, которые и соединяли эти два здания. Во время причастия Св. Таин предстоящий священнослужитель в сопровождении других священников поднимался в императорскую часовню по галереи, пронося Св. Причастие. Но официальная процессия со Св. Евхаристией по современной узкой крутой лестнице едва возможна, да и навряд ли протокол обряда требовал от священника проходить через всю церковь и нартекс для того, чтобы прийти к императору. Более того, в этом документе говорится, что после литургии император уходил из своей часовни, «проходил через katēchumenon (т.е. галерею), и спускался к триклинию». Это богослужебное правило, по всей видимости, предполагает использование лестницы, сходящей из галереи в триклиний внутри самих дворцовых апартаментов (29). К сожалению, у нас нет никакой информации относительно месторасположения дворца Гормизда. Жанин (Janin) собрал воедино разбросанные упоминания историков, но их очень немного, и, что важно, все они оканчиваются Х веком (30). Вероятно, именно в это время этот античный дворец, постройка которого началась еще при Константине, был окончательно заброшен ради новых зданий.
И Ван Миллинген, и Еберсолт в своих планах обозначают лестницу нартекса как добавление к постройке (рис.19 и 24), к тому же довольно неудобное. Она, вероятно, в этом месте блокирует вход из атриума, и делает бесполезным южную часть нартекса и его галереи. Если небольшая арка, возвышающаяся над лестницей, может хоть как-то помочь определить датировку этой лестницы, то она, вероятно, была поставлена в средневизантийский период (илл.37 – 38). Ван Миллинген взял за основу датировки фрагмент оригинального иконостаса церкви, но он не имеет ничего общего с остальной архитектурной скульптурой этой церкви (31). Он сделан с изысканным, сухим и формальным мастерством, и полностью лишен буйства резьбы VI-го века. Сама лестница упоминается в De ceremoniis, предоставляя нам terminus ante quem (т.е. до) X-го века. «Во время прибытия из ипподрома императора встречали в дверях церкви и кадили ладаном еще до того, как он поднимался в katēchumenon (галерею)» (32).
Ничего не осталось от алтарной обстановки, за исключением того, что сокрыто под современным деревянным полом. Еберсолт, тем не менее, обнаружил, что красивый архитрав, на котором находится надпись посвящения, резко обломан в углу северо-восточной пилястры (ил.25); упомянутый угол со стороны юго-восточной пилястры теперь закрыт мимбаром* (33). Еберсолт предполагает, что там, где обрывается архитрав, должен начинаться архитрав алтарной преграды. Таким образом, ее реконструкция предполагает барьер, идущий по прямой линии от пилястры до пилястры (34). В этом случае, алтарь должен был быть в виде квадратного помещения, находящегося между апсидой и двумя пилястрамив восточной части восьмиугольника. Можно предположить, что престол находился в центре этого пространства. Под арками алтаря с каждой стороны можно обнаружить одноступенчатое возвышение плиточного пола, находящееся сейчас под деревянным полом.
Церкви-близецы свв. Сергия и Вакха и свв. апп. Петра и Павла представляют более литургический план, чем ранние базилики. Дублирование этих церквей, общность их нартекса и атриума, их взаимное сообщение друг с другом и с соседним дворцом, все это еще не до конца выясненные детали одной общей картины. Но определенная деталь общей
*мимбар – возвышение со ступеньками в мечети, откуда читается Коран и произносятся проповеди прим. пер.
планировки церкви совершенно ясна. С западной стороны церковная планировка предполагала наличие нартекса, атриума и, даже, монументальной арки, хотя до нашего времени сохранился только нартекс церкви свв. Сергия и Вакха. С другой стороны, с востока планировка церкви свв. Сергия и Вакха довольно проста: в ней один алтарь, который не обстроен подсобными помещениями или часовнями. Как и в ранних базиликах, интерьер церкви разорван на первый этаж и галерею; как и в Студийской базилике, галерея охватывает неф с трех сторон. Алтарь, как и в базилике Сарай, скорее всего, был несколько отодвинут от нефа, а не вмещался в него, а алтарная преграда, вероятно, проходила поперек прямой линией. Центральный и боковые нефы между собой не имели никаких промежуточных барьеров, а планировка первого этажа была довольно открытой, благодаря множеству входов, хотя и некоторые из них вели к соседней церкви и дворцу. В первоначальной планировке доступ в галерею мог быть ограничен для того, чтобы обеспечить ей функцию частной императорской часовни, и доступ туда обеспечивался через церковь свв. апп. Петра и Павла.
