На котором ничто не растет

Николай Гуцол

_________

÷ ДЕКАДАНС ø

_______________

2013-2015

_________

_______________

ö

Вместо эпиграфа:

Декаданс

Ночь погрузила нас в дожди.

Весь город охватило хлипкой,

Плаксивой скукой тишины,

Волнующей и зыбкой.

В пустынях улиц шастал май,

Порывистым вельможей.

Грусть подступала невзначай.

Тоска была прохожей.

Молчание плелось в плечах,

Усталость зрела в душах.

Тоской блестела на глазах

И отражалась в лужах.

Шли тихо, мягким янтарем

У ночи вырванный кругами,
Мерцал булыжник под дождем,

Большими сдобными блинами.

Курили молча. А листва,

С болтливым дождиком шепталась,

И лишь от них услышал я,

Что мы уже расстались.

Расстались скупо,- не в первой.

И никакой обиды.

Был приглашен лишь дождь косой
На эту панихиду.

Подкатывала к горлу боль,

Рассудок стыл в проклятьях,

И только сердце исподволь,

Рвалось в твои объятия.

С плеча рубила тишина,

Взахлеб слагалась повесть,

В которой ни конца ни дна,
И лишь печаль на совесть.

Ночной сезонный декаданс

Уже играл под кожей.
Грусть попадала в резонанс.
Тоска была прохожей.

2013-2014

Мистраль

Я помню силуэты городка

В объятиях вечернего светила.

Как ты меня любила, чуть дыша,

И как моя любовь тебя губила.

Наш дом в саду, обитель из окна
Изгибы лоз под тяжестью мистраля,

Потоки добродушного тепла

Из булочной, посаженной в подвале.

Туманную задумчивость Севенн,

Веселенький горошек шторок,

И строки Пастернаковских поэм,
С натертых до безумья книжных полок.

Как ты ждала заветные слова,
Как лгал я беззаботно и бесстыже,
Как ты старела тихо, как ушла,
А я остался и, зачем-то выжил.

В пустынях комнат, как немой упрек,
Брожу, бросая взгляды за карнизы

На каторгу, которою себя обрек,
Тебя не обогрев при жизни.

Смотри же,-я лишь тень меня.

Я отзвук виноградных лоз в обмане,
Согрей, как я не смог тебя,

Прости, забрав с собой в туманы.
Декабрь 2013

Перформанс

Я настежь распахнул окно,

В лирическом дурмане,

Неспешно развернул сукно,

Нащупав сталь в кармане.

Легко вступил на парапет

Привел вальтер в исходный,

И демонический сюжет

Застыл над преисподней…

За каменным карнизом ночь.

Бульвар под фонарями,

Сужаясь, ускользает прочь,

Меж черными домами.

В след беглецу, под гребень крыш,
Так, словно бранью кроет,

Сорвав овации афиш

Залетный ветер воет.

Им взбудоражен старый сад,

Испуганно, стыдливо,
Порывам откликаясь в такт

Дождем созревшей сливы.

И сам бульвар, и бледный свет,

Луна и туча в дымке,

Как ослепительный квартет

На черно-белом снимке.

Из ночи наползает мрак

Устало шепчет в уши,

Что и понять не знаю как,

Но не могу не слушать.

«Так уже было сотни раз.

И повторялось снова.

Наган, петля, угарный газ,

Все было, все не ново.

Когда толпа кричит «ура»

В объятиях комфорта,

В иных сердцах идет борьба

На три-четыре фронта.

Они идут наперекор,

Чудовищной дороге,

Объявленной родной страной,

Единственной дорогой.

Вот этим открывают суть

Небесные светила,

Им истину вонзают в грудь

И подрезают крыла.

Но если выбран этот путь,

То ты почти покойник,

И до того легко взмахнуть

На вечный подоконник.

Так вот,- в цветаевской петле,
Особая примета,-

Служить отверженным стране,

Где совесть – путь поэта.

