Глава восемнадцатая. НЕОЖИДАННОСТИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
На следующий день Гарри рассказал о поручении Дамблдора каждому из друзей по отдельности, поскольку Гермиона по-прежнему избегала общества Рона и всякий раз, окинув его пренебрежительным взглядом, удалялась.
Рон считал, что у Гарри со Снобгорном сложностей не будет.
— Он в тебе души не чает, — заметил Рон за завтраком, размахивая вилкой с куском омлета. — Разве он может отказать? Кому-кому, только не своему маленькому Принцу зелий. Просто задержись сегодня после урока и спроси.
Гермиона в свою очередь была настроена более мрачно.
— Должно быть, он твердо решил скрывать, что произошло на самом деле, если уж Дамблдор не смог ничего выведать, — тихо произнесла она, когда во время перемены они стояли в безлюдном, заснеженном внутреннем дворике. — Хоркруксы… Хоркруксы… Никогда о них не слышала…
— Ты уверена?
Гарри был разочарован. Он так надеялся, что Гермиона сможет ему подсказать, что же такое хоркруксы.
— Должно быть, это темная магия повышенной сложности, иначе почему Вольдеморт хотел о них узнать? Думаю, выведать что-нибудь об этом будет весьма сложно. Гарри, ты должен быть очень осторожен, прежде чем обращаться к Снобгорну, подумай хорошенько над стратегией…
— Рон считает, что мне просто нужно задержаться сегодня после зельеварения…
— Ну, конечно, если Вон-Вон считает, тогда так и сделай, — вспыхнула Гермиона. — В конце концов, когда это Вон-Вон ошибался?
— Гермиона, может…
— Нет! — злобно воскликнула она и умчалась, оставив Гарри одного стоять по щиколотку в снегу.
Гарри, Рону и Гермионе приходилось сидеть за одним столом, и на занятиях по зельеварению им было довольно неловко. Сегодня Гермиона передвинула свой котел поближе к Эрни, не обращая никакого внимания на Гарри с Роном.
— Ты-то что сделал? — пробормотал Рон, глядя на надменный профиль Гермионы.
Однако прежде чем Гарри успел ответить, Снобгорн призвал всех к тишине.
— Присаживайтесь, прошу вас, присаживайтесь! Скорей, у нас сегодня много работы! Третий закон Голпалотта… кто мне скажет?… Разумеется, мисс Грейнджер!
Гермиона выпалила на одном дыхании:
— Согласно-третьему-закону-Голпалотта-противоядие-для-смеси-ядов-не-есть-сумма-противоядий-для-каждого-из-ингридиентов-а-есть-нечто-большее.
— Совершенно верно! — просиял Снобгорн. — Десять очков Гриффиндору! А теперь, если мы примем третий закон Голпалотта за истину…
Гарри готов был поверить Снобгорну на слово в том, что третий закон Голпалотта был истинным, поскольку так ничего и не понял. Казалось, никто в классе, за исключением Гермионы, не понимал сказанного Снобгорном.
— …разумеется, при условии, что все яды распознаны верно при помощи Разоблачающего заклинания Скарпина, наша задача состоит в том, чтобы не просто создать противоядие, а найти тот элемент, который, практически на уровне алхимии, преобразует эти разрозненные компоненты в единое целое.
Рон сидел рядом с Гарри, приоткрыв рот, и машинально разрисовывал свой новый учебник «Углубленного зельеварения». Рон все время забывал, что в случае неприятностей, которые могут возникнуть, если он перестанет следить за происходящим, ему больше не приходится рассчитывать на помощь Гермионы.
— …вот так, — закончил Снобгорн. — Я хочу, чтобы каждый из вас подошел к моему столу и взял один из флаконов. Внутри каждого находится яд, для которого до конца урока вы должны создать противоядие. Удачи, и не забывайте о защитных перчатках!
Прежде чем класс успел осознать смысл указаний, Гермиона была уже на полпути к столу Снобгорна. К тому времени, когда Гарри, Рон и Эрни вернулись на свои места, она, выплеснув содержимое флакона в котел, разжигала под ним огонь.
— Как жаль, Гарри, что на этот раз Принц не сможет тебе помочь, — выпрямившись, весело проговорила она. — На этот раз тебе придется самому во всем разобраться. Никаких легких путей и жульничества!
Раздосадованный Гарри откупорил ярко-розовый яд, взятый со стола Снобгорна, выплеснул его в котел и развел огонь. Он не имел ни малейшего представления о том, что делать же дальше. Гарри взглянул на Рона, который с бестолковым видом повторял все за ним.
— Ты уверен, что у Принца нет никаких советов? — тихо проговорил Рон.
Гарри достал свой верный учебник «Углубленного зельеварения» и раскрыл главу о противоядиях. Там был слово в слово повторенный Гермионой третий закон Голпалотта, но не было никаких записей Принца, которые могли бы пролить свет на то, что он означает. Очевидно, Принц, как и Гермиона, не видел в нем никаких сложностей.
