Намогильные памятники в интерьере храмов-усыпальниц

Один из важных вопросов — каким образом отмечали места захоронений в храмах-усыпальницах. Это касается, естественно, захоронений под полом. Среди ранних примеров можно назвать лишь несколько. Археологически прослежено, что в храме-усыпальнице XII в. в Евфросиниевском монастыре Полоцка крипта в северной галерее была отмечена в интерьере мозаикой из смальты[279]. Фресковой росписью украшались находившиеся в интерьере храмов домонгольского времени кирпичные гробницы прямоугольной формы. Возможно, что именно они дали толчок к появлению надгробных памятников в средневековых усыпальницах над местами захоронений, совершенных под полом. Надгробные памятники сохранились в достаточно большом числе в некрополях московских храмов; самые ранние из них относятся к концу XV-XVI в. Летописи впервые

[130]

Рис. 49

49. Надгробные памятники захоронений царя Ивана Грозного, царевича Ивана Ивановича и царя Федора Ивановича в Архангельском соборе. XVI в.

упоминают подобные сооружения в усыпальницах также в конце XV в. Так, при разборке Успенского собора в Москве в 1472 г., чтобы вынести мощи митрополита Петра (умер в 1326 г.), было велено «разобрати над мощьми надгробницу...»[280]. В 1479 г. при переносе захоронений в новый Успенский собор отмечалось, что после помещения погребений в храме «учиниша над ними гробницы камены»[281]. Сегодня в Успенском и Архангельском соборах Московского Кремля стоят кирпичные надгробные памятники, пустотелые, прямоугольной формы (в Успенском соборе — с плоскими завершениями, в Архангельском — с двускатными усеченными). Все они украшены резными каменными плитами с орнаментом и надписями, памятными и из священного писания (ил. 49).

Среди редких форм памятных знаков нужно отметить и другие. Так, в Успенском соборе Ростова (XII в., перестроен в 1408 г.) у юго-восточного угла снаружи была устроена специальная ниша, в которой установлено резное каменное изображение чудотворца Леонтия, погребенного в аркосолии южной апсиды внутри храма[282].

Памятные знаки, кресты

Среди памятных намогильных знаков позднего времени самым распространенным являлся крест. Однако попытки определить время его появления в этом качестве пока не дают окончательных результатов. Кресты из

[131]

дерева, естественно, долго сохраняться не могли. К тому же письменные источники не упоминают их в связи с ритуалом похорон. Между тем некоторые косвенные данные позволяют говорить об использовании крестов на могилах уже в XIV-XV вв. Прежде всего об этом свидетельствуют новгородские материалы. Здесь хорошо известны каменные кресты, вмурованные в стены церквей, — так называемые закладные.

Многие из них, несомненно, были первоначально намогильными, о чем свидетельствует наличие ножек с шипами для закрепления их в плиты или валуны. Интересно, что в Новгороде сохранились до настоящего времени и два валуна с углублениями прямоугольной формы, соответствующими шипам на ножках крестов — один возле церкви Параскевы Пятницы на Ярославом дворище и второй у церкви Успения в Аркажах[283]. Знаменательно, что основная масса храмов с намогильными крестами в стенах относится к XIV-XV вв. (лишь немногие — к XVI-XVII вв.). Это говорит о том, что в кладку стен храмов кресты могли попасть с близлежащих кладбищ.

Предположение о первоначальной функции закладных крестов Новгорода — отмечать место погребения — подтверждается и некоторыми другими материалами, пусть и немногочисленными. Так, например, в Успенском соборе Московского Кремля (XV в.) снаружи у северо-западного угла до сих пор сохраняется белокаменный резной крест под металлическим шатром, связываемый c погребением в соборе в северо-западном углу митрополита Ионы(ил. 48: б). Письменные источники отмечали и наличие изображения Ионы под крестом (ныне не существует). Еще в начале XX в. подобный памятный знак находился и у юго-западного угла, отмечая располагающиеся здесь погребения митрополитов Киприана и Фотия (первая половина XV в.). Об этом говорят и старые, середины XIX в., описи собора, упоминающие их изображения[284]. Кресты были в обоих случаях установлены на специальных подиумах из камня. Однако ныне трудно выявить характер изображений митрополитов: скорее всего, они были выполнены в технике фрески и не сохранились, что могут подтвердить и следы раскраски самого креста в северо-западном углу, хорошо видимые до сих пор. Появление знаков такого рода нужно относить к периоду не ранее XIV-XV вв. Это один из первых случаев применения креста в виде памятника на месте погребения в городских некрополях и начало широко распространенной позже традиции установки крестов на могилах.

В данной главе книги представлена типология погребальных сооружений и намогильных памятников. Разработка типологии проведена на значительном археологическом материале. Выше отмечалось, что в письменных источниках практически нет указаний на формы гробов, на характер и формы захоронений на грунтовых кладбищах и в храмах-усыпальницах. Упоминаются только наиболее престижные погребения в храмах, причем чаще всего в связи с этим отмечено использование рак и арко-

[132]

сольных ниш. Между тем археологический материал дает возможность выделить разнообразные типы деревянных гробов, каменных саркофагов, кирпичных гробниц и т. д. Это же касается и такого погребального сооружения, как аркосольные ниши в храмах, где по результатам археологических и натурных исследований удается выявить три их вида.