В городе N

Однажды в прибрежном городе N,
В янтарной оправе Балтийского моря,
В краю избежавшем больших перемен,
На улочке Вяземской встретились двое.

Судьбой дирижировал поздний сентябрь,
Он таял ванилью над шелковым взморьем,

И каждая солнцем открытая явь,

Ему приходилась искусным подспорьем.

Так время пришло и в обеденный час,
Деревья, как блюдца с багровой каймою,
Качались под нежный Шопеновский вальс
В хрустальном дыхании теплого моря.

Она танцовщица, а он почтальон.
Так вот, эти две непохожих персоны,
Случайно столкнулись средь прочих персон,

На не случайном осеннем перроне.

Да так и остались,- вокзал в стороне,
Выкрики грозных газетных пророчеств,
Грубой буфетчицей в мрачном кафе,
Нимфа печали и одиночеств.

Так и остались, рукою в руке,

Тайною тайн в родственных душах,

В шорохе слов о бурой листве

На театрально пасмурных лужах.

И стало их двое. И только порой,

Когда над землею завьюжит февраль,
Она с необъятной женской тоской,

Смотрит в морозную зимнюю даль.

Припомнив буфетчицу в мрачном кафе,

И сотни ночей одиноких подруг,

Шепчет ему, прижимая к себе,

Мы никогда не расстанемся, друг.

И часто в прибрежном городе N,
В янтарной оправе Балтийского моря,
В краю избежавшем больших перемен,
Гуляют по улицам за руку двое.

Усталый человек

Среди знакомых этих

И незнакомых тех,

В кордебалетах звездных,

Событий лет и вех,

В пыли дорог далеких,
В плену тяжелых век,

Среди столпов высоких,

Усталый человек.

И пройдено не мало,

И вновь на полпути,
Дорога промолчала

Куда теперь идти.

Кому открыться сердцем?,
Кого к груди прижать?,
Или глаза закрывши

Бежать. Бежать. Бежать.

Толи назад вернуться,

Толи вперед шагать,

Отдать ли Богу душу

Иль дьяволу продать.

Мораль

Верши свой суд, карай меня,
Увещевай, отчитывай,
Да, я к тебе стремглав спеша
На это и рассчитывал.

Не скрыться у тебя от всех,
Не слезы лить в жилетку,
Я торопился слушать смех
Завернутый в конфетку.

Скажу, в лицо святое глядя,
На свет очей лучистый,-
Уж лучше быть отборной блядью,
Чем злобным моралистом.

Транспортный вальс

Мы кружимся в транспортном вальсе,

Мы ходим с друзьями в кино,

И в легком ночном декадансе,
Грустим, засмотревшись в окно.

С годами растет лаконичность,

Редеют отряды бесят,

Что медленно, но педантично,

Былое в сердцах бередят.

Средь старых любимых пластинок,

Мы держим одну против всех,
Мы авторы странных привычек,

Нелепые копии тех,

Чьи нежные юные души,

Еще не боровшись с судьбой,
Как древние Море и Суша,

Бурлят и кипят меж собой.

Нам больше не нравятся тайны,

Сюрпризы не радуют глаз,

Мы статуи и эпиграммы,

К тому, чего нет больше в нас.

Безымянный №1

«Чертовщина»

Ноябрьская ночь пьяна.

Над небом, черной сажей
Сомкнули ветви дерева,

Чудовищною стражей.

Молчит округа, спят дома.
Ни шороха не слышно

И только бледная луна

Дрожит над гребнем крыши.

Всплывет в осенней темноте

Не облетевший ясень,

Да зорька вспыхнет вдалеке

И также быстро гаснет.

Лишь ветра свист на большаке

Клокочет, без умолку.
Да сойка вскрикнет на реке

И также быстро смолкнет.

Темно, ни колеи, ни зги,

Но руки машут плетью,

В такую ночь того и жди,

Чтоб повстречались черти.

Им в эту пору самый труд,

Чуть слышно за спиной,-

Не то во здравие поют,

Не то за упокой.

