К Гликерию (Обещает ему прощение, если вскоре возвратится; в противном же случае угрожает низложением и Божиим Судом. (Писано около 374 г.))

Долго ли тебе вести себя безрассудно, умышлять зло себе самому? Беспокоить меня, срамить весь чин монашеский? Воз­вратись, положившись на Бога и на меня, который подражаю Его человеколюбию. Ибо если сделал я выговор отечески, то и про­шу отечески. Вот мое тебе слово, потому что многие просят за тебя, и прежде других твой пресвитер, которого седину и сердо­болие уважаю. Если же удаляешься от меня, то, конечно, ниспал ты в своей степени; но отпадешь и от Бога с твоими песнями и длинною ризой, которыми ведешь юных не к Богу, а в пропасть.

К Григорию Богослову (Снова жалуется, что Гликерий и девы еще не возвратились. (Писано около 374 г.))

И прежде писал я к тебе о Гликерии и о девах. Но они и доселе не возвратились, а еще медлят, не знаю почему и как. Ибо не буду ставить сего в вину тебе, будто ты делаешь сие к нашему предосуждению, или сам огорчившись на меня чем-нибудь, или в угодность другим. Итак, пусть приходят, ничего не страшась. Будь ты порукою в этом. Ибо болезную об отсеченных членах, хотя и справедливо они отсечены. А если будут упорствовать, то на других падет тяжесть, а я умываю руки.

166 (173). К Феодоре, монахине (В том, что редко пишет, извиняется неуверенностью в верном доставле­нии писем; изображает трудность достигнуть совершенства в жизни, ка­кой по обету посвятила себя Феодора. (Писано около 374 г.))

Ленивым меня делает писать к тебе неуверенность, что пись­ма мои непременно дойдут в руки любви твоей, а не будут по негодности слуг читать их наперед тысячи других людей, особли­во при таком ныне замешательстве дел во Вселенной. Поэтому жду, что станут, как ни есть, бранить меня и насильно вытребуют у меня письма, а это и будет служить для меня знаком, что письма доставляются.

Поэтому пишу ли, молчу ли, одно у меня дело — соблюдать в сердце своем памятование о твоей скромности и молиться Гос­поду, чтобы дал тебе совершить течение благого жития соглас­но с твоим намерением. Ибо действительно немалый подвиг — произнесшему обет присовокупить к этому и что следует за обе­том. Избрать для себя образ жизни, согласный с Евангелием, может всякий; но наблюдать все до малости и не пройти без внимания ничего из написанного в Евангелии — в этом из из­вестных нам очень немногие успели так, чтобы пользоваться языком обузданным, и оком обученным, по намерению Евангелия, и руками действовать с целию благоугодить Богу, и ноги двигать, и каждый из членов употребить, как вначале распорядил наш Создатель. В одежде — благоприличие, в обращении с мужчинами — осторожность, в снедях — умеренность, в приобретеннии необходимого — не излишество; все это, если говорить так просто, дело не важное, но оно требует великого подвига при исполнении, как находим в самой действительности. И совершенство в смиренномудрии — чтобы ни знатность предков не помнить, ни, ежели есть у нас от природы какое преимущество душевное или телесное, не превозноситься им, ни мнения о себе других не обращать в повод к превозношению и надмению,— и это принадлежит к жизни евангельской, так же, как в воздержании — твердость, в молитве — неутомимость, в братолюбии — состра­дательность, с нуждающимися — общительность, в образе мыслей - скромность, сокрушение сердца, здравая вера, в печали — равнодушие, и то, чтобы в мысли нашей никогда не прекраща­лось памятование о Страшном и неизбежном Суде, к которому все мы поспешаем, хотя весьма немногие помнят о сем и заботят­ся о том, чем он кончится.

К вдове (В том, что не писал к ней доселе, оправдывается опасением подвергнуть ее какой-либо опасности от своих зложелателей; советует ей иметь в сердце страх Божий и всех принимать в общение молитв. (Писано около 374 г.))

При сильном желании часто писать к твоему благородству всегда я удерживался, чтобы не подать мысли, будто бы навле­каю на вас какие-то искушения, потому что ко мне расположены неприязненно и, как слышу, до того простирают вражду, что вы­ведывают, не получил ли кто когда письма моего. Но поелику сама ты (что и хорошо сделала) начала переписку и писала ко мне, прося, как и надлежало, совета о делах, касающихся до твоей души, то и я побужден писать к тебе, и в вознаграждение опущенного в прежнее время, и вместе в ответ на писанное твоим благородством.

Блаженна душа, которая день и ночь не имеет другого попечения, кроме сего одного, как в великий тот день, когда вся тварь предстанет Судии дать отчет в делах своих, и ей, не затрудняясь, отвечать за жизнь свою. Кто имеет у себя перед глазами этот день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешительном Судилище, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало, потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия А в ком ясно напечатлено ожидание угрожающего, тому живущий в нем страх не дает времени впадать в поступки или помышления необдуманные. Итак, памятуй о Боге, имей в сердце страх Божий и принимай всех в общение молитв. Ибо велика помощь от тех, которые могут умилостивить Бога. И ты не преставай де­лать это. Ибо молитва будет нам и добрым помощником в сей жизни, пока живем в этой плоти, и отходящим отсюда послужит достаточным напутствием к будущему веку. Но как заботливость есть дело доброе, так опять уныние, отчаяние и безнадежность во спасении вредят душе. Потому уповай на благость Божию и ожи­дай от Бога заступления, зная, что если обращаемся к Нему как должно и искренно, не только не отринет нас вовсе, но пока еще произносим слова молитвы, скажет: «вот Я!».