Доктор сразу же записал в своем блокноте, что тридцать два картофельных блина — верное средство от тяжелых случаев пневмонии

Следующий пациент случайно тоже был болен пневмонией. Он был сапожником. "Не беспокойтесь. Я только что открыл средство от этой болезни, — сказал ему доктор. — Немедленно пойдите и съешьте тридцать два картофельных блина, не меньше тридцати двух, — и вы будете в порядке; в противном же случае вы умрете в течение недели".

Через неделю доктор постучался в дверь дома сапожника. Она была заперта. "Он умер, — сказал ему сосед. — Ваши картофельные блины убили его". Доктор тотчас же записал в блокноте: "Тридцать два картофельных блина помогают портным, но убивают сапожников".

Однажды произошла автомобильная авария. Машина перевернулась и оказалась в кювете. На земле возле нее лежал совершенно изувеченный человек, почти без сознания. Подошел полицейский и стал что-то заполнять в своем блокноте. "Вы женаты?" — спросил он этого человека.

Тот сказал: "Я разведен. О, это была самая большая неприятность из тех, что выпадали на мою долю".

Был юбилей — шестидесятилетие — одного человека. Тем вечером он вернулся домой, к жене, с которой прожил без малого сорок лет в постоянных ссорах и конфликтах. Но, придя домой, он был поражен, когда обнаружил, что его жена ожидает его с подарком — парой прекрасных галстуков. Никогда он не думал, что его жена способна на такое. Это было почти невозможно — чтобы она ожидала его возвращения, приготовив ему в подарок пару галстуков. Он ощутил себя таким счастливым, что воскликнул: "Не возись с ужином, я буду готов через пару минут, и мы пойдем с тобой в лучший ресторан".

Он принял ванну, приготовился, и одел один из подаренных ею галстуков. Жена пристально на него взглянула и спросила: "Как?! Ты хочешь сказать, другой галстук тебе не нравиться? Что, другой галстук недостаточно хорош?" Мужчина может надеть только один галстук, но какой бы галстук он бы ни выбрал, случилось бы то же самое: "И что ты хочешь сказать? Другой недостаточно хорош для тебя?"

Как-то раз Мулла Насреддин пришел домой, плохо держась на ногах, совершенно пьяный, и долго и громко стучал в свою собственную дверь. Было уже далеко за полночь. Жена отозвалась, и он спросил ее: "Не могли бы вы, мадам, подсказать мне, где живет Мулла Насреддин?"

Жена воскликнула: "Идиот! Ты — Мулла Насреддин".

"Верно, это я знаю, — возразил он, — но это не решает моей проблемы. А где же он живет?"

Насреддин как-то раз беседовал, сидя в баре со своим сыном. "Всегда помни о том, что надо вовремя остановиться, — поучал он. — Спиртное — это хорошо, но нужно знать меру. Это я говорю тебе из своего собственного опыта. Посмотри вон в тот угол — когда эти четверо за вот тем столиком начнут выглядеть, как восемь, пора остановиться".

"Но пап, я там вижу только двоих", — признался сын.

Рассказывают, что однажды Мулла Насреддин пошел в кино с женой. Они были женаты уже, по меньшей мере, лет двадцать. А шел как раз один из этих знойных иностранных фильмов! И вот, когда они выходили из кинотеатра, жена спросила его: "Насреддин, ты никогда не любил меня так, как любят эти актеры в кино. Почему?"

"Ты что, с ума сошла? Знаешь, сколько им за это платят?" — воскликнул Насреддин.

Жена Муллы Насреддина была при смерти, и врач сказал ему: "Насреддин, мне придется быть с тобой откровенным; в такие моменты лучше говорить правду. Твою жену спасти не удастся. Болезнь зашла слишком далеко; я делаю все возможное, но ты должен быть готов ко всему. Не терзай себя, прими это, это судьба. Твоей жене остается жить не больше суток".

"Да ладно. Если я смог выдержать с ней столько лет, так я могу потерпеть еще несколько часов!" — ответил ему Насреддин.

Один мужчина готовился к свадьбе. "Ты ведь всегда был против женитьбы, что это ты вдруг передумал?" — задал ему вопрос кто-то.

"Уже зима на носу, и, говорят, она будет очень холодной. На центральное отопление мне не наскрести, а жена обойдется дешевле!" — объяснил он.

"Ты чего такой грустный?" — спросил кто-то Муллу Насреддина.

"Моя жена настояла на том, чтобы я прекратил рисковать, пить, курить, играть в карты. Я все это бросил", — ответил тот.

Спрашивавший воскликнул: "Твоя жена должна быть теперь очень счастлива".

