Дорога на таренский перевоз 36 страница
— Сильно сомневаюсь, сообщал ли Галад нечто подобное, — сказала Илэйн. — Галад никогда не лжет.
— Временами мне хочется, чтобы он солгал, — тихо произнес Гавин на ухо Ранду. — Хотя бы раз. Жизнь рядом с ним могла бы стать легче.
— Этот человек — мой гость, — продолжала Илэйн, — и здесь он под моей защитой. Можете удалиться, Талланвор.
— Сожалею, но это невозможно, Миледи. Как известно Миледи, Королева, ваша госпожа мать, отдала распоряжения, касающиеся любого, кто оказался на территории Дворца без разрешения Ее Величества, и об этом нарушителе уже доложено Ее Величеству. — В голосе Талланвора прозвучало большее чем просто намек на удовлетворение. Ранд заподозрил, что офицеру доводилось получать от Илэйн приказания, которые он не считал правильными; на этот раз он не намерен был потакать ее прихотям, раз у него имеется подходящее оправдание.
Илэйн впилась взглядом в Талланвора; похоже, на сей раз она была в замешательстве.
Ранд с безмолвным вопросом посмотрел на Гавина, и тот понял.
— Тюрьма, — негромко произнес он. Лицо у Ранда побледнело, и Гавин быстро добавил: — Всего на пару дней, и тебе ничего не будет. Тебя допросит Гарет Брин, Капитан-Генерал лично, но тебя сразу же отпустят, как только станет ясно, что у тебя и в мыслях не было ничего плохого. — Он помолчал, пряча в глазах какие-то мысли. — Надеюсь, что ты говорил правду, Ранд ал'Тор из Двуречья.
— Вы проводите нас троих к моей матери, — внезапно заявила Илэйн. Ухмылка озарила лицо Гавина.
Талланвор, лицо которого скрывали стальные прутья забрала, судя по всему, был захвачен врасплох таким предложением.
— Миледи, я...
— Или же проводите нас троих в тюремную камеру, — сказала Илэйн. — Мы останемся вместе. Или вы отдадите приказ применить силу против моей особы? — Она победоносно улыбалась, и то, как Талланвор растерянно оглянулся, словно надеясь найти помощь среди деревьев, сказало, что и сам офицер считал: она выиграла.
Выиграла? Что же? Как?
— Сейчас к матери привели Логайна, — тихо сказал Гавин, будто прочитав мысли Ранда, — и даже если она не занята, Талланвор не осмелится вломиться к ней строем с Илэйн и со мной, будто бы мы под стражей. Подчас мать бывает немного вспыльчива.
Ранд припомнил, что говорил о Королеве Моргейз мастер Гилл. Немного вспыльчива?
По дорожке прибежал еще один солдат в красной форме, остановился, оскользнувшись, отдал честь, приложив руку к груди. Он что-то негромко сказал Талланвору, и его слова вернули довольное выражение лицу офицера.
— Королева, ваша госпожа мать, — объявил Талланвор, — повелевает мне без промедления привести к ней нарушителя. Приказ Королевы гласит также, чтобы Миледи Илэйн и Милорд Гавин явились к ней. Тоже немедленно.
Гавин поморщился, Илэйн с трудом сглотнула. Лицо ее было спокойным, но она тем не менее принялась старательно отряхивать платье. Если не считать нескольких ошметков коры, которые она смахнула с одежды, от усилий девушки толку оказалось мало.
— Если Миледи разрешит? — довольно произнес Талланвор. — Милорд?
Солдаты выстроились вокруг троих молодых людей в каре, которое во главе с Талланвором и двинулось по выложенной сланцем аллее. Гавин и Илэйн шагали по бокам Ранда, и оба, казалось, погрузились в нерадостные размышления. Солдаты вложили мечи в ножны и убрали стрелы в колчаны, но, даже спрятав оружие, они все равно были настороже. Они следили за Рандом, словно ждали, что он в любую секунду выхватит меч и решит прорубить себе путь к свободе.
Решит хоть что-нибудь предпринять? Я ничего не буду пытаться делать. Незамеченным! Ха!