— Ничего, — уныло произнес Гарри.
Гермиона увлеченно махала палочкой над своим котлом. К сожалению, они не могли повторить заклинание, которое она произносила: Гермиона настолько преуспела в невербальных заклинаниях, что у нее не было нужды произносить их вслух. Эрни Макмиллан в свою очередь бормотал над котлом: «Специалис ревелио!», — это звучало настолько впечатляюще, что Гарри и Рон поспешили последовать его примеру.
Через пять минут Гарри осознал, что его репутация лучшего зельесоставителя в классе вот-вот потерпит оглушительный крах. Снобгорн, совершал обход по подземелью, с надеждой поглядывая на его котел и готовясь, как обычно, выразить свое восхищение, но, почувствовав запах тухлых яиц, закашлялся и был вынужден поспешно ретироваться. Выражение лица Гермионы было как нельзя более самодовольным: она не выносила, что Гарри превосходил ее на каждом занятии зельеварения. Теперь она разливала таинственным образом разделенные ингредиенты своего яда в десять хрустальных флаконов. Не желая смотреть на это раздражающее зрелище, Гарри уткнулся в учебник Принца-полукровки и резко перевернул несколько страниц.
Длинный перечень противоядий пересекала небрежная надпись:
«Просто затолкай им в глотку безоар».
Несколько мгновений Гарри смотрел на эти слова. Ведь когда-то он уже слышал о безоаре? Разве Снейп не упоминал о нем на самом первом занятии по зельеварению? «Большинству ядов противостоит камень из живота козла».
Если бы Снейп до сих пор оставался их учителем, Гарри никогда бы не осмелился это сделать, но, по-видимому, наступило время принять крайние меры, хотя они и не решали задачу Голпалотта. Он поспешно устремился к шкафу и стал рыться в его содержимом, расталкивая рога единорога и связки засушенных трав, пока не нашел на самом дне маленькую коробку из-под игральных карт с нацарапанной надписью «Безоары».
Гарри открыл коробку и в тот же миг Снобгорн объявил:
— Осталось две минуты!
Внутри оказалось с полдюжины сморщенных коричневых предметов, похожих скорее на сушеную фасоль, чем на камни. Гарри схватил один, спрятал коробку обратно в шкаф и поспешил к своему котлу.
— Время… вышло! — добродушно воскликнул Снобгорн. — Ну-ка, посмотрим, что у вас получилось! Блейз… что там у тебя?
Снобгорн медленно обходил комнату, рассматривая различные противоядия. Никому не удалось выполнить задание полностью, хотя Гермиона пыталась затолкать в свой флакон еще несколько ингредиентов, пока Снобгорн не успел к ней подойти. Рон, окончательно сдавшись, старался не вдыхать мерзко пахнущий пар, поднимавшийся из его котла. Гарри стоял рядом и ждал, сжимая во вспотевшей руке безоар.
К их столу Снобгорн подошел в последнюю очередь. Он фыркнул, завидев противоядие Эрни, и, поморщившись, направился к зелью, приготовленному Роном. Он не задержался рядом с котлом Рона и поспешно отпрянул, сдерживая тошноту.
— Ну, а ты, Гарри, — окликнул Снобгорн, — что мне покажешь?
Гарри вытянул руку с безоаром на ладони.
Снобгорн смотрел на камень не меньше десяти секунд. Гарри на мгновение показалось, что он сейчас накричит на него, но тот, запрокинув голову, расхохотался.
— А решимости тебе не занимать, мальчик! — воскликнул Снобгорн, взяв безоар и подняв его так, чтобы класс мог видеть. — Точь-в-точь как твоя мать… не могу к тебе придраться… безоар безусловно является противоядием для всех этих зелий!
Вспотевшая Гермиона с выпачканным сажей носом выглядела невероятно сердитой. Ее незаконченное противоядие, состоявшее из пятидесяти двух составляющих, включая прядь ее собственных волос, кипело на медленном огне перед Снобгорном, который не замечал никого кроме Гарри.
— Ты сам додумался о безоаре, Гарри? — спросила она, стиснув зубы.
— Это то самое индивидуальное видение, которое необходимо настоящему зельесоставителю! — радостно произнес Снобгорн, прежде чем Гарри успел ответить. — Точь-в-точь как его мать: у нее было такое же интуитивное восприятие зельеварения, несомненно он унаследовал его от Лили… да-да, Гарри, если у тебя есть безоар под рукой, разумеется это может подействовать… хотя они не со всем могут справиться и встречаются довольно редко, так что все равно стоит научиться смешивать противоядия…
Единственным человеком в классе, который был более зол, чем Гермиона, казался Малфой, который, как с удовлетворением отметил Гарри, изготовил нечто, больше похожее на кошачью рвоту. Прежде чем кто-то из них смог выразить возмущение тем, что Гарри стал лучшим в классе, не приложив для этого никаких усилий, прозвенел звонок.
