Реформа в области административно - территориальной системы.

Фундаментальные преобразования второй половины XIX – начала XX вв. существенно изменили внутренний облик Российской империи, способствуя системному изменению социальной структуры и государственного строя. После отмены крепостного права были проведены масштабные реформы, затронувшие сложившиеся системы землевладения и землепользования, местного управления и судопроизводства, финансов и народного просвещения, военных и полицейских органов. Реформаторская практика в Северокавказском регионе имела целый ряд существенных особенностей и была призвана активизировать длительный процесс, связанный с социально-экономической, политической и культурной интеграцией местных социумов в имперское пространство. Российские реформы второй половины XIX в. имели отчетливо выраженную региональную специфику, связанную в северокавказском случае с интеграционным процессом, имевшим длительный характер и противоречивое содержание.

До окончательного завершения Кавказской войны горское население Северного Кавказа находилось в оперативном подчинении военных властей левого и правого флангов Кавказской линии, а гражданское управление функционировало только в Ставропольской губернии. В 60-х годах XIX столетия началась реорганизация административного управления края, в рамках которой были созданы две области - Кубанская и Терская, разделенные на отдельные округа. В частности, Терская область объединяла 8 округов: Осетинский, Кабардинский, Ингушский, Кумыкский, Чеченский, Аргунский, Ичкеринский, Нагорный Дагестан[176].

Устанавливалось раздельное управление для гражданского, казачьего и горского населения. В 1860 г. было утверждено новое «Положение» об управлении Дагестанской областью, причем до указанного времени не существовало единой системы территориального деления. После окончании Кавказской войны военное командование унифицировало управленческую структуру, что в первоначальном варианте привело к номинальному отнесению определенной части дагестанской территории к левому крылу Кавказской линии, а оставшегося сегмента - к Прикаспийскому краю. Упомянутое «Положение» положило начало новому административному устройству Дагестана, согласно которому в составе Кавказского наместничества была создана Дагестанская область, включавшая бывший Прикаспийский край (без Кумыкского округа). В новую административную единицу была также включена дагестанская часть обширной территории бывшего имамата Шамиля, а на исторических землях Засулакской Кумыкии был образован Кумыкский округ, присоединенный к Терской области.

Во главе Дагестанской области стоял особый начальник, назначаемый из имперского генералитета и концентрировавший значительные властные полномочия. Он являлся командующим расквартированными войсками на правах корпусного командира, а по гражданскому управлению приравнивался в административных правах к генерал-губернатору центральных губерний. В особом Положении был определен правовой статус областного начальника по отношению к подконтрольным горским сообществам, предусматривавший санкционированное применение вооруженной силы, самостоятельное предание военному суду и инициативную высылку за региональные пределы. В рассматриваемый период Дагестанская область состояла из четырех военных отделов: 1) Северный Дагестан; 2) Южный Дагестан; 3) Средний Дагестан; 4) Верхний Дагестан, а также наибства Сулакского и двух гражданских управлений (Дербентское градоначальство и управление портовым городом Петровском (Махачкала) с прилегающими к нему землями). Границей между Терской и Дагестанской областями был принят Андийский хребет, разделяющий чеченцев и лезгин.

В составе военных отделов были образованы отдельные округа во главе с особыми начальниками из русских офицеров. Ханства и владения также были включены вместе с округами в состав военных отделов. Ханы управляли подвластными территориями на основе «ханского права». В северный Дагестан вошли: Даргинский округ, Мектулинское ханство, шамхальство Тарковское, Присулакское наибство. В Южный Дагестан были включены: Самурский и Кайтаго-Табасаранский округа и Кюринское ханство. Средний Дагестан состоял из Гунибского, Казикумухского округов и Аварского ханства. В состав Верхнего Дагестана вошли все остальные аварские селения. Округа в свою очередь делились на более мелкие административные единицы - наибства[177].

