Индивидуальные особенности потребностей

У разных субъектов потребности выражены по-разному. Для биологических потребностей значимыми оказываются типы телосложения, темперамента, конституции, которые в конечном итоге связаны с интенсивностью обменных процессов в организме.

Так, пикникам в силу интенсивности их обменных процессов требуется частое употребление пищи, астеники же состояние голода переносят легче. Пикники более чувствительны и к отсутствию воды. При нормальном пищевом и водном режиме астеники более чувствительны к тепловому режиму.

Потребность в движении более актуальна для людей атлетического телосложения, чем для астеников и тем более пикников. Поэтому гипокинезия больше влияет на самочувствие и состояние людей быстрых, подвижных, чаще это атлетики или астеники. Пикники же предпочитают «обездвиженность», она для них более комфортна, чем физические нагрузки. По данным Н.П. Фетискина (1979) и Е.А. Сидорова, выявлена связь потребности в двигательной активности с типологическими особенностями нервной системы: у лиц с сильной нервной системой и преобладанием возбуждения эта потребность больше, чем улиц со слабой нервной системой и преобладанием торможения.

Имеются и тендерные различия в выраженности биологических потребностей. Отсутствие пищи, воды хуже переносят мужчины. У них чаще потребность в риске, соперничестве, власти. У женщин же более выражена потребность в общении, власти, заботе о других.

Потребность как мотив

Итак, как мы уже говорили, взгляды на сущность мотива у психологов расходятся, мотив они рассматривают как побуждение, как потребность, цель, намерение, свойства личности, состояния.

Принятие потребности за мотив происходит прежде всего потому, что она объясняет в значительной степени, почему человек хочет проявить активность. Потребность объясняет, откуда берется энергия для проявления активности.

1. Как только субъект переходит в состояние потребностного напряжения (драйва, нужды), начинается активность организма с тратой энергии.

2. Чем выше напряжение потребности, тем интенсивнее побуждение.

Поэтому в случае, когда условия не позволяют удовлетворить потребность, энергия должна возрастать и проявляться во все увеличивающейся активности субъекта. Такое представление о детерминации активности господствовало в психологии до 50-х годов XX столетия. В 50-е годы Д. Кемпбелл и Ф. Шеффилд (1953) высказали предположение, что потребностное напряжение не влияет на изменение активности, а вызывает лишь снижение порога ответа на внешние стимулы. Ж. Нюттен (1975) высказал мнение, что активность, вероятно, никогда не является «ненаправленной».

Возникновение потребности не может объяснить целенаправленную активность животных и человека, выбор того или иного способа (предмета и действия) удовлетворения потребности. Кроме того, было установлено, что исследовательское и ма-нипулятивное поведение животных наблюдается и при отсутствии «первичных» потребностей, а актуализация последних не обязательно снижает исследовательскую активность (Р. Батлер, X. Харлоу, 1954). Была сделана попытка объяснить такое поведение врожденной потребностью нервных тканей в исследовательском поведении (Р. Вудвортс, 1918). Хебб (1949) высказал гипотезу о нужде организма в оптимальном уровне активации нервной системы, которая достигается при различных проявлениях активности: исследовательской, манипулятивной, игровой, познавательной. Но эта гипотеза не получила полного подтверждения, и ряд ученых (X. Харлоу, К. Монтгомери, 1953) выдвинули гипотезу о «внешне вызванном драйве». Под этим термином понимается потребностное напряжение, которое вызвано не внутренним состоянием организма, а внешними причинами. Но ряд авторов считают, что и это мало что проясняет, так как, например, в отношении исследования поведения драйв не выполняет функции побуждения.

Не избавляет от трудностей и постулирование потребности на «психическом уровне», например «потребности в компетентности» (Е. Деси, 1976), мотивирующей игровую, исследовательскую, познавательную деятельность. Так, с позиции этой потребности достаточно трудно объяснить, почему в каждый отдельный период времени человек не во всем хочет быть компетентным, а его потребность «предпочитает» определенный круг вещей и не затрагивает тысячу других, в следующий же период времени она переходит на другой, тоже ограниченный круг вещей. Таким образом, эта потребность не поможет объяснить ни предпочтений, ни их смен, а значит, предсказать, что, как и когда будет делать субъект.

Е.Н. Баканов, В.А. Иванников, сделав обзор литературы (в основном зарубежной), установили, что дефицит сам по себе не вызывает активности, а в процессуальной деятельности (игровой, исследовательской и т.д.) вообще не удается найти дефицита. В этих потребностях ученые не находят усиления драйва по мере нарастания депривации, а также феномена насыщения (редукции потребности по мере ее удовлетворения), т.е. в данных случаях отсутствуют характерные для потребностей черты. В связи с этим ученые отмечают крайнюю ограниченность наших знаний о многообразии потребностей, ведь, даже признав за потребность функцию побуждения деятельности, невозможно объяснить весь мотивационный процесс, почему выбирается этот объект, а не другой, почему потребность удовлетворяется с помощью этой активности, а не иной.

