Противоречия, переживаемые шиизмом

С детства нас приучали к бодрствованию в ночь «‘Ашура»(1), занимаясь самоистязанием и оплакиванием гибели Абу ‘Абд Аллаха, мир ему. Но кто из нас хотя бы на мгновение задумывался о том, что мы делаем, имеет ли это шариатское обоснование в Коране или Сунне, либо же шариатские доводы осуждают то, что мы совершаем?!... Никто не задумывался!..

Проходили годы моей жизни, а я все пребывал в этом состоянии, пока во мне не стали происходить перемены, которые привели меня к Сунне.

В то время я даже представить себе не мог, в каком иллюзорном мире я живу.

Верховный шиитский ученый ат-Табризи спрашивает о хусейнийских церемониях: «Какова степень их легитимности?» И сам же отвечает: «Шииты во времена имамов, мир им, жили по принципу сокрытия (такыййа). Отсутствие обрядов в их время по причине невозможности их совершения не говорит о том, что они не являются легитимными в наши времена. Если бы жившие тогда шииты обладали такой же возможностью демонстрировать и совершать обряды, как мы сегодня, то они делали бы то же самое, что и мы: к примеру, водружали бы черные знамена на хусейнийских объектах и даже на домах, демонстрируя скорбь»(1).

Ученые шиитского мазхаба считают это деяние предпочтительным, но в Коране и Сунне не имеется никаких указаний на легитимность того, что совершается в месяц мухаррам под именем «возрождения обрядов Всевышнего Аллаха».

В то же время знакомящийся с преданиями имамов семейства пророка, мир им, и высказываниями древних шиитских ученых находит нечто противоположное. Ибн Бабавейх аль-Куми в книге «Ман ла йахдурух аль-факих» (4/376) упомянул, что одно из речений пророка, да благословит его Аллах и приветствует, которое не было выполнено, таково: «Оплакивание покойника относится к одному из поступков доисламского невежества (джахилии)».

А ан-Нури ат-Табарси в «Мустадрак аль-васа’ил» (1/143 – 144) приводит следующее высказывание ‘Али, мир ему: «Люди не перестанут совершать три джахилийских деяния, пока не наступит Судный Час: испрашивание дождя посредством звезд, поношение происхождения (других) и оплакивание покойников».

Мухаммад Бакир аль-Маджлиси в «Бихар аль-анвар» привел следующий хадис от ‘Али, мир ему: «Когда умер Ибрахим, сын посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, он велел мне омыть его, что я и сделал. (Затем) посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, облачил его в саван и умастил благовониями, после чего сказал мне: “Отнеси его, о ‘Али”. Я отнес его на аль-Баки‘ (кладбище Медины), где он совершил по нему погребальный намаз. Увидев его перед собой, посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, заплакал, и из-за его плача заплакали верующие так, что мужские голоса стали громче женских. Тогда посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, строжайшим образом запретил им это и сказал: “Слезятся глаза, печалится сердце, но мы не говорим то, что может разгневать Господа. Поистине, по тебе мы скорбим и печалимся”»(1).

Обратите же внимание на отношение пророка, да благословит его Аллах и приветствует, и имама ‘Али к оплакиванию покойного. Как запрет на оплакивание покойных и наречение этого деяния одним из поступков джахилийи мог перейти в категорию «желательных действий»?!

Из-за очевидности шариатских текстов, запрещающих громкое оплакивание, ат-Туси и Ибн Хамза со всей ясностью заявили о запрещенности этого деяния. В свое время ат-Туси сообщил о единодушном мнении (иджма) шиитов по этому вопросу(2).

Также передаются сообщения о том, что удары по лицу и груди являются мерзкими религиозными новшествами, которые не могут привести к довольству ни Всевышнего Аллаха, ни Его избранного посланника, да благословит его Аллах и приветствует, ни пречистых имамов.

Имам аль-Бакир сказал: «Крайняя скорбь, вопли, удары по лицу и груди, вырывание волос, приглашение плакальщиц – все это оставление терпения и следование по иному пути»(1).

Сообщается, что имам Хусейн сказал своей сестре Зайнаб: «О сестренка, бойся Аллаха, скорби скорбью Аллаха и знай, что те, кто на земле, умрут, и что те, кто на небе, не будут жить вечно, и что все сущее погибнет, кроме Всевышнего Аллаха, Который создал творения Своим могуществом, и они вернутся (к Нему), ведь Он – Один-Единственный. Мой отец лучше, чем я, моя мать лучше, чем я, и мой брат лучше, чем я. Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, является примером для меня и каждого мусульманина». Он утешил ее этими и другими схожими словами, после чего сказал: «О сестренка, я заклинаю тебя дать мне клятву и исполнить ее. Если меня убьют, то не рви по мне платье, не раздирай из-за меня лицо и не произноси надо мной вопли и причитания»(1).