Таким образом, в начале 60-х годов XIX в. в Дагестанской области существовало военное, ханское и гражданское управление, обладавшие значительной административной спецификой. Подобная ситуация сложилась в результате целенаправленных действий имперских властей, стремившихся использовать полезные свойства как управленческих институтов традиционного общества, так и искусственно интегрированных армейских структур. Военное управление осуществлялось в четырех округах, ханское - в пяти феодальных владениях, смешанное – в двух округах и гражданское - в дербентском градоначальстве и в городе Порт-Петровске. «Положение» от 5 апреля 1860 г. не решило окончательно принципиальный вопрос о последовательном создании однотипной системы административного деления и регионального управления в Дагестане.

Административные реформы проводились и в Кубанской области, горские народы которой с 1865 г. были распределены по пяти военно-народным округам: Псекупский, включивший аулы западных черкесов по среднему течению р. Кубани и нижнему течению р. Псекупс; Лабинский, объединивший черкесов, живших по реке Лабе и реке Белой; Урупский, населенный черкесами, ногайцами и армянами; Зеленчукский, в который вошли черкесы, абазины, ногайцы, жившие по реке Зеленчук; Эльбрусский - с карачаевскими и абазинскими аулами по реке Куме и ее притокам. «Положение» об окружных управлениях и штаты по ним были утверждены главнокомандующим Кавказской армией 20 января 1866 г. Военно-народные округа в Кубанской области просуществовали до 1871 г., затем было введено гражданское управление. Кубанская область подразделялась на 5 уездов: Ейский, Темрюковский, Екатеринодарский, Майкопский, Баталпашинский, причем в трех последних проживала основная масса горского населения[178].

В Терской области административные преобразования в 1871 г. привели лишь к незначительным изменениям, связанные с целенаправленной ликвидацией прежних национальных наименований. В частности, Кабардинский округ был переименован в Георгиевский, Осетинский - во Владикавказский, Кумыкский - в Хасавюртовский, включавший этнических ингушей. Одновременно были созданы новые округа: Грозненский, Веденский и Кизлярский. Административная, военная и судебная власть в указанных территориальных образованиях принадлежала окружным начальникам, назначавшимся из армейского офицерского корпуса. Округа были разделены на обособленные участки, не всегда совпадавшие с традиционными этническими границами. Участковые начальники также имели военное происхождение, что способствовало системному поддержанию особой административной дисциплины.

В 1882 г. было упразднено Кавказское наместничество – административный институт, связанный с относительной политической стабилизацией в рассматриваемом регионе. Предполагалось, что в пореформенный период Северный Кавказ должен управляться на тех же основаниях, что и внутренние губернии Российской империи. Вместе с Кавказским наместничеством был упразднен и Кавказский комитет, утративший в 1870-х гг. исходные функции специального правительства для Кавказа. В новых условиях наиболее важные вопросы регионального управления рассматривались Комитетом министров, уделявшим особое внимание недавно интегрированным имперским провинциям.

В рассматриваемый период звучный титул кавказского наместника сменился длинным должностным наименованием главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, одновременно назначаемого и командующим Кавказским военным округом (был образован в 1865 г.). В служебном отношении новый руководитель наделялся административными правами генерал-губернатора, то есть не имел особых полномочий министерского уровня, закрепленных за всесильными предшественниками. Однако, подобный подход позволял сохранить привычную интеграцию гражданского и военного управления, обеспечивающую эффективное противодействие сепаратистским выступлениям и целенаправленную реализацию правительственных инициатив. Новая административная система обеспечивала общественно-политическую стабильность в присоединенном регионе, но не могла содействовать социально-экономическому развитию специфической имперской провинции. В конце XIX – начале XX вв. в ежегодных отчетах окружных администраций появлялись однотипные замечания об отсталом патриархальном укладе хозяйственной жизни северокавказского населения, не поддающемся корректирующим мероприятиям. Однако, справедливости ради необходимо заметить, что необходимые меры, связанные с комплексным развитием местной экономики, самоуправления и просвещения, практически не предпринимались заинтересованными официальными лицами.

Следующим шагом в рамках административного реформирования рассматриваемого региона стало последовательное создание новой системы судебного и полицейского управления в сельских обществах. Согласно составленному кавказской администрацией в 1868 г. «Положению», сельское общественное управление состояло из сельского схода, сельского правления и сельского суда. Основными обязанностями указанных институтов стали полицейский контроль, административное управление и своевременное поступление государственных поземельных налогов с местного населения.