Разработка предлагаемой типологии представляется важным этапом в истории изучения средневекового погребального обряда. До сих пор в исторической науке не было даже попыток подобных исследований, что приводило к значительным трудностям при датировке археологических находок, к их неправильной интерпретации. Исследование погребальных сооружений показало, что предлагаемая типология снимает многие вопросы, особенно связанные со временем бытования того или иного типа каменного гроба, аркосолия или кирпичной гробницы. Как правило, здесь удается определить четкие временные рамки использования многих из них. Необходимо указать, что трудности вызвало выяснение происхождения некоторых типов погребальных сооружений, таких как саркофаги антропоморфной и ладьевидной формы (каменные саркофаги и деревянные гробы прямоугольной и трапециевидной формы распространены широко во времени и пространстве), гробы трапециевидной формы с нишкой для головы внутри (ил. 50). Выше уже отмечалась несо-

Рис. 50

50. Карта распространения каменных саркофагов антропоморфной формы и саркофагов трапециевидной формы с нишкой внутри. XVIII в. до н. э. — XVII в.

[133]

стоятельность отнесения саркофагов антропоморфной формы и гробов-ящиков с нишкой для головы внутри к одному типу. До настоящего времени в исторической литературе нет исследований по поводу истории развития каждого из них.

Сегодня не вызывает сомнений, что происхождение погребальных сооружений антропоморфного типа связано с фигурными саркофагами египетских фараонов периода Нового царства — древнейшими для данного типа (XVI-XIV вв. до н. э.). Наиболее известные среди них происходят из гробницы фараона XVIII династии Тутанхамона, умершего в 1392 г. до н. э. Антропоморфные гробы, незначительно видоизменяясь, и из более простых материалов (включая дерево), использовались и в дальнейшем — это подтверждает, в частности, и Геродот, оставивший подробное описание приемов бальзамирования покойников, принятых в Египте, и упоминавший «деревянный саркофаг в виде человеческой фигуры»[285].

Под влиянием погребальной культуры Египта гробы антропоморфной формы появляются в обряде стран Ближнего Востока и Малой Азии в I тыс. до н. э.[286], а затем проникают в I тыс. н. э. на территорию Балкан[287] и побережье Черного моря. В частности два таких саркофага VI в. найдены при исследовании района Сухуми и в Пицунде[288]. В XII в. антропоморфные саркофаги начинают использоваться на территории Северо-Восточной Руси. Находки в Европе пока единичны.

Здесь очень широкое применение наряду с другими получил тип саркофага-ящика с фигурным оформлением внутреннего пространства, в том числе и с нишками для головы внутри. В европейской исторической науке именно этот тип гроба называют антропоморфным. История развития этого типа саркофагов прослеживается с середины I тыс. до н. э. (Финикия, Малая Азия). В начале I тыс. н. э. они появляются на территории Западной Европы и используются в погребальной культуре многих стран (Англии, Франции, Германии, Чехии, Балканского полуострова) вплоть до XVI в.[289] На территории средневековой Руси этот тип саркофага-ящика практически не имел никакого распространения — известны только три находки конца XVI-XVII вв. в одном из некрополей Москвы. Как показывает впервые проведенный в исторической литературе анализ находок погребальных сооружений этих двух типов, их распространение шло разными путями и связано с разными территориями, при наличии очень небольшого числа исключений из этого правила.

Стоящие особняком во времени (только XIV-XV вв.) и пространстве (только Новгород и Новгородская земля), каменные саркофаги ладьевидной формы не вписываются последовательным звеном в один ряд с известными захоронениями в ладьях конца I — начала II тыс. н. э., нашедшими распространение в Скандинавии и в странах континентальной Европы и отмеченными также на территории Древней Руси в X-XI вв. Окончательное решение вопросов по этому типу гробов произойдет, видимо, в будущем, с расширением источников.

[134]

Изучение простых грунтовых могил показало возможность выделения среди них нескольких видов, в том числе захоронений в грунтовой могиле без какого-либо погребального сооружения, нашедших применение в основном на городских кладбищах и редко устраивавшихся в храмах-усыпальницах. Интересно выявление захоронений в грунтовых ямах, где костяки были частично огорожены в могилах (период XI-XII вв., район Киевской земли). Широкого распространения такие погребения не нашли. Отмечены они в основном в местах расселения южных славян на Балканах. В грунтовых захоронениях этого типа привлекает внимание вид с применением бересты в качестве погребального сооружения. Неожиданным можно считать вывод, следующий из анализа этого вида погребений: широкого распространения они не имели. Район их применения в домонгольское время — Рязанская земля и Москва, в XIV-XVI вв. — в основном Новгородская земля.

Среди выявленных погребальных сооружений домонгольской Руси значительный интерес представляют кирпичные гробницы, устраивавшиеся под полом храмов-усыпальниц. Располагавшиеся же в интерьере сооружения такого типа послужили, видимо, прообразом известных с XV в. надгробных памятников в храмах над местами захоронений.

Практически никогда не рассматривались в российской историографии принципы устройства погребений в аркосольных нишах в стенах храмов-усыпальниц Древней Руси. Впервые удается выявить три вида аркосолиев, отметить неканоническое положение погребенных в нишах, устраивавшихся в западных стенах храмов (или их приделов и притворов).

