ДЕЯНИЯ ЛЮБВИ – ДЕЯНИЯ ЖИЗНИ

ИМЕННО поэтому через жертву любви, трудов и знания, с психическим существом в качестве руководителя и жреца, возносящего жертву, сама жизнь может быть преобразована в свое истинно духовное состояние. Если правильно принесенное в жертву знание является пожалуй самым большим и чистым приношением Высочайшему, то для нашего духовного совершенства от нас требуется в не меньшей мере жертва любви; эта жертва даже более напряжённая и благодатная в своём единении и может стать не менее большой и чистой. Интенсивность жертвы любви приобретает глубокую чистоту, когда во всю нашу деятельность вливается дух и сила божественной бесконечной радости, и вся атмосфера нашей жизни проникнута поглощающим обожанием Единого, Который является Всем и Высочайшим. Ибо жертва любви достигает своего полного совершенства, когда, будучи принесена Божественному Всему, она становится всеобъемлющей, вселенской и безграничной, когда, поднявшись ко Всевышнему, она перестает быть слабым, поверхностным и преходящим движением, которое люди называют любовью, и становится чистой, возвышенной и глубокой объединяющей Анандой.

Хотя правилом нашего духовного существования должна быть божественная любовь к верховному и вселенскому Божественному, это не исключает полностью все формы индивидуальной любви или узы, которые связывают души в проявленном существовании. Требуется психологическая перемена, разоблачение масок Невежества, очищение эгоистического ментального, виталического и физического движений, которые продлевают старое, несовершенное сознание; каждое движение любви, будучи одухотворенным, не должно больше зависеть от ментального предпочтения, виталической страсти или физического желания, а [должно зависеть] от узнавания души душой,– любовь, возрожденная в своей фундаментальной духовной и психической сущности, когда ум, виталическое и физическое являются орудиями проявления и элементами этого высшего единства. При этой перемене индивидуальная любовь также преобразуется путем естественного возвышения в божественную любовь к Божественному Обитателю, имманентную в уме, душе и теле, в которых присутствует Единый во всех существах.

На самом деле всякая любовь, являющаяся обожанием, имеет за собой духовную силу; даже когда ее предлагают в невежестве и ограниченному объекту, проглядывает что-то от того великолепия через убожество ритуала и незначительность результатов. Ибо любовь, которая является поклонением, одновременно является стремлением и подготовкой: она может принести даже в своих ограниченных пределах в Неведении, проблеск все еще более или менее слепой и частичной, но удивительной реализации; ибо бывают моменты, когда не мы, а Единый любит и любим в нас, и даже человеческая страсть может быть возвышена и освящена мимолётным взглядом на эту бесконечную Любовь и Любящего. Именно по этой причине не следует презирать поклонение 6огу, поклонение идолу, человеческий магнит или идеал; ибо это шаги, которыми человеческая раса продвигается навстречу благословенной страсти и экстазу Бесконечного, которое, хотя и ограниченно, они все же представляют нашему несовершенному взору, когда нам приходится пользоваться несовершенными ступенями, которые Природа высекла для наших ног, и признать стадии нашего прогресса. Для развития нашего эмоционального существа необходимы некоторые идолы, и человек знающий не будет торопиться в любое время разрушить образ, если он не в состоянии заменить его в сердце поклоняющегося Реальностью, которую он представляет. Более того, они обладают такой силой потому, что в них всегда есть что-то более высокое, чем их форма, и даже когда мы достигаем высшего поклонения, это остается и становится продолжением его или частью его вселенской целостности. Наше знание все еще несовершенно, любовь неполноценна, если даже зная То, что превосходит все формы и проявления, мы все еще не в состоянии признать Божественное в существе и предмете, в человеке, в подобных ему, в животных, в деревьях, в цветах, в творениях наших рук, в Силе Природы, которая тогда должна быть для нас не слепым действием материальной машины, но лицом и силой Вселенской Шакти; ибо в этих вещах также присутствует Вечное.