Наблюдая за солдатами, которые следили за ним, Ранд вдруг начал замечать окружающий его парк. Вновь он полностью обрел чувство равновесия — впервые после падения. Одно происходило за другим, не успевало изгладиться первое потрясение, как следом обрушивалось другое, а все вокруг словно затуманилось, не считая стены и обуревающего Ранда желания оказаться по ту ее сторону. А теперь Ранд разглядел зеленую траву, которая до того лишь чуть щекотала его подсознание. Зеленую! Сотня оттенков зеленого. Деревья и кусты зеленели и буйно разрослись зеленой стеной, отягощенные плодами ветви клонились к земле. Разросшиеся побеги плюща увивали протянувшиеся над тропинкой ветви деревьев. Цветы повсюду. Так много цветов, обрызгавших парк разноцветьем красок! Некоторые из них Ранд узнал: ярко-золотой солнечник и крошечные розовые маслики, темно-красные звездоцветы, багряные лепестки Эмондовой Славы, пурпурный млечник, розы всевозможных цветов — от чистейшего белого до темного, густо-красного, — но другие были ему незнакомы, настолько причудливо-фантастичны по виду и цвету, что юноша терялся в догадках — настоящие ли они вообще.
— Это — зеленое, — прошептал он. — Зеленое.
Солдаты что-то глухо заворчали; Талланвор, обернувшись, резанул их острым взглядом, и они умолкли.
— Работа Элайды, — рассеянно заметил Гавин.
— Это неправильно, — сказала Илэйн. — Она спрашивала, не хочу ли я выбрать какую-нибудь ферму, где она могла бы устроить то же самое, в то время как окрест не взошли хлеба, но все равно неправильно, что у нас тут цветы, когда есть люди, которым недостает еды. — Она перевела дыхание и опять стала хладнокровна. — Запомните, — скороговоркой сказала девушка Ранду. — Говорите громко и внятно, когда к вам обратятся, или же — храните молчание. И следуйте моему примеру. Все будет хорошо.
Ранду очень бы хотелось быть таким же уверенным в благополучном исходе. Уверенность в этом была бы ему в самый раз, да и Гавину, похоже, не помешала бы. Когда Талланвор ввел свой отряд во Дворец, Ранд оглянулся на парк: зелень, в частых точечках цветов, разноцветье, сотворенное для Королевы рукою Айз Седай. Да, его вынесло на стремнину, и берегов не видать.
Дворцовые слуги, в красных ливреях, с белыми воротничками и манжетами, с Белым Львом на груди с левой стороны, теснились в коридорах и переходах, сновали взад-вперед по своим неотложным, но не очень очевидным делам. Когда солдаты, сопровождая Илэйн, Гавина и Ранда, строем проходили, рассекая их суетливую круговерть, они оторопело замирали на месте, позабыв про полученные поручения, и раскрыв рты глядели на процессию.
В самой середине всего этого оцепенения по коридору, огибая таращащих глаза слуг, невозмутимо вышагивал серо-полосатый кот. Вдруг вид кота поразил Ранда своей необычностью. В Байрлоне, где он пробыл хоть и недолго, но достаточно, чтобы узнать об этом, даже в самой захудалой лавчонке держали кошек, которые сидели чуть ли не в каждом углу. Но во Дворце Ранд заметил всего одного кота — вот этого.
— У вас нет крыс? — недоверчиво спросил Ранд. Везде есть крысы.
— Элайда не любит крыс, — неопределенно пробурчал Гавин. Он тревожно хмурился, глядя дальше по коридору, по-видимому, уже представляя себе близящуюся встречу с Королевой. — У нас никогда не бывает крыс.
— Тихо вы, оба. — Голос Илэйн звучал строго, но столь же отсутствующе, как и у брата. — Я пытаюсь думать.
Ранд наблюдал за котом, пока процессия не свернула за угол и кот пропал из виду. От бегающих по коридорам стай котов ему стало бы легче на душе; было бы хорошо, если во Дворце хоть что-то оказалось привычным, пусть бы даже этим привычным стали крысы.
