Исследование В. Ф. Каховским археологических памятников на территории Чувашского Поволжья
Круг научных интересов ученого в сфере археологии был весьма широк. За несколько десятилетий он исследовал памятники широкого хронологического диапазона, от эпохи камня до позднего средневековья. Он достойно продолжил дело своего учителя – профессора Алексея Петровича Смирнова и много лет возглавлял Чувашскую археологическую экспедицию. Исследование памятников эпохи камня В. Ф. Каховский впервые начинает в конце 1950-х – начале 60-х гг. Полевой работе предшествовал выпуск книги «Памятники материальной культуры Чувашской АССР»[270], в которой автор, рассматривая различные эпохи древнейшей истории: палеолит, мезолит и неолит, дает им общую характеристику и описывает местонахождения памятников каменного века на территории Чувашии, в частности, верхнепалеолитическую стоянку близ д. Уразлино Янтиковского района ЧР, где А. Я. Брюсовым, совместно с Г. Бонч-Осмоловским в 1936 г. были выявлены остатки кострища и находящиеся в нем кости животных. Ученый делает предположение, что в эпоху верхнего палеолита древний человек заселил нынешнюю территорию Чувашии.
Следует отметить, что до настоящего времени этот период еще не изучен с достаточной полнотой, о чем свидетельствуют материалы изучения еще двух памятников – у д. Б. Янгильдино Чебоксарского и с. Ямашево Канашского районов ЧР[271].
Характеризуя мезолит, В. Ф. Каховский подчеркивал его слабую изученность на территории Чувашии, относя, предположительно к этому времени стоянку у д. Криуши Козловского района ЧР. Он пишет, что территория междуречья Суры и Свияги приблизительно была заселена в мезолите, так как она служила полосой, по которой древний человек осваивал север, двигаясь вдоль бассейнов больших и малых рек[272].
Более полно к тому времени был изучен неолит. В. Ф. Каховский отмечал раскопки в 1925 гг. В. Ф. Смолиным неолитического поселения на левом берегу р. Цивиль, примерно, в 1 км от с. Яндашево, где были выявлены кремневые орудия труда и обломки глиняной неолитической посуды с ямочно-гребенчатой керамикой. (Следует отметить, что впоследствии исследователь предпринимает в 1958 – 1959 гг. самостоятельные раскопки Яндашевского поселения)[273].
В книге также отмечены результаты раскопок поселений эпохи неолита у г. Цивильска на левом берегу р. Суры между г. Ядриным и д. Иваньково, изученные в 1927 г. Отрядом Средневолжской экспедиции ГАИМК под руководством П. П. Ефименко. Подробная характеристика дана Криушинской дюне, где его поселенцы начинают заниматься производящей формой хозяйства – скотоводством, о чем свидетельствуют находки костей уже одомашненных в то время коровы, свиньи и овцы[274].
Тот факт, что каменный век, по мнению ученого, был изучен очень слабо, по-видимому, и определил направление одного из его первых полевых сезонов, когда стационарному исследованию подверглась группа памятников в нижнем течении р. Цивиль, в которых имелись культурные напластования, относящиеся к неолитической эпохе. В 1958 – 1959 гг., как уже отмечалось, раскопки были произведены на поселении Яндашево, расположенного в нижнем течении реки Цивиль на дюнных всхолмлениях левого берега реки[275]. В. Ф. Каховский отмечал удобство этого места для жизни людей в различные эпохи. В ходе двухлетних раскопок было вскрыто 836 кв.м. В нижнем горизонте выявлены фрагменты толстостенной керамики неолитического времени, которые свидетельствуют о наличии здесь первоначально небольшой неолитической стоянки в конце III тысячелетия до н. э.[276]. Эти исследования позволили углубить характеристику неолитической эпохи в междуречье Свияги и Суры.
В результате разведочных работ, проведенных в 1961 г., В. Ф. Каховским была открыта верхнепалеолитическая стоянка у д. Большое Янгильдино Чебоксарского района, которая располагалась на берегу речки Сĕнĕ карта (Новая изгородь), где до этого местные жители в торфяном слое обнаружили кости вымерших четвертичных животных – мамонта, шерстистого носорога, северного оленя[277]. В результате обследования этого памятника, в 1961 году археологом были обнаружены кости и зубы мамонта. О присутствии человека свидетельствовал выявленный под дерном в слое торфяника на глубине около метра древний очаг в виде скопления золы и угольков. Полученный материал подтверждал наличие здесь палеолитической стоянки[278].