В этой связи Мухаммад бин Макки аль-‘Амили приводит от ат-Туси следующие слова: «Согласно единодушному мнению запрещается бить по лицу, раздирать его и рвать волосы – он сказал это в “аль-Мабсут”– поскольку в этом содержится проявление недовольства тем, что предопределил Аллах» (2).

Что касается черных одеяний, то здесь достаточно слов имама ‘Али, мир ему, который сказал: «Не носите черное, ведь это одеяние фараона»(3).

Я пребывал в растерянности между этими преданиями, запрещающими оплакивание, удары по лицу, черные одеяния, и горьким настоящим, на котором воспитывался, полагая, что совершаемое мной является выражением моей любви к семейству пророка. Я не знал, что совершаемое нами во время хусейнийских обрядов и годовщин прямо противоречит тому, что завещали и говорили члены семейства пророка, в том числе и их избранный дедушка, да пребудет нам ним мир и благословение Аллаха.

КОЛДУН НЕ ПРЕУСПЕЕТ,

КУДА БЫ ОН НИ ПРИШЕЛ!

В нашем районе аль-Кудайбиййа(1) жил один человек, известный своей способностью исцелять недуги и решать проблемы людей при помощи Корана и дозволенных молитв.

После того, как я принял вероубеждение Ахль ас-Сунна ва аль-Джамаа, и после бесплодных попыток моих родственников, близких и других людей вернуть меня обратно в шиизм, обо мне стали распространяться предвзятые слухи с целью притеснить меня и дискредитировать.

В это время вышеупомянутый человек, которого шииты считали знающим и благочестивым, вызвался убедить меня отказаться от моего решения. Он подошел ко мне и дипломатично поведал, что, мол, его и мой отец, да смилуется над ним Аллах, были коллегами.

Затем он стал приводить примеры: открыл предо мной наугад страницу Корана, пробормотал неизвестные мне слова и сказал: «Прочти этот аят». Я прочел… Тогда он сказал, что этот аят предостерегает меня от того, что я делаю сейчас. После чего произнес: «Этот аят – милость… Если ты поступишь согласно ему, то это будет благом для тебя. Ты не раз еще услышишь его этой ночью в подтверждение для тебя этого блага».

И действительно! Как только я сел в свою машину и включил приемник на волне «Радиовещание Священного Корана», то услышал этот самый аят! Тогда я крикнул ему из машины: «Ты был прав!»

Он улыбнулся и сказал: «Аллах любит тебя. И ты будешь счастлив, если поступишь согласно этому аяту».

Вернувшись домой, я включил телевизор и снова услышал тот же самый аят!

Я стал размышлять над тем, что сказал мне этот человек. Затем я вскочил и быстро наугад открыл свой домашний Коран, и снова на том же самом аяте!

В ту ночь я не сомкнул глаз… Но не из-за страха перед этим человеком или его действиями. Случившееся овладело моим рассудком, и я провел ночь в раздумьях: «Как его слова оказались правдой? Как со мной произошло то-то и то-то? Как то…, как это…?»

Не прошло и нескольких дней, как я неожиданно повстречал своего друга-шиита из того же района, который мне сказал: «Я слышал от людей из нашего района, что такой-то – имея ввиду человека, известного своими знаниями и благочестием – сообщил им, что ему открылось, будто аль-Кудайби вскоре вновь станет шиитом, каким был до недавнего времени». Я рассмеялся и сказал: «Известно ли ему будущее или он колдун?».

После этого я задумался о своих словах: «Да, а почему бы ему действительно не быть колдуном?»

Я связал слова моего друга о нем и те слова, которые он сказал мне, с постоянно повторявшимся аятом.

Тогда я спросил себя: «Чего именно добивается от меня этот человек?»

Я расспросил о нем друга своего отца из того же района, и он мне сказал, что этот человек вовсе не является таким благочестивым, как считают его жители района, а даже, напротив, он вступает в контакт с джиннами.

Проходили дни, а этот человек все пытался меня убедить, что желает мне блага, и что оно заключено в следовании мазхабу семейства пророка, мир им. Да удалит Аллах от семейства пророка такого человека и ему подобных людей!

Я захотел испытать его и узнать поподробнее, что он из себя представляет. Всякий раз, вступая с ним в дискуссии о единобожии и язычестве, я видел, что он был неспособен ответить на задаваемые мной вопросы и выдвигаемые против него аргументы.