"В том-то и дело, — покачал головой Насреддин. — Теперь она не может найти ничего, к чему бы придраться, поэтому она страшно несчастна. Она пытается ныть, но пожаловаться-то ей не на что. Теперь она не может объявить меня виноватым во всем, и я никогда не видел ее такой подавленной. Я думал, что, когда я брошу все дурные привычки, она приободрится, но она стала гораздо несчастнее, чем была".

Говорят, что однажды Мулла Насреддин заявил своему сыну: "Какое твое дело, мал еще, задавать такие вопросы. Кто ты такой, чтобы спрашивать, как я познакомился с твоей матерью? Но одну вещь я могу сказать тебе наверняка: она совершенно отучила меня свистеть".

"А вообще мораль такова, — добавил он немного погодя, — если не хочешь быть таким же несчастным, как я, никогда не свисти девушке!"

Рассказывают, что как-то раз, после массового митинга членов партии, политический лидер этой партии раскричался на секретаря, занимавшегося организацией прошедшей встречи. Секретарь ничего не мог понять. "Меня надули!" — вопил лидер.

"Не понимаю вас, митинг прошел весьма успешно, — удивлялся секретарь. — Пришло много тысяч людей, и взгляните на гирлянды цветов, которые они вам преподнесли. Да они прямо забросали вас цветами, только взгляните".

Лидер воскликнул: "В том-то дело! Гирлянд здесь всего одиннадцать, а я заплатил за дюжину! Где двенадцатая?".

Я читал историю о том, как Мулла Насреддин, возвратившись домой, застал свою жену в постели со своим лучшим другом. Друг очень смутился и испугался. "Послушай, — воскликнул он, — я не в силах совладать с этим. Я люблю твою жену, и она тоже влюблена в меня. Ты ведь разумный человек, так давай найдем какое-нибудь решение этой проблемы. Ну в самом деле, не драться ж нам из-за этого".

"Ну и какое же решение ты предлагаешь?" — заинтересовался Насреддин.

"Давай сыграем в карты, и пусть жена будет ставкой в этой игре. Если я выигрываю, то ты ее отпускаешь; если же выиграешь ты, я никогда больше не увижусь с твоей женой", — предложил его друг.

"Ладно, договорились", — согласился Насреддин, но, подумав, добавил: "Но учти, я играю только на деньги. Начальная ставка, ну, скажем, одна рупия, и по рупии очко, а то, что без толку играть. Играть только на жену — это совершенно бесполезное занятие, это полный идиотизм. Я не хочу попусту тратить время, так что будем играть на деньги".

Мулла Насреддин учил своего маленького сына, которому было лет семь, как подойти к девушке, как пригласить ее потанцевать, что сказать и чего не говорить, как делать ей комплименты, как уговаривать ее.

Мальчик ушел куда-то, а полчаса спустя, вернулся назад и потребовал: "А теперь научи меня, как от нее избавиться!"

Говорят, что как-то раз на собрании выступал один известный политический деятель, любивший поговорить, и он говорил, и говорил, и говорил, и дело уже близилось к полуночи. Постепенно все слушатели стали расходиться, пока в зале не остался только один человек. Тот политик поблагодарил его за внимание и добавил: "Похоже, вы единственный любитель истины, единственный мой настоящий последователь. Я благодарен вам. Несмотря на то, что все остальные покинули нас, и несмотря на поздний час, вы нашли в себе силы остаться".

"Не обольщайтесь, — ответил тот человек, — просто я выступаю после вас".

Маленького пятилетнего мальчика учитель спросил: "Твоя младшая сестренка уже научилась разговаривать?"

"Да, научилась, — ответил мальчик. — Мы теперь учим ее молчать".

Как-то раз, часа в три утра, Мулла Насреддин позвонил знакомому бармену и спросил его: "Слушай, когда, наконец, откроют бар?"

"Ну ты нашел время задавать такие вопросы, — возмутился бармен. — Ты постоянный посетитель, Насреддин, и ты прекрасно знаешь, что мы открываемся в девять утра. Ложись снова спать и потерпи до девяти", — бросил трубку.

Но минут десять спустя Насреддин позвонил опять и сказал: "Слушай, но мне очень надо. Может быть, все-таки можно отпереть бар?"

Тут бармену это уже надоело. "Ты вообще соображаешь, что делаешь? — заорал он в трубку. - Я тебе сказал, ни минутой раньше девяти. И не звони сюда больше", — и снова швырнул трубку на рычаг.