Предельное, невыразимое обожание, которое мы предлагаем Трансцендентному, Высочайшему ²¹, Невыразимому все еще не является полным поклонением, если оно не предлагается ему везде, где он проявляется, или даже повсюду, где он прячет свою божественность в человеке ²², предмете и в каждом существе. Без сомнения, существует Невежество, которое держит в плену сердце, извращает его чувства, затемняет значение его приношения; любое частичное поклонение, всякая религия, которая воздвигает ментального или физического идола, имеет тенденцию завуалировать и укрыть в себе истину определённого рода ширмой неведения и легко утрачивает [эту] истину в ее образе. Но гордыня исключительного знания тоже является ограничением и барьером. Ибо за индивидуальною любовью, заслоненная невежественной человеческой формулой, кроется тайна, которую ум не в силах постичь, тайна тела Божества, секрет мистической формы Бесконечного, к которому мы в состоянии приблизиться только через экстаз сердца и страсть чистого и возвышенного чувства, и его притяжение, являющееся зовом божественного Флейтиста, властное принуждение Все-Прекрасного ²³, мы можем постичь – а оно может овладеть нами – только через оккультную любовь и [духовную] жажду, которые в конце концов и приводят к единению Форму и Бесформенное и отождествляют Дух и Материю. Вот то, чего ищет дух в Любви здесь в темноте Невежества, и то, что он находит, когда индивидуальная человеческая любовь преобразуется в любовь к Имманентному Божеству, воплощенному в материальной вселенной.

Как с индивидуальной, так же и с мировой Любовью; всё, что расширяет я через сочувствие, добрую волю, благожелательность и благотворительность, любовь к человечеству, любовь к существам, привлекательность всех форм и присутствий, которые окружают нас, при помощи чего ментально и эмоционально человек вырывается из первых ограничений своего эго, должно найти место в ведущей к единению божественной любви ко вселенскому Божеству. Обожание, выраженное в любви, любовь, выраженная в Ананде,– превосходящая любовь, самопоглощающий экстаз трансцендентного восторга в Трансцендентном, который ожидает нас в конце пути Преданности,– в качестве более широкого результата дает мировую любовь ко всем существам, приводит к Ананде всего сущего; под каждым покровом мы обнаруживаем Божественное, духовно обнимаем во всех формах Все-Прекрасного. Вселенский восторг в его бесконечных проявлениях течёт через нас, вбирая в свои волны каждую форму и движение, но не связанный и не останавливающийся ни в одной из них, всё время стремящийся к большему и более совершенному проявлению. Эта вселенская любовь освободительна и способна к преобразованию; ибо диссонанс форм и видимостей перестает влиять на сердце, которое почувствовало единую Истину за всеми ими и поняло их совершенное значение. Беспристрастная ровность души утратившего эгоистическое я ²⁴ работника и знающего магическим прикосновением божественной Любви превращается во всеобъемлющий экстаз и блаженство, пребывающее в миллионах тел. Все вещи становятся телами и все движения играми божественного Возлюбленного в его бесконечной обители наслаждения. Даже боль изменяется, изменяются реакции на болезненное и даже сама сущность его; формы боли исчезают, на их месте возникают формы Ананды.

Такова по сути природа изменения сознания, которое превращает само существование в славное поле Божественной Любви и Ананды. По своему существу оно начинается для ищущего, когда он переходит с обычного уровня на духовный и смотрит на мир, себя и других с новым сердцем светлого видения и чувства. Оно достигает своей высоты, когда духовный уровень становится также супраментальным, здесь также становится возможным не только почувствовать его сущность, но и реализовать его динамически как Силу для преобразования всей внутренней жизни и всего внешнего существования.

