Второе фундаментальное условие экзистенции: любить жизнь
Если у человека в мире есть пространство, в нем начинает течь жизнь. Однако недостаточно просто быть в мире, нужно, чтобы это бытие было хорошим . Мое бытие — нечто большее, чем сухой факт. Я не робот. Мое бытие пронизано переживаниями, выстрадано мной. Быть живым — означает плакать и смеяться, радоваться и горевать, проходить через приятное и неприятное, испытывать везение и неудачи, сталкиваться с ценным и с тем, что не имеет никакой ценности. Насколько сильной может быть наша радость, настолько же глубоким будет и страдание. Амплитуда эмоциональности одинакова в обоих направлениях, и не существует какой-либо предварительной «договоренности» о том, согласны ли мы с тем, что жизнь такова, и с теми страданиями, которые выпадают на нашу долю.
Таким образом, бытие ставит нас перед фундаментальным вопросом жизни: я живу — но нравится ли мне жить? Хорошо ли это — быть здесь? Не только нагрузки и страдания отнимают у нас радость существования. Нередко из-за рутины будней, невнимательного отношения к тому, как ты живешь, все вдруг становится скудным и пресным. Для того чтобы нам нравилось жить, вновь нужны три предпосылки: близость, время и отношения . Могу ли я устанавливать и поддерживать близость со всем, что меня окружает, — вещами, растениями, животными, людьми? Могу ли позволить другому человеку эмоционально приблизиться ко мне? Чему я уделяю время? Выделять время для кого-либо или чего-либо означает отдавать этому часть своей жизни. Есть ли у меня отношения, на которые я не жалею времени и находясь в которых чувствую близость? Если у меня отсутствуют близость, время и отношения, то возникает тоска, затем холодность, наконец, депрессия. Если же все это есть, я ощущаю движение вместе с миром, ощущаю глубину жизни. Опыт такого рода образует фундаментальную ценность моего бытия в мире, глубочайшее чувство ценности жизни . Это фоновое чувство фундаментальной ценности качественно окрашивает все эмоции и аффекты и представляет собой основу для любого переживания ценности.
Давайте же обратимся к нашей собственной жизни и рассмотрим глубинную структуру второго базового условия экзистенции.
Я сделан не из камня, а из плоти и крови, и поэтому могу чувствовать — то есть я переживаю свое бытие с болью и страданием, радостью и удовольствием. Благодаря тому, что я открываюсь, обращаюсь к тому, что есть в моем мире, и позволяю себя эмоционально затронуть, моя жизнь становится особенно интенсивной, плотной. И в этой затронутости я, конечно, сталкиваюсь и с тем, что наполнено печалью, неприятно и даже мучительно.
В глубине этого обращения речь идет о последней и самой глубокой затронутости — в повседневной жизни она проживается в любви, в музыке, в чувствах и отношениях — это затронутость жизнью в целом. Если я чувствую, как мое сердце бьется и как оно иногда горит от боли, если я вижу, что я есть, и если взгляну на свою жизнь и «дотронусь» до нее эмоционально, то окажусь перед фундаментальным вопросом: «Как я, глубоко лично, отношусь к тому, что я есть, что я живу?»
Как ощущается мной эта жизнь в мои 30, 40, 60, 70 лет — со всем тем, что было до этого, и с тем, что ждет впереди, со всеми обидами, страданиями, болью, радостью, удовольствиями?
Речь идет о том, чтобы внутренне открыться для глубоко личного отношения к собственной жизни и открыто и непредвзято встретить то, что при этом возникает. Единственное, что мы делаем в такую минуту, — «вслушиваемся» и пытаемся «вчувствоваться» в себя (то есть упражняемся в феноменологической открытости по отношению к самому себе). Важно услышать, какой ответ приходит из собственной глубины, когда в тишине и покое спрашиваешь себя:
- Я есть — однако как я переживаю то, что я есть?
- Что это такое для меня — жить?
В этих вопросах слышится также:
- Какой была моя жизнь?
- Что она приносила мне?
Внутренний опыт, который мы при этом получаем, призывает нас принять решение : хочу ли я пойти на риск и вкусить этой жизни? Останусь ли я стоять на берегу жизни, наблюдая, как она протекает мимо, или же я намерен рискнуть и полностью «окунуться» в нее, пролюбить ее и прострадать? Решаюсь ли я на то, чтобы «в горе и в радости» прожить с ней в браке?
И могу ли я сказать: «Да, это хорошо , что я живу. Хорошо для меня и хорошо для других»?
В самой глубине души у меня есть интуитивное чувство: жизнь ценна сама по себе. Подобно тому как глубина бытия привела нас к основе бытия, здесь мы приходим к фундаментальной ценности, основополагающей ценности, которая находит отражение в каждом опыте, так или иначе связанном с переживанием хорошего или плохого.
И снова мы узнаем нечто, что нас превосходит. Мы узнаем, что ценность жизни не от нас зависит и не нами сотворена, а приходит к нам. Мы переживаем ее со смирением и благодарностью и с удивлением обнаруживаем ее в страдании.
Такой опыт может заложить очень глубокое и внимательное отношение к жизни, которое, вероятно, уже представляет собой некий вид веры. Вот как это сформулировал один из участников экзистенциально-аналитической группы самопознания: «Тема "фундаментальной ценности" потрясла меня. Но я могу выдержать это потрясение. Это опыт, против него нельзя бороться, потрясение огромно, но жизнь еще более огромна. Это делает меня "покорным". Я узнал, что жизнь больше, чем я . Я не могу выдерживать потрясения, а жизнь их выдерживает. Мне больше не нужно сопротивляться. Это чувство фундаментальной ценности жизни — оно не поддается контролю, оно просто есть, его нужно лишь допустить к себе.
У меня возникло чувство огромного уважения к жизни, чувство, которого раньше не было».