Ноябрь 2014

Ей было восемнадцать…

Ей было восемнадцать, а ему…

Ну скажем так, что счет пошел за тридцать,
Она любила горы и луну,
Он восхищался практиками Ницше.

Когда он вел беседы меж друзей,
Потягивая эль в английских пабах,
Она жила в Ахматовском пике

В палатке на вершинах Кара-Дага.

Он был уже женат и разведен,

И в обществе порой ходили сплетни,
Что будучи завидным женихом,
Избрал остаться вовсе бессемейным.

Ходил домой, обняв подмышкой кейс,
Разглядывая портики в оградах,
Когда она в компании друзей,
Снимала осень в бурых листопадах.

Быть может в этот вечер или в тот,
Когда за именинами кузины,

В последних числах осени на свет

Навалятся свинцовые картины;

Он вышел покурить в багровый сад,
От сладости галдящего веселья.
И встретил в первый раз тот самый взгляд,
Как серый март встречается с капелью.

Так в грозную обитель мрачных гор,
Закрался беспокойный лучик света,-

Что вечера он подпирал забор,

У парка в ожидании привета.

Не спал ночами, подгоняя день.
Курил, кусая нервно сигареты
И, кажется, еще писал стихи,
На, в общем-то, знакомые сюжеты.

Он грел ее ладони, прятал тень
И вечерами в маленькой кафешке,
Как юноша стремительно краснел,
За каждою улыбкой и насмешкой.

Он за руку держал ее в кино,
И там где настигает время вечер,
Как мантию накидывал пальто,
На крохотные бархатные плечи.

Они купили домик у реки,
Он промышлял охотой и рыбалкой,
Она растила редкие цветы,

И нежные лиловые фиалки.

Я слышал много повестей любви,
Наполненных отчаяньем и страстью,
Но как бы ни были они чудны,
Средь них, к великому несчастью,

Отмеченных немыслимой борьбой,

Изменами, обидами, бездушьем,
Я раньше не встречался с вот такой,

О тихой и душевно теплой дружбе.

Декабрь 2013

Безымянный №2

«Ахматовщина»

Однажды, высшей милостью сошедшей,

Испив прохлады в утреннюю рань,
Я в горькой пустоте любви ушедшей,
Открою поразительную грань.

Ее переступившим приоткрыта,

Банальных истин роковая даль,

И с этого мгновенья пережиты,

Любовь и боль, и радость и печаль.

Дошедшим до нее спасают душу,
Рассудок, вышедший однажды из ума
И в сердце, покоренном и послушном

Иная наступает тишина.

Она остудит яд надежды поздней,

Заставит преклониться пред собой,

И, ограждая ясностью морозной,

Подарит сердцу истинный покой.

С ним быстро позабудутся печали,

Но страшен этот ласковый покой:

Когда тебя с молчанием венчали,

Как знать тебе что ты еще живой?

Безымянный №3

Провалятся уставшие глазницы,
Как затемно являясь по утрам.,

Рассвет застать не может в прежних лицах,
За пропастью глухой оконных рам,

Ни взгляда, ни проклятия, ни боли.
Обыденно стучат сердца в груди.
И притчей во языцех гнев Господний,

Не тронет разлюбившего души.

Тогда бросаешь все и за границу,
В пустыню Гоби и к вершинам Альп,
Никто не ощутит твоей свободы,

Железным ободом сковавшей скальп.

Пусть скалится судьба, пусть будут грозы,
Пусть сердце громыхает под рукой.

Так водится, что после всех морозов,

Озимые восходят над землей.

Безымянный №4

Большая снежная вуаль,
Обняв хрущевок силуэты,
Крестила метлами февраль.
Я вспомнил, как ушедшим летом,

Хмельной, бессонной ночь была,
Как клен, собравшийся в кулак,
Раскачивался, как в руках

Теперь качается коньяк.

Да что-то видно изменилось,
Не передать чутье в словах

В тебе как будто надломилось,

И рухнувши во всех делах

Застыло льдинкою февральской

Всегдашнее твое тепло,

И стало видно –не любила,

А коль любила, то давно.