Церковь св. Полиевкта
Посвятительная надпись Анисии Юлианы, весьма напыщенная, сохранилась в Греческой Антологии, содержит как идентификацию остатков церкви св. Полиевкта, так и датировку. Она была обнаружена во время раскопок этой церкви (36). Так как в ней упоминаются дети и внуки Юлианы, но не упоминается ее муж, то церковь должна быть датирована между смертью мужа Юлианы в 512г. и ее смертью в 527-528г. Чудесная история, рассказанная Григорием из Тура, дает основания предполагать, что окончание строительных работ этой церкви было в начале правления Юстиниана в 527г. (37), а стихи из Антологии информируют нас о том, что церковь была построена в течении трех лет (38). Таким образом, датировка этой церкви должна определяться между двумя вышеуказанными постройками Юстиниана. Дата ее разрушения также точно определена на основании найденных монет, датированных немного позже правления Исаака II (1185 – 1195гг.) (39). К большому сожалению, невозможно быть достаточно точным в описании планировки этой церкви.
Изучение фрагментов надписи в 1960г. привело к активным раскопкам в этом месте, а летом 1968г. был пятый и окончательный сезон этих раскопок (40). Было обнаружено богатство удивительной архитектурной скульптуры, а также фрагменты мозаики и мраморной облицовки, которые украшали интерьер. Но что касается самой церкви, то от нее не осталось ни одной стены. Ничего не осталось от того, что находилось над фундаментом, который представляет массивную платформу с кирпичными арочными коридорами и каменной засыпкой, залитой строительным раствором. Любая гипотетическая реконструкция этой церкви на основе этих данных, несомненно, должна подождать окончательной публикации результатов раскопок. Фундамент дает только тонкие намеки на то, чем было само здание, находящееся над ним.
Планировка атриума была главным объектом во время последнего сезона раскопок (рис. 25). Сейчас стало очевидно, что атриум был вымощен мрамором, что он имел вид внешнего двора (из-за отсутствия колоннад), и был расположен на запад от здания церкви. Этот внешний двор располагался по одной осевой линии с главным входом. Он был узкий и длинный. Его длина составляла более 38м. (западная граница внешнего двора неопределенна), а ширина около 26м. На северной стороне Гаррисон (Harrison) нашел длинный коридор или портик-крипту, за пределами которого находился фундамент квадратного центрально спланированного здания с апсидой на востоке, в которой находился дверной проем. Так как источники сообщают нам, что резиденция Анисии Юлианы была расположена рядом с церковью (“erat enim proximum domui eius”), то обнаруженный фундамент может быть фундаментом ее дома (41). Однако других доказательств в подтверждение этой гипотезы нет. Таким образом, с северной стороны внешний двор граничил с соседним зданием. Южная сторона остается неисследованной. С восточной стороны узкий двор ведет к дополнительному церковному нартексу, который расположен на нижнем уровне, и снабжен четырьмя дверями – по две с каждой стороны. Он соединяется с нартексом большой широкой лестницей 8м. в ширину и 5м. в высоту. Дополнительный нартекс состоит из длинного сводчатого коридора, охватывающего по ширине всю церковь, и можно с большой долей вероятности предположить, что основной нартекс имел подобную планировку.