* * *

Не так уж трудно для ума рассмотреть – хотя может оказаться трудным для человеческой воли, с ее многочисленными земными связями, признать – это преобразование характера духа и природы любви из смешанной и человеческой эмоции в высшую и всеобъемлющую божественную страсть. Когда мы приходим к деяниям Любви, может наступить некоторое замешательство. Возможно, как и при некотором сильном преувеличении на пути знания, разрубить узел проблемы, избежать трудности совмещения духа Любви с несовершенством и грубостью мирового действия, уйдя от неё; для нас открыта возможность, удалившись от внешней жизни и действия, жить только обожая Божественное в безмолвии [своего] сердца. Возможно также познание только тех действий, которые сами по себе являются выражениями любви к Божественному, молитву, хвалу, символические акты поклонения, или же побочные действия, которые могут быть причислены к ним и разделять их дух, оставляя в стороне всё остальное; душа обращается к удовлетворению своих внутренних стремлений в сосредоточенной или Богонаправленной жизни святого или посвященного. Возможно также шире открыть двери жизни и претворять свою любовь к Божеству в служении окружающим и человечеству; можно заниматься благотворительностью, благодеяниями и помощью людям, зверям и любому существу, преобразовывая эти занятия духовной страстью, по меньшей мере придавать их обычной этической видимости большую силу духовного побуждения. Таково в действительности решение, чаще всего принимаемое современным религиозным умом, и мы видим, как оно успешно всесторонне осуществляется как достойное поле деятельности для Богоискателя или человека, жизнь которого основывается на божественной любви и знании. Но интегральная Йога, движущаяся к полному единению Божественного с земной жизнью, не может остановиться на такой узкой области или ограничить это единение скромными рамками этического закона филантропии и благотворительности. Вся деятельность должна стать частью Божественной жизни, наша деятельность в области знания, наша деятельность творчества, производства и созидания, наша деятельность радости, красоты и удовольствия души, наши проявления воли, стремления и силы, а не только наши деяния любви и служение благотворительности. Ее способ осуществления этих вещей не внешний и ментальный, но внутренний и духовный, и с этой целью она вносит во всю деятельность, какой бы она ни была, дух божественной любви, дух обожания и поклонения, дух радости в Божестве и в красоте Божества, так чтобы вся жизнь стала жертвоприношением деяний сердечной любви к Божественному, культом Господина своего существования.

Можно превратить жизнь в акт обожания Всевышнего духом своих дел; ибо, говорит Гита, «тот, кто приносит ко мне с любящим сердцем листок, цветок, плод или чашу воды, от того я приму и буду наслаждаться этим приношением преданности»; таким образом можно приносить с любовью и преданностью не только посвященные внешние дары, но и все наши мысли, чувства и ощущения, вся наша внешняя деятельность, ее формы и цели могут быть такими дарами Вечному. Верно, что особое действие или форма действия имеет значение, даже великое значение, но тот дух, в котором оно совершается, является главным сущностным фактором; дух, символом и материальным выражением которого является действие, придает последнему всю его ценность и подтверждает значение. Или можно сказать, что полный акт божественной любви и поклонения содержит в себе три составные части, являющиеся выражениями единого целого,– практическое поклонение Божеству действием, символ поклонения в форме действия, выражающего некоторое видение, искание или отношение к Божеству, внутреннее обожание и стремление к единению или чувство единения в сердце, в душе и духе. Таким образом жизнь можно Превратить в поклонение,– придав ей дух трансцендентной и всемирной любви, поиск единства, чувство единства; сделав каждое действие символом, выразителем Богонаправленных эмоций или отношения с Божеством; превратив все, что мы делаем, в акт поклонения, в акт общения душ, умственного понимания, покорности жизни ²⁵, самоотдачи сердца.

В любом культе символ, значительный обряд или выразительная формула является не только живым и обогащающим эстетическим элементом, но и физическим средством, при помощи которого человеческое существо начинает внешне проявлять эмоции и стремления своего сердца, подтверждает их и придает им динамизм. Ибо, если без духовного стремления поклонение бессмысленно и бесполезно, то и одно стремление, без действия и формы, отделено от конкретного воплощения, и в жизни является неэффективной силой. К несчастью, судьба всех форм в человеческой жизни кристаллизоваться, чисто формально и потому бесплодно, и хотя форма и культ всегда сохраняют своё могущество для человека, который смог бы проникнуть в их смысл и значение, большинство смотрят на церемонию как на механический обряд и символ, как на безжизненный знак, и поскольку это убивает душу религии. То культ и форму в конце концов надо менять или вовсе отбросить. Есть даже такие, которые относится ко всякому культу и форме по этой причине с подозрением и враждебно; однако немногие могут обойтись без поддержки или внешних символов, и даже некий божественный элемент в человеческой природе нуждается в них для полноты духовного удовлетворения. Символ всегда правомерен, если он верный, искренний, прекрасный и вызывающий восторг, можно даже сказать, что духовное сознание безэтического или эмоционального содержания не является полностью или, по крайней мере; интегрально, духовным. В духовной жизни действие основано на духовном сознании, постоянном и обновляющемся, выражающемся всегда в новых формах или всегда способном истечением духа восстановить истину формы, и такое самовыражение и способность превращать каждое действие в символ какой-то душевной истины лежит в самой природе его созидательного видения и импульса. Так должен искатель духовного взаимодействовать с жизнью и преобразовать ее формы, и возвеличить ее содержание.