Но через десять минут тот позвонил снова. "Ты что, свихнулся, что ли? — взвыл бармен. — Не будет тебе никакой выпивки до девяти".

"Подожди, не бросай трубку, ты не понимаешь, — разрыдался Насреддин. — Меня заперли в зале, и я не знаю, как отсюда выбраться!"

Когда-то, неподалеку от Амазонки, существовало племя каннибалов. Постепенно они съели большую часть своих соплеменников, и под конец их осталось всего сотни две или что-то около того... Они убивали и ели друг друга. Как-то раз туда приехал трудиться миссионер. Но вождь племени разговаривал с ним на чистейшем английском! Миссионер был поражен и воскликнул: "Как! Ты отлично разговариваешь по-английски, да еще и с явным оксфордским акцентом, — и при этом ты людоед?"

"Да, — ответил тот, — я действительно учился в Оксфорде, я многое оттуда вынес. Правда, мы по-прежнему остались людоедами, но теперь я пользуюсь ножом и вилкой. Я научился этому в университете".

Молодой врач, выпускник медицинского колледжа, только что получивший диплом врача, возвратился к себе домой. Его отец тоже был врачом — ужасно уставшим от многолетней непрерывной работы... так что он взял отпуск. Он заявил сыну: "Мне нужно отдохнуть хотя бы недельки три, и я еду в горы, а ты на это время возьмешь на себя всю мою практику".

Когда же отец вернулся назад три недели спустя, сын встретил его словами: "Папа, у меня для тебя сюрприз. С заболеванием той пожилой леди, которую ты лечил на протяжении стольких лет и никак не мог вылечить, я полностью справился за три дня".

Отец отвесил сыну затрещину и вскричал: "Ты глупец, идиот, да эта леди оплатила все твое образование и я рассчитывал, что, и остальные мои дети еще будут учиться в этом колледже. Ну да, да, ну не было у нее язвы! И я беспокоился в горах, я вспомнил, что забыл тебе запретить заходить к ней без меня, но мне в голову не приходило, что ты настолько глуп... У нее денег куры не клюют, так она богата, и если она хочет иметь болезнь желудка, зачем я буду перечить ей?! Она уже столько лет кормила всю нашу семью!.."

Две матроны, матери семейств, разглядывали витрину книжного магазина. "Посмотри, — заметила одна другой, — там есть книга, озаглавленная "Как третировать вашего мужа".

Но другую, книга не заинтересовала. Она даже не взглянула в ту сторону. "Мне это ни к чему, — пояснила она. — У меня своя собственная система".

Однажды Мулла Насреддин ворвался в кофейню, кипя от гнева и возмущения, и поднял шум: "Говорят, здесь кто-то назвал мою жену уродливой старой ведьмой. Кто этот парень?"

Из-за одного из столиков поднялся здоровенный верзила, раза в два пошире и на целую голову выше Насреддина. "Ну, я это сказал про твою жену, а в чем дело?"

Глядя на него, Насреддин сразу как-то притих; у него явно возникли кое-какие опасения. Он подошел к столику и сказал: "Спасибо тебе, я, честно говоря, и сам это знаю, но все никак не могу набраться смелости сказать это вслух. Ты сделал это, ты храбрый человек".

Жил-был человек, любивший ходить каждый год в день своего рождения на ипподром. Целый год он копил деньги ради только одной ставки в свой день рождения. И он проигрывал и проигрывал год за годом. Но надежда всегда возрождалась снова и снова! Каждый раз, когда он уходил с ипподрома, он решал никогда больше сюда не приходить... но целый год — это такой долгий срок! Несколько дней он помнил о своем решении, а потом надежда снова осеняла его. "Кто его знает, — рассуждал он, — может, в этом году у меня есть шанс разбогатеть, так отчего ж не попытаться еще разок?"

К тому времени, когда пришел очередной день его рождения, он снова собрался на ипподром. Это был его пятидесятилетний юбилей, и он подумал: "Я попытаюсь вложить в это всю душу, все, что имею".

Поэтому он продал все свое имущество, собрал небольшое состояние — все, что заработал за все свои пятьдесят лет, все, что только у него было — и решил: "Так или иначе, теперь все решится. Или я стану нищим, или императором; хватит быть посередине — ни то, ни се; достаточно!"

Он подошел к витринам и, прочитав имена лошадей, обнаружил лошадь по имени Адольф Гитлер. "Это не может не сработать, — подумал он. — Такой великий человек, такой победоносный, он припугнул весь мир. Эта лошадь наверняка ужасно сильная и быстрая". Поэтому он поставил на нее все; ну и, понятное дело, проиграл — как проигрывают все те, кто ставит на Гитлеров. Теперь ему некуда было даже пойти, ведь он проиграл и собственный дом. Ему не оставалось ничего, кроме как покончить с собой.