Из планировки фундамента можно определить только общие линии храма. Он был разделен на центральный и два боковых нефа с помощью колон и колоннад, бегущих вдоль линии двух массивных, 7-метровых в ширине, фундаментных стен каменной кладки, с применением строительного раствора (рис.25). Гаррисон (Harrison) предполагает, что необычная ширина этих фундаментных стен предназначена для поддержки шести элегантных ниш в виде павлиньего хвоста, расположенных по три с каждой стороны (42). Эти ниши и промежуточные колоны, без сомнения, поддерживали галереи, находящиеся сверху, так как надпись посвящения говорит о «колонах, стоящих на колонах» и «этаже, расположенном над другим этажом» (43). Что, в свою очередь, поддерживали галереи – кирпичный купол или просто деревянную крышу, по имеющимся данным точно определить невозможно. Как надпись посвящения, так и повесть Григория Турского говорят о позолоченном потолке довольно неопределенными словами, которые могут равно относиться как к купольному зданию, так и к зданию с деревянной крышей. Гипотезу купольного здания подтверждает массивность конструкции фундамента. Кроме того, было бы удивительно, если бы здание с такой богатой и изысканной отделкой не было бы увенчано верхом по самой последней и роскошной моде того времени.
Что касается внутренней планировки церкви, то единственное, что не вызывает сомнений, - это расположение амвона в центральной части нефа, - приблизительно на расстоянии 2/3 от нартекса. Это, несомненно, единственное разумное объяснение тому, что на этом месте находится большой овальный фундамент (44). На уровне фундамента арочный коридор, идущий от дополнительного нартекса к крипте, находящейся под алтарем делит фундамент амвона, округляя его с двух сторон. Можно подвергнуться соблазну предположить месторасположение солеи над теми же линиями, ведущими от входа нартекса в алтарь. Солея, охватывающая всю длину церкви, как мы увидим далее, всегда логически определялась священнодействием ранневизантийской литургии; но в Константинополе мы не находим других примеров подобной планировки (45). Логично бы было предположить, что северо-южная фундаментная стена, которая слегка налегает с восточной стороны на фундамент амвона, поддерживала алтарную преграду, а небольшая крипта, расположенная под алтарем указывает на то место, где находился престол. Там, где коридор открывается справа и слева с фронтальной стороны крипты, вероятно, был вход в крипту по ступеням, расположенным по правой и левой сторонам алтаря. Но это всего лишь предположение, на подтверждение которого не хватает археологических доказательств.
Сохранились тысячи фрагментов колонок, колон, панелей, стилобатов, и других мраморных отделочных деталей этой церкви, и сейчас достаточно тяжело отделить алтарные фрагменты от других до полной классификации всех найденных предметов. В изобилии найдены панели, которые могут одинаково или принадлежать к алтарной преграде, или оказаться галерейными парапетами. Но сохранилось несколько колон, увенчанных колонками, которые, скорее всего, относятся к алтарной преграде (ил.39 и рис.26), и они указывают, как и в Студийской базилике, на ту высоту, на которой находился архитрав, лежащий на всей этой конструкции. Колоны держали алтарные панели высотой около 0,92м. Вероятно, что стилобатом для этой конструкции было то, от чего осталось три-четыре фрагмента зеленого серпантизированного мрамора, один из которых может показать массивность дверного порога (ил.40 и рис. 26). Относительная редкость подобных фрагментов, наверное, связана с большой ценностью цветного мрамора, что сделало его ценной добычей для мародеров после разрушения храма (46). Три найденных фрагмента мраморных колон со стеклянной инкрустацией, вероятно, принадлежат алтарной сени (ил.41) (47), что подтверждается их размерами (0,37 – 0,43м. в диаметре) и богатством их отделки.