Высшая божественная Любовь является творческой Силой и, хотя она может существовать сама в себе, безмолвная и неизменная, наслаждается во внешних формах и проявлениях и не обречена быть безгласным и бестелесным божеством. Сказано даже, что само сотворение было актом любви или, по крайней мере, создало поле, на котором Божественная Любовь может изобретать свои символы и осуществлять себя во взаимности и самоотдаче, и если это не является изначальной природой творения, то вполне может быть его конечной целью и мотивом. В настоящее время это так не кажется, потому что если даже в мире присутствует Божественная Любовь, поддерживающая всю эту эволюцию созданий, то содержание жизни и ее действия состоят из эгоистической формации, разделения, борьбы жизни и сознания за существование и выживание в на первый взгляд безразличном, немилосердном или даже враждебном мире безжизненной и бессознательной Материи. В хаосе и мраке этой борьбы все противопоставлены друг другу, и каждый желает прежде всего утвердиться в своем собственном существовании и только во вторую очередь утвердиться в других, и весьма в малой степени для других; ибо даже человеческий альтруизм по существу эгоистичен и останется таким, пока душа не постигнет тайну божественного Единства. Усилия Йоги направлены на то, чтобы найти это Единство у его высшего источника, извлечь его изнутри и излучать его, достигая самых отдаленных уголков жизни. Вся деятельность, все творчество должно превратиться в форму, в символ культа, в обожание, в жертву; оно должно нести в себе нечто, имеющее отпечаток посвящения, восприятия и Передачи Божественного Сознания, служения Любимому, самоотдачи. Это необходимо делать где только возможно во внешнем теле и форме действия; это должно всегда происходить при внутреннем переживании и с силой, которая показывает, что это излияние души, направленное к Вечному.

Само по себе обожание в действии есть великое, полное и могущественное жертвоприношение, которое направлено в своем самоумножении к достижению открытия Единого и осуществлению Божественного излучения. Ибо преданность, осуществленная в действии, не только расширяет, наполняет и динамизирует свой путь, но одновременно привносит в самый тяжелый путь трудов в мире божественно страстный элемент радости и любви, часто отсутствующий в начале, когда только строгая духовная воля присутствует в трудном, напряженном, крутом подъеме, а сердце все еще спит или вынуждено молчать. Когда же вступает [в действие] дух божественной любви, то трудности пути уменьшаются, снижается напряжение, спокойствие и радость присутствуют даже в трудностях и борьбе. Неизбежная отдача нашей воли, трудов и деятельности Всевышнему только тогда совершенна и эффективна, когда это отдача любви. Вся жизнь, превращенная в этот культ, все действия, совершаемые с любовью к Божественному и с любовью ко вселенной и ее существам, которую мы видим и чувствуем как проявление Божественного под многочисленными масками, уже благодаря этому факту становится частью интегральной Йоги.

Внутреннее приношение сердечного обожания, его души в символе, его духа в действии является самой жизнью жертвоприношения. Чтобы это приношение было полным и всесторонним, необходимо обратить все наши эмоции к Божественному. Это самый интенсивный путь очищения человеческого сердца, более могущественный, чем какой бы то ни было этический и эстетический катарсис с его полумогуществом и поверхностным давлением. Необходимо зажечь внутренний психический огонь, в который бросить всё, наложив на это всё Божественное Имя. В этом огне все эмоции лишаются своих несовершенных элементов, все небожественные извращения сгорают, остальные освобождаются от своих недостатков, пока из пламени, дыма и благовония не поднимется дух величайшей любви и незапятнанного божественного восторга. Это божественная любовь, которая так проявляется, что, распространяясь через внутренние переживания Божественного человеком и всеми существами в активной мировой ровности, становится более могущественным и реальным инструментом совершенствования жизни, чем когда либо могла быть неэффективная ментальная идея человеческого братства. Только это, воплотившись в действие, могло бы создать гармонию в мире и истинный союз между всеми его существами; все остальное стремится к этому тщетно, до тех пор пока Божественная Любовь не проявила себя как сердце состоявшегося проявления в земной Природе.