История появления и развития такой интересной формы погребения в культовых постройках, как аркосолии, вообще на сегодняшний день изучена крайне слабо. Обычай располагать захоронения в нишах церковных стен берет свое начало в III в. н. э. и связан, как отмечают некоторые исследователи, с одним из типов погребений в римских катакомбах[290]. Уже в первый период их существования (Рим, IV в. н. э.) аркосолии украшались росписями сюжетного и растительного характера[291]. Судя по литературе, аркосолии как форма погребального сооружения использовались в византийских храмах. В частности они хорошо изучены при реставрации церкви Кахрие-Джами в Стамбуле. Здесь отмечены следы нескольких аркосольных ниш XIII в. с довольно высокими сводами (иногда более трех метров), с фресковыми изображениями светских лиц, религиозных сюжетов и орнаментов[292].

Крайне редки случаи использования ниш-аркосолиев на Балканах. В Преславе (Болгария) в одном из храмов эпохи I Болгарского царства (начало X — конец XII в.) зафиксированы остатки двух аркосолиев — в это время страна находилась под владычеством Византии[293]. Еще один храм того же периода с аркосолиями в крипте X в. найден в Преславе при раскопках в 1980-е гг. (наблюдения автора, болгарскими специалистами материал пока не опубликован). Следов росписи в этих случаях не обнару-

[135]

жено. Однако и на Балканах отмечено использование аркосолиев с росписью в технике фрески — в монастырском храме Грачанице, причем ниша находилась в южной стене дьяконника[294]. Широкое применение аркосолиев для захоронений в храмах средневековой Руси связано, несомненно, с влиянием византийских традиций. Только недостаток публикаций материалов этого рода не дает возможности более подробного анализа в настоящей работе.

Намогильные памятники русского средневековья не упоминаются в письменных источниках. Несмотря на кажущееся достаточным количество публикаций надгробий в российской исторической литературе, история их появления и развития все же изучена не полностью. Сложным вопросом остается до сих пор семантика рисунков на надгробных плитах, хотя несомненно, что основные орнаментальные мотивы («волчий зуб» и жгут-плетенка) привнесены на надгробия из народного искусства (резьбы по дереву, кости) и элементов декора древнерусской архитектуры.

Намогильные плиты средневековых городских кладбищ Руси, особенно начиная с XV в., опубликованы достаточно хорошо. Однако необходимо отметить, что впервые только в данной работе делается попытка проследить всю историю появления и развития этого вида надгробий в погребальном обряде на Руси, разработать их типологию, выявить региональные различия в использовании надгробий.

Особенно интересен последний вопрос. Так, среди намогильных памятников второго типа необычны плиты с каннелюрами на верхней стороне, отмеченные только в Новгородской земле (вид 3). Появление такого вида орнаментации на надгробиях (он отмечен также на крышках саркофагов ладьевидного типа) пока объяснить не удается.

К памятникам второго типа относятся и плиты с изображением трехконечного креста, находки которых зафиксированы в Тверской земле и в районе Белоозера (вид 4). В данном случае можно объяснить появление такой символики на намогильных плитах влиянием народного слоя культуры Балкан, а именно, земель Боснии и Герцеговины XIV-XVI вв., население которых было связано с богомильством. Для эпохи «второго южнославянского влияния» вообще характерно проникновение южнославянских традиций в русское искусство (прикладное, иконопись и т. д.). Изображения трехконечных крестов и других символов в основном на тверских надгробиях (вид 5) донесли до нас характерный для русской культуры данного времени факт сближения с миром южных славян. Это связано с периодом большой волны перемещения славянского населения Балкан, вызванного завоевательной политикой Турции во второй половине XIV в. Тверь, сепаратистские тенденции которой были весьма сильны (как светской, так и церковной власти), стала, видимо, благодатной почвой для богомильской ереси, нашедшей отражение в типичной для этого религиозного течения символике надгробных памятников.

[136]

К практически неразработанным в российской историографии также относится проблема появления эпитафий на надгробных плитах, рассматриваемая в данной главе на обширном материале в основном конца XV-XVI в. Пока не нашел объяснения факт появления и широкого использования эпитафий только на рубеже XV-XVI вв. (причем на каменных гробах это происходит позднее — в начале XVI в.) и именно на территории Москвы и Подмосковья.

Некоторые из материалов, кратко отмеченные во второй главе, затрагивают вопросы истории отдельных форм погребальных сооружений или же кладбищ, разработка которых невозможна сегодня или из-за слабой их распространенности (крипты), или по причине плохой их изученности (пещерные комплексы). В каждом случае об этом говорится специально.

Опубл.: Панова Т. Д. Царство смерти. Погребальный обряд средневековой Руси XI-XVI веков. М.: «Радуница», 2004.

размещено 16.10.2007

[1] Панова Т. Д. О каменных саркофагах антропоидного типа // СА. 1991. № 2.

[2] Монгайт А.Л. Дневник раскопок в Старой Рязани в 1948 г. — Архив ИА РАН, P-I. 232, л. 4-5.

[3] Монгайт А.Л. Работа рязанской археологической экспедиции в 1966-1970 гг. // Археология Рязанской земли. М, 1974. С. 68.

[4] Ратич О. О. Древнерусский могильник в с. Копачинцы Станиславской области // КСИА АН УССР. 1955. Вып. 4. С. 25; Мальм В. А., Фехнер М. В. Археологические исследования древнего Пронска // Археология Рязанской земли. М., 1974. С. 209.; Седова М. В. Ярополч-Залесский. М., 1978. С. 67.