— Пора собираться! — сказал Снобгорн. — Десять дополнительных очков Гриффиндору за полную самоуверенность!
Продолжая посмеиваться, он вразвалку вернулся к своему столу.
Гарри замешкался, непривычно долго собирая вещи. Рон и Гермиона ушли, так и не пожелав ему удачи, выглядели они довольно раздраженными. Наконец Гарри и Снобгорн остались вдвоем в пустом классе.
— Поторопись, Гарри, а не то опоздаешь на следующий урок, — любезно напомнил Снобгорн, щелкая золотыми застежками своего портфеля из драконьей кожи.
— Сэр, — окликнул его Гарри, настойчиво напоминая себе о Вольдеморте, — я хотел у вас кое-что спросить.
— Спрашивай сколько угодно, мой дорогой мальчик, спрашивай…
— Сэр, мне интересно, знаете ли вы что-нибудь о… о хоркруксах?
Снобгорн замер. Его круглое лицо осунулось. Он облизнул губы и хрипло спросил:
— Что ты сказал?
— Я спросил, знаете ли вы что-нибудь о хоркруксах, сэр. Видите ли…
— Тебя подослал Дамблдор, — прошептал Снобгорн.
Его голос совершенно изменился. Он больше не сочился добродушием — вместо этого в нем слышалось возмущение и ужас. Снобгорн нащупал нагрудный карман и, вытащив носовой платок, вытер пот со лба.
— Дамблдор показал тебе это… это воспоминание, — сказал Снобгорн. — Да? Показал?
— Да, — ответил Гарри, решив, что лучше не врать.
— Конечно же, — тихо произнес Снобгорн, продолжая вытирать бледное лицо. — Конечно же… если ты видел это воспоминание, Гарри, тебе должно быть известно, что я не знаю о хоркруксах ничего… ничего, — с нажимом повторил он.
Он схватил портфель, запихнул платок обратно в нагрудный карман и направился к двери подземелья.
— Сэр, — в отчаянии окликнул его Гарри, — я просто подумал, что в воспоминании кое-чего не хватает.
— Неужели? — переспросил Снобгорн. — В таком случае ты ошибся, ясно? ОШИБСЯ!
Он выкрикнул последнее слово и, прежде чем Гарри успел что-то сказать, захлопнул за собой дверь.
Когда Гарри рассказал Рону и Гермионе о неудавшейся беседе с Снобгорном, те не проявили никакого сочувствия. Гермиона все еще негодовала из-за того, что Гарри, не выполнив задание, оказался лучшим. Рон обиделся на то, что Гарри не сунул безоар и ему.
— Глупо, если бы мы оба проделали такое! — раздраженно отвечал Гарри. — Слушай, я ведь должен был умаслить его перед тем, как спрашивать о Вольдеморте? Держи себя в руках! — добавил он раздраженно, заметив, как Рон вздрогнул, услышав имя.
Разгневанный своей неудачей и отношением Рона и Гермионы, последующие несколько дней Гарри обдумывал, как поступить со Снобгорном. Он решил вести себя так, чтобы Снобгорн думал, что он забыл о хоркруксах. Такое временное затишье позволило бы тому считать себя в безопасности и предоставило Гарри возможность возобновить наступление.
Поскольку Гарри больше не задавал ему вопросов, преподаватель зельеварения вновь принялся демонстрировать свою симпатию и, казалось, совсем забыл об их разговоре. Гарри ожидал приглашения на одну из маленьких вечеринок Снобгорна, решив на этот раз пойти, даже если придется перенести тренировку по квиддичу. Но к сожалению, его больше не приглашали. Гарри спрашивал у Гермионы и Джинни, но ни одна из них не получила приглашения, и, насколько им было известно, другие тоже. Гарри сомневался, означает ли это, что Снобгорн вовсе не был таким забывчивым, как казалось, и попросту больше не давал ему возможности задать вопрос.
Тем временем, Гермиона впервые в истории не смогла найти в библиотеке то, что искала. Она была настолько потрясена, что даже перестала сердиться на Гарри за его хитрость с безоаром.
— Я не нашла ни одного объяснения того, что собой представляют хоркруксы! — пожаловалась она Гарри. — Ни одного! Я искала в запретной секции и даже в самых страшных книгах, где объясняется, как готовить самые отвратительные зелья… и ничего! Все, что я смогла обнаружить, это введение к «Магии наибольшего зла»… слушай… «о хоркруксах, наиболее безнравственном из всех волшебных изобретений, мы не станем упоминать и давать каких-либо указаний»…Тогда зачем о них писать? — нетерпеливо спросила Гермиона, захлопнув старинную книгу, та издала заунывный вой.
— Заткнись, — рявкнула Гермиона, запихивая книгу в сумку.