Именно здесь проявление в нас тайного психического существа, руководителя жертвоприношения, крайне важно; ибо только это сокровенное существо может принести полную силу духа в действие, душу в символ. Только оно может обеспечить, даже пока духовное сознание не полноценно, неувядающую новизну, искренность и красоту символа и воспрепятствовать его превращению в мертвую форму или порочную и порочащую магию; только оно может сохранить силу и значение действа. Все остальные члены нашего существа, ум, жизненная сила, физическое или телесное сознание слишком в большой степени находятся под контролем Невежества, чтобы быть надежными орудиями, и еще меньше могут руководить или быть источником безошибочного импульса. Всегда большая часть побуждения и действия этих сил находится под влиянием старого закона, обманчивых напоминаний, излюбленных низших движений Природы, и они встречают с нежеланием, тревогой, возмущением или препятствующей инерцией голоса и силы, которые зовут и побуждают нас возвыситься и преобразить себя в высшее существо и более широкую Природу. Большей частью откликом на это является сопротивление или ограниченная, выжидательная уступка; ибо если они даже следуют призыву, они склонны – если не сознательно, то в силу автоматической привычки – внести в духовные действия свои собственные естественные недостатки и ошибки. В любой момент они готовы эгоистически использовать психические и духовные влияния, и их можно уличить в использовании силы, радости и света, которые приносятся нам, для более низкой жизненной цели. Затем также, когда тот, кто ищет, открыт для Божественной любви, трансцендентальной, вселенской или вечной, то если он пытается излить это в жизнь, он встречается с действием помрачения и искажения этих низших Природных сил. Они всегда влекут к провалам, вносят в высшее напряжение свои принижающие элементы, стремятся захватить для себя и своих интересов Силу, которая спускается сверху, и деградируют ее до возвеличенного ментального, виталического или физического инструмента осуществления желаний и эго. Вместо Божественной Любви, создающей новое небо и новую землю Истины и Света, они хотели бы держать ее узником здесь в качестве огромной поддержки и возвеличивающей силы возвышения, чтобы позолотить грязь старой земли и расцветить в розовыми и сапфирно-голубыми красками старые мутные и нереальные небеса сентиментального виталического воображения и ментальной идеализированной химеры. Если разрешить такую фальсификацию, то Высший Свет, Сила и Блаженство уходят, произойдет отпадение назад к низшему статусу; или же реализация будет привязана к половинчатости и смеси, или будет заслонена или даже поглощена низшей экзальтацией, которая не является настоящей Анандой. По этой причине Божественная Любовь, которая пребывает в сердце всего творения и является самой мощной из всех искупительных и творческих сил, менее всего выдвинулась на передний план в земной жизни, менее успешна как избавительная и творческая сила. Человеческая природа не смогла выдержать ее в ее чистоте по той самой причине, что она является самой мощной, чистой, тонкой и интенсивной из всех божественных энергий; то немногое, что удалось уловить, было тут же извращено и превращено в виталическое ханжеское рвение, в беспомощный религиозный или этический сентиментализм воспринимающего всё розовым умом, или в чувственный или даже эротический мистицизм страстного запутанного жизненного импульса, компенсируя этими имитациями свою неспособность принять Мистическое Пламя, которое могло бы перестроить мир огнем своей жертвы. Только сокровенное психическое существо, сбросившее покров и явившееся в полной силе, может возглавить паломничество жертвоприношения, пройдя невредимо мимо засад и западней; оно неустанно улавливает, разоблачает и отвергает ложь ума и жизни, овладевает истиной Божественной Любви и Ананды, отделяет ее от возбуждения умственного пыла и слепого энтузиазма сбивающей с пути жизненной силы. Но все, что есть верного в своей основе в уме, жизни и физическом бытии, оно извлекает и берет с собой в дорогу, пока они не взойдут на высоты, обновившись духовно и возвысившись в своем облике.

