Поездка в Сухуми. Разговор с охотником

В песчаной западне

У нас еще оставались отпускные и расчетные деньги. Здесь, в пустыне, они нам были уже не нужны. К тому же, они рано или поздно могли пропасть впустую, намокнув от дождя. Выход из ситуации виделся один: надо съездить в Сухуми, раздать эти деньги нуждающимся.

Однажды к нашему балаганчику пришли охотники, возвращавшиеся с гор в селение. Они ребята местные, все тропы знают, поэтому мы решили, что мне нужно воспользоваться случаем и пойти с ними. К тому же у них имелась с собой резиновая лодка, и можно было не обходить озеро по берегу, а переплыть по воде, что весьма радовало. Итак, Михаил остался с нашими вещами, а я с охотниками отправился в селение.

К сожалению, радость моя оказалась преждевременной. Когда мы сели в лодку и поплыли, подул встречный ветер. Из-за этого на озере поднялись такие сильные волны, что нельзя было плыть. Охотники хоть и из местных, но гребли, гребли – в конце концов, видят, что плыть нельзя, лодку забивает встречными волнами. Тогда они причалили к берегу и пошли по тропе. Я – за ними. Иду, а сам думаю: «Может, я согрешил, решив пойти в город раздавать эти деньги, если чинятся такие препятствия? Может, не стоило бы возвращаться в мир совсем?.. Прости, Господи!»

И все-таки наше совместное путешествие оказалось промыслительным. Когда мы поднимались по тропе, один из охотников вдруг спросил:

– А ты что, тоже будешь монахом?

Для меня этот вопрос был совершенно неожиданным.

– Как Бог даст! – говорю. – А почему Вы спрашиваете?

– Мы видели, как вы молились. Знаем, что сюда такие приходят.

«Ага, – думаю, – вот это уже интересно…»

– А что, здесь, значит, монахи живут?

– Да, живут. Там вон наверху Юрий живет, окончил университет, приехал сюда из Москвы, к нему друзья ходят... Еще есть Олег, учился раньше в торговом институте. Оставил институт, приехал в здешние места, недалеко отсюда живет. Там Аввакум живет… Там Кассьян… – и всю информацию о всех монахах мне выдал.

Я, конечно, все это намотал на ус. Думаю: «Слава Богу. Значит, монахи еще и сегодня где-то здесь живут. Нужно только с ними как-то найти контакт».

Управившись с делами в городе, пошел я назад – уже в одиночку. Добрался до озера, думаю: «Если пойду по тропе – наверняка собьюсь, уйду в сторону. По воде проще будет переправиться». Сделал примитивный плот, сел на него и поплыл. Когда уже вроде бы решил, что переправился благополучно, постигло меня неожиданное бедствие. Пристал к другому берегу, а там оказался «плывун» – мокрый песок, который сносит река в озеро. Только я высадился с плота на берег, вступил на этот водянистый песок – сразу же погрузился в него с рюкзаком по пояс. И все. Ни туда, ни сюда. И выбраться не могу, и рюкзак сбросить жалко...

Не знаю, чем бы закончилось мое «приключение», если бы не увидел меня один местный рыбак, который по случаю оказался невдалеке. Он сразу же сообразил, что надо сделать – набрал жердей, набросал их мне. Слава Богу, вылез я из этой топи.

Речка не пускает

Месяца через полтора уровень воды в реке заметно упал, и все чаще стали появляться рыболовы и туристы. Начали мы тогда с Михаилом подумывать о том, чтобы отправиться дальше в горы на большее уединение. Долго не решались, но потом все-таки собрались и пошли.

Наш путь пролегал вверх по течению реки. Но поскольку русло ее постоянно петляет по ущелью, и пологий берег зачастую сменяется отвесными скалами, то идти все время по одной стороне невозможно. Потому приходится этот бушующий водный поток переходить туда-сюда много раз. Несколько таких переходов мы миновали благополучно. Но в одном месте – никак, «застряли» капитально. Впереди нас шло четверо парнишек лет по шестнадцать, они прошли. А мы что только не делали: и так, и этак… Воды чуть выше колена, а перейти не можем – сбивает с ног, и все. Раз десять пытались – безуспешно. Видим: те ребята все перешли, а мы старше, крепче их, и ростом повыше, а перейти не можем.