Коридор, который выбрал Талланвор, поворачивал столько раз, что вскоре Ранд утратил всякое чувство направления. В конце концов молодой офицер остановился перед высокими двустворчатыми дверями темного дерева, отливающими густым глянцем, но не столь роскошными, как те, которые они миновали, однако эти двери тоже покрывали выгравированные тщательно, до мельчайших деталей, ряды львов — превосходная, тонкая работа. По обе стороны дверей стояли слуги в ливреях.
— По крайней мере, не Главный Зал, — неуверенно рассмеялся Гавин. — Никогда не слышал, чтобы здесь мать повелела бы отрубить кому-нибудь голову.
Судя по его тону, он полагал, что сегодня она могла создать такой прецедент.
Талланвор протянул было руку к мечу Ранда, но Илэйн шагнула вперед, и офицеру пришлось убрать руку.
— Он мой гость, и, согласно обычаю и закону, гости королевской семьи могут оставаться при оружии даже в присутствии моей матери. Или вы не согласны с моим словом, что он — мой гость?
Талланвор поколебался, вперив взор в лицо Илэйн, затем кивнул.
— Очень хорошо, Миледи. — Она улыбнулась Ранду, а Талланвор отступил, но это длилось лишь мгновение. — Первая шеренга — со мной! — отдал Талланвор приказ. — Доложите: Леди Илэйн и Лорд Гавин к Ее Величеству, — обратился он к привратникам. — А также лейтенант гвардейцев Талланвор, по приказанию Ее Величества, со взятым под стражу нарушителем.
Илэйн зыркнула на Талланвора, но двери уже качнулись, отворяясь. Звонкий голос объявил, кто явился к Королеве.
Илэйн величественно переступила порог, чуть подпортив свой царственный облик взмахом руки, которым показала Ранду, чтобы тот держался рядом с нею, чуть позади. Гавин развернул плечи и зашагал сбоку от сестры, отстав от нее на один шаг. Ранд неуверенно двинулся следом, стараясь идти наравне с Гавином, по другую сторону от девушки. Талланвор держался вплотную за Рандом, и десять солдат вошли вместе с офицером. Двери беззвучно затворились за красной шеренгой.
Вдруг Илэйн присела в глубоком реверансе, одновременно низко поклонившись, и осталась так, придерживая подол и широко разведя руки. Ранд вздрогнул, затем поспешно последовал примеру Гавина и остальных мужчин, неловко повторяя движения за ними, пока не сделал все правильно. Опуститься на правое колено, голову склонить в поклоне, нагнуться вперед, опереться о мраморные плиты пола сжатым кулаком правой руки, а левая рука — на головке рукояти меча. Гавин, у которого меча не было, точно так же положил руку на кинжал.
Ранд только-только поздравил себя с тем, как успешно справился со всем, когда заметил, что Талланвор — голова склонена по-прежнему — искоса смотрит на него в прорези забрала. А что мне еще остается? Вдруг Ранд разозлился на Талланвора: офицер вроде как ожидал, будто юноше известно, что и как следует делать, а никто ничего не рассказал ему об этом. И разозлился на себя — за свой испуг перед стражниками. Он ничего такого не сделал, чтобы бояться. Ранд понимал, что его страх — не вина Талланвора, но он все равно злился на офицера.
Все оставались в тех же позах, застыв на месте, будто ожидая весенней оттепели. Ранд не понимал, чего они ждут, но воспользовался представившимся случаем посмотреть, куда его привели. Голова его была опущена вниз, он лишь чуть поворачивал ее, разглядывая помещение. Хмурый взгляд Талланвора стал еще подозрительнее, но Ранд не обращал на это внимания.
Квадратная комната размерами не уступала общей зале «Благословения Королевы». Стены представляли собой барельефы в камне чистейшего белого цвета, изображавшие охотничьи сцены. На висящих между резными изображениями гобеленах были вытканы нежные, яркие цветы и колибри с причудливым оперением. Лишь на двух, в дальнем конце зала, на красном поле стояли, вздыбившись выше человеческого роста, Белые Львы Андора. Эти гобелены примыкали по бокам к возвышению, а на нем находился резной позолоченный трон, на котором восседала Королева.