И все же лидерство сокровенного психического существа не считается достаточным, пока ему не удалось возвыситься над этой массой несовершенной Природы до высочайших духовных уровней, и божественная искра и пламя, спустившееся сюда, не воссоединились со своим огненным Эфиром. Ибо там больше нет все еще несовершенного и наполовину затерянного в толстых оболочках человеческого ума, жизни и тела духовного сознания, а только полное духовное сознание в своей чистоте, свободе и интенсивной широте. Там, где вечный Знающий, который становится Знающим в нас и двигателем, и пользователем всего знания, находится и вечный Все-Блаженный, который есть Обожаемый, привлекающий к себе вечную божественную часть своего бытия и радости, ушедшую в игру вселенной, бесконечный Любящий, выливающийся в многочисленности своих собственных проявленных я в счастливом единстве. Вся Красота в мире есть там красота Любимого, и все формы красоты должны быть освещены светом этой Вечной Красоты и должны подчиниться очищающей и преобразующей силе открывшегося Божественного Совершенства. Там все Блаженство и Радость Все-Блаженного, и все несовершенные формы радости, счастья или удовольствия подвержены шоку от воздействия силы их потоков или течений и либо разбиваются на куски, как непригодные вещи под влиянием их осуждающего давления, либо преобразовываются в формы Божественной Ананды. Таким образом для индивидуального сознания проявляется Сила, которая может в нём полновластно воздействовать на приуменьшения и деградации, которые являются значениями Неведения. Наконец становится возможным внести в жизнь огромную реальность и напряжённую конкретность любви и радости, которые исходят от Вечного. Или, по крайней мере, станет возможным для нашего духовного сознания подняться от ума до супраментального Света, Силы и Простора; там в свете и потенции супраментального Гносиса [пребывают] великолепие и радость силы божественного самовыражения и самоорганизации, которые в состоянии спасти и переделать даже мир Неведения в образ и выражение Истины Духа.

В супраментальном Гносисе пребывает осуществление, кульминационная высота, всеохватывающее протяжение внутреннего обожания, глубокий и интегральный союз, пламенные крылья Любви, возносящие силу и радость высшего Знания. Ибо супраментальная Любовь приносит активный экстаз, который превосходит пустой пассивный покой и тишину, являющиеся раем освобожденного Ума, но не изменяет более глубокий покой, являющийся началом супраментального безмолвия. Единение любви, которое способно вместить все различия, не уменьшаясь и не исчезая под влиянием их ограничений и видимых диссонансов, поднимается до своих полных возможностей на супраментальном уровне. Ибо там возможна гармония между интенсивным единством со всеми существами, основанном на глубоком единстве души с Божественным, и игрой отношений, которые только делают это единение более совершенным и абсолютным. Супраментализированная сила Любви может овладеть всеми существующими отношениями, не колеблясь и не опасаясь, и обратить их в Богонаправленные, свободные от грубых, смешанных и мелочных человеческих свойств и возвышенные до состояния счастливых участников божественной жизни. Ибо в самой природе супраментального переживания заложена возможность увековечить игру различий без потери и малейшего ослабления божественного союза или бесконечного единства. Для супраментализированного сознания абсолютно возможно охватить все контакты с людьми и с миром в очищенной огненной силе и с измененным значением, ибо, пребывая в нём, душа всегда признаёт Единого Вечного в качестве объекта всех эмоций и поисков любви и красоты, и может духовно использовать широкий и освобожденный призыв жизни найти и объединиться с этим Единым Божественным во всех вещах и всех существах.