С 1 января 1871 года вступило в силу новое «Положение о сельских (аульных) обществах и общественном управлении в Кубанской и Терской областях», которое с некоторыми изменениями регламентировало социально-экономической функционирование северокавказского села до 1917 г. Организационные принципы общественного быта в северокавказской деревне были приближены к типичной модели сельской общины, установленной крестьянской реформой 1861 г. в России. Общинная организация сохранила традиционный статус основной социальной единицы, выступая в качестве юридического лица и естественного субъекта российского административного законодательства. Северокавказская община обладала обширным комплексом разнообразных прав и обязанностей, причем осуществление последних обусловливалось коллективной ответственностью перед государственными институтами.

Традиционное стремление обеспечить политическую стабильность на Северном Кавказе привело имперские власти к всесторонней регламентации внутренней жизни коренного населения. Местные управленческие институты были жестко включены в систему регионального управления, отличались незначительным участием коренного населения во властных структурах выше общинного уровня. Сельское самоуправление, основанное на основополагающих принципах выборности, всесословности и коллегиальности, стало одним из важнейших нововведений пореформенного периода. Несмотря на существенную зависимость от окружной администрации, всеобъемлющая бюрократизация и формализация повседневной деятельности, а также частая сменяемость должностных лиц, прежде всего старшин, новая система представляется значительным шагом в качественном развитии демократических оснований регионального управления. Северокавказская община становится значимым элементом государственной системы, обладающим налоговыми и полицейскими функциями, полноценным субъектом общероссийского права.

Одновременно правительство пошло по пути дальнейшей административной унификации и ужесточения контроля над местным самоуправлением. Принципиальные вопросы, связанные с системным формированием управленческого аппарата в сельских обществах, стали решаться исключительно с особой санкции окружной и областной администрации. Внутренняя организация религиозной жизни также в значительной степени была подконтрольна имперским властям, которые утверждали избираемых населением исламских священнослужителей (от квартальных мулл до окружных кадиев), регламентировали религиозную и общественную деятельность, регулировали личные контакты с мусульманами на Кавказе и за пределами России, а также санкционировали плановое строительство местных мечетей[179].

Одной из распространенных форм последовательного привлечения коренного населения к системной разработке принципиальных решений, касающихся регионального благоустройства, были Съезды доверенных сельских обществ. В Нальчикском округе подобные собрания с 1880-х гг. стали ежегодными, выполняя хозяйственно-распорядительные функции, связанные с периодическим избранием народного кадия (глава мусульман округа) и депутатов Горского словесного суда, легитимным распоряжением Кабардинской общественной суммой, постоянным контролем практической деятельности поземельных депутатов (с 1912 г. – Хозяйственной комиссии), наблюдающих за правильным распределением и эффективной эксплуатацией Зольских и Нагорных пастбищ. В других округах Кубанской и Терской областей Съезды собирались достаточно часто, прежде всего, для официального формирования Горских словесных судов. Окончательное решение по указанному вопросу являлось исключительной прерогативой царской администрации, что существенно ограничивало объективную значимость Съезда и формируемых исполнительных органов.

6.2 Военные преобразования в Терском и Кубанском войсках.

Официальное завершение военного этапа системной интеграции Северного Кавказа в имперское пространство, связанное окончательным подавлением черкесского сопротивления, предопределило начавшееся реформирование региональных казачьих войск. В 1864 г. общий срок строевой службы терских казаков был сокращен до 22 лет, в том числе 15 лет полевой и 7 – внутренней. 1 августа 1870 г. было принято «Положение о воинской повинности и о содержании строевых частей Кубанского и Терского казачьих войск», согласно которому была отменена поголовная служба кавказских казаков. По новым правилам войсковые структуры обязаны были только пополнять до штатной численности действующие подразделения, что предполагало периодический призыв не более 1/3 терцев. В рассматриваемый период совершеннолетние казаки делились на два разряда: служилый и неслужилый, причем с неслужилого разряда стал взиматься налог в войсковую казну. Казачья молодежь призывалась на действительную службу по достижении 19-летнего возраста, а войсковой комплект составляли 15 армейских полков (по 4 сотни), 2 армейские конно-артиллерийские батареи 6-орудийного состава и Лейб-гвардии Кавказский Терский казачий эскадрон Собственного Его Императорского Величества конвоя. В 1882 г. было принято новое «Положение о военной службе Терского казачьего войска», по которому в мирное время терцы выставляли 4, а в военный период – 12 полков.