По правую руку Королевы стоял коренастый, с виду грубовато-простодушный мужчина с непокрытой головой. Он был в красной форме Гвардии Королевы, с четырьмя золотыми бантами на плече плаща, а белизну обшлагов прочерчивали широкие золотые галуны. Несмотря на обильную седину на висках, выглядел он прочным и непоколебимым, как скала. Должно быть, это и был Капитан-Генерал Гарет Брин. Позади трона, с другой от него стороны, на низком стуле сидела женщина в платье из темно-зеленого шелка и что-то вязала из темной, почти черной шерсти. Поначалу ее вязание навело Ранда на мысль, что женщина уже стара, но после второго взгляда он вовсе не сумел определить ее возраст. Молодая ли она, старая, он не мог сказать. Внимание женщины, казалось, всецело было отдано спицам и пряже, будто рядом — рукой дотянуться — и не Королева даже. Она была красива, внешне спокойна, хотя что-то в ее сосредоточенности пугало. В воцарившейся в зале тишине раздавалось лишь позвякивание спиц.
Ранд старался охватить взглядом все сразу, но взор его то и дело возвращался к женщине со сверкающим на ее челе венком изящно выкованных роз — женщине с Короной Роз Андора. Длинный красный, подбитый мехом палантин — по его длине маршировал Лев Андора — свисал поверх шелкового красно-белого плиссированного платья, и, когда она коснулась руки Капитан-Генерала левой ладонью, на пальце ее сверкнуло кольцо в виде Великого Змея, глотающего собственный хвост. Тем не менее взор Ранда вновь и вновь притягивали не великолепие наряда и не роскошь драгоценностей или даже короны, а женщина, которая носила их.
Моргейз обладала красотой своей дочери, но сформировавшейся и зрелой. Лицо и фигура, само ее присутствие будто наполняли комнату светом, который затмевал обоих людей, находившихся подле нее. Будь она вдовой в Эмондовом Лугу, у ее дверей выстроился бы целый хвост поклонников, даже если стряпухи и хозяйки хуже и большей неряхи во всем Двуречье было бы не сыскать. Ранд заметил изучающий взгляд Моргейз и ниже пригнул голову, опасаясь, что она прочтет его мысли по лицу. Свет, думать о Королеве так, будто она ровня какой-нибудь деревенской женщине! Ну и дурень!
— Можете подняться, — произнесла Моргейз глубоким сильным голосом, в котором звучала та же уверенность в повиновении других, как и у Илэйн, только в сотню крат сильнее.
Ранд встал вместе с остальными.
— Матушка... — начала Илэйн, но Моргейз оборвала ее.
— Судя по всему, ты все-таки лазала по деревьям, дочь. — Илэйн подхватила случайно зацепившуюся за платье щепочку коры и, не найдя, куда ее положить, зажала в кулаке. — На самом деле, — спокойно продолжала Моргейз, — это означает, что вопреки моим распоряжениям ты ухитрилась посмотреть на этого Логайна. Гавин, я была о тебе лучшего мнения. Ты должен научиться не только подчиняться своей сестре, но в то же время и удерживать ее от опрометчивых поступков, уравновешивая ее тягу к авантюрам. — Взгляд Королевы метнулся к коренастому мужчине рядом с ней, затем она быстро отвела глаза. Брин оставался бесстрастным, словно ничего не заметил, но Ранду казалось, что глаза того замечают все. — Это, Гавин, не меньший долг Первого Принца, как и командование армиями Андора. Вероятно, если твое обучение станет более интенсивным, у тебя будет меньше времени, чтобы позволять своей сестре втягивать тебя в неприятности. Я попрошу Капитан-Генерала проследить, дабы ты не испытывал недостатка в поручениях во время путешествия на север.
Гавин переступил с ноги на ногу, словно собираясь возразить Королеве, затем лишь склонил голову.
— Как прикажете, матушка.
Илэйн поморщилась.