И стало видно-не встречала,
И видно стало-не ждала,

И нехотя любовь прощала,

Так верно выгнать не могла.

Так верно жизнь в копну вязала

Охапки одиноких слез,

Что и скрывать нужды не стало

Погибель отпылавших грез.

Покоить с миром прах прошедшей

Так тихо сгинувшей любви.

Не буду. Я пойду. Ты следом,

Во двор за мною не ходи.

Сметет ушедшего осколки,

Метлою дворника февраль,
Густеет мрак, большой иголкой

К луне приковывая даль.

Луковицы

Как водится, в 15-30,

Гнедых в поводья запрягут

Погрузят скопом, перекрестят

И по знакомой повезут.

Помилуй Господи,- кто плачет,
Кто сквернословит на духу,
Твое ж отсутствие маячит

В молчании и на слуху.

Оно плывет над караваном,
Своих, чужих, вот этих, тех,

И норовит, шмыгнув под саванн,

Мой мрачный вид поднять на грех.

-«Не верю», отшатнувшись, скажет,
И точно тем словам в ответ,

Порывы ветра в копны свяжут

Угрюмой рощи силуэт,-

«Я буду ждать тебя к обеду,
Не вздумай снова опоздать,
Когда пойдешь,-зайди за хлебом

Я буду, очень буду ждать.

А здесь,-не жди. Я тут ни к месту,

Зачем я здесь среди могил?,
Иль в этой маске бессловесной,

Ты весь, вот так ко мне остыл?

Зачем я здесь, Я тут ни к месту.
Что слезы? Это чепуха!,

Так,.. шинковался лук к обеду,
Да вот осталась шелуха.

Осталась, и шуршит, грохочет,

И нету сил ее поднять,
И слез понять не стало мочи,

И дрожи глупой не унять».

Безымянный №5

«Весна»

Не вырвать из вихрей событий,

И в несколько слов не унять,

Тебя, окрыленной и скрытной,

Упавшею навзничь в кровать.

Заваленный книгами столик,

Стакан, непочатый обед,

Графин запыленный и мертвый,

Бездушно поникший букет.

Улыбки, хмельное ненастье,

Февральский тщедушный озноб,

И окна, открытые настежь

В косые каналы трущоб.

Чтоб слово сорвалось из сердца.
С бумаги над крышей взлетев,

Простым незатейливым текстом,

Заполнив весенний напев.

Чтоб чувства коснувшись нечаянно,

Глотнув этой силы едва,

Истошно, легко и отчаянно

Кричала сама тишина.

Да так, чтобы вторило ясно,

А издали схватывал гром,

И плыло над городом счастье,

Большим многогласным ковром.

Чтоб ветер распутицу славил,

И разом немедля за ней,

Подснежник дыханье расправил

Весенних живых алтарей.

Февраль 2014-2015

Сука

Оттолкнула, упала навзничь,

Закрывая руками лицо,

Я же знал, что пропал, что увязну

В хитро сотканном сукой лассо.

В килограммах молочных плиток,
В копнах жгучих надменных дней,

Задыхаясь, чумной, небритый,
Но с цветущею рядом, с ней.

С нею, робкой, несмелою, скромной

Незабудкой в туманном плену,

Что с улыбкою нежной и кроткой,

Черта в силах поднять на дыбу.

Без нее не спокойно и с нею.
Громыхает, гудит голова,-

То лассо, заплетённое ею,
Обвивает и сводит рога.

Февраль 2014

Истуканы

Ночь грустит на постели нетронутой,
Тишина вяжет тени конструкций

Лампы, книг и портьеры подернутой,

Дурно пахнущим цветом настурций.

Вещи сложены. Споры улажены.

Истуканами с древних курганов

Откликаясь во тьме односложными,
Расстаемся, среди чемоданов.

Уезжай от меня. Уезжая,
Ты увозишь частицу печали,
Этот замкнутый круг нескончаем,
Ты находишься в самом начале.