В результате А.Р. Лурия игнорирует роль потребностей в активации поведения, а приписывает эту роль мышлению и речи: «Источником активности человека служат планы, перспективы, программы, формирующиеся в процессе сознательной жизни людей; они социальны по своему происхождению и осуществляются при ближайшем участии сначала внешней, а потом и внутренней речи. Всякий сформированный в речи замысел вызывает целую программу действий, направленных к достижению этой цели» (1978).

Вместе с тем П. В. Симонов впадает в другую крайность, считая, что потребности – движущая сила поведения человека, и отождествляя их с мотивами. На этих же позициях стоит Д. В. Колесов (1991), считающий, что движущей силой психики являются потребности. Связи организма с внешней средой он называл потребностными связями. Эти связи, по его мнению, могут иметь разную степень напряженности (активность и покой, возбуждение и торможение). Он вводит понятие потребностного цикла как структурно-функциональной единицы жизнедеятельности. Начато потребностного цикла знаменуется возникновением в организме дефицита веществ, энергии, информации. Это приводит к возникновению потребностного напряжения, которое в отношении к последующей деятельности становится потребностным побуждением. При удовлетворении потребности, т.е. овладении предметом потребности и его использовании, заканчивается потребностный цикл. Д.В. Колесов говорил о ядре потребности, состоящем из модели потребностного результата – МПР и генератора потребностного возбуждения (побудительная активность). Исходящее из генератора возбуждение побуждает исполнительную систему к деятельности (к воздействию на определенный объект окружающей среды). Информация о полезном результате проходит через МПР, играющую роль фильтра, к ядру потребности и ведет к торможению генератора, т.е. к угасанию потребностного возбуждения, деятельность исполнительной системы на время прекращается. Автор рассматривает три варианта приведения в действие генератора.

1. Возбуждение в нем возникает спонтанно, как результат дефицита, появляющегося в ходе обмена веществ. При этом возбужденный генератор (гипоталамус) не только «запускает» потребностный цикл, но и повышает чувствительность детектора к имеющимся в окружающей среде полезным веществам.

2. Возбуждение в нем возникает вследствие внешнего воздействия значимого объекта.

3. Совмещение спонтанно возникающего возбуждения с . воздействием на детектор полезного объекта. Так, это ._}?(свойственно потребности в продолжении вида (современные девушки, чтобы возбудить потенциальных партнеров, используют различные методы, в частности, сексуально возбуждающую одежду и др.).

Соотношения между потребностями и мотивами можно систематизировать:

1) между потребностью и мотивом возможны далекие, опосредованные отношения;

2) потребность дает толчок к возникновению мотива;

3) потребность преобразуется в мотив после опредмечивания, т.е. после нахождения предмета, могущего ее удовлетворить;

4) потребность – часть мотива (В.А. Иванников, например, считает, что если побуждение принять за мотив, то частью этого побуждения становится потребность);

5) потребность и есть мотив (Л.И. Божович, А.Г. Ковалев, К. К. Платонов, С.Л. Рубинштейн и др.).

Вместе с тем отождествить мотив с потребностью не позволяет ряд обстоятельств:

во-первых,потребность не полностью объясняет причину конкретного действия или поступка (одна и та же потребность может быть удовлетворена разными средствами и способами);

во-вторых, мотив-потребность отделяется от идеальной (представляемой человеком) цели, поэтому неясно, почему мотив имеет целенаправленность. Так, Леонтьев пишет, что субъективные переживания, хотения, желания не являются мотивами, потому что сами по себе они не способны породить направленную деятельность.

В случае принятия потребности за мотив нельзя ответить на вопросы «зачем» и «для чего». Человек проявляет данную активность, чтобы понять ее смысл, ее цель (так, потребность в творчестве является ли одновременно и его мотивом, или же за этой потребностью стоит нечто другое);

в-третьих, принятие потребности за мотив ведет к тому, что говорят об удовлетворении мотива, а не потребности, о цели как средстве удовлетворения мотива, а не потребности, о наследственных и приобретенных мотивах (B.C. Мерлин, 1971), что не совсем корректно. Таким образом, при принятии потребности за мотив остается много неясностей и появляется некорректность в использовании терминов и словосочетаний. Поэтому в отечественной психологии закономерны другие позиции в понимании мотива.

Так, А.В. Веденов (1956) считал, что жизнь и деятельность человека не сводятся к удовлетворению им своих собственных потребностей, он зачастую действует на основе потребностей всего общества, требований общества и коллектива.

В.Н. Колбановский (1956) писал, что потребности личности и общества – явления одинаковой природы (выражают определенную необходимость) и потому направляют поведение человека при помощи одного и того же психологического механизма.

С этим не согласен Ш.Н. Чхартишвили (1958), разделяющий потребности личности и общества, считающий первые психологическим феноменом, а вторые социально-экономическим. Потребности общества удовлетворяются производством, а личности – потреблением. Чхартишвили отмечает, что личности удается возвыситься над потребностями лишь благодаря воле (1958). В связи с этим он выделяет импульсивное поведение («я хочу») и волевое – когда он исходит из понимания чувства долга («я должен»).