К началу правления Александра II Черноморское войско выставляло 12 армейских полков, 9 пеших батальонов, 3 конно-артиллерийские батареи, Кавказский Сводный Иррегулярный полк, Лейб-гвардии Черноморский Казачий дивизион и гарнизонную артиллерийскую роту. В 1856 г. Общий срок строевой службы черноморских казаков был сокращен до 25 лет (22 года полевой и 3 – внутренней), а по «Положению» 1870 г. – до 22 лет (в том числе 15 полевой и 7 – внутренней службы). В 1860 г. после системной реорганизации управленческих структур Кавказской линии Черноморское войско и ряд частей Кавказского линейного войска были преобразованы в особое Кубанское войско, войсковой комплект которого составлял 22 конных армейских полка и 13 пеших батальонов. В 1881 г. был утвержден новый порядок, согласно которому в мирное время выставлялось два Лейб-гвардии кубанских эскадрона, по 10 конных армейских полков 1-й и 2-й очереди, конный дивизион, 2 пластунских батальона и 5 конно-артиллерийских батарей. В военное время общее число армейских полков увеличивалось до 30, а пластунских батальонов – до 6-ти[180]. Следует отметить то существенное обстоятельство, что Кубанское войско отличалось значительным удельным весом пехотных частей (пластунских батальонов), нормативный состав которых в период правления Александра III был увеличен до 14 соответствующих подразделений[181].

Русское правительство не считало необходимым в обязательном порядке привлекать северокавказских горцев к армейской службе, что предопределило официальное решение, вводившее с 1 января 1887 г. «временный налог с мусульман» взамен нормативного отбывания воинской повинности. Подобный подход не исключал принципиальной возможности последующего привлечения горских представителей в российскую армию, которое осуществлялось на добровольных началах.

6.3 Аграрные преобразования второй половины XIX – начала XX вв.

Последовательное утверждение политического господства на Северном Кавказе позволило российским властям приступить к масштабным преобразованиям, призванным приспособить внутреннюю жизнь коренного населения к социально-экономической и административной специфике имперского пространства.

После окончания активной фазы Кавказской войны, центральные власти и местная администрация приступили к преобразовательной деятельности в сфере землевладения и землепользования, что определялось двумя причинами. С одной стороны, недавняя отмена крепостного права во внутренних губерниях России, радикально изменившая социальный облик имперского пространства, предполагала дальнейшую унификацию соответствующих отношений на национальных окраинах. К началу 1860-х гг. на Северном Кавказе продолжало существовать патриархальное рабство, не соответствовавшее новым реалиям и требовавшее полной ликвидации. С другой стороны, северокавказская социальная ситуация отличалась объективным многообразием сложившихся форм межсословного взаимодействия между владельческими и зависимыми категориями местного населения, тесно переплетённых с запутанной системой поземельных отношений. Имперская интеграция рассматриваемого региона требовала последовательного приведения указанной отрасли к системному единообразию, соответствующему действующим правовым реалиям.

Имперская администрация многократно пыталась разобраться в сложной структуре поземельных отношений, существовавших на Кавказе, но предпринимаемые усилия не приносили ожидаемого результата. В частности, известный «конструктор» административной реформы 1840 г., сенатор П.В. Ган, ознакомившись с региональной обстановкой, пришел к парадоксальному выводу о том, что местному населению не известно право собственности. В новых условиях имперские властные структуры поставили принципиальную задачу, связанную с последовательным проведением масштабных унифицирующих преобразований и системным упорядочением поземельных отношений, учитывающим имманентные особенности социального и хозяйственного опыта коренного населения,

Хронологическая протяженность и общая осторожность стали характерными чертами аграрной реформы на Северном Кавказе, отличавшейся от земельных преобразований во внутренних губерниях. После окончания Кавказской войны сохранял значительный сепаратистский потенциал, а потому неадекватные решения имперской администрации являлись обычной причиной народных волнений. В контексте указанного обстоятельства местные чиновники старались соблюдать особую осторожность, исключая из административной практики потенциально конфликтные элементы.

