Одежда славян Восточной Европы VI—IX вв.

Одежда восточных славян рассматриваемого пе­риода до настоящего времени не получила освеще­ния в научной литературе. Специальных исследова­ний по этой теме нет. В энциклопедическом труде Л. Нидерле «Славянские древности» одежда харак­теризуется весьма обстоятельно, но суммарно, без разграничения на хронологические отрезки славян­ской истории и без учета региональной специфики (Niederle L., 1913, s. 419—528). Лишь в очень немно­гих археологических работах последних десятилетий затронуты отдельные вопросы, связанные с изучени­ем одежды славян Восточной Европы в VI—IX вв. (Рыбаков Б. А., 1953а, с. 81-84).

Основным источником для изучения рассматри­ваемой темы должны служить материалы археоло­гии. Однако в VI—IX ;вв. у славян Восточной Евро­пы безраздельно господствовал обряд трупосожже-ния. Умершие в одеждах сгорали на погребальных кострах, и в могилы попадали лишь кальцинирован­ные кости, изредка — с остатками обычно оплавлен­ных украшений или металлических деталей одежды. На восточнославянской территории сейчас раскопано более тысячи захоронений исследуемого периода и ни в одном из них не обнаружены остатки одежды в виде кусков ткани, кожи или меха. Погребальные памятники содержат существенные материалы для характеристики и реконструкции одежды древнерус­ского населения X—XIV вв., но не для исследуемого здесь периода. Поэтому в историко-археологаческой литературе, посвященной конкретной истории во­сточнославянской одежды или ее деталей, обзор на­чинается только с X в.

Для истории одежды славян VI—IX вв. более чем скромные данные получены и при раскопках посе­лений того времени. Органические материалы в куль­турных слоях поселений, как правило, не сохраняют­ся. Исключением являются напластования Старой Ладоги, при раскопках которых обнаружены куски тканей и кожи. Исследование остатков кожи предо­ставило возможность для изучения обуви (Оятева Е. И,, 1965, с. 42—52). При раскопках славянских поселений VI—IX вв. встречены в небольшом коли­честве предметы металлического гарнитура одежды — пряжки, поясные бляшки и кольца, а также единич­ные украшения. Более или менее компактные комп­лексы металлических деталей одежды и украшений обнаружены в составе кладов, неоднократно находи­мых в южнорусских земляк.

При отсутствии иконографического материала для характеристики славянской одежды VI—IX вв. весьма ценными представляются единичные находки метал­лических фигурок людей в составе кладов или на поселениях, а также человеческие изображения на Збручском идоле.

Письменные свидетельства об одежде славян Восточной Европы рассматриваемого времени почти

отсутствуют. Имеется лишь сообщение Прокопия Кесарийского (VI в.) о балканских славянах: неко­торые из них идут в бой против врагов в одних ко­ротких штанах, не надевая ни хитона, ни плащей. Нет никаких известий о славянской одежде VI— IX вв. и в восточных источниках. Арабские авторы начинают уделять внимание одежде восточных сла­вян лишь в X—XI вв.

Таким образом, более или менее обстоятельного и полного очерка славянского одеяния VI—IX вв. сделать пока невозможно. Конечно, могут быть рет­роспективно использованы восточнославянские ма­териалы последующего периода. Однако для этого необходимо детальное научное исследование одеж­ды X—XIII вв. Данные, находящиеся в распоряже­нии исследователя восточнославянской одежды VI— IX вв., явно не достаточны для подобной ретроспек­ции.

Как свидетельствуют лингвистические материа­лы, славяне с древнейших времен одевались в платья из льняного и конопляного полотна и шерсти. Лен — древнее индоевропейское культурное расте­ние, а конопля (этот термин является праславян-ским и заимствован, по-видимому, из латинского) распространилась в славянской среде не позднее римской эпохи, т. е. первой половины I тысячелетия н. э. Использование льна и конопли как важнейших материалов для изготовления одежды предполагает, что основным цветом ее был белый или серый (при недостаточной отбелке). Было ли и в какой степени распространено крашение тканей у славян VI— IX вв., сказать невозможно. Первое упоминание об этом в письменных источниках датируется XI в. (Устав князя Ярослава).