[5] Там же. С. 69.

[6] Орлов Р. С, Моця А. П., Покас П. М. Исследования летописного Юрьева на Роси и его окрестностей // Земли южной Руси в XI -XIV вв. Киев, 1985. С. 45.

[7] Рыбаков Б. А. Древности Чернигова // МИА. М, 1949. 2. С. 68.

[8] Воронин Н. Н. Древнее Гродно //Там же. 1954. 41. С. 179-180.

[9] Каргер М. К. Раскопки в Переяславе-Хмельницком в 1952-1953 гг. // СА. 1954. № 20. С. 19.

[10] Селиванов А. В. Дневник раскопок в Старой Рязани // ТРУАК. Рязань, 1888. Т. 3. С. 164.

[11] Холостенко Н. В. Новые данные о Кирилловской церкви в Киеве // Памятники культуры. Исслед. и реставрация. М., 1960. Т. 2. С. 104.

[12] Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. Л., 1979. С. 129.

[13] Томенчук В. П. Звiт про охороннi разкопки на городiще Замчище в с. Олешкiв Снятiнського району в 1982 р. — Архив ИАНАНУ, 1982/123, л. 11-20.

[14] Павлова К. В. Могильник на территории окольного города древнего Новогрудка // КСИА. 1967. Вып. ПО. С. 36.

[15] Томенчук В. П. Звiт про охороннi разкопки на городiще Замчище в с. Олешкiв Снятiнського району в 1982 р. — Архив ИАНАНУ, 1982/123, л. 12, 16-17.

[16] Коваленко В. П., Куза А. В. Отчет о раскопках собора XII в. в Новгород-Северском Спасо-Преображенском монастыре в 1981 г. — Архив ИАНАНУ, 1981/37, л. 40.

[17] Въжарова Ж. Погребальният обряд като исторически източник за етническата същност на българската народност // Археология. София, 1977. С. 42-44.

[18] Минич Д. Средньовековна некрополя над Великом Градцу код Доньег Милановца // Старинар. Београд 1970. Т. 20. С. 235-236; Он же. Манастир — праисторийско, античко и средньовековно налазиште // Старинар. Нова серия. 1982-1983. Београд, 1984. Т. 33-34. С. 155; Мадасд., Гауич А. Надгробие плочи и гробови ктитора церкве Богородице Пречисте у комплексу Ждрела у Горньачкой клисури // Саопштеньа. Београд, 1983. Т. 15, С. 231; Ерцегович-Павлович С. Больетин, средньовековно населье и некропола // Старинар. Нова серия. 1982-1983. Београд, 1984. Т. 33-34; Калич И., Попович М. Црква у Дежеву // Там же. 1985. Т. 36. С. 135.

[19] Монгайт А.Л. Старая Рязань // МИА. М, 1955. 49. С. 189.

[20] Судаков В. В. Отчет об охранных раскопках в Кремле г. Рязани в 1986 г. — Архив ИА РАН, P-I, 12119, л. 20.

[21] Шеляпина Н. С. Археологические исследования в Успенском соборе // Материалы и исслед. / Гос. музеи Моск. Кремля. М., 1973. 1. С. 57.

[22] Новгородская экспедиция. Раскопки на Ярославом дворище // КСИИМК. 1939. Вып. 1. С. 15.

[23] Монгайт А. Л. Раскопки в Мартирьевской паперти Софийского собора в Новгороде // КСИИМК. 1949. Вып. 24. С. 101.

[24] Арциховский А. В. Раскопки восточной части Дворища в Новгороде // МИА. М., 1949. И. С. 161.

[25] Харитонов Г. В. Отчет Кашинского отряда Верхневолжской археологической экспедиции ИА АН СССР. Калинин. 1974 г. — Архив ИАРАН, P-I. 5168, л. 10, 14.

[26] Боровский Я. Э., Толочко П. П., Харламов В. О. Звiт Старокиiвського загону Киiвськой археологiчной експедицii Институту археологии АН УССР про археологiчни розкопки пiд будинком № 3 по Володимерьской вул. в 1975 р. — Архив ИАНАНУ, 1975/25, л. 14, 17.

[27] Строков А. А. Раскопки в Новгороде в 1940 г. // КСИИМК. 1945. Вып. 11. С. 70, 72.

[28] Воронин Н. Н. Раскопки в Переяславле-Залесском // МИА. М., 1949. П. С. 200.

[29] Иоаннисян О. М. Исследование Спасского собора в Ярославле // АО 1982. М., 1984. С. 57.

[30] Полубояринова М. Д. Раскопки церкви Саввы освященного в Новгороде // СА. 1965. № 1. С. 300.

[31] Археологическая хроника // АИЗ. М., 1893. 6. С. 268.

[32] Монгайт А. Л. Работа рязанской археологической экспедиции в 1966-1970 гг. С. 61.

[33] Каргер М. К. Раскопки и реставрационные работы в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде // СА. 1946. № 8. С. 208.

[34] Там же. С. 207.

[35] Дубинин А. Ф. Отчет о работе московской археологической экспедиции за 1955 г. — Архив ИА РАН, P-I, 1110, т. 1, л. 124, 126.

[36] Там же, л. 125-129, 136, 141-145, 151.