В 1861 г. председатель Совета кавказского наместника Г.Д. Орбелиани разработал новый проект земельной реформы, который он изложил в специальном рапорте к военному министру Д.А. Милютину. Главная авторская идея предлагала конструктивное сочетание общинной и частной форм регионального землевладения, препятствующее заметному обнищанию и последующей маргинализации местного крестьянства и обеспечивающая исходные условия для предпринимательской деятельности. Северокавказская аристократия сохраняла личные имущественные права на значительные земельные фонды, но отказывалась от крупных участков, переходивших в юридическое распоряжение крестьянских общин. Отдельными наделами вознаграждались кадровые представители офицерского корпуса и отдельные лица, оказавшие важные услуги российскому правительству в годы Кавказской войны. Исходный проект Г.Д. Орбелиани получил полное одобрение имперских властей, настроенных на эффективное реформирование проблемного региона.

Для практической разработки детального плана намеченных реформ в мае 1863 г. была учреждена профильная Комиссия по разбору личных и поземельных прав во главе с кабардинцем Д.С. Кодзоковым, общая для всей Терской области. Новый совещательный орган исходил из базового принципа, согласно которому горские земельные участки являются государственной собственностью, что позволяет правительственным структурам последовательно определять основные правила землевладения и землепользования. Земельная реформа на Северном Кавказе проводилась с 1863 г. и затянулась до середины 1870-х гг., что определялось естественными трудностями, связанными с территориальным размежеванием и традиционными социальными противоречиями.

В Кабардинском округе реформаторские мероприятия стартовали 20 августа 1863 г. торжественным подписанием доверенными лицами свободных сословий так называемого акта о земле, в котором признавалось, что «…земля кабардинского народа составляет общее наше достояние, и мы желаем ею пользоваться на общинном праве владения и в тех взаимных отношениях, при каких издревле жили мы, кабардинцы, по нашим народным обычаям». Юридически нейтрализовав возможные притязания кабардинской аристократии на земельную собственность, российская администрация приобрела официальное право на беспрепятственное распоряжение соответствующими активами. Аналогичные действия планировалось осуществить в отношении балкарских и осетинских владетелей, причем в первом случае протестные выступления были подавлены имперскими властями, а во втором варианте традиционные хозяева значительных наделов оказали жесткое сопротивления принудительной передаче личных земель в официальное владение крестьянских общин.

Последовательное введение общинной собственности затруднялось реальной удаленностью населенных пунктов, а потом для системного упрощения административно-полицейского и фискального надзора за местным населением было проведено целенаправленное укрупнение традиционных селений. Особого размаха данный политический курс достиг в Кабарде: в 1865 – 1866 гг. 116 небольших аулов Большой и Малой Кабарды были объединены в 39 сельских обществ с последующим распределением 300 тыс. десятин в неотчуждаемое владение крестьянских общин.

В рамках дальнейших мероприятий имперская администрация начала системное разграничение общинных и частных землевладений, руководствуясь базовыми принципами рассмотренного проекта Г.Д. Орбелиани. Окружной отдел Терской сословно-поземельной комиссии наделил 199 аристократических семейств Кабарды земельными участками размером от 100 до 1500 десятин, а в течение 1870 – 1879 гг. дополнительно 60 местных уроженцев, отличившихся на государственной службе, стали самостоятельными собственниками значительных наделов. Всего в ходе осуществленной реформы за кабардинскими князьями и дворянами была закреплена 121 тыс. десятин, пригодных для сельскохозяйственного использования.

На аналогичных условиях с 1865 г. было начато системное размежевание земельных участков и в адыгских районах Кубанской области, где значительная доля полезных угодий была предоставлена царским военным чиновникам и прежнему линейному казачеству, превышая к началу ХХ в. 500 тыс. десятин. На территории Кубанской области в военно-стратегических целях царская администрация проводила политику чересполосного расположения адыгских селений с казачьими станицами, причем служебные наделы казаков превосходили подобные участки горцев в 4-5 раз. После синхронного принятия принципиального закона «О казачьем населении», по которому был разрешен инициативный выход казаков из Кубанского и Терского войск и последующее зачисление иногородних мигрантов, на Кубань обрушился мощный переселенческий поток из среднерусских губерний, стеснивший коренное население.