— Матушка, Гавин не может удержать меня от неприятностей, если его нет рядом со мной. Исключительно лишь по этой причине он оставил свои покои. Матушка, наверняка не было бы ничего плохого просто от одного взгляда на Логайна. Чуть ли не каждый в городе находился к нему ближе, чем я.
— Не каждый в городе является Дочерью-Наследницей. — Едва скрываемое раздражение проскользнуло в голосе Королевы. — Я видела этого человека, Логайна, вблизи, и он опасен, дитя мое. Даже в клетке, даже с Айз Седай, сопровождающими его каждую минуту, он все равно опасен, как волк. Мне бы хотелось, чтобы его никогда даже близко к Кэймлину не приводили.
— Им займутся в Тар Валоне. — Женщина на стуле, заговорив, не оторвала глаз от своего вязания. — Важно, чтобы народ увидел, что Свет вновь одолел Тьму. И он видел, что вы — часть этой победы, Моргейз.
Моргейз отмахнулась.
— Я бы все же предпочла, чтобы он никогда не приближался к Кэймлину. Илэйн, я знаю, что у тебя на уме.
— Матушка, — возразила Илэйн, — у меня на уме — слушаться вас. Истинно так.
— Правда? — спросила Моргейз в притворном удивлении, затем усмехнулась. — Да, ты стараешься быть послушной дочерью. Но постоянно проверяешь, как далеко можешь зайти. Ладно, то же самое и я учиняла со своей матерью. Эта черта характера сослужит тебе хорошую службу, когда ты взойдешь на трон, но ты пока еще не Королева, дитя. Ты ослушалась меня и тайком смотрела на процессию с Логайном. Удовольствуйся этим. В поездке на север тебе не позволено приближаться к нему даже и на сотню шагов — ни тебе, ни Гавину. Если б я не знала, насколько суровым будет твое обучение в Тар Валоне, я бы отправила Лини присматривать за тем, чтобы ты вела себя с подобающим смирением. По крайней мере, она хоть в силах заставить тебя вести себя должным образом.
Илэйн угрюмо склонила голову.
Женщина за троном, казалось, подсчитывала петли.
— Через неделю, — вдруг заговорила она, — тебе захочется вернуться домой, к матери. Через месяц тебе захочется сбежать со Странствующим Народом. Но мои сестры оберегут тебя от неверующего. Подобное — не для тебя, пока еще. — Она внезапно повернулась на стуле, впившись взглядом в Илэйн, все ее спокойствие пропало, будто и не бывало. — В тебе есть все, чтобы стать самой великой Королевой, которую когда-либо видел Андор, которую видела какая-либо страна более чем за тысячу лет. Ради этого мы будем лепить тебя, если у тебя хватит сил!
Ранд во все глаза смотрел на женщину. Это, должно быть, Элайда, та самая Айз Седай. Вдруг он обрадовался, что не пошел за помощью к ней, неважно из какой она Айя. Неумолимость, намного превосходящая непреклонность Морейн, исходила от нее. У Ранда порой мелькало сравнение Морейн со сталью, укрытой бархатом, а в случае с Элайдой бархат был всего-навсего иллюзией.
— Достаточно, Элайда, — сказала Моргейз, обеспокоенно хмурясь. — У нее есть голова на плечах, ей этого хватит. Колесо плетет, как желает Колесо. — Она помолчала, глядя на дочь. — Теперь об этом молодом человеке, — Королева указала на Ранда, не отводя взгляда от лица Илэйн, — и о том, как и зачем он проник сюда и почему ты потребовала для него права гостя у твоего брата.
— Могу я говорить, матушка? — Когда Моргейз кивнула в знак согласия, Илэйн просто рассказала о событиях, начиная с того, как впервые заметила Ранда, взбирающегося по склону к стене. Ранд ожидал, что она закончит словами о безобидности его поступка, но вместо этого девушка сказала: — Матушка, вы часто говорили мне, что я обязана знать наш народ, от знатнейшего до последнего простолюдина, но когда бы я ни встречалась с кем-либо, рядом всегда не меньше дюжины провожатых. Как же при таких обстоятельствах я могу обрести собственные суждения о действительности или о чем-нибудь настоящем? В разговоре с этим молодым человеком я уже узнала многое о народе Двуречья, о том, каковы там люди, причем намного больше, чем могла почерпнуть из книг. Ведь говорит о чем-то то, что он пришел так издалека и носит красное, тогда как столь многие вновь прибывшие выбирают из боязни белое. Матушка, я прошу вас не обращаться слишком строго со своим верным подданным и одним из тех, кто многому научил меня о народе, которым вы правите.