[37] Седов В. В. Отчет о раскопках в Пскове в 1986 г. — Там же, 11299, т. 2, альбом 4, погр. 6, 49.

[38] Глазов В. П. Археологические исследования в зоне исторического центра Гороховца. Владимир. 1983 г. — Там же, 9938, л. 13-14.

[39] Дубынин А. Ф. Отчет об археологических исследованиях в Зарядье в 1953 г. — Там же, 925, 926, л. 12, табл. 3, черт. 3.

[40] Дубынин А. Ф. Отчет о работе московской археологической экспедиции за 1955 г. — Там же, 1110, т. 1, л. 151.

[41] Седов В. В. Отчет о раскопках в Пскове в 1986 г. — Там же, 11299, т. 2, альбом 4, погр. 38, 54.

[42] Хворостова Е.Л. Отчет об археологических исследованиях на территории Старицкого городища Калининской области в 1980 г. — Там же, 8711, т. 1, л. 49.

[43] Куглюковский П. И. Отчет об археологических разведках, проведенных в г. Суздале в 1972 г. — Там же, 4899, рис. 6.

[44] Беляев А.Л. Отчет о работах 1985 г. Ферапонтов монастырь. — Там же, 11035, л. 13, рис. АРИ-4.

[45] Хворостова Е.Л. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях в Успенском соборе Отроча монастыря г. Калинина. 1983 г. — Там же, 9308, л. 15-16.

[46] Хворостова Е.Л. Отчет об археологических исследованиях на территории Архангельского собора Рязанского Кремля. 1979 г. — Там же, 7654, л. 12, 18, 43.

[47] Каргер М. К. Княжеское погребение XI в. в Десятинной церкви // КСИИМК. 1940. Вып. 4. С. 13, 18.

[48] Орлов Р. С., Моця А. П., Покас П. М. Исследования летописного Юрьева на Роси и его окрестностей. С. 46-47.

[49] Алексеев А. В. Раскопки в Мстиславле // АО 1985. М., 1987. С. 444.

[50] Кубышев A. M. Раскопки средневекового поселения XI — XV вв. у с. Комаровка // Археологические исследования на Украине в 1967 г. Киев, 1968. Вып. 2. С. 51.

[51] Тарасенко В. Р. Древний Минск // Материалы по археологии БССР. Минск, 1957. С. 228.

[52] Павлова К. В. Могильник на территории окольного города древнего Новогрудка. С. 36.

[53] Молчанов А.Л. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях памятника архитектуры XIV в. Старо-Никольского собора в г. Можайске. М., 1980 г. — Архив ИАРАН, Р-1,8490, л. 13.

[54] Гуревич Ф. Д. Погребальные памятники жителей Новогрудка // КСИА. 1983. Вып. 185. С. 51.

[55] Толстой И., Кондаков П. Русские древности в памятниках искусства // Христианские древности Крыма, Кавказа и Киева. СПб., 1891. Вып. 1. С. 161 — 162.

[56] Grabar A. Sculptures byzantines du Moyen Age. Paris, 1976. Vol. 11. P. 88.

[57] Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. Т. 1. С. 289.

[58] Пастернак Я. Археология Украины. Торонто, 1961. С. 622.

[59] Каргер М. К. Основные итоги раскопок древнего Галича в 1955 г. // КСИИМК. 1960. Вып. 81. С. 64.

[60] Рыбаков Б. А. Отчет об археологических раскопках на Белгородском городище в 1968 г. — Архив ИАРАН, P-I, 3832, л. 7, табл. 10.

[61] Писарев С.П. Памятная книга г. Смоленска. Историко-современный очерк. Смоленск, 1898. С. 121.

[62] Альфонский А. О. О трех древних гробницах, найденных близ Старой Рязани // ТЛОИДР. М., 1837. Ч. 8. С. 189.

[63] Тихомиров Д. Исторические сведения об археологических исследованиях Старой Рязани. М., 1844. С. 10; Мансуров А. Старая Рязань. По материалам археологических раскопок. Рязань, 1927. С. 21, рис. 4.

[64] Ратич А. К вопросу о княжеских дворцах в стольных городах Галицкой Руси XI -XIV вв. // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 189.

[65] Воронин Н. Н. Раскопки в Переяславле-Залесском. С. 200, рис. 7.

[66] Воронин Н. Н. Археологические исследования архитектуры памятников Ростова // Материалы по изучению и реставрации памятников архитектуры Ярославской области. Древний Ростов. Ярославль, 1958. Вып. 1. С. 76.

[67] Археологические исследования в РСФСР. 1934-1936 гг. М.; Л., 1941. С. 74.

[68] Овсянников П. Н. Указатель тверской старины. Тверь, 1903. С. 40.

[69] Макаренко Н. Поездка по верхнему течению р. Волги // ИАК. СПб., 1904. Вып. 6. С. 91.

[70] Плетнев В. А. Об остатках древности и старины в Тверской губернии. [Б.м., б.г.] С. 145.

[71] Жизневский А. К. Тверские древности // Вестник Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее за 1874-1876 гг. М., 1876. С. 7.

[72] Извлечение из... отчета об археологических розысканиях в 1853 г. СПб., 1855. С. 9.

[73] Антонович В. Б. Археологическая карта Киевской губернии // Древности. М., 1895. Т. 15. Прил. С. 18.