За спиною оставь континенты,
Я предчувствую, я уже знаю,

В свои новые апартаменты,

Ты поселишься с этой печалью.

Ты поставишь ей блюда на ужин,
Ей откроешь заветную дверцу,
И она февралями завьюжит,
Память, душу, рассудок и сердце.

***

Сердце, память, рассудок и душу
Вьюг февральских фальшивые стоны,
Мне дешевым виски заглушит

В придорожных холодных притонах.

И печаль у меня поселившись,

Башмаки подбивая в дорогу,

Барабанную дробь континентов

Загремит, подымая тревогу.

Меня выживет из дому пошлость

Дурно пахнущих ночью настурций,

Незаконченность и односложность

Тишиной сотворенных конструкций.

И я брошусь в погоню за прошлым,

И я вынужден буду идти,

Как бы ни был запутан и сложен,
Путь, который я должен пройти.

***

Этот замкнутый круг нескончаем,

От чего ж мы такие болваны?

Может, выпьем горячего чаю?

К черту, к черту твои чемоданы!
Февраль 2014

Пиджак

Ты уйдешь, но останется запах

И фиалковый яростный мрак,
Набежит и завалится плакать

На безвольно поникший пиджак.

Остановятся дни, но не время,
И кукушка старинных часов,
Как хронограф жестоко и верно

Отчеканит в полсотни щелчков.

Недомолвки, скандалы, измены,
Молчаливую серую грусть,
До начала, до старта, до первой

Я к исходной потере стремлюсь.

Первый день на осеннем бульваре,
Ты в пальто, руки спрятаны в шаль,
Шаг магически робок, но смелый

Взгляд пронзает туманную даль.

Многотонный, с оттенком граната,

Освещенный теплом фонарей

Холостой и туманно-лохматый

Вьется вечер у тонких теней.

И сквозь грохот сердечного треска,
Подчиняя поступкам судьбу,
Я бы с радостью умер от блеска

Твоих звонких и хрупких «люблю»

Что же мы натворили с тобою,

Что же я с этим днем сотворил?,

Отчего ты ко мне вдруг остыла,

Кто же нашу любовь погубил?

Отчего я не чувствую сердца,

Отчего на душе кавардак?

Безголово поникший на кресле

Каждой клеткой рыдает пиджак.

Февраль 2014

Весенний парк

Из дома, по обыкновению,
В пальто, захваченном врасплох,

К весеннему столпотворению,
Мой каждый шаг, мой каждый вдох.

Где в переулках за кофейнями

Капель вершит мордоворот,

Весна, не оставляя пленными,
Чумой над городом плывет.

На смену зимнему смирению,

Ее размашистая страсть

Вершит свое преображение,

Капелей оглашая власть.

Безумный март герой партера,

На сцене дикий кавардак,
И в кульминации премьеры-

Оживший старый добрый парк.

Окликнет гордый и усталый,

-И я откликнусь всей душой,-

Смотри, зима пургой стращала,

А я, как видишь ли, живой.

Живой и средь голодных лысин

Мещанских черных площадей,
Я точно крик, я точно выстрел

Сорвавшихся гурьбой грачей.

Я прописная правда истин,

Я лет бессменный постовой,
Я жизнь, и возвращаясь к жизни

Я рай, подаренный весной.

Март 2014

Проводины

Не люби меня, меркнет свет.
Ветер полон терпкостью юга,
И полынная горечь лет
Чабрецом обнесла округу.

Ты как южный голодный дождь
В громовых набегая раскатах,

Изломаешь и изорвешь

Мирно спящие мальвы за хатой.

А потом тебя месяцы ждешь,
У порога рассветы встречая,
И в покинутый дом не войдешь,

И земля под ногами чужая.

Пусть утихнут раскаты былые,
В благочестии гордых сердец,
Пусть откроются дали другие,

И другие сведут под венец.

За меня тебя осень простит,
Я ж прощать, стало быть, не умею,
Нам с тобою детей не крестить,-
К этой радости я не поспею.