— Верный подданный из Двуречья, — вздохнула Моргейз. — Дитя мое, тебе следовало уделять больше внимания книгам. В Двуречье не видывали ни одного сборщика налогов шесть поколений, а Гвардии Королевы — семь. Осмелюсь заявить, они редко вспоминают даже, что они часть королевства. — Ранд с неловким чувством повел плечами, вспомнив свое удивление, когда ему сказали, что Двуречье — область Королевства Андор. Королева заметила его смущение и с печалью улыбнулась своей дочери. — Вот видишь, дитя?
Тут Ранд заметил, что Элайда отложила вязание и теперь изучает его. Она поднялась со стула и, медленно сойдя с возвышения, встала перед юношей.
— Из Двуречья? — произнесла Айз Седай. Она протянула руку к голове Ранда; он резко отстранился от ее прикосновения, и она уронила руку. — С этой рыжинкой в волосах и с этими серыми глазами? У людей из Двуречья темные волосы и глаза, и у них редко бывает такой рост. — Ее рука быстро метнулась вперед, поддернув рукав Рандовой куртки и открыв более светлую кожу, которую не затронуло солнце. — Или такая кожа.
Ранду пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сжать руки в кулаки.
— Я родился в Эмондовом Лугу, — упрямо заявил он. — Моя мать — чужестранка, вот откуда у меня такие глаза. Мой отец — Тэм ал'Тор, пастух и фермер, как и я.
Элайда молча кивнула, ни на миг не отводя взора от лица Ранда. Он встретил ее пристальный взгляд со спокойствием, за которым скрывалось неприятное ощущение у него в животе. Юноша увидел, что она отметила упрямство его взгляда. По-прежнему не отводя своих глаз от его лица, она вновь плавно повела рукой к Ранду. На этот раз он решил не уклоняться.
Но Элайда коснулась не его, а меча. Ее пальцы сомкнулась вокруг рукояти почти у самой головки эфеса. Пальцы сжались сильнее, а глаза расширились от удивления.
— Пастух из Двуречья, — тихо произнесла она, но шепот ее услышали все, — с мечом, отмеченным клеймом цапли.
Последние слова произвели в зале такой эффект, будто Элайда объявила о появлении здесь Темного. За спиной Ранда скрипнула кожа, звякнул металл, по мраморным плитам шаркнули сапоги. Уголком глаза Ранд заметил, как Талланвор и другие гвардейцы попятились, освобождая пространство, — руки на мечах, готовые выхватить оружие и, судя по лицам солдат, они готовы умереть. В два быстрых шага Гарет Брин оказался перед возвышением, между Рандом и Королевой. Даже Гавин заслонил собою Илэйн, с тревогой на лице положив руку на кинжал. Илэйн же смотрела на Ранда так, будто увидела его впервые. На лице Моргейз не дрогнул ни единый мускул, но ее руки на позолоченных подлокотниках трона напряглись.
Одна Элайда выказала еще меньшее волнение, чем Королева. Айз Седай вела себя так, будто не сказала ничего необычного. Она убрала руку с меча, заставив солдат напрячься еще больше. Глаза Элайды ощупывали Ранда, спокойные и взвешивающие.
— Определенно, — произнесла Моргейз ровным голосом, — он слишком юн, чтобы заслужить клинок с клеймом цапли. Он не старше Гавина.
— Это оружие — его, — сказал Гарет Брин.
Королева удивленно посмотрела на него.
— Как так может быть?