[74] Хойновский Н. А. Раскопки великокняжеского двора древнего г. Киева, произведенные весною 1892 г. Киев, 1893. С. 36-40.

[75] Милеев А. В. О раскопках Десятинной церкви в 1909 г. // ИАК. СПб., 1909. Приб. к вып. 32. С. 22-23.

[76] Каргер М. К. Раскопки в Переяславе-Хмельницком в 1952-1953 гг. С. 18; Раппопорт П. А. Русская архитектура Х-ХШ вв. // САИ. Л., 1982. Вып. Е1-47. С. 37.

[77] Мовчан И. И. Археологiчни дослiдження на Видубичах // Стародавний Киiв. Киiв, 1975. С. 102-103.

[78] Каргер М. К. Развалины Зарубского монастыря и летописный город Заруб // СА. 1950. № 13. С. 40.

[79] Тимощук Б. А. Древнерусские города северной Буковины // Древнерусские города. М., 1981. С. 139, рис.9.

[80] Археологическая хроника // ИАК. СПб., 1910. Приб. к вып. 34. С. 98.

[81] Каргер М. К. Новый памятник зодчества XII в. в Турове//КСИИМК. 1965. Вып. 100. С. 136.

[82] Раппопорт П. А. Отчет о работе архитектурно-археологической экспедиции 1979 г. — Архив ИАРАН, P-I, 7573, л. 16, рис. 14, 25.

[83] Сабанеев Д. А. Заметки о древней Климентовской церкви близ Старой Ладоги // Записки РАО. Новая серия. М., 1886. С. 2, 4.

[84] Археологическая хроника // ИАК. СПб., 1914. Приб. к вып. 52. С. 118.

[85] Строков А. А. Раскопки в Новгороде в 1940 г. С. 69-71.

[86] Орлов С. Н. Отчет по раскопкам и исследованию руин Аркажского монастыря под Новгородом, проведенным летом 1962 г. — Архив ИА РАН, P-I, 2440, л. 39-44, рис. 6.

[87] Археологическая хроника // ИАК. СПб., 1910. Приб. к вып. 34. С. 41.

[88] Логвин Г. Н., Тимощук Б. А. Белокаменный храм XII в. в Василеве // Памятники культуры. Исследования и реставрация. М., 1961. Т. 3. С. 42, рис. 2, с. 44.

[89] Каргер М. К. Раскопки и реставрационные работы в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде. С. 200-204, рис. 23, 24.

[90] Орлов С. Н. Отчет по раскопкам и исследованию руин Аркажского монастыря под Новгородом, проведенным летом 1962 г. — Архив ИА РАН, P-I, 2440, л. 45-46, рис. 2.

[91] Археологические исследования в РСФСР. С. 91, рис. 24.

[92] Археологическая хроника // ИАК. СПб., 1905. Приб. к вып. 14. С. 31.

[93] Покрышкин П. П. Отчет о капитальном ремонте Спасо-Нередицкой церкви в 1903 и 1904 гг. СПб., 1906. С. 7.

[94] Дубынин А. Ф. Археологические исследования г. Суздаля (1936-1940 гг.) // КСИИМК. 1945. Вып. 11. С. 97-98.

[95] Воронин Н. Н. Боголюбский саркофаг // Там же. 1947. Вып. 14. С. 78-79, рис. 40.

[96] Древности Российского государства. М, 1849. Отд. 1. С. 162.

[97] Беляев Л. А. Отчет о результатах археологических исследований по памятнику истории и культуры собору Богоявленского монастыря в Москве за 1987 г. — Архив ИА РАН, P-I, 11996, л. 11, рис. АРИ-15.

[98] Хворостова Е. А. Пафнутьев-Боровский монастырь. Калужская область. Описание и фотофиксация шурфов в соборе Рождества XVI в. — Там же, 4064, л. 8, фото 11.

[99] Панова Т. Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля // СА. 1987. № 4. С. 113, рис. 2, с. 116, рис. 5.

[100] Некрасов А. И. Возникновение Московского государства. М., 1929. Т. 1. С. 81, рис. 39.

[101] Хворостова Е. А. Отчет об археологических исследованиях на территории Архангельского собора Рязанского Кремля. 1979 г. — Архив ИА РАН, P-I, 7654, л. 151.

[102] Воронин Н. Н. Боголюбский саркофаг. С. 82, рис. 42; Уваров А. С. Сборник мелких трудов. М., 1910. Т. 3. Табл. 2.

[103] Толмачев Е. А. Архитектурно-археологическое исследование территории Высоцкого и Владычного монастырей в г. Серпухове. 1972 г. — Архив ИА РАН, P-I, 4473, л. 7.

[104] Беляев Л. А. Отчет о результатах археологических исследований по памятнику истории и культуры собору Богоявленского монастыря в Москве за 1987 г. — Архив ИА РАН, P-I, 11996, рис. АРИ-15.

[105] Монгайт А. Л. Раскопки в Мартирьевской паперти Софийского собора в Новгороде. С. 100.

[106] Строков А. А. Раскопки в Новгороде в 1940 г. С. 70.

[107] Археологические исследования в РСФСР. С. 21, рис. 4, с. 24.

[108] Орлов С. Н. Отчет по раскопкам и исследованию руин Аркажского монастыря под Новгородом, проведенным летом 1962 г. — Архив ИА РАН, P-I, 2440, л. 22-23.