В 1967 г. Чувашский отряд Поволжской археологической экспедиции проводил полевые работы в среднем течении р. Цивиль, в ходе которых были открыты памятники, которые ученый отнес к раннему этапу волосовской культуры конца III- первой половины II тысячелетия до н.э. Несмотря на появление первых металлических изделий в Среднем Поволжье, этот период, по мнению В. Ф. Каховского был завершающим эпоху неолита, поэтому мы считаем возможным рассмотреть материалы исследований. К тому же, проблема происхождения волосовской культуры, как отмечал исследователь, породила противоположные точки зрения. С одной стороны, по мнению А. Ю. Брюсова и Н. К. Цветковой, волосовская культура сформировалась на базе балахнинского волго-окского неолитического населения, с другой – О. Н. Бадер, П. Н. Третьяков и А. Х. Халиков связывают ее с племенами волго-камской неолитической культуры[279].
Одним из памятников волосовской культуры является стоянка Челкасы I (Вурнарский район ЧР). Она расположена на восточной окраине д. Челкасы и занимает склон поля, которое спускается к низине. По собранному в 1967 г. подъемному материалу площадь стоянки по линии север-юг охватывает 150 кв. м, запад-восток – 100 кв. м. Площадь раскопов, заложенных в восточной части, составила 100 кв.м[280].
При раскопках археологом было открыто четыре сооружения. Первое сооружение найдено на глубине 30 см от поверхности почвы в виде темного пятна прямоугольной формы со сторонами 560 см – западная, 500 см – южная. Северо-восточная часть представляла собой угол, западная стенка имела неровные очертания и, видимо, являлась входом в полуземлянку, углублявшуюся в землю на 60 см.
На глубине 20 см вдоль стен были обнаружены следы столбов, которые поддерживали перекрытия, выполненные из деревянных плах. В заполнении сооружения найдены фрагменты легкой керамики темно – серого и желтого цветов, часть которой была орнаментирована овальными явками и гребенчатым штампом. Выявлены также глиняное грузило и кости животных.
Жилище реконструируется В. Ф. Каховским как прямоугольная землянка с деревянным навесом, поддерживаемым массивными столбами. В центре него находился очаг, остатки которого обнаружены в виде скопления угольков и зольного пятна.
Второе сооружение типа небольшой землянки размерами 170 – 180 см имело аналогичную конструкцию и являлось жилым помещением, связанным с первым общей крышей, развал которой прослежен в виде деревянного тлена. В его заполнении найдены обломки керамики. Рядом с жилыми сооружениями найдены две мусорные ямы, заполненные обломками сосудов и костями животных.
В верхних слоях найдены фрагменты керамики ручной лепки, кремневый наконечник стрелы извилистой формы, а также кремневые отщепы. Второй штык оказался больше насыщен находками, представленными обломками посуды волосовскго типа, найдены кости животных и рыб, а также кремневый наконечник стрелы с черенком.
В раскопе – II (10x10 кв. м.), заложенном в 50 м южнее первого, были выявлены очажные ямы, заполнение которых содержало уголь и фрагменты керамики. На площади раскопа обнаружены также пряслица, изготовленные из обломков стенок сосудов и кремневый наконечник стрелы.
Таким образом, стоянка Челкасы – I содержит комплекс материалов волосовской культуры, а также керамику, напоминающую фатьяновскую.
Волосовский период стоянки В. Ф. Каховский датировал концом III – началом II тысячелетия до н. э. и дал его определяющие черты, к которым отнес:
1. Характерную керамику с толстыми стенками, содержащую в тесте примеси толченой раковины и растительной трухи. Сосуды имели круглое или уплощенное дно и орнаментацию в виде отпечатков гребенчатого штампа, составляющего в комбинации различные узоры.
2. Полуземлянки прямоугольной формы, углубленные в землю на глубину около 60 см, крыши которых, выполненные из деревянных плах, поддерживались столбами, вкопанными по углам и сторонам сооружений;
3. Жители стоянки хоронили своих покойников на могильнике, находящемся буквально рядом с поселением – в 100 м восточнее его. Обряд погребения характеризуется следующими признаками: покойников клали в вытянутом положении головой на восток-северо-восток. Следует отметить наличие в погребениях медных изделий, главным образом украшений.