Метель, заметавшую школу снегом в феврале, сменила холодная мрачная дождливая погода. Пурпурно-серые тучи низко нависали над замком, на лужайках было скользко и грязно из-за постоянного ледяного дождя. В результате первое занятие по аппарации для шестикурсников, назначенное на субботнее утро, чтобы не отменять обычные уроки, проводилось в Большом зале, а не на улице.
Когда Гарри и Гермиона вошли в зал (Рон явился с Лавандой), то обнаружили, что столы исчезли. Дождь барабанил по стеклам, зачарованный потолок мрачно клубился над учениками, которые выстроились перед профессором Макгонагалл, Снейпом, Флитвиком и Стебль, возглавлявшими факультеты, и невысоким волшебником, который, как догадался Гарри, был инструктором по аппарации из Министерства. Тот был удивительно блеклым, с прозрачными ресницами и тонкими волосами, и выглядел настолько неустойчивым, что, казалось, его может сдуть легким порывом ветра. Гарри подумал, могут ли постоянные исчезновения и появления каким-то образом ослабить его сущность или такое хилое телосложение идеальным для всякого, желающего исчезнуть.
— Доброе утро, — поздоровался волшебник из Министерства, когда подоспели все ученики и деканы призвали их к тишине. — Меня зовут Уилки Двукросс, меня в качестве вашего инструктора по аппарации на следующие двенадцать недель назначило Министерство. Надеюсь, что мне удастся подготовить вас к зачету в срок…
— Малфой, соблюдайте тишину и слушайте внимательно! — рявкнула профессор Макгонагалл.
Все обернулись. Малфой густо покраснел, и с яростным видом отступил от Гойла, с которым, по-видимому, спорил. Гарри быстро взглянул на Снейпа, который тоже выглядел раздраженным, хотя Гарри был уверен, что не из-за невоспитанности Малфоя, а скорее оттого, что Макгонагалл сделала замечание ученику его факультета.
— …к тому времени большинство из вас будут готовы к сдаче зачета, — продолжил Двукросс, пользуясь тем, что его больше никто не перебивает.
— Как вам наверняка известно, в пределах Хогвартса невозможно аппарировать. Директор снял это заклятие в Большом зале на один час, с тем чтобы предоставить вам возможность потренироваться. Хочу обратить внимание, что вы не сможете аппарировать за стены этого зала и что с вашей стороны было бы неблагоразумно пытаться это сделать.
— Прошу вас стать так, чтобы перед вами было свободное пространство в пять футов.
Образовалась толкотня и давка, ученики натыкались друг на друга, требуя отойти подальше. Деканы факультетов продвигались сквозь толпу учеников, выстраивая тех в шеренги и прекращая споры.
— Гарри, куда ты собрался? — потребовала объяснений Гермиона.
Гарри не ответил. Он быстро прошел сквозь толпу мимо профессора Флитвика, пытавшегося своим писком навести порядок среди нескольких когтевранцев, никто из которых не собирался уступать друг другу место впереди, и мимо профессора Стебль, выстраивавшей хаффльпаффцев в шеренгу. Обойдя Эрни Макмиллана, он очутился прямо позади Малфоя, который, пользуясь всеобщим смятением, продолжал спорить с Крэббом стоявшим в пяти футах от него с непокорным видом.
— Я не знаю, сколько еще, понятно? — огрызнулся Малфой, не замечая стоящего за ним Гарри. — Потребуется больше времени, чем я думал.
Крэбб открыл было рот, но Малфой, казалось, знал, что тот хочет сказать.
— Слушай, это не твое дело, чем я занимаюсь. Просто делайте с Гойлом то, что говорят, и стойте на страже.
— Я всегда говорю моим друзьям, что замышляю, если хочу, чтобы они стояли на страже, — громко сказал Гарри, чтобы Малфой его услышал.
Малфой обернулся, его рука потянулась за палочкой, но в это самое время деканы факультетов крикнули: «Тихо!», — и вновь воцарилась тишина. Малфой медленно развернулся обратно.
— Спасибо, — поблагодарил Двукросс, — а теперь…
Он взмахнул палочкой. Старомодные деревянные обручи появились на полу перед каждым учеником.
— Во время аппарации вы должны помнить о трех «П»! — воскликнул Двукросс. — Предназначении, предопределении и предрасположении!
— Во-первых, подумайте о желаемом предназначении, — сказал Двукросс. — В данном случае, это окружность обруча. А теперь попытайтесь сосредоточиться.
Каждый украдкой оглянулся удостовериться, смотрят ли остальные каждый в свой обруч, а затем поспешно проделали то, что было сказано. Гарри пристально смотрел на окружность, очерченную его обручем на пыльном полу, и пытался не думать ни о чем, кроме него.
Это казалось невозможным оттого, что он, не переставая, ломал голову над тем, чем же занимался Малфой, чтобы требовалось стоять на страже.