* * *

К третьей и последней категории деяний жертвоприношения можно отнести всё, что непосредственно относится к Йоге трудов; ибо здесь находится поле ее осуществления и главная область. Сюда входит весь спектр наиболее видимой жизненной деятельности; сюда же относятся многообразные энергии Воли-к-Жизни, выплескивающиеся наружу, чтобы наилучшим образом использовать материальное существование. Здесь аскетическая или относящаяся к иным мирам духовность чувствует непреодолимое отрицание той Истины, которую ищет Йога трудов, и вынуждена отвернуться от земного существования, отвергая его как навеки покрытое мраком поле игры неисправимого Неведения. В то же время именно эта деятельность требуется в интегральной Йоге для духовной победы и божественного преобразования. Полностью отвергнутое наиболее аскетическими дисциплинами, признанное некоторыми только в качестве поля временного испытания или моментной, поверхностной и сомнительной игры невидимого духа, это существование полностью принимается и приветствуется ищущим интегрального совершенства как поле свершения, поле божественных трудов, поле полного самораскрытия скрытого и обитающего в нем Духа. Открытие Божественности в себе есть его первая цель, но [его цель] также полностью открыть Божественное в мире, которое скрыто позади видимого отрицания, подразумеваемого его схемами и фигурами, и наконец, полное открытие динамизма трансцендентного Вечного; ибо когда он снизойдет, этот мир и я будут в силах прорвать свои маскирующие оболочки и стать божественными, обнаружив форму и проявляя процессы, которые теперь тайно происходят в их скрытой сущности.

Эта цель интегральной Йоги должна быть принята полностью теми, кто следует ей, но признание этой цели должно содержать в себе понимание тех огромных камней преткновения, которые лежат на пути ее достижения; наоборот, нужно полностью знать причину, почему многие дисциплины не только отказываются признать ее императивный характер, как истинного значения земного существования, но даже отказываются рассматривать такую возможность. Ибо здесь в жизненной активности земной природы сама суть затруднения, которое довело Философию до высшего равнодушия и увело даже ревностное око Религии от болезненной проблемы рождения в бренном теле к отдаленному Раю или безмолвному покою Нирваны. Путь чистого Знания сравнительно прямой и легкий для идущего ищущего, несмотря на наши ограничения смертности и пропасти Неведения; дорога чистой Любви, несмотря на встречающиеся на ней камни преткновения, страдания и испытания, может оказаться, в сравнении, легкой, как полет птицы в свободной лазури неба. Ибо Знание и Любовь в своем существе чисты и загрязняются, извращаются и деградируют, только когда вступают в двусмысленное движение жизненных сил и захвачены ими ради внешних грубых жизненных движений и настойчивых несовершенных целей. Только из-за этих сил Жизнь или, по крайней мере, какая-то доминирующая Воля-в-Жизни выглядит чем-то нечистым, проклятым и падшим в самой своей сути. Соприкасаясь с этим под его тусклой оболочкой или попав в его радужную трясину, само божественное становится обычным и грязным и с трудом может избежать возможности падения до уровня извращений и катастрофической ассимиляции демоном и Асуром. В основе этого лежит принцип тёмной и тупой инерции; всё привязано телом, его потребностями и желаниями, к тривиальному уму, мелким желаниям и эмоциям, незначительным повторениям мелких бесполезных функций, нужд, забот, занятий, болей, удовольствий, никогда не ведущих за рамки самих себя, и носит печать невежества, не знающего ни причин, ни следствий. Физический ум инерции не знает ничего божественного, кроме своих мелких земных богов; возможно, что он стремится к большему комфорту, порядку, удовольствию, но не требует возвышения и духовного освобождения. В их центре мы встречаемся с более сильной Волей жизни, обладающей большим жаром, но это ослепленный Демон, искаженный дух, и он находит удовольствие в тех самых элементах, которые превращают жизнь в суету стремлений и жалкий беспорядок. Это душа человеческого или Титанического желания, цепляющаяся за яркие цвета, беспорядочную поэзию, жестокую трагедию или потрясающую мелодраму смеси добра и зла, радости и печали, света и тьмы, пьянящего восторга и горьких терзаний. Она любит эти вещи и хотела бы иметь их все больше и больше, и даже тогда, когда страдает и восстает против них, принимает только их и не находит удовольствия ни в чем другом; она ненавидит и восстает против более высоких вещей и в своем гневе может растоптать, разорвать и распять любую более божественную Силу, которая предложила бы сделать жизнь чистой, светлой и счастливой и стереть с ее губ огненный напиток этой возбуждающей мешанины. Есть и другая Воля-к-Жизни, готовая следовать за улучшающимся идеальным Умом и привлечена его предложениями извлечь из жизни некую гармонию, красоту, свет, лучший порядок, но это лишь меньшая часть виталической природы, и она легко побеждается ее более неистовыми или темными тупыми товарищами по несчастью; кроме того она не легко отвечает на зов более высокий, чем зов Ума, если только этот зов не изменяет себе, как это обычно происходит с Религией, снижая свои требования до условий более понятных нашей темной виталической природе. Искатель духовного начинает всё более ощущать в себе и находить вокруг себя все эти силы, и должен непрерывно бороться, чтобы освободиться от их хватки и разрушить их давно установившееся господство над ним самим и окружающим человеческим существованием. Это очень трудно; ибо власть их так сильна, выглядит столь нерушимой, что оправдывает презрительный афоризм, приравнивающий человеческую природу к собачьему хвосту,– ибо, как ни выпрямляй ее, силой или этически, при помощи религии, разума или любым другим путем, она всегда возвращается к первоначальному крючковатому изгибу Природы. И так велик напор, тиски этой более возбужденной Воли Жизни, так велика опасность ее страстей и ошибок, так хитро настойчива или упорно агрессивна и постоянна, вплоть до самых Небесных врат, ярость ее атак и надоедливое сопротивление ее препятствий, что даже святой и Йогин не могут быть уверены в сохранении своей освобождающей чистоты и натренированного самообладания против ее интриг и насилий. Все усилия выпрямить эту природную кривизну кажутся борющейся воле фатальными; бегство, уход на счастливые Небеса или спокойное растворение легко кажется единственно мудрым, начинает казаться, что единственный способ избавиться от обременительных связей, несчастного претенциозного бреда, слепого, сомнительного счастья и достижений земного существования – это найти возможность больше не рождаться.