Итак, материалы стоянки, выявленные археологом свидетельствуют о том, что во II тысячелетии до н.э. в среду местного населения проникают фатьяновские племена. Наличие в одном культурном слое керамики волосовской и фатьяновской культур доказывает тесные этнокультурные связи, установившиеся между автохтонами и пришельцами[281].
Второй памятник, относящийся к волосовской культуре, был открыт В.Ф. Каховским севернее д. Челкасы на правом берегу р. Цивиль, на мысе между лесом и рекой. Площадь стоянки составила около 3000 кв. м. На площади памятника был собран подъемный материал, состоящий из кремневых отщепов, нуклеуса и фрагментов толстостенной посуды с примесью растительной трухи в тесте, схожих с керамикой стоянки Челкасы – I.
Другой памятник – стоянка Челкасы – II находится в поле 1,5 км к востоку от д. Челкасы на восточном берегу озера Рагж, и занимает площадь 100x150 м. О принадлежности ее к волосовской культуре свидетельствует значительное количество керамики, покрытой узором в виде зубчатого штампа. Как выяснил ученый, стоянка существовала одновременно со стоянкой Челкасы-I и датируется концом III – началом II тысячелетия до н.э.
Первое погребение выявлено в яме, имевшей прямоугольную форму, ориентированной по линии запад-восток. Размеры ямы: длина – 190 см, ширина – 110 см, глубина – 30 см. Костяк плохой сохранности – ноги, череп, шейные позвонки и кости грудной клетки сохранились фрагментарно. Костяк лежал головой на восток с некоторым отклонением к северу.
Второе погребение имело длину – 180 см, ширину – 73 см и было ориентировано в направлении ЮЗ – СВ. Костяк плохой сохранности (череп раздавлен, кости рук и ступни ног не сохранились), лежал на спине, в вытянутом положении, головой на северо-восток. Находки были представлены медным браслетом, лежавшим у левого виска, другой располагался возле левого предплечья. На грудной клетке обнаружена медная пластина. Возраст погребенной женщины около 30 лет.
Третье погребение имело длину – 225 см, ширину – 80 см, углублялось в землю по линии запад-восток. Костяк плохой сохранности. Погребение парное – на тазовых костях покойной обнаружен череп ребенка, а между ее ног располагался детский костяк плохой сохранности. В ногах стоял горшок с толстыми стенками, орнаментированный овальными ямками, составляющих линию и зигзаги[282].
Таким образом, в результате полевых работ 1967 г. был открыт целый комплекс памятников у д. Челкасы: стоянки и могильник волосовской культуры. Материалы их раскопок позволили проследить процесс инфильтрации в среду местного населения пришлых фатьяновских племен.
В 1974 – 1977 гг. Чувашской археологической экспедицией, которой руководил В. Ф. Каховский, были проведены раскопки неолитического поселения близ с. Стемасы Алатырского района ЧР, широкие разведочные работы в бассейне р. Суры от г. Алатыря до г. Васильсурска[283].
В ходе разведочных работ в южной части Алатырского района, в низовьях р. Утюги В. Ф. Каховским было выявлено 7 неолитических стоянок. Керамический комплекс утюжских поселений, который представлен толстостенными сосудами с ямочно-гребенчатым узором, аналогичен яйцевидным сосудам балахнинской культуры. Подобная керамика встречена археологом также на стоянке Стемасы – II[284].
Таким образом, в результате археологических исследований профессора В. Ф. Каховского были выявлены и изучены памятники каменного века на территории Чувашии, относящиеся к различным его периодам: от эпохи позднего палеолита до неолитического времени. Несмотря на то, что в целом каменный век Чувашии до того времени был изучен ещё недостаточно полно, в результате деятельности учёного определены его основные этапы, показан процесс проникновения в Среднее Поволжье фатьяновских племён, дана характеристика их взаимоотношений с местными волосовскими племенами. Собранный материал стал весомым дополнением к археологической карте Чувашии и дал дополнительные сведения по материальной культуре племен, обитавших в различные периоды каменного века в междуречье Свияги и Суры. Следует отметить, что, несмотря на изучение памятников каменного века и в настоящее время, размах работ невелик и какие-либо кардинальные проблемы не поставлены и не решены.