[109] Куглюковский П. И. Отчет об археологических разведках, проведенных в г. Суздале в 1972 г. — Там же, 4899, л. 6-7.

[110] Рыбаков Б. А. Отчет об археологических раскопках на Белгородском городище в 1968 г. — Там же, 3832, л. 8.

[111] Макаров Н. А. Каменные подушки в погребениях древнерусских городских некрополей//С А. 1981. №2.

[112] Высоцкий А. Про дослiдження та пiрвисне мiсце саркофага Ярослава Мудрого в Киiвський Софii // Славяно-русскi старожiтности. Киiв, 1969. С. 147.

[113] Рыбаков Б. А. Отчет об археологических раскопках на Белгородском городище в 1968 г. — Архив ИА РАН, P-I, 3832, л. 8.

[114] Мовчан И. И. Археологiчни дослiдження на Видубичах. С. 103.

[115] Каргер М. К. Раскопки и реставрационные работы в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде. С. 206, рис. 36.

[116] Meyer О., Wyss M., Coxall D., Meyer N. Saint Denis recherches urbanis. 1983-1985. Saint Denis, 1985. P. 25.

[117] Ottoway P. A burial from the South Aisle ol Winchester catedral // The archaeological journal. London, 1982. Vol. 139. P. 130.

[118] Wascher H. Der Burgberg in Quedlinburg. Berlin, 1959. S. 246.

[119] Sergejevskij D. Archeologiski nalazi u Sarajevo i okolici // GZM Bosne i Hercegovine u Sarajevu. archeologia. Nova serija. Sarajevo, 1947. T. 11. S. 26; Zeravica L. Grobovi ispod stecaka na Pavlovcu kod Sarajeva // Там же. 1982. Т. 37. S. 180, 182-183, tabl. I, 4-6, II.

[120] Рыбаков Б. А. Отчет об археологических раскопках на Белгородском городище в 1968 г. — Архив ИА РАН, P-I, 3832, л. 7.

[121] Саверкина Н. Н. К характеристике стиля аттических саркофагов римского времени // Тр. ГЭ. Л., 1972. Вып. 13. С. 136, рис. 1.

[122] Rivoira G. T. Lombardic architecture. London, 1910. Vol. 2. P. 207, fig. 296.

[123] Уваров А. С. Сборник мелких трудов. М, 1910. Т. 1. Табл. 10, рис. 99.

[124] Там же. Табл. 30, рис. 51.

[125] Lacrois P. Les arts au Moyen Age et a l"epoque de la Renaissance. Paris, 1877. P. 320, fig. 229.

[126] Fossard D. A propos des linteaux de moissac et de Saint Sernin de Thezels //Sintronon. Paris, 1968. Vol. 2. P. 223.

[127] Картер М. К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 231.

[128] Коваленко В. П. Новые исследования черниговского детинца в 1985-1986 гг. // Все-союз. археол. конф.: Тез. докл. Суздаль. 1987. М., 1987. С. 117.

[129] Толочко П. П. Звiт про дослiдження камьяних фундаментiв на Кловi — Архив ИА НАНУ, 1963/56, л. 3.

[130] Рыбаков Б. А. Древности Чернигова. С. 77.

[131] Смоличев П. Чернiгiв та його околици за часiв великокнязiвських // Чернiгiв i пiвнiчне лiвобережжя. Киiв, 1928. С. 133.

[132] Макаренко М. Бiля Чернiгiвського Спаса // Там же. С. 190.

[133] Каргер М. К. Развалины Зарубcкого монастыря... С. 61.

[134] Раппопорт П. А. Русская архитектура X — XIII вв. С. 37.

[135] Раппопорт П. А. Полоцкое зодчество XII в. // С А. 1980. № 3. С. 149.

[136] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1966 г. — Архив ИА РАН, P-I, 3329, л. 8-11.

[137] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1967 г. — Там же, 3713, л. 5-6.

[138] Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. С. 247.

[139] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1963 г. — Архив ИА РАН, P-I, 2683, л. 24.

[140] Монгайт А. Л. Старая Рязань. С. 77.

[141] Строков А. А. Раскопки в Новгороде в 1940 г. С. 69.

[142] Каргер М. К. Раскопки и реставрационные работы в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде. С. 207-208.

[143] Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. М., 1988. С. 87.

[144] Рыбаков Б. А. Древности Чернигова. С. 77.

[145] Каргер М. К. Раскопки в Переяславе-Хмельницком. С. 17-18.

[146] Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. С. 31.

[147] Каргер М. К. Храм-усыпальница в Евфросиньевском монастыре в Полоцке // СА. 1977. № 1. С. 240.

[148] Булкин В. А., Булкин Вас. А., Смирнов В. Н., Ратнер И. Е. Работы в Полоцке // АО 1978. М., 1979. С. 430.

[149] Каргер М. К. Развалины Зарубского монастыря. С. 40.

[150] Холостенко М. В. Hoвi дослiдження Иоаннопредтеченськоi церкви та реконструкция Успенського собору Киево-Печерськоi лаври // Археологiчнi дослiдження стародавнього Киева. Киiв, 1976. С. 333.

[151] Раппопорт П. А. Полоцкое зодчество XII в. С. 154.

[152] Воронин Н. Н. Отчет Смоленской архитектурной экспедиции 1967 г. — Архив ИА РАН, P-I, 3329, л. 5-7.