Постареет мое лицо,
Отгрохочут былые подмостки,
И меня повезут в новый дом
В опоясанной черным повозке.

Ветер пьян будет, тихой река,
И покорной кладбищенской волей
Награждая меня, судьба,
Упокоиться сердцу позволит.

Отпуская меня в этот путь
Теплым дождичком небо оплачет,
И родные его сочтут,
В проводины мои на удачу.

2012-2014

Вокзалы надежды

Прощаются люди, так было и будет,
Взлетят самолеты, уйдут поезда,
И кто-то далекий о ком-то забудет,
А кто-то запомнит душой, навсегда.

Меняются люди, меняются судьбы,
И серые будни стирают мечты,
Так часто случалось, так было и будет,
От края до края огромной земли.

Теряются люди, но сердце, что любит
Не верит разлуке, а верит любви,
И кто-то далекий однажды разбудит
Звонком полуночным спасая мечты.

Встречаются люди, венчаются судьбы,
К вокзалам надежды спешат поезда,
Так часто случалось, так было и будет,
Всегда, непременно, так будет всегда.

Безымянный №6

«во имя любви»

Догорают оплывшие свечи,

Тает воск, угасает заря.

Я сегодня с тобою повенчан,

Как с землей обвенчалась весна.

Как сошлись эти дали и реки.
Ночь в горячей октаве зари,
Как завистливой яркою желчью
Засмотрелись на нас фонари.

Как пленили меня эти плечи,
Растревоженный нежностью взор.
Как палят эти очи картечью,
Через окна в чугунный забор.

Я сегодня с тобою повенчан,
На апрель. На молчание груш,
На отпетые сад и скворечник
И весной зачумленную глушь.

На партер из осиновой рощи,
На туманную синь деревень,
На шиповник измученно-тощий,
И набравшую силы сирень.

Я влюблен, как бывало не часто.

Целиком. Я причуда любви,

Как бывает светла и несчастна

Обреченная нежность весны.

До скорой встречи

Мой день, моя любовь и мой покой

Пронизанная нежностью усталость,
Как много нам отмерено с тобой

Того, чего иным не доставалось.

Как тихо догорает в сердце май,
Как в рокоте земли тревоги стынут,

Вот-вот придет состав, и все, бывай!

Погрузится, качнется, грохнет, сгинет.

Полуночный экспресс помчится прочь,
От самых нежных рук, и семафоры

Тоской зеленой рассекая ночь

Вонзятся в душу тысячью иголок.

Но, тонны растревоженных небес,
Взвалив на обессилившие плечи,
Как прежний я, судьбе наперерез,

Шепну твоим глазам,-до скорой встречи.

Храни наш скромный рай, и я вернусь,

В тот самый первый день, в тот вечер,

В октябрь, коронованный за грусть,
И побегу твоим шагам навстречу.

Май 2014

Безымянный №7

В переулки за осенью рвутся аккорды,
Топот ног пешеходов, дымоходы такси,

И какою-то странною грустью свободы

Бьется сердце о каменный угол стены.

Поверну за горбатой походкой аллеи,

В сонный шорох опавшей с деревьев листвы.

Вглубь, где в логовах города зреет,

Яд рябиновых ягод тоски.

Что ж, иди моя память тропою ушедших

Башмаками вздымай бессловесную пыль,

Чьих-то очень знакомых объятий, не вечных

И, по случаю, встречных минутную быль.

Что ж тебе все не то, будто в грусти сердечной

Ты открыла питавшую силами ложь,

Как в душе, покоренной воровкой беспечной,

Ничего не осталось. Ничего не зажжешь.

Оттого-ли наш город туманом наполнен

Не с того ли свинцом тяжелы небеса,

Что венчальный обет до конца не исполнен,

И что эта потеря, нам уже зачтена.

Осенний мотив

Над скамьей, над ольхой, над равниной безлесной,

Дребезжит молодая скупая звезда.