С 1956 г. до начала 1990-х гг. под руководством В. Ф. Каховского раскопаны и исследованы десятки курганов и поселений эпохи бронзы. Отметим, что первые раскопки курганов бронзового века В. Ф. Каховский проводил совместно с московским археологом, внесшим значительный вклад в археологическое изучение Чувашии, Н. В. Трубниковой. В 1956 г. ими была обследована группа курганов между селениями Раскильдино и Таутово Аликовского района Чувашской Республики[285]. Раскопкам подвергся один курган, выявлено одно захоронение и сопутствующая ему керамика. Материал, по мнению исследователей, имел с одной стороны фатьяновские черты (типичная керамика шаровидной формы, скорченность костяка), с другой – абашевские (курганная насыпь, жирные пятна). Это подтверждает, по мнению ученого, распространенную в то время гипотезу о формировании абашевской культуры на базе фатьяновской[286]. Следует отметить, что с этого полевого сезона и началась археологическая деятельность будущего чувашского археолога.
Исследование курганов В. Ф. Каховский продолжил и в следующий полевой сезон 1957 г. раскопками памятника, расположенного в одном километре севернее д. Кумаккасы Ядринского района Чувашской Республики. Найденный круглодонный сосуд в погребении позволил отнести его к атликасинскому этапу (XV–XIV вв. до н.э.) фатьяновской культуры[287].
В последующие годы (1958–1959) В. Ф. Каховский развернул раскопки на Тохмеевском селище в Чебоксарском районе. Керамический материал позволил отнести селище к фатьяновской культуре, другая его часть идентична сосудам абашевского типа, которые были обнаружены в курганном могильнике, находящемся рядом с поселением в лесу в одном километре юго-западнее д. Тохмеево.
Вскрыв на могильнике шесть курганов, удалось выяснить, что он по обряду захоронения (ориентация могильных ям, наличие в них угля) и в особенности по керамическому материалу (типичные колоколовидные, баночные, острореберные сосуды), а также по характеру сооружения курганной насыпи относится к абашевской культуре[288].
Ученый пришел к выводу, что поселение и могильник составляют один культурный комплекс, как и селище у д. Шоркино, раскопки которого велись в те же годы. В целом, Шоркинско-Тохмеевскую группу поселений он относит к поздним этапам фатьяновской культуры, датируемым началом второй половины II тысячелетия до н.э. Обнаруженная абашевская керамика является, по мнению ученого, свидетельством начала формирования абашевской культуры в результате взаимодействия пришлых срубных племен с фатьяновскими.
Материалы раскопок позволили сделать археологу заключение о том, что на территории Чувашии в эпоху бронзы, в период зарождения и развития абашевской культуры, появились поселения двух типов:
1) Шоркинского типа, расположенные на возвышенных и ровных местах, вблизи лесов, с наземными бревенчатыми жилыми сооружениями больших размеров. В экономике этих поселений огромное значение имели скотоводство и мотыжное земледелие;
2) Яндашевского типа, расположенные вблизи водоемов, занимавшие небольшие холмы и мысы у берегов рек и края лугов с характерными жилищами в виде землянок и полуземлянок. В их хозяйстве ведущее место занимало скотоводство[289].
В 1960 – 1961 гг. вторым отрядом Чувашской археологической экспедиции, руководимым В. Ф. Каховским, был изучен уникальный Чурачикский могильник в Цивильском районе, представляющий сложный археологический комплекс и содержащий элементы нескольких культур:
1. В верхних слоях – остатки языческих жертвоприношений;
2. В насыпи кургана выявлены погребения ананьинской культуры раннежелезного века;
3. В могиле, непосредственно под насыпью, раскопаны погребения эпохи бронзы;
4. Вокруг кургана обнаружены групповые погребения фатьяновской (балановской) эпохи[290]. Следует отметить, что в те годы бытовало мнение о том, что балановская культура – это вариант фатьяновской культуры. Однако основной ее исследователь О. Н. Бадер считал балановскую культуру самостоятельной. Впоследствии, в ходе собственных полевых исследований, В. Ф. Каховский присоединился к точке зрения О. Н. Бадера.