[153] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1963 г. — Там же, 2683, л. 11-12.

[154] Каргер М. К. Раскопки в Переяславе-Хмельницком. С. 18.

[155] Янин В. Л. Некрополь Новгородского Софийского собора. С. 133.

[156] Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Западной Руси. М., 1961. Т. 1. С. 71, № 12.

[157] Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. Рис. 35.

[158] Холостенко Н. В. Новые данные о Кирилловской церкви в Киеве. С. 10, рис. 5.

[159] Каргер М. К. Раскопки в Переяславе-Хмельницком. Рис. 14.

[160] Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1. Рис. 149.

[161] Раппопорт П. А. Русская архитектура X — XIII вв. Табл. 14, № 129.

[162] Монгайт А. Л. Старая Рязань. С. 78, рис. 44.

[163] Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1. Рис. 148.

[164] Раппопорт П. А. Русская архитектура X — XIII вв. Табл. 15, № 120.

[165] «История и культура Древней Руси. М.; Л., 1951. Т. 2. С. 276.

[166] Холостенко Н. В. Исследования Борисоглебского собора в Чернигове // СА. 1967. №2. Рис. 16.

[167] Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Западной Руси. Рис. 12.

[168] Воронин Н. Н. Археологические исследования архитектуры памятников Ростова. С. 6.

[169] Хворостова Е. Л. Отчет об археологических исследованиях на территории Архангельского собора Рязанского Кремля. 1979 г., л. 15.

[170] Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Западной Руси. С. 444, рис. 211.

[171] Коваленко В. П. Новые исследования Черниговского детинца в 1985 — 1986 гг. С. 117.

[172] Холостенко М. В. Hoвi дослiдження Иоаннопредтеченськоi церкви та реконструкция Успенського собору Киево-Печерськоi лаври С. 145, рис. 16 — 17.

[173] Красницкий Д. Ф., Федоренко ПК. Усыпальница Юрия Долгорукого. М; Л., 1948. С. 26.

[174] Ушаков Н. Н. Спутник по древнему Владимиру и городам Владимирской губернии. Владимир, 1913. С. 240.

[175] Раппопорт П. А. «Старая кафедра» в окрестностях Владимира-Волынского // СА. 1977. №4. С. 261.

[176] Холостенко Н. В. Архитектурно-археологическое исследование Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове // Памятники культуры. Исслед. и реставрация. М, 1961. Т. 3. С. 59, рис.6.

[177] Воронин Н. Н. Археологические исследования архитектуры памятников Ростова. С. 8.

[178] Хворостова Е. Л. Отчет об археологических исследованиях на территории Архангельского собора Рязанского Кремля. 1979 г. — Архив ИА РАН, P-I, 7654, л. 15, фото 24, 25.

[179] Полесски-Щепило М. И Раскопки развалин древнего храма Екатерины в восточном предместье Смоленска // Памятная книга Смоленской губернии на 1870 г. Смоленск, 1870. С. 15.

[180] Там же. С. 16.

[181] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской архитектурной экспедиции 1967 г. — Архив ИАРАН, P-I, 3713, л. 5-6.

[182] Там же, л. 22.

[183] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1963 г. — Там же, 2683, л. 4, 11-12, 18,23-24.

[184] Михайлов С.П. Исследование собора Иоанна Предтечи в Пскове // КСИА. 1982. Вып. 172. С. 76.

[185] Сементовский И. Киев и его святыни, древности. Киев; СПб., 1900. С. 59.

[186] Клетнова Е. Н. Доклад... о раскопках на Смядыни, произведенных СУАК в 1909 г. // Древности. Тр. МАО. М., 1912. Т. 4. С. 296, рис. 56.

[187] Раппопорт П. А. Собор Троицкого монастыря на Кловке в Смоленске // СА. 1975. №4. С. 241, рис. 2.

[188] Раппопорт П. А. Русская архитектура X-XIII вв. С. 27-28.

[189] Макаренко М. Бiля Чернiгiвського Спаса. С. 188.

[190] Виноградов А. История Успенского собора в г. Владимире. Владимир, 1891. С. 96-97.

[191] Дверницкий Е. Археологические исследования в г. Владимире-Волынском и его окрестностях // Киевская старина. Киев, 1887. Т. 17. С. 41.

[192] Варганов А. Д. К архитектурной истории суздальского собора // КСИИМК. 1945. Вып. 2. С. 103.

[193] Воронин Н. Н. Археологические исследования архитектуры памятников Ростова. С. 8.

[194] Виноградов А. История Успенского собора в г. Владимире. С. 97.

[195] Воронин Н. Н. Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской. М., 1974. С. 155, 163.

[196] Варганов А. Д. Еще раз о Суздальском соборе // СА. 1977. № 2. С. 251.

[197] Воронин Н. Н. Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской. С. 240.

[198] Дмитриев Ю. Н. Стенные росписи Новгорода, их реставрация и исследование // Практика реставрационных работ. М., 1950. Сб. 1. С. 155-157.

[199] Каргер М. К. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. Л., 1964. С. 107.

[200] Воронин Н. Н. Смоленская живопись XII-XIII вв. М., 1977. С. 69.

[201] Там же. С. 38.

[202] Воронин Н. Н. Отчет о работе Смоленской экспедиции 1967 г. — Архив ИА РАН, P-I, 3713, л. 6.

[203] Вор<