Громыхая о рельсы портупеей железной

Пролетают, скрываясь в туман, поезда.

Этот точно почтовый. И вздымая бардовый

Говорливо-холщевый пряно-пахнущий вихрь

Убегает в сентябрьском взбалмошном вздоре

К изголовьям постелей адресатов своих.

И еще, что-то там, за ольхой, точно море,

Точно нить, точно слово, точно память и дым

Убивает и топит в тумане простое,
Что отныне не принято будет простым.

Свет не будет былым, мрак окажется странным,
Вечер ранним не станет, тихой ночь и другим,
все на утро проснется, очнется, предстанет,
Облаченным в осенний чумной балдахин.

Небеса догорят, отпылают кострища,
Облетится, запреет, замолкнет листва.

Из испуганных окон пустого жилища,
Изнуренно-костлявой предстанет ольха.

И еще тишина. Гробовая. Немая.

От небес и до самого края стены,
Точно вера у паствы осенней такая,

В предрешенную гибель холодной земли.

Сентябрь 2014

Кружка чаю

Оттого ли сварена

Горькой кружка чаю,

Что весной по осени

По тебе скучаю?

Оттого ли чудится

Шаг твой у калитки,

Что я весь простужен

Без твоей улыбки?

Без твоих объятий

Что в артели снежной,
Тихо замерзаю

В темноте кромешной.

Ни живой, ни мертвый,

Сплю не засыпая,

А метели дегтем

Небо затирают.

День еще остался,

Как прожить, не знаю,

Сам истосковался

И тебя терзаю.

Приходи скорее,
Завари мне чаю,

Без тебя я камень,

А с тобой летаю.

Пусть гудит буржуйка

Пожирая щепки,

И мороз лютует

Нарастает, крепнет.

Пусть чудные блики

На обоях пляшут,

А метель узором

Окна в доме свяжет.

Нам секрет известен

Против снежных терций,-

Только поцелуи

Согревают сердце.

Октябрь 2014

Разбитое корыто

Меня переживут мои дороги,

Мой дом и двор, ракитник на лугу,

А я уже не чувствую тревоги,

К тому что будет на моем веку.

И верно все сплелось. В едином ритме,

Страна, друзья, работа, осень, мрак

И глупости сердечной позолота

Отплясывают дьявольский такт.

Все выпито. Осенняя прохлада

Господствует в похмельной тишине,
Безжалостно простуженного сада

И в каторжно поникшей голове.

В незримой муке умирают груши,

Боярышник редеет ото дня,

И на морозе рдеют ягоды, как в душу

Вонзается дыханье октября.

А мне бы отыскать себя средь прочих,

Однажды возвратившихся извне,
Сбежав, от бесконечно долгой ночи

К душевному спасению,-к тебе.

Но осень не потворствует надеждам,
И в бережном объятии твоем,

Усталости унылой безмятежность

Прокатится по коже холодком.

И стало быть, finita la надеждам

И наше преступление раскрыто:

Вот мы, вот наш ольшаник, вот наш дом,

И вот оно, разбитое корыто.

Октябрь 2014

Урожай

Все осень гарцует и барствует,

И ветер в янтарной дыму

Смакует, питаясь мытарствами

Опавшей листвы по двору.

Почивший безвременно август

Уж вслед за собой не зовет,

В его скоротечное царство,

Как водится, из году в год,

Плоды пожинали крестьяне,

Трудов, чьих свидетелем май,
Берег и лелеял лучами

Встревоженный урожай.

И мой урожай собран к сроку
Да так что живи не горюй,

Все в нем,- и заря-синеока

И яхонты солнечных струй.

Босая ольха на кургане
Примятая ливнем полынь,

Поля в полуночном тумане

И утра рассветная стынь.

С таким-то добром зим не страшно.
Хоть стелется под ноги дым.

Пылает рябина отважно,

А значит и мы устоим.

Октябрь 2014

Ое октября

«Сургучом заклейменная воля

Больше песен былых не поет,
Это время, как мертвое поле

На котором ничто не растет.