Центральными в кургане, по мнению археолога, являлись два захоронения. Особенно выделялось погребение № 2, в котором костяк лежал на спине, головой на запад и лицом к югу, ноги сильно были согнуты. Погребенный имел очень высокий рост – около 196 см. Были обнаружены две каменные литейные формы и отлитый в них медный топор, 4 круглодонных сосуда фатьяновского (балановского) типа, кремневый топорик и отщепы, медное шило, амулет из клыка медведя, зернотерка. Значительный погребальный инвентарь свидетельствовал о том, что здесь был захоронен вождь племени, одновременно, по-видимому, мастер меднолитейного дела и горшечник. Литейные формы, как отмечал В. Ф. Каховский, аналогичны подобным находкам из срубных курганов. Это свидетельствовало о высоком уровне меднолитейного дела в Чувашском Поволжье и опровергло утверждения некоторых археологов, считавших, что металлические изделия попадали сюда только в результате обмена из областей, в которых имелся металл (Урал, Кавказ и др.). Ученый высказывал мысль о том, что вполне возможно, медь добывалась здесь же. Впоследствии догадка ученого была подтверждена – медь добывали из медистых песчаников[291].
Итак, исследование В. Ф. Каховским Чурачикского кургана показало, что он находился на стыке двух культур – срубной и фатьяновской, оказывавших друг на друга сильное влияние, результатом которого, как тогда считалось, было формирование абашевской культуры. В те же годы в ходе разведочных работ ученым было исследовано фатьяновское поселение в 1,5 км юго-западнее д. Большое Янгильдино Чебоксарского района. Он пришел к выводу, что, судя по керамике, памятник относится к фатьяновской (балановской) культуре[292]. В позе погребенного проступали абашевские погребальные традиции.
В 1950 – 1960 гг. среди ученых разгорелись оживленные дискуссии по проблемам этногенеза чувашского народа, в которых активное участие принимал и В. Ф. Каховский. Он как ученый-археолог, используя памятники материальной культуры, найденные в ходе собственных полевых исследований и археологических раскопок, выдвинул свою историческую концепцию происхождения чувашей, которая оказалась наиболее состоятельной и научно обоснованной. В этот период В. Ф. Каховский исследовал памятники Волжской Болгарии и на время прекратил раскопки памятников эпохи бронзы. К исследованию памятников бронзового века ученый возвращается в 1970-е гг., опубликовав в 1975 г. работу, посвященную новым памятникам балановской культуры, открытым им в 1970 –1974 гг. на территории республики[293]. В ней В. Ф. Каховский разделяет тезис О. Н. Бадера о том, что памятники балановского типа составляют самостоятельную археологическую культуру, а не являются локальным вариантом фатьяновской. Существенным признаком ее, наряду с указанными О. Н. Бадером, он также считал распространение постоянных поселений с наземными жилищами и своеобразной керамикой хуласючского типа. Описывая памятники балановской культуры, выявленные О.Н. Бадером, В. Ф. Каховский указывает 87 новых местонахождений в Чебоксарском, Красноармейском, Моргаушском и Ядринском районах Чувашской Республики и дает им краткую характеристику. Близкое расположение балановских поселений хуласючского этапа (Абашевские, Шоркинские, Тохмеевские и др.) к одновременному им абашевскому кургану, а также влияние абашевской техники керамического производства и орнаментики на позднюю балановскую керамику, свидетельствует, по мнению исследователя, о существовании тесных хозяйственных, культурных, а также этнических связей между этими племенами в конце II тысячелетия до н.э.
В 1974 – 1977 гг. В. Ф. Каховским были проведены широкомасштабные разведочные работы в бассейне р. Суры от Алатыря до Ядрина, в ходе которых также были обнаружены памятники эпохи бронзы.
В 1,5 км северо-восточнее памятника Стемасы-1 было открыто поселение бронзового века. Площадь поселения составила около 2500 кв. м. Среди подъемного материала – черепки посуды балановского (атликасинского) типа. На восточной окраине села было открыто поселение Стемасы-4. Среди находок – фрагменты сосудов абашевского типа.
На стоянке Сурский Майдан-3, расположенной на восточном склоне берега Суры, были найдены осколки толстостенной керамики ручной лепки с ямочно-гребенчатым орнаментом и тонкостенной посуды атликасинского типа балановской культуры.