— Во-вторых, — продолжал Двукросс, — сосредоточьтесь на желаемом предопределении, чтобы оказаться в представляемом пространстве! Пусть желание попасть туда устремится из сознания в каждую частицу вашего тела!
Гарри незаметно оглянулся. Слева Эрни Макмиллан созерцал свой обруч так напряженно, что его лицо зарделось румянцем. Казалось, что он вот-вот снесет яйцо размером с квоффл. Гарри подавил смех и быстро перевел взгляд на обруч.
— В-третьих, — крикнул Двукросс, — приступайте только тогда, когда я подам сигнал… сосредоточьтесь на месте, ощутите движение в небытие, продвигайтесь с предрасположением. По моей команде, итак… раз…
Гарри вновь оглянулся. Большинство учеников пребывали в радостном волнении оттого, что им уже можно аппарировать.
Гарри снова попытался сосредоточить мысли на обруче. Он совсем забыл, что означают три «П».
— …ТРИ!
Гарри закружился на месте и, потеряв равновесие, чуть не упал. В этом он был не одинок. Зал был полон пошатывающихся людей. Невилл упал на спину, Эрни Макмиллан в свою очередь совершил что-то вроде пируэта, прыгнув в свой обруч, и какой-то миг казался взволнованным, пока не заметил смеющегося над ним Дина Томаса.
— Ничего, ничего, — холодно сказал Двукросс, который, казалось, ничего большего и не ожидал. — Приведите в порядок свои обручи и возвращайтесь в исходное положение…
Вторая попытка была ничем не лучше первой. Третья была настолько же неудачной. До четвертой попытки ничего из ряда вон происходящего не происходило. Вдруг раздался жуткий крик от боли. Напуганные ученики обернулись и обнаружили Сьюзан Боунс из Хаффльпаффа, качающуюся из стороны в сторону в середине обруча, в то время, как ее левая нога все еще стояла в пяти футах.
Деканы направились к Сьюзан, раздался громкий хлопок и вокруг заклубился сиреневый дым. Когда он рассеялся, все увидели всхлипывающую Сьюзан, с обеими ногами, но ужасно испуганную.
— Расщепление или разделение различных частей тела, — бесстрастно пояснил Уилки Двукросс, — происходит, когда разум недостаточно предопределен. Вы должны… сосредоточиться на предназначении и двигаться без спешки, но с предрасположением… вот так.
Двукросс шагнул вперед, изящно повернулся на месте, вытянув руки, и исчез в вихре мантий, вновь возникнув в конце зала.
— Помните о трех «П», — напомнил он, — и попытайтесь еще раз… раз… два… три…
Прошел час, но расщепление Сьюзан было самым интересным из всего, что произошло. Двукросс, тем не менее, не выглядел обескураженным. Застегивая плащ на шее, он лишь сказал:
— До следующей субботы и не забывайте: предназначение, предопределение, предрасположение.
С этими словами он взмахнул палочкой, заставив обручи исчезнуть, и вышел из зала вместе с профессором Макгонагалл. Обмениваясь впечатлениями, ученики двинулись в холл.
— Как у тебя все прошло? — поинтересовался Рон, подойдя к Гарри. — Кажется, во время последней попытки я что-то почувствовал — какое-то покалывание в ступнях.
— Просто кроссовки тебе малы, Вон-Вон, — послышался чей-то голос позади, и мимо них гордо прошествовала Гермиона с самодовольной ухмылкой на лице.
— Я ничего не почувствовал, — ответил Гарри, не обращая на нее внимания, — но сейчас меня это не волнует…
— Как это, не волнует… Ты не хочешь учиться аппарации? — недоверчиво спросил Рон.
— Честно говоря, мне все равно. Я предпочитаю полеты, — отозвался Гарри, оглядываясь в поисках Малфоя и ускоряя шаг, когда они вышли в холл. — Слушай, поторопись, мне надо кое-что сделать…
Сбитый с толку, Рон бегом последовал за Гарри в башню Гриффиндора. По пути их ненадолго задержал Пивз, который удерживал дверь на пятом этаже и соглашался пропускать только тех, кто подожгет свои штаны, но Гарри и Рон попросту повернули обратно и воспользовались одним из известных им коротких путей. Через пять минут они уже пролезали через проем за портретом.
— Ты собираешься мне рассказать, что мы делаем? — спросил Рон, тяжело дыша.
— Идем наверх, — ответил Гарри и они, пройдя через гостиную, направились к лестнице, ведущей в спальню мальчиков.
Комната, как и надеялся Гарри, была пуста. Он отпер сундук и стал рыться в нем; Рон нетерпеливо наблюдал за ним.
— Гарри…
— Малфой заставляет Крэбба и Гойла стоять на страже. Он только что спорил с Крэббом. Я хочу знать… ага.
Он нашел сверток совершенно чистого пергамента, разгладил его и прикоснулся кончиком палочки.
— Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего… как и Малфой.
В мгновение ока на пергаменте появилась карта мародера. Она содержала подробный план всех этажей, по которому двигались крошечные черные точки, обозначавшие обитателей замка.
— Помоги мне найти Малфоя, — потребовал Гарри.
Он разложил карту на кровати, и они с Роном склонились над ней.
— Вот он! — воскликнул Рон через пару минут. — Он в общей гостиной Слизерина, гляди… с Паркинсон и Забини, Крэббом и Гойлом…
Гарри разочарованно взглянул на карту, но тотчас овладел собой.
— Все равно с этого времени я буду за ним присматривать, — твердо сказал он. — Тогда же, когда я увижу, что он где-то спрятался, а Крэбб и Гойл стоят на страже, то надену свой старый плащ-невидимку и пойду выяснить, что он…
Гарри умолк, поскольку дверь спальни открылась и в нее вошел Невилл, источавший резкий запах горелой ткани, и стал рыться в своем сундуке в поисках других штанов.
В течение следующих недель намерение Гарри поймать Малфоя так и не увенчалось успехом. Несмотря на то, что он сверялся с картой как можно чаще, то и дело посещая с этой целью между занятиями уборную, ему ни разу не удалось заметить Малфоя за каким-нибудь подозрительным занятием. Хотя, стоит признать, что Гарри видел Крэбба и Гойла, слоняющимися по замку гораздо чаще обычного. Иногда они неподвижно стояли в безлюдных коридорах, но и тогда Малфоя не было поблизости — его вообще не было на карте. Это было самым непостижимым. Гарри допускал возможность того, что Малфой на самом деле покидает территорию школы, но не мог понять, как ему удается, учитывая усиленную охрану замка. Он объяснял отсутствие Малфоя тем, что тот просто затерялся среди крошечных черных точек на карте. Казалось, что пути ранее неразлучных Малфоя, Крэбба и Гойла разошлись, — такое случается по мере того, как люди становятся старше, и Рон и Гермиона, с тоской думал Гарри, были тому живым подтверждением.
На смену февралю пришел март, не принесший в погоду каких-либо изменений, за исключением того, что к сырости добавился сильный ветер. К всеобщему возмущению, в гостиных факультетов появилось объявление, извещающее об отмене следующей прогулки в Хогсмид. Рон был вне себя от ярости.
— Она же была как раз в мой день рождения! — возмущался он. — Я так ее ждал!
— В конце концов, это не удивительно, — заметил Гарри. — Особенно после того, что случилось с Кэти.
Та до сих пор не вернулась из больницы святого Мунго. Мало того, «Ежедневный пророк» сообщал о новых пропавших без вести, среди которых были родственники некоторых учеников Хогвартса.
— И теперь все, чему я должен радоваться, — это дурацкая аппарация! — брюзжал Рон. — Тоже мне радость на день рождения…
Следующие три занятия по аппарации были трудны как никогда, и еще трое учеников умудрились себя расщепить. Всеобщее разочарование продолжало расти, как и количество недоброжелателей Уилки Двукросса, который вместе со своими тремя «П» вдохновлял учеников на выдумку различных прозвищ, самыми приличными из которых были «Песий дух» и «Помойная башка».
— С днем рождения, Рон, — сказал Гарри, когда первого марта они проснулись от шума, который подняли Шеймус и Дин, собираясь на завтрак. — Держи свой подарок.
Он бросил сверток Рону на кровать, где уже была небольшая гора других подарков, которые, как предполагал Гарри, ночью доставили домашние эльфы.
— Ура! — сонно воскликнул Рон. Пока тот срывал обертку, Гарри встал с кровати, открыл сундук и стал рыться в нем в поисках карты мародера, которую прятал после каждого использования. Он вытащил половину содержимого, прежде чем нашел ее среди свернутых носков, в которых он до сих пор хранил флакон зелья везения, Феликса Фелициса.
— Ладно, — пробормотал он, и, вернувшись с картой в постель, легонько коснулся ее и так тихо прошептал: «Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего», -, что Невилл, проходивший мимо его кровати, ничего не услышал.
— Здорово, Гарри! — воодушевленно воскликнул Рон, размахивая парой новеньких перчаток кольцевого, которые ему подарил Гарри.
— Не вопрос, — рассеянно ответил тот, пытаясь найти Малфоя в спальне слизеринцев. — Эй… кажется, он уже проснулся…
Рон не ответил: он был слишком занят развертыванием подарков и то и дело издавал одобрительные возгласы.
— В этом году действительно неплохой улов! — объявил он, держа в руках массивные золотые часы со странными символами по краям и крошечными движущимися звездочками вместо стрелок. — Смотри, что мне подарили мама с папой. Ну и ну, наверное, в следующем году нужно праздновать совершеннолетие…
— Здорово, — пробормотал Гарри, мельком взглянув на часы, и снова уткнулся в карту. Где же Малфой? Его не было за столом Слизерина в Большом зале на завтраке… он не был поблизости от Снейпа, который сидел в своем кабинете… его не было ни в одной из ванных комнат или в больничном крыле…
— Хочешь? — невнятно спросил Рон, протягивая коробку с шоколадными котлами.