Был у нас с собой туристический набор – топорик, ножовка, лопатка. Решили мы спилить дерево с тем расчетом, чтобы оно упало и образовало мостик. Выбрали на берегу средних размеров ольху, сантиметров 20-25 в диаметре. Спилили ее, она упала. Но не успели мы к ней подойти, как ее подмыло течением, и она уплыла. Сильно мы, конечно, огорчились…

Что делать? Начали молиться. Помолились. Потом прочитали главу из Евангелия от Луки. Там нам встретились такие слова: «Лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Лк. 9, 58). Прочитав это, мы сразу успокоились – вся скорбь у нас прошла. Оказывается, все очень просто. Если даже Сын Человеческий не имел, где приклонить голову, что нам безпокоиться? Ведь каждый христианин должен хоть в чем-то в жизни уподобиться Христу. Посидим и мы без крыши под целлофаном. Если не получилось пройти дальше, значит, так угодно Богу. Он все видит и все знает – что нам полезно, то и устрояет. И, несомненно, печется и промышляет о нас.

Рассудив так, мы со спокойным сердцем вернулись на прежнее место.

«Темнолицый».

Странные туристы

Как-то раз, когда я ходил за грибами, к Михаилу пришел один из местных – тот, которого монах Меркурий в своей книге называет «темнолицым». Начал интересоваться, расспрашивать, кто мы такие. Потом говорит: «Пойдемте ко мне. У меня в горах есть пасека, будете там жить. Я вас снабжу всем необходимым, построю вам келию…» Михаил молча выслушал его, но ничего не ответил. Когда я вернулся, он мне все рассказал. В то время мы еще не имели опыта, не знали всех сложностей монашеского жития в горах, однако при этом сразу почувствовали что-то неладное – некую тревожную настороженность: «Не надо, не надо». Видать, не от доброго намерения делалось нам такое лестное предложение…

Впоследствии мы убедились, что в жизни ничего не бывает случайного, ничего не происходит «просто так». У Бога все имеет свое время, свое назначение и цель. Как мы потом поняли, одной из причин, по которой Господь не допустил нам пройти дальше по реке, было промыслительное сохранение нас от зависимости этому человеку. Та территория, куда мы намеревались идти, была его охотничьим участком. «Темнолицый» непременно обнаружил бы нас, и последствия были бы плачевными.[6]

А другая причина препятствия заключалась, видимо, в том, что нам нужно было приобщиться настоящему – преемственному – монашескому житию. Поскольку мы были люди мирские, не имели представления о правильной духовной жизни, о правильном подвиге, нам нужно было всему этому учиться. Потому Господь и не допустил уйти нам на уединение вглубь гор, а сблизил с тамошними монахами, чтобы мы усваивали традиционную монашескую жизнь в братстве.

Примечательно, что монахов я искал на горе, противоположной той, на которой они жили. И хотя мне приходила иногда мысль: «Может, надо подняться вот на эту гору?» – так ни разу на нее и не поднялся. Мне почему-то казалось, что противоположная гора более пригодна для жительства, т.к. там солнечная сторона. Солнце, когда восходит, светит на ту гору, вот туда я и лез. А надо было искать на другой горе, куда солнце светит, когда находится на западе. На той-то стороне и жили монахи. Кстати, как потом выяснилось, они видели наш костер, который долгое время горел в одном месте. Когда мы уже потом встретились с ними, они нам сказали: «А мы думаем: кто там сидит? Все время костер горит…Что за туристы такие странные, что на одном месте так долго сидят?» А мы их дыма не видели. Хотя потом, когда я пошел однажды к схимонаху Василию, я увидел с реки дым на их горе, когда они топили печку. А тогда на реке мы так долго сидели, смотрели на эти горы, и ни разу не видели монашеского дыма.

Потом мы уже поняли, что все это было промыслительным действием Божиим. Господь как бы держал нас в таком неведении по Своему премудрому усмотрению, испытывая наше доброе произволение. Для начала нам нужно было пожить «под кустом», а не под крышей (когда все наши «удобства» сводились к двум кускам целлофана 1,5 х 1,5 м). Нужно было предельно (вынужденно и произвольно) попоститься. Вплотную познакомиться с «подножным кормом». Прочитать Библию. Отрешенно и искренно помолиться о спасении своей души. Деятельно усвоить понятие, что во всех обстоятельствах жизни должно предаваться в руки Божии. Одним словом, необходимо было практически укрепиться в вере и надежде на Бога, Который «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8), и Которому слава и благодарение подобает от всея твари во веки веков.