— Я не знаю, Моргейз, — медленно ответил Брин. — Он и в самом деле слишком юн, однако все равно: меч принадлежит ему, и наоборот. Посмотри на его глаза. Посмотри, как он стоит, как меч подходит ему, а он — под стать мечу. Он слишком юн, но меч — его.
Когда Капитан-Генерал замолчал, Элайда сказала:
— Откуда у тебя этот клинок, Ранд ал'Тор из Двуречья?
Она сказала эти слова таким тоном, словно сомневалась в его имени не в меньшей степени, чем в том, откуда он родом.
— Меч мне дал мой отец, — сказал Ранд. — Он принадлежал ему. Он считал, что меч пригодится мне в большом мире.
— Хм, еще один пастух из Двуречья с клинком, отмеченным цаплей. — От улыбки Элайды во рту у Ранда пересохло. — Когда ты прибыл в Кэймлин?
Он уже достаточно правды сказал этой женщине. Она пугала Ранда не меньше, чем какой-нибудь Друг Темного. Самое время вновь начинать скрывать правду.
— Сегодня, — сказал Ранд. — Этим утром.
— Как раз вовремя, — пробормотала Элайда. — Где ты остановился? Не говори, что не нашел нигде комнаты. Одежда у тебя пообтрепалась и обносилась, но у тебя была возможность освежиться. Где?
— «Корона и Лев». — Ранд запомнил это название, проходя мимо вывески, когда искал «Благословение Королевы». «Корона и Лев» находилась на другом конце Нового Города от гостиницы мастера Гилла. — Мне там сдали койку. На чердаке.
У Ранда было такое чувство, будто Элайда знает, что он лжет, но она лишь кивала.
— Что это за случайность? — заметила она. — Сегодня неверный доставлен в Кэймлин. Через два дня его увезут на север, в Тар Валон, и вместе с ним туда для обучения отправится Дочь-Наследница. И именно в этот момент во дворцовом парке объявляется юноша, утверждающий, что он — верный подданный из Двуречья...
— Я в самом деле из Двуречья.
Все смотрели на Ранда, но никто не слушал его, смотрели, как на какую-то редкость. Все, кроме Талланвора и стражи; эти не спускали с юноши немигающих глаз.
— ...с историей, рассчитанной на то, чтобы увлечь Илэйн, да еще и носящий клинок со знаком цапли. Повязки на рукаве или кокарды, свидетельствующей о его лояльности, он не носит, а прицепил к мечу всего-навсего обвязку, которая предусмотрительно скрывает цаплю от любопытных глаз. Случайность ли это, Моргейз?
Королева взмахом руки попросила Капитан-Генерала отойти в сторону и, когда тот отступил, стала рассматривать Ранда со встревоженным видом. Но заговорила она с Элайдой.
— Кто он, по-твоему? Друг Темного? Один из Логайновых последователей?
— Темный зашевелился в Шайол Гул, — ответила Айз Седай. — Тень ложится на Узор, и будущее балансирует на острие ножа. Этот — опасен.
Вдруг вперед шагнула Илэйн, упав перед троном на колени.
— Матушка, умоляю, не делайте ему ничего плохого! Он бы сразу же ушел, если бы я не остановила его. Он хотел уйти. Именно я заставила его остаться. Я не верю, что он — Друг Темного!
Моргейз успокаивающе махнула дочери рукой, но взгляда от Ранда не отводила.
— Это Предсказание, Элайда? Ты читаешь Узор? Ты говоришь, что это настигает тебя, когда ты меньше всего ожидаешь, и уходит так же внезапно, как и является. Если это Предсказание, Элайда, я приказываю тебе говорить правду, ясно и определенно, без твоего обыкновения заворачивать все в столь плотный покров загадочности, что никто не может утверждать, сказала ты «да» или «нет». Говори. Что ты видишь?
— Вот что я Предсказываю, — ответила Элайда, — и клянусь Светом, что яснее говорить не могу. С этого дня Андор сделал шаг по пути к горю и розни. Тень должна еще потемнеть до самой черноты, и мне не разглядеть, пробьется ли потом Свет. Где мир проливает ныне одну слезинку, он выплачет тысячи. Вот что я Предсказываю!