В 1863 – 1864 гг. прошло аналогичное земельное размежевание в Чечне, где, как в Кабарде и на Кубани, крупные наделы получили немногочисленные представители высших сословий. Частновладельческие участки были отмежеваны уполномоченными офицерами и чиновниками, отличившимся на царской службе.

Острая проблема крестьянского малоземелья наиболее четко проявилась в Ингушетии, в рамках решения которой имперские власти выкупали земельные участки у прежних владетелей для последующего наделения местных общин необходимым минимумом пахотных земель. Крестьянское население Северного Кавказа продолжала страдать от малоземелья. Размежевание земли в Чечне и Ингушетии проходило на фоне массовых переселений. В 1865 г. часть чеченцев и ингушей переселилась в Османскую империю, а на их землях были поселены казаки Терского войска. Горные пастбища, ранее принадлежавшие чеченским обществам, стали собственностью государства. За пользование ими горцы теперь должны были платить российской казне.

В Нагорной полосе Терской области земельная реформа не была завершена вплоть до 1917 г.

На Северо-Востоке края, в Кумыкском округе, аграрные преобразования также прошли с учетом интересов аристократии. После проведения размежевания, продолжавшегося до 1870 г., на каждого представителя высших сословий приходилось в 40 раз больше земли, чем на целый крестьянский двор. Часть земли аристократы уступили крестьянам добровольно, но это уже не изменило общего положения.

Составной частью аграрной реформы стало введение на Северном Кавказе государственной поземельной повинности. При определении размера подати учитывалось количество земли и другие особенности земельных участков. С 1866 г. члены сельских обществ были обложены подымной поземельной податью, размер которой варьировался от 75 коп. в нагорной Осетии, до 5 руб. в Кабарде.

Аграрная реформа разрабатывалась и проводилась параллельно с освобождением зависимого населения, которое было представлено множеством категорий, находившихся в разной степени личной, поземельной и административной зависимости.

Усилия имперской администрации по ограничению крепостного права имели место и ранее. Во второй четверти XIX в. практиковалось освобождение крестьян кабардинских владельцев, отказавшихся подчиниться российской власти. С 1859 г. продолжилось освобождение от крепостной зависимости крестьян северокавказских феодалов, которых власти подозревали в политической неблагонадежности. В 1864 г. были освобождены крепостные, находившиеся в услужении у офицеров-горцев Терского казачьего войска.

Ветер перемен очень скоро захватил крепостных, продолжавших находиться под ярмом своих владельцев. Участились столкновения между крепостными и их собственниками. Российская администрация с трудом контролировала ситуацию. Из рапорта одного из местных начальников от 1866 г.: «Окружные управления едва ли не исключительно занялись разбором взаимных между владетелями и холопами споров, и нужны были особые усилия, чтобы отклонить кровавые столкновения».

Общие принципы освобождения крестьян должен был выработать Особый комитет по крестьянским делам под председательством генерала А.П. Карцова, который начал свою работу в Тифлисе летом 1866 г. Планы российской администрации вызвали беспокойство кабардинских, осетинских и балкарских аристократов, не желавших освобождения своих подвластных, но постепенно утрачивающих контроль над ними. Уже 8 августа 1866 г. кабардинские и балкарские владельцы передали администрации записку с собственными предложениями об условиях освобождения зависимых крестьян. Прозорливые аристократы рассчитали и то, что не все освобождаемые смогут внести за себя выкуп, а, значит, должны остаться работать в хозяйстве прежнего владельца на положении временнообязанных, отрабатывая в течении нескольких лет свою волю. В декабре 1866 г. похожие условия представили осетинские владетели. Все эти условия, хотя с изменениями, были учтены российской администрацией при проведении реформы. Порядок освобождения предполагал единовременный выкуп или 6-ти летние временнообязанные отношения. Выкупная сумма для трудоспособного крестьянина (в возрасте от 15 до 45 лет) составляла от 180 до 200 руб. Дети (в возрасте до 15 лет) получали свободу после выплаты выкупа из расчета 10 руб. за каждый год возраста. Предусматривалось сохранение за освобожденным гарантированного имущественного минимума, а для временнообязанного – его обеспечение владельцем необходимыми средствами к существованию и освобождение на 8 лет от податной повинности.