Но должно быть и действительно имеется средство, путь к исправлению и возможность трансформации этой беспокойной виталической природы; но для этого необходимо найти причину отклонения и исправить ее в самом сердце Жизни и в самом ее принципе, ибо Жизнь также является силой Божественного, а не творением какого-то злостного Случая или темного Титанического импульса, какой бы тёмной и извращённой она фактически не выглядела. В самой Жизни присутствует семя ее спасения и средство этого спасения мы должны взять из Энергии Жизни; ибо хотя Знание дает спасительный свет, а любовь имеет искупительную преобразующую силу, здесь это не может быть эффективным, если они не заручатся согласием Жизни и не сумеют использовать некоторую имеющуюся в ее центре энергию для вознесения поверженного ошибкам человека в божественной Силе Жизни. Эту трудность невозможно устранить путем разделения действия жертвоприношения; мы не может обойти ее, решив, что мы будем совершать только труды Любви и Знания и отложим в сторону дела воли и силы, овладения и приобретения, производства и плодотворного осуществления возможностей, борьбы, победы и господства, отбрасывая от себя большую часть жизни, поскольку кажется, что сам составляющий ее материал есть желание и эго, и поэтому она приговорена быть полем дисгармонии, обычных конфликтов и беспорядка. Ибо такое разделение в действительности невозможно; если же попытаться его сделать, то оно потерпит неудачу в своей основной цели, поскольку тогда мы были бы изолированы от тотальных энергий Мировой Силы, и важная часть интегральной Природы была бы стерилизована, как раз та единственная сила в ней, которая является необходимым инструментом для любой мировой творческой цели. Сила Жизни есть необходимый посредник, осуществляющий элемент здесь в Природе; ум нуждается в союзе с ним для того, чтобы труды разума не остались блестящими внутренними бестелесными формациями; дух нуждается в нем, чтобы его проявляющиеся возможности имели внешнюю силу и форму и нашли полное самовыражение, воплощенное в Материи. Если Жизнь откажется помочь своей посреднической энергией другим деяниям духа, или же сама будет отвергнута, то их эффективность здесь снизится до статического уединения или сверкающего бессилия; даже если что-нибудь будет сделано, то это будет только частичным свечением нашей деятельности, более субъективным, чем объективным, быть может модифицирующим существование, но не имеющим силы изменить его. Но если Жизнь принесет Духу свои силы, но не перерожденные [духовно], то результат может быть ещё хуже, так как пр