Однажды во время беседы в присутствии огромного количества шиитов и нескольких суннитов из нашего района, я задал ему некоторые вопросы, связанные с многобожием, и напомнил о том, как он поступил со мной в ту ночь. Он ничего не смог ответить. Более того, он удивил всех нас, быстро покинув собрание. Тем самым раскрылась его сущность и разоблачилось его дело.

В тот момент я вспомнил слова Всевышнего Аллаха: «Это козни колдуна, а колдун не преуспеет, куда бы он ни пришел». (сура «Та Ха», аят 69) и «Воистину, козни дьявола слабы» (сура «Женщины», аят 76).

Однако наш товарищ не остановился на этом, приложив все свои силы для того, чтобы отдалить от меня жителей района, дабы никто из них не попал под мое влияние, и он обвинил меня в скверных намерениях!

Но все его попытки потерпели крах. Он был разоблачен, и люди узнали о нем правду. С того самого дня он стал редко выходить из дома, будучи известным во всем районе под кличкой «колдун». Всякий раз, встречая кого-либо из местных, он пытался выдумать оправдания, утверждая, что на это его толкнуло стремление к благу.

Я не знаю, что подобные ему люди думают о ясных аятах и хадисах, осуждающих колдунов и магию, а также свидетельствующих об их неверии!!! И что же это за истина, опирающаяся на колдовство и заклинания вместо шариатских доводов и доказательств?!

Ведь в самих же шиитских преданиях говорится, что посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Остерегайтесь семи смертных грехов». Сподвижники спросили: «Каких?» Он ответил: «Придание Аллаху сотоварища, колдовство…»(1).

Имам Джа‘фар ас-Садик, мир ему, передал от своего деда ‘Али, мир ему: «Кто обучится чему-либо из колдовства: многому или малому, – станет неверующим»(2).

Имам ‘Али, мир ему, сказал: «Кто придет к знахарю, задаст ему вопрос и поверит его словам, тот не уверовал в ниспосланное Мухаммаду»(3).

НЕНАВИСТНЫЙ ФАНАТИЗМ!

Когда слепой фанатизм достигает своего крайнего предела люди лишаются милосердия и нравственности, и тогда возникают трагикомические ситуации.

Из многочисленных примеров я приведу лишь два случая. Один из них произошел со мной лично после того, как я стал суннитом, а второй – с малолетним ребенком, ничего не знающим о шиитском фанатизме, которй сметает на своем пути все и вся.

Однажды, когда я выходил из мечети после совершения предвечернего намаза, меня вдруг увидела престарелая шиитка, которую звали Умм Ибрахим, хорошо знавшая меня и мою семью.

Она несла сумку с какими-то хозтоварами. После того, как я ее поприветствовал, она спросила меня о моих делах, делах моей бабушки, матери и сестер. Затем я взял из ее рук сумку, чтобы помочь ей донести ее до дома, находящегося неподалеку от мечети. Подойдя к дому, она меня спросила: «Ты откуда пришел?» Я инстинктивно показал на мечеть и ответил: «Из мечети». Тогда она разгневалась на меня, плюнула мне в лицо и сказала: «Да очернит Аллах твое лицо! Люди мне говорили, что ты стал суннитом, однако я им не верила!»

Что касается случая с ребенком, которого звали ‘Умар бин ‘Али, то о нем мне рассказал один из его дядьёв: «Бабушка ‘Умара была женщиной преклонных лет и проживала в аль-Кудайбиййе. Она до такой степени была связана тесными узами с шиитскими женщинами, что иногда вместе с ними сидела на годовщинах.

Однажды она сидела со своими подругами вместе с внуком ‘Умаром. Он был настолько мал, что едва мог произносить свое имя.

‘Умар вместе с остальными детьми играл во дворе дома, где отмечали годовщину. Так случилось, что он упал и заплакал. Тогда одна женщина (из соседнего к нам района) попыталась поиграть с ним, чтобы он успокоился и перестал плакать. Она спросила его: «Как тебя зовут, сыночек?» Мальчик ответил: «Умаль», т. е. ‘Умар. Она задала ему этот вопрос еще раз, так как не поняла, что он имеет в виду. Ребенок ответил то же самое. Тогда его бабушка ответила – а это произошло в присутствии женщин, – что его зовут ‘Умар. Вдруг, неожиданно для бабушки, женщина стала толкать ребенка, приговаривая: «Пошел вон… Да проклянет Аллах тебя, ‘Умара, того, кого ты назвала ‘Умаром и того, кто называет своего сына ‘Умаром!..»(1).

После этого бабушка ушла с поминок и больше туда не возвращалась».