Пелена безмолвия окутала зал, тишину нарушил лишь короткий, будто последний, вздох Моргейз.
Элайда продолжала смотреть в глаза Ранду. Она заговорила вновь, едва шевеля губами, так тихо, что он, стоя от нее на расстоянии вытянутой руки, с трудом расслышал слова Айз Седай.
— Вот что я еще Предсказываю. Горе и раздоры обрушатся на весь мир, и этот человек стоит в самом сердце всего. Я подчиняюсь Королеве, — прошептала она, — и говорю это ясно.
Ранд почувствовал, как ноги его вросли в мраморный пол. Холод и недвижность камня сковали ноги и ознобом отозвались в позвоночнике. Никто другой не мог слышать последних фраз Элайды. Но она по-прежнему смотрела на него, и он их слышал.
— Я пастух, — заявил он для всех в зале. — Из Двуречья. Пастух!
— Колесо плетет, как желает Колесо, — громко произнесла Элайда, и Ранд не взялся бы сказать наверняка, был ли в ее тоне оттенок издевки или нет.
— Лорд Гарет, — сказала Моргейз, — мне нужен совет моего Капитан-Генерала.
Коренастый мужчина покачал головой.
— Элайда Седай утверждает, что парень опасен, моя Королева, и если она могла бы сказать большее, я предложил бы послать за палачом. Но все сказанное ею — не более того, что любой из нас может увидеть собственными глазами. В округе нет фермера, который не говорил бы, что дела идут хуже некуда, а будут еще хуже, — без всяких Предсказаний. Что касается меня, то полагаю: парнишка очутился здесь вследствие стечения обстоятельств, обернувшегося к нему, однако, неблагоприятной стороной. Из предосторожности, моя Королева, я бы посоветовал упрятать его в темницу, пока Леди Илэйн и Лорд Гавин не отправятся в дорогу и не будут достаточно далеко от Кэймлина, тогда его можно будет отпустить. Если только, Айз Седай, у вас нет больше никаких Предсказаний относительно него.
— Я сказала все, что прочитала в Узоре, Капитан-Генерал, — промолвила Элайда. Она одарила Ранда жестокой улыбкой, которая едва коснулась уголков ее губ, смеясь над его неспособностью заявить, что она не говорит всей правды. — Несколько недель в тюрьме ему не повредят, а мне дадут шанс узнать больше. — От заблестевших глаз Элайды озноб пробрал Ранда еще сильнее. — Возможно, придет новое Предсказание.
Какое-то время Моргейз раздумывала, положив подбородок на кулак и опершись локтем на подлокотник трона. Будь Ранд в силах двинуться, он наверняка переступил бы с ноги на ногу под ее хмурым внимательным взором, но взгляд Элайды заморозил его. Наконец Королева заговорила:
— Кэймлин задыхается в петле подозрительности, а возможно, и весь Андор. Страх и злобное подозрение. Женщины обличают соседей как Друзей Темного. Мужчины малюют Клык Дракона на дверях людей, которых знали многие годы. Я не стану частью этой паутины.
— Моргейз... — начала было Элайда, но Королева оборвала ее:
— Я не стану частью этого! Когда я взошла на трон, то поклялась поддерживать правосудие — для знатного и для простолюдина, и я буду верна своей клятве, даже если окажусь последней в Андоре, кто помнит о справедливости. Ранд ал'Тор, поклянетесь ли вы Светом, что ваш отец, пастух в Двуречье, дал вам этот меч с клеймом цапли?
Ранд, едва ворочая сухим языком, произнес:
— Клянусь! — Вдруг вспомнив, с кем разговаривает, поспешно прибавил: — Моя Королева.
Лорд Гарет приподнял тяжелую бровь, но Моргейз, казалось, не придала этому значения.
— И вы взобрались на стену парка просто для того, чтобы взглянуть на Лжедракона?
— Да, моя Королева.
— Злоумышляли ли вы против престола Андора, или против моей дочери, или против моего сына?
Ее тон говорил о том, что последние два деяния обеспечили бы ему намного более короткий срок между приговором и казнью, чем первое.