— Нет, спасибо, — ответил Гарри, взглянув на угощение. — Малфой снова пропал!
— Этого не может быть, — возразил Рон и, запихнув в рот еще один шоколадный котел, пошел одеваться. — Давай быстрее. Если ты не поторопишься, придется аппарировать на пустой желудок… хотя, наверное, так будет даже лучше…
Рон задумчиво посмотрел на коробку с котлами, пожал плечами и взял еще один.
Гарри коснулся карты палочкой, пробормотал: «Шалость удалась», — хотя это было совсем не так, и, напряженно размышляя, принялся одеваться. Должно быть хоть какое-то объяснение постоянным исчезновениям Малфоя, но Гарри просто не мог предположить какое именно. Лучшим способом выяснить была бы слежка, но даже с плащом-невидимкой это было невыполнимой задачей: у Гарри были занятия, тренировки по квиддичу, домашние задания и аппарация, он не мог преследовать Малфоя весь день так, чтобы его никто не хватился.
— Готов? — спросил он у Рона.
Гарри был уже на полпути к двери, когда вдруг осознал, что Рон, даже не пошевельнулся. Он опирался на столбик кровати, глядя на мутное от дождя окно со странным отсутствующим выражением лица.
— Рон? Пора завтракать.
— Я не хочу.
Гарри уставился на него.
— Кажется, ты только что говорил?…
— Ладно, я пойду с тобой, — вздохнул Рон, — но есть не буду.
Гарри подозрительно разглядывал его.
— Ты что, съел полкоробки шоколадных котлов?
— Дело не в этом, — вновь вздохнул Рон. — Тебе… тебе не понять.
— Довольно откровенно, — ответил Гарри, безуспешно пытаясь понять в чем дело, и открыл дверь.
— Гарри! — внезапно окликнул его Рон.
— Что?
— Гарри, я больше не могу!
— Что не можешь? — спросил Гарри, начиная беспокоиться. Рон был немного бледным и выглядел так, будто его сейчас стошнит.
— Я не могу о ней не думать! — сиплым голосом заявил Рон.
Гарри изумленно посмотрел на него. Такого он не ожидал и не был уверен, что хочет слушать. Конечно, они друзья, но если Рон стент называть Лаванду «Лав-Лав», то Гарри будет вынужден решительно этому воспротивиться.
— И что тебе мешает пойти на завтрак? — спросил Гарри, стараясь внести здравый смысл в происшествие.
— Не думаю, что она подозревает о моем существовании, — с отчаянием ответил Рон.
— Она точно знает о твоем существовании, — в полном замешательстве произнес Гарри. — Вы ведь постоянно целуетесь.
Рон прищурился.
— О ком ты говоришь?
— А ты о ком? — удивился Гарри, чувствуя, что их беседа теряет всякий смысл.
— О Ромильде Вейн, — мягко произнес Рон, и его лицо будто озарил луч солнца. С минуту они смотрели друг на друга, затем Гарри сказал:
— Ведь это шутка, правда? Ты шутишь.
— Мне кажется… Гарри, мне кажется, я ее люблю, — задыхающимся голосом проговорил Рон.
— Ладно, — согласился Гарри, подойдя к Рону, чтобы взглянуть поближе на его тусклый взгляд и мертвенно-бледное лицо. — Ладно… только скажи это еще раз и с честным выражением.
— Я ее люблю, — задыхаясь, повторил Рон. — Ты видел ее волосы… такие черные, и блестящие, и шелковистые… а ее глаза? Ее большие черные глаза? И ее…
— Это, конечно, очень смешно и все такое, — потеряв терпение, перебил его Гарри, — но хватит уже шутить, ясно? Перестань.
Он развернулся, чтобы уйти, однако не успел сделать и двух шагов, как кто-то с сокрушительной силой ударил его в правое ухо. Пошатнувшись, он обернулся. Рон с налитым яростью лицом заносил правый кулак, чтобы ударить снова.
Гарри инстинктивно выхватил из кармана палочку и, не испытывая ни малейших угрызений совести, мгновенно вспомнил заклинание:
— Левикорпус!
Рон завопил, и пятка вновь взмыла вверх. Он беспомощно болтался вверх ногами, со свешивающейся с головы мантией.
— За что? — заорал Гарри.
— Ты ее оскорбил, Гарри! Ты назвал это шуткой! — закричал Рон в ответ с побагровевшим лицом от прилива крови к голове.
— Безумие какое-то! — воскликнул Гарри. — Да что случилось?…
Тут он заметил лежавшую на кровати Рона открытую коробку, и правда обрушилась на его голову с силой неистового тролля.