Для урегулирования всех спорных вопросов, возникавших между крестьянами и феодалами, были созданы мировые посреднические суды, которые показали свою эффективность при проведении крестьянской реформы в Центральной России.

Освобождение зависимых сословий на Кавказе началось в ноябре 1866 г. с Терской области, а несколько позже – в Кубанской и Дагестанской областях. Всего в ходе крестьянской реформы на Северном Кавказе свободу получили около 55 тыс. чел., в т.ч. более 5 тыс. домашних рабов, в основном на территории Дагестана и Кабарды. Зависимая категория райят в некоторых районах Дагестана получила свободу только в 1913 г.

Необратимость изменений межсословных отношений вызвала массовые протесты многих владельцев. Одним из способов «ухода от перемен» виделось возобновление переселений в пределы Османской империи, начавшегося в 1859 г. В январе 1867 г. более 200 кабардинских князей, дворян и представителей духовенства организовали собрание, где единодушно выступили с намерением воспрепятствовать освобождению крепостных, а в случае неудачи переселиться вместе с подвластными в Турцию. Затем они разъехались по своим населенным пунктам и в короткое время волнения охватили свыше 30 аулов, однако, не приняли вооруженного характера. В условиях крайнего обострения ситуации в Нальчик прибыл начальник Терской области М.Т. Лорис-Меликов, который отдал приказ ввести в Кабарду регулярные армейские части. Лишь под угрозой применения военной силы предводители акции неповиновения сдались властям, а их сторонники разошлись по аулам. Виновных подвергли аресту, главных зачинщиков выслали в центральные российские губернии, а с нескольких десятков кабардинских аулов по круговой поруке были взысканы крупные денежные штрафы.

В Кубанской области в 1868 г. владельцы аула Ходзь, населенного преимущественно закубанскими кабардинцами, заявили о намерении переселиться в Турцию, если освобождение крепостных будет продолжено. Ходзинское восстание было подавлено войсками.

Проводившиеся с большой осторожностью, оглядкой на позицию традиционной элиты аграрные преобразования привели к фундаментальным изменениям в социальной жизни и хозяйственных отношениях населения Северного Кавказа. Упразднение феодального землевладения, освобождение зависимых сословий, территориальная реорганизация традиционных селений и учреждение институтов общинного самоуправления повлекли за собой фактическое упразднение старых форм землевладения и землепользования. Феодальная верхушка Северного Кавказа полностью лишилась всяких признаков самостоятельности, постепенно встраиваясь в общеимперскую военно-бюрократической элиты. В результате реформ 1860-х гг. были созданы условия для постепенного включения народов Северного Кавказа в систему социально-экономических и общественно-политических отношений Российской империи.

Во время революционного кризиса 1905 г., охватившего всю Россию, Кавказ стал одним из очагов общественных выступлений. Борясь с усиливающейся в крае дестабилизацией, правительство вынуждено было вернуться к отменённому наместничеству, наделив кавказское руководство самыми широкими военными и гражданскими полномочиями. Под влиянием революции 1905-1907 гг. на Северном Кавказе начали проводить аграрные преобразования, получившее название столыпинской реформы. Был разрешен выход из общины. Поднимался вопрос об изменении статуса иногородних переселенцев. Важное значение для разработки мероприятий по разрешению земельного вопроса имела деятельность комиссии под председательством юрисконсульта Штаба Кавказского военного округа Абрамова, которая работала в Кубанской и Терской областях в 1906-1908 гг. Однако начавшаяся Первая мировая война не позволила завершить задуманные преобразования. Активизируется общественное движение и возрастает политическая активность населения, усиливаются антиправительственные настроения, обостряется криминогенная ситуация. В таких непростых условиях народы Северного Кавказа встретили события февраля 1917 г[182].