С древнейших времен использовали славяне для одежды и шерстяные ткани. Их остатки довольно часты в восточнославянских курганах XI—XIII вв., а праславянский характер терминологии шерстяных тканей (сукно, серемяга, опона, власяница) свиде­тельствует о широком бытовании их в более ранние периоды истории славян.

Прядение и ткачество, как уже говорилось, были в числе наиболее распространенных домашних заня­тий славян.

Невозможно установить, насколько широко исполь­зовались и вообще употреблялись ли импортные тка­ни при изготовлении одежды восточных славян в VI—IX вв. Один из византийских авторов VIII в. (Никифор) сообщает, что балканские славяне брали у Византии дары в виде шелковой материи. Назва­ние шелка не относится к общеславянским терми­нам. Первоисточником восточнославянского слова «шелк» было, по-видимому, древнескандинавское слово (Фасмер М., 1973, с. 423, 424). Очевидно, шел­ковая ткань стала поступать на Русь только в пе­риод функционирования Волжского и Днепровско-

17 Археология СССР

ЧАСТЬ III. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОЙ АРХЕОЛОГИИ

Волховского торговых путей. В VI — IX вв. шелк, как, впрочем, и другие виды византийских и восточ­ных тканей, могли покупать или выменивать спора­дически только славянские князья и богатая племен­ная знать.

Широкое распространение мехов в жизни восточ­ных славян общеизвестно. Большая часть славян рас­селилась в лесной полосе с суровым климатом. Жиз­ненные условия требовали теплой одежды, которая служила бы защитой от холода. Поэтому обработан­ные шкуры животных у лесных обитателей Европы, в том числе и у восточных славян, с давних времен служили необходимым материалом для изготовления одежды. Употреблялись прежде всего шкуры бара­нов (отсюда: восточнославянское овчина — ^содежда из овечьей шкуры³, ^совечья шкура³), а из диких жи­вотных — волков и медведей (отсюда: древнерусское медведина — 'одежда из медвежьей шкуры³, 'мед­вежья шкура'). Безусловно, уже в древности для одежды использовались и меха куницы, соболя, бел­ки, лисицы, горностая, выдры и бобра. Меха выделы­вались в славянских землях не только для собствен­ных нужд, но и для торгового обмена с другими стра­нами. Русская летопись сообщает, что киевский князь Олег в 883 г. стал брать дань с древлян куньи­ми шкурками, а под 859 г. говорится, что поляне, вя­тичи и северяне платили дань хазарам по одной бе­личьей и горностаевой шкурке с каждого двора (ПВЛ, I, с. 18,20).

Шкуры животных использовались и для приготов­ления кож, из которых делались обувь, поясные рем­ни и рукавицы. Они изготовлялись как из сыромят­ных, так и из дубленых (обработанных дубителями растительного происхождения) кож. Праславянским термином «усма» или «усна» назывались все обра­ботанные шкуры. Судя по староладожской коллек­ции, кожу получали при обработке шкур главным образом коров и коз или — в меньшей степени — ло­шади.

Мужская одежда славян, как можно судить по всем имеющимся прямым и косвенным данным, с давних времен состояла из рубашки, штанов и надеваемого при необходимости поверх плаща или кафтана. Ха­рактер рубашки, по-видимому, передают рельефные изображения на литых фигурках человечков из Мар­тыновского клада. Кажется, рубашка представляла собой прямую одежду туникообразного покроя, с длинными прямыми рукавами, подобную тем, что известны по древнерусским материалам. Рукав у запястья стягивался, вероятно, широкой тесьмой. Посредине груди рубаха имела широкую вышитую вставку. Ворот неясен. Рубаха подпоясана — пояс обозначен двумя линиями.