К сожалению, планировка восточной части церкви св. Полиевкта еще менее ясна, чем остальной части сооружения(48). Большой прямоугольный фундамент, состоящий из камня, скрепленного строительным раствором, поддерживает апсиду, но очертания остальной части здания остаются неизвестными. С обеих сторон фундамента, на расстоянии от него около 5-и метров, найдены подземные сооружения с кирпичными сводами. Планировка одного из них, находящегося с южной стороны, не была досконально изучена, но, по всей видимости, она в точности отражает планировку северного сооружения. Последнее являет собой узкий северо-южный коридор с двумя помещениями, открывающими его на восточную сторону: одно из них квадратное (позже там углубили лестничную клетку), а другое (на северной стороне) – это сводчатый коридор, который оканчивается отверстием стоечно-балочной конструкции, которое могло быть как дверью, так и окном. Эти сооружения должны были поддерживать какие-то другие на северо-восточном и юго-восточном углах здания. Но Гаррисон (Harrison) обращает внимание на то, что «в совокупности подземные сооружения подобного рода не должны иметь никакого отношения к полу, который лежал на них (за исключением их общего контура)» (49). Следовательно, форма этих сооружений и то, каким образом обеспечивался к ним доступ, абсолютно неизвестны. Но тот факт, что они не были входами, совершенно ясен, т.к. они должны были находиться на высоте около 5-ти метров над уровнем земли. С другой стороны, нет никаких оснований предполагать, что они представляли собой тройную планировку алтаря; расстояние между фундаментом апсиды и боковыми сооружениями показывает, что сооружения, находящиеся над фундаментом, не имели друг с другом прямого доступа. Можно предположить, что здесь находились лестницы, ведущие к галереям, как было в храме Святой Софии с северо-восточной и юго-восточной стороны. В Константинополе храм Святой Софии был единственной церковью, которая была спланирована по этому типу.
В стороне от большой центральной лестницы, ведущей в нартекс, находится небольшой доступ в здание самой церкви; но он довольно необычен, если только служил единственно в качестве входа в здание церкви. Вероятно, с северной и южной сторон нартекс был оборудован лестницами. И если эти строения, расположенные с северной стороны церковного двора, можно отнести к резиденции Анисии Юлианы, то эта резиденция имела прямой доступ к храму. Входы в крипту, находящуюся под зданием церкви, вели из малого дополнительного нартекса.
Церковь св. Иоанна Предтечи в Хебдомоне (Hebdomon)
Храм св. Иоанна Крестителя в районе Хебдомон (современный Бакиркёй (Bakirköy)), который находится в 4-х километрах от Золотых Ворот, был раскопан грубым образом французскими солдатами под руководством Р. Демангеля (R. Demangel) в 1921 – 1923гг. Результаты этих раскопок были опубликованы намного позже – в 1945г. (50). После того, как в 1965г. церковь была разрушена для постройки госпиталя Sosyal Sigortalar Kurumu, от нее почти ничего не осталось.
Этому храму было уделено слишком мало внимания, несмотря на то, что его значение тяжело переоценить. Еще до раскопок Вульф (Wulff) признавал, основываясь на текстах Прокопия, что здание этого храма очень похоже на храмы свв. Сергия и Вакха и Сан Витале в Равенне (51). Пригород Хебдомон был Версалем византийских императоров, летней резиденцией, состоящей из Магнаура (Magnaura) и Юсундиане (Iucundianae). Именно здесь встречали императоров, возвращающихся с войны, и с этого места начиналась триумфальное шествие, направляющееся в город (52). Юстиниан возвел еще две церкви в городе: св. Феодота и свв. Mēnas и Mēnaious (53), но Свято-Предтеченский храм был самым важным из трех возведенных храмов. Эта церковь была тем святилищем, где хранилась глава св. Иоанна Предтечи, и она служила в качестве особой императорской церкви, так как в ней приняли помазание на царство множество императоров (54).
Хотя археологические данные недостаточны, но, все же, общий план церкви можно очертить. В этом могут помочь и писания Прокопия (55). Это описание относится к Свято-Предтеченскому храму только косвенно, говоря первоначально о церкви св. Михаила в Anaplous, а, затем, прибавляя, что «то же самое описание можно применить и к церкви св. Иоанна Крестителя, которую недавно освятил в честь этого святого император Юстиниан в, так называемом, Хебдомоне. Оба этих храма очень похожи друг на друга, за исключением того, что Свято-Предтеченский храм не расположен на берегу моря». Прокопий использует тот же термин έμφερέστατα («очень похожи»), описывая схожесть Свято-Иоанновской церкви в Ефесе и Свято-Апостольской церкви (56). В то же время, он дает нам дату окончания строительства этого храма, так как сообщает, что он «недавно» освящен. Это означает, что освящение