Поэтому он пришел на обрыв и собрался броситься вниз и покончить со всем этим. Он уже изготовился к прыжку, когда внезапно услышал голос, и он не смог бы сказать, шел ли этот голос извне или изнутри. "Остановись! — велел ему этот голос. — В следующий раз я укажу тебе имя победителя — сделаешь еще одну попытку. Не совершай самоубийства".

В нем возродилась надежда, он вернулся в город. Весь год он тяжело трудился, ибо ему предстояла победа, которой он добивался всю свою жизнь. Мечте пришло время сбыться. Он работал день и ночь, и ему удалось неплохо заработать за этот год. Потом, с трепещущим сердцем, он добрался до окошка букмекера и подождал. "Отлично, — услышал он голос, — выбери эту лошадь, Черчилля". Не споря, не пытаясь возражать, без единой мысли, совершенно не обращаясь к голосу разума, он поставил все, что у него было, — и выиграл. Черчилль пришел первым.

Он вернулся к окошку, и подождал. "А теперь поставь на Сталина", — посоветовал ему голос. Он снова поставил все. Сталин пришел на голову впереди всех. Теперь у него было целое богатство.

В третий раз он подождал совета, но голос сказал: "Довольно".

"Заткнись, я выигрываю, — возмутился он, — взошла звезда моей удачи, и никто сейчас не сможет обыграть меня". Он выбрал Никсона, — и Никсон пришел последним.

От его богатства ничего не осталось, он снова стал нищим. Стоя там, он бормотал себе под нос: "Что же мне теперь делать?"

"Вот, пожалуй теперь, — посоветовал ему голос, — тебе действительно стоит пойти на утес и прыгнуть!"

Как-то раз сын Муллы Насреддина пришел домой в слезах и пожаловался отцу, что он дал поиграть игрушку своему другу, которому всегда доверял, а тот, пообещав вскоре вернуть ее, потом отказался это сделать. "Как мне быть?" — спросил маленький Насреддин.

Мулла Насреддин пристально посмотрел на него и сказал: "Влезай на эту лестницу". Мальчик послушался, он ведь верил отцу. Когда он оказался метрах в трех от земли, Насреддин велел ему: "А теперь прыгай, я тебя поймаю".

Мальчик поколебался немного, и осторожно заметил: "Если я упаду, я ушибусь".

"Я же здесь стою, чего тебе волноваться? — рассмеялся Насреддин. — Прыгай". Мальчик прыгнул, а Насреддин отскочил в сторону. Мальчик ушибся об пол, вскрикнул и разрыдался.

"Ну вот, теперь ты понял, — заметил Насреддин. — Никогда никому и ничему не верь, даже тому, что говорит твой отец".

В супермаркете маленький ребенок начал ныть, чтобы мать купила ему игрушку. "Нет, — мягко ответила мать, — я не буду ее покупать. У тебя их и так достаточно".

Ребенок рассердился и, топнув от злости ногой, воскликнул: "Мам, я никогда не видел девочки хуже, чем ты, ты самая плохая".

Мать внимательно посмотрела на ребенка, на его лицо, гнев, отражавшийся на нем, — и она ответила: "Подожди немного, ты непременно встретишь действительно плохую девочку. Просто чуть-чуть подожди!"

Однажды мать заставляла ребенка делать уроки. Он не слушался, продолжая играть с игрушками, и она в гневе вскричала: "Ты меня слышишь или нет?"

Ребенок удивленно поднял на нее глаза и ответил: "Я что тебе, папа, что ли?"

Когда-то, давным-давно один король построил огромный дворец, дворец миллионов зеркал — все стены были покрыты зеркалами. Во дворец забежала собака, и она увидела миллионы собак вокруг себя. Ну и, будучи весьма разумной собакой, она стала лаять, чтобы защитить себя от этих миллионов окруживших ее собак и испугать их. Жизнь ее была в опасности. Ей пришлось напрячься, она стала лаять изо всех сил. Но, когда она залаяла, те миллионы собак тоже начали лаять. И, чем больше она лаяла, тем больше отвечали ей они.

Утром собаку нашли мертвой. А она была там одна, в том дворце были лишь миллионы зеркал. Никто не дрался с нею, вообще не было никого, кто мог бы драться, но она увидела саму себя в зеркалах и испугалась. И, когда она начала сражаться, отражения в зеркалах тоже вступили в борьбу. А она была одна, против миллионов и миллионов собак, окруживших ее.