Три поселения бронзового века, которые ученый отнес к балановской культуре, были открыты близ с. Напольное Порецкого района Чувашской Республики.
В 1976 г. разведочные работы по р. Суре были продолжены от с. Порецкого до г. Ядрина. Проводились раскопки Устиновского городища в Порецком районе. Ученый отнес памятник к поздним этапам балановской культуры. Близ с. Ильина Гора Ядринского района были обнаружены фрагменты желтых сосудов балановского (атликасинсого) типа. В результате обследования в 1977 г. р. Меня – левого притока Суры – были найдены фрагменты керамики, напоминающие по составу теста балановские сосуды[294].
Таким образом, в итоге четырехлетних разведочных работ в Чувашском Присурье, В. Ф. Каховским было открыто 48 новых памятников, среди которых 12 поселений эпохи бронзы.
В 1977 г. Чувашской археологической экспедицией под руководством В.Ф. Каховского был обследован Балановский могильник в Козловском районе с целью изучения его состояния, поиска оставшихся необследованных погребений. Было выявлено одно хорошо сохранившееся мужское погребение, совершенное по типичному обряду – скорченное на правом боку. Обнаружены остатки тлена бересты, в которую был завернут покойник. Погребальный инвентарь представлен двумя типично балановскими сосудами – высокошейными с округлыми днищами, а также медной пронизкой и кремневым отщепом, лежавшими на грудной клетке, и клиновидным кремневым топориком[295]. По мнению исследователя, балановец был убит копьем, наконечник которого застрял между 5 и 6-м шейными позвонками. Погребение он отнес к атликасинскому этапу и датировал XV – XIV вв. до н.э. Поиски балановского поселения не дали результатов. Но на городище Хула, расположенном в 1,5 км южнее д. Катергино и в 3 км от Балановского могильника, была обнаружена наряду с городецкой керамика балановского типа. Исследователь выдвинул предположение, что возможно именно здесь жило население, совершавшее захоронения на могильнике[296].
В 1982 – 1983 гг. Чувашская археологическая экспедиция произвела раскопки двух курганов эпохи бронзы у д. Станьялы Чебоксарского района, где погребения были совершены по абашевскому погребальному обряду. О принадлежности памятника к абашевской культуре свидетельствовал и погребальный инвентарь – колоколовидные сосуды, серебряные подвески, изогнутые в полтора оборота. Материалы раскопок Станьяльских погребений позволили В. Ф. Каховскому прояснить некоторые детали погребального обряда абашевцев. После совершения захоронения и засыпки могильных ям справлялись поминальные тризны. Совершались они, как считал исследователь и позднее, пока захоронения не были перекрыты земляной насыпью. Во время тризн у могил ставили сосуды с едой или питьем, которые после поминок оставляли тут же. После сооружения курганной насыпи на ней также совершались определенные ритуалы[297]. Об этом свидетельствует, подчеркивает ученый, материал раскопок Абашевского могильника, проведенных В.Ф. Смолиным, где после снятия уже второго штыка в насыпи кургана был выявлен комплекс из обломков сосуда, остатков костра, который в таком виде не мог возникнуть в результате случайного попадания керамики и угля в насыпь в процессе ее возведения[298]. Подобные ритуалы, считал В. Ф. Каховский, совершались и при засыпке могильных ям, о чем свидетельствуют находки костей животных в погребениях Станьяльского кургана[299].