— Где ты взял эти шоколадные котлы?
— Мне их подарили на день рождения! — закричал Рон, медленно вращаясь в воздухе и пытаясь освободиться. — Я же тебе предлагал.
— Ты что, подобрал их с пола?
— Они упали с моей кровати, ясно? Отпусти меня!
— Они не падали с твоей кровати, понял ты, идиот? Они мои, я вытащил их из сундука, когда искал карту. Это те самые шоколадные котлы, которые Ромильда подарила мне перед Рождеством, и они наполнены приворотным зельем!
Рон, казалось, услышал из сказанного только одно слово.
— Ромильда, — повторил он, — ты сказал Ромильда? Гарри… ты ее знаешь? Можешь нас познакомить?
Гарри уставился на болтавшегося в воздухе Рона, лицо которого теперь выражало сильную надежду, и удержался, чтобы не расхохотаться. Часть его — та самая, что была ближе к пульсирующему правому уху — страстно желала отпустить Рона и полюбоваться на его безумие пока не прекратится действие зелья… С другой стороны, они все-таки были друзьями, Рон был не в себе, когда набросился на него, и Гарри подумал, что заслужит еще один удар, если позволит Рону объявить о вечной любви к Ромильде Вейн.
— Разумеется, я вас познакомлю, — сказал Гарри, быстро соображая. — Сейчас я тебя отпущу, ладно?
Рон с грохотом повалился на пол (у Гарри до сих пор очень болело ухо), но вскочил на ноги, улыбаясь.
— Она в кабинете у Снобгорна, — доверительно поведал Гарри, направляясь к двери.
— А что ей там нужно? — с беспокойством спросил Рон, спеша вслед за Гарри.
— У нее дополнительные занятия по зельеварению, — на ходу придумывал Гарри.
— Может, мне тоже попросить дополнительные занятия, — охотно поинтересовался Рон.
— Прекрасная мысль, — ответил Гарри.
За прикрытым портретом проемом в стене их ждало новое препятствие в лице Лаванды.
— Вон-Вон, ты опоздал! — с надутым видом произнесла она. — Я приготовила тебе подарок на…
— Отстань от меня! — нетерпеливо отмахнулся от нее Рон. — Гарри собирается познакомить меня с Ромильдой Вейн.
И, не сказав более ни слова, он вылез через проем за портретом. Гарри попытался придать лицу извиняющееся выражение, но ему казалось забавным видеть Лаванду как никогда обиженной. Полная дама вернулась на свое прежнее место, закрывая проем.
Гарри немного опасался, что Снобгорн мог уйти завтракать, однако тот отозвался на первый же стук. Снобгорн был облачен в зеленый бархатный халат и такой же ночной колпак и выглядел довольно утомленным.
— Гарри, — пробормотал он. — Сейчас слишком рано для визитов… В субботу я обычно поздно встаю…
— Профессор, простите за беспокойство, — сказал Гарри как можно тише, пока Рон, стоя на цыпочках, пытался заглянуть за спину Снобгорна в комнату, — но мой друг Рон по ошибке выпил приворотное зелье. Вы бы не могли дать ему противоядие? Я бы отвел его к мадам Помфри, но нам запрещено проносить что-либо из «Удивительных Уловок Уизли» и, вы же понимаете… неприятные вопросы…
— А я считал, что такой специалист по зельям как ты, Гарри, вполне бы мог приготовить нужное средство самостоятельно.
— Э-э-э… — протянул Гарри, немного смущенный тем, что Рон толкает его локтем в грудь, стремясь попасть в комнату, — честно говоря, я никогда не готовил противоядия для приворотного зелья, сэр, и к тому времени, когда бы у меня оно получилось, Рон мог натворить бед…
В подтверждение его слов, Рон выбрал время, чтобы простонать:
— Я ее не вижу. Гарри, он что, ее прячет?
— Зелье было просроченным? — спросил Снобгорн, с профессиональным интересом наблюдая за Роном. — Знаешь ведь, чем дольше хранишь, тем сильнее действие.
— Это многое объясняет, — задыхаясь, проговорил Гарри, теперь уже борясь с Роном, чтобы тот не смог сбить Снобгорна с ног. — У него сегодня день рождения, профессор, — умоляюще добавил он.
— О, тогда заходите, заходите, — смилостившись, сказал Снобгорн. — Это несложное противоядие, все необходимое есть у меня в сумке…
Рон ворвался в жаркий загроможденный кабинет Снобгорна, споткнулся об украшенную кисточками скамеечку для ног и, обхватив Гарри за шею, чтобы удержаться на ногах, пробормотал:
— Она ведь этого не видела, правда?
— Она еще не пришла, — ответил Гарри, наблюдая за тем, как Снобггорн, открыв свою сумку со снадобьями, добавляет по щепотке то того, то другого в небольшой хрустальный бутылек.
— Это