Вышитые рубашки такого типа, как подметил Б. А. Рыбаков, носили до недавнего времени в ук­раинских, южновеликорусских и белорусских селах и деревнях. Широкая вышивка, аналогичная помещен­ной на рубашках мартыновских фигурок, имеется на одеждах мужских изображений на серебряных брас­летах домонгольской Руси (Рыбаков В. А., 1953а, с. 86).

Длинные узкие штаны мартыновских человечков
доходят до щиколоток. У славян они назывались
ногавицами. По-видимому, штаны поддерживались на
бедрах бечевкой. '•

Поверх этих легких одеяний надевались более тя­желые верхние одежды. Известно несколько терми­нов, обозначавших такие одежды еще в праславян-ский период,—жупан, корзно, сукня и кожух. Вероят­но, именно в жупане изображен мужчина на фигурке, найденной на славянском поселении VI-VII вв. в Требужанах в Молдавии (Смирнов Г. Д., Рафалович И. А., 1965). Это небольшой амулет, отли­тый в односторонней литейной форме и изображаю­щий человека с согнутыми в коленях и расставлен­ными ногами. Фигура выполнена весьма условно, тем не менее можно согласиться с исследователями, опуб­ликовавшими эту находку, что изображенный на ней мужчина одет в короткий жупан-кафтан с глубоким вырезом на груди.

Длинный опоясанный кафтан показан на мужских фигурах Збручского идола, описание и изображение которого приведены ниже (рис. 19; табл. LXXVI).

Другие виды верхней мужской одежды славян не­известны по изображениям VI—IX вв.

Мартыновские и требужанская фигурки изобра­жают мужчин без головных уборов. На двух изобра­жениях человечков из Мартыновки радиальными черточками переданы волосы. Вероятно, в южных районах славянской территории мужское население в рассматриваемое время обычно ходило без голов­ных уборов.

Головной убор славян — шапка языческого време­ни — известен только по скульптурным изображениям на идолах. Так, четырехликая голова Збручского идо­ла увенчана сферической шапкой с околышком. По­добная шапка изображена и на голове новгородского каменного идола, найденного в Пошехонье.

Судя по древнерусским изображениям в миниатю­рах, на иконах и фресках, подобные мягкие сфе­рические шапки с меховым околышком были важ­нейшей княжеской регалией. По-видимому, и в языческую пору подобные головные уборы были атри­бутами языческих божеств и племенных князей.

Мужские одежды обычно стягивались поясами. Иногда пояса делались из тканей и в таких случаях просто завязывались. Пояса из кожи имели металли­ческие пряжки, наборные бляшки и наконечники.

Наиболее полная серия металлических частей поя­са происходит из раскопок городища Зимно (Аулгх В. В., 1972, с. 46, 56—66). Здесь найдевы бронзовые, серебряные и железные пряжки с круглы­ми, полукруглыми, овальными, восьмеркообразными и фигурными рамками и основой разнообразных форм, а также прямоугольные «гитаровидные» пряжки. Многочисленны бляшки от поясных наборов — дву-щитковые и круглые прорезные, фигурные, выпол­ненные в растительном стиле, крестообразная, в виде фигуры птицы.

Поясные пряжки и бляшки неоднократно встрече­
ны и на других славянских памятниках VI—IX вв,,
но они менее разнообразны, а иногда представлены
единичными экземплярами. Однако они принадлежат
в основном к тем же типам. Так, восъмеркообразные
пряжки встречены и на поселениях Южного Буга,
и на Хотомельском городище, и в длинных курганах
кривичей. В коллекции древностей из длинных кур­
ганов имеются удлиненно четырехугольные, оваль­
ные и кольцевые пряжки, а также пряжки В-образ-
ной формы. ' " * ---•• •-•-••