В 1984 – 1986 гг. Чувашская археологическая экспедиция под руководством В. Ф. Каховского исследовала курганный могильник у д. Верхние Олгаши Моргаушского района, вскрыв оставшиеся 9 курганов. Отметим, что пять курганов были исследованы в 1926 – 1927 гг. отрядом Средневолжской экспедиции во главе с П. П. Ефименко. Также были раскопаны курганы у д. Таушкасы Цивильского района[300]. Выявленные материалы позволили говорить о зарождении у абашевских племен специфических погребальных обрядов, связанных с общественным положением покойных, родом занятий и обстоятельствами их смерти. В. Ф. Каховский отмечал, что в этот период зародились те представления, которые привели к появлению так называемых заложных покойников (убитых, утопленников, умерших, колдунов). В связи с этим большой интерес представляли погребения, которые, по мнению ученого, являлись ритуальным жертвоприношением, например, военнопленных в честь погибших воинов-мужчин. Археолог считал, что, своеобразные ритуалы совершались при погребении людей, выполнявших различные хозяйственные функции. Так, в погребении 2 (курган 9, Таушкасы) обнаружен инвентарь, принадлежавший охотнику: клык и 8 астрагалов кабана. Астрагалы овцы или козы находились в погребении 1-го кургана Верхние Олгаши. В кургане 10 вскрыто захоронение женщины, которая при жизни, видимо, занималась поддержанием огня. В загробный мир ее снарядили атрибутами своей профессии: в руки ей вложили два кремешка – орудия для добывания огня, в ноги поставили сосуд, заполненный угольками.
Погребальный инвентарь, обнаруженный в погребениях курганного могильника у д. Верхние Олгаши, в особенности украшения головного убора и одежды, позволили исследователю достаточно четко проследить имущественное расслоение в абашевском обществе. Богатство погребального инвентаря женских захоронений является, как считал ученый, свидетельством высокого положения абашевских женщин в обществе.
Итак, новые материалы, полученные при раскопках могильников близ с. Верхние Олгаши и Таушкасы позволили В. Ф. Каховскому выделить некоторые новые элементы в погребальном обряде абашевских племен: парные и коллективные захоронения с человеческим жертвоприношением, специфические ритуалы при погребении умерших неестественной смертью, а также оригинальные детали в одежде и украшениях. Погребальный обряд и разнообразный вещевой материал свидетельствовали, по мнению ученого, о том, что абашевские племена были солнцепоклонниками, они также усердно почитали огонь – важнейшее средство производственной деятельности и существования родоплеменных коллективов. Все это говорит о сложности погребального обряда абашевских племен, отражающего довольно высокий уровень развития религиозных представлений, связанных с образами загробного мира и пребывании в нем умерших[301].
В 1985 г. археологическая экспедиция, организованная НИИ ЯЛИЭ совместно с Чувашским госуниверситетом во главе с В. Ф. Каховским проводила раскопки Тигашевского городища в Батыревском районе. Исследования показали, что памятник относится к срубной культуре. Здесь были обнаружены остатки кострища, кости животных и угол дубового сруба. Вещевой материал достаточно скудный: сосуд ручной лепки желтого цвета. Особый интерес представляет захоронение гиены в Тигашевском кургане, которое, несомненно, совершено с ритуальными целями, в честь искусного охотника. Это захоронение степного теплолюбивого животного подтвердило теорию, согласно которой граница леса и степи проходила севернее современной полосы. Тогда же были исследованы курганы в Яльчикском районе у д. Новое Байбатырево и с. Новые Шимкусы с типичными срубными погребениями. Отсутствие в них инвентаря, небрежное оформление могильных ям и находка примитивного костяного орудия, отмечает Б. В. Каховский, создают впечатление о довольно раннем этапе появления срубников на юге Чувашского Поволжья[302].
В 1988 – 1991 гг. Чувашская археологическая экспедиция, руководимая В. Ф. Каховским, производила разведочные и стационарные археологические работы в Ядринском районе. Были исследованы курганы в лесу, расположенном в 3 км к юго-западу от деревни Верхние Ачаки. Один из них оказался пустым. Второй, видимо, считал исследователь, являлся святилищем. Под его насыпью выявлено пятно кострища в виде скопления угольков, золы, обожженных костей животных – остатков жертвоприношения. В слое кострища найдены 8 сосудов ручной лепки, клиновидный шлифованный топорик и кремневый нож[303]. Святилище, возможно, отмечают В. Ф. Каховский и Б. В. Каховский, отражает культ солнца, существовавший у балановских племен, оставивших этот памятник[304].
В эти же годы ученым были произведены раскопки курганов эпохи бронзы у д. Сирмапоси Красноармейского района, которые по керамическому материалу он отнес к хуласючскому этапу балановской культуры (XI в. до н. э.). В Урмарском районе был исследован курган у д. Саруй, также оказавшийся памятником балановской культуры (атликасинский этап XV – XIV вв. до н. э.)[305].
Таким образом, исследуя памятники бронзового века В. Ф. Каховский собрал богатейший материал, который стал весомым дополнением к археологической карте эпохи бронзы по различным археологическим культурам. Им выявлены и исследованы десятки новых памятников балановской, срубной и абашевской культур, дополнен вопрос, связанный с этнокультурными контактами племен эпохи бронзы в Среднем Поволжье, уточнены элементы погребальных традиций абашевцев. Материалы раскопок Чурачикского кургана доказали существование бронзолитейного производства в Чувашском крае. Исследования В. Ф. Каховского позволили выявить новые материалы по материальной и духовной культуре племен эпохи бронзы, а также связанные с развитием производства, социальным и имущественным расслоением. Значительный материал был получен для археологической карты республики. Это было новое слово в археологической науке страны.
В. Ф. Каховский также внес большой вклад в исследование памятников волжских болгар. Изучение бoлгарских памятников Чувашии началось более ста лет назад. Первоначально исследования носили описательный и эпизодический характер. Еще в середине XIX в. С. Е. Мельников обследовал городище близ с. Б. Таяба в Яльчикском районе Чувашской Республики[306]. Профессор Казанского университета С. М. Шпилевский в своей работе «Древние города и другие болгаро-татарские памятники в Казанской губернии» в конце XIX в. описал некоторые болгарские памятники юга Чувашии[307]. Болгарские памятники домонгольского времени в бассейнах рек Булы, Кубни и Карлы впервые были обследованы Средневолжской экспедицией под руководством П. П. Ефименко в 1926 – 1927 гг[308]. В начале 30-х гг. прошлого столетия болгарские памятники исследовал П. Н. Третьяков. В 1932 г. он опубликовал статью «Средневековые городища ЧАССР» в журнале «Сообщения Государственной академии истории материальной культуры»[309]. Материалы археологических работ П. Н. Третьяков обобщил в труде «Памятники древнейшей истории Чувашского Поволжья», где утверждал, что «болгарские памятники имеются лишь в юго-восточной части Чувашии, связанной с бассейном р. Свияги, а ее северо-западная половина изобилует памятниками другого характера, селищами с грубой лепной посудой и маленькими городищами»[310]. В 40 – 50 гг. XX в. болгарские памятники на территории Чувашии исследовал известный ученый-болгаровед, наставник В. Ф. Каховского, А. П. Смирнов. Материалы своих исследований он изложил в работе «Волжские булгары»[311]. А. П. Смирнов, так же, как П. Н. Третьяков игнорировал участие болгарских племен в формировании верховых чувашей. Бытовавшее тогда мнение историков о заселении болгарами лишь юго-восточной части Чувашии, по мнению В.Ф. Каховского, было основано на археологических данных 20 – 40-х гг. XX в.[312]. Следует отметить, что на научной сессии 1956 г., посвященной проблемам этногенеза чувашского народа, А. П. Смирнов пересмотрел свою позицию и заявил, что вся территория Чувашии входила в состав Волжской Болгарии[313]. Однако, вопреки новейшим археологическим исследованиям того времени, А. Х. Халиков утверждал, что территория современной Чувашии болгарами не была заселена, здесь обитало местное финно-угорское население. Согласно исторической концепции А. Х. Халикова, единственными и прямыми потомками волжских болгар являются лишь казанские татары[314]. Такого же мнения придерживался археолог Р. Г. Фахрутдинов, который в работе «О степени заселенности булгарами территории современной Чувашской АССР» признавал, однако, заселение болгарами южной и юго-восточной частей Чувашии[315]. Между тем, новые археологические открытия, сделанные на территории Чувашии к середине XX в. показали, что десятки болгарских памятников возникли в домонгольское и золотоордынское время не только в ее юго-восточной, но и западной части. Таким образом, В. Ф. Каховский принял самое активное участие в оживленных дискуссиях по проблемам этногенеза чувашского народа в 1950 – 1960 гг. Его интересовала проблема, связанная с ролью волжских болгар в этногенезе чувашского народа, временем их появления в междуречье Свияги и Суры и степени заселенности ими нынешней территории Чувашии, а также процессы развития феодализма в их обществе. Ее решение было одним из главных направлений в научной деятельности ученого. В рассматриваемый период им были исследованы десятки раннеболгарских и золотоордынских памятников на территории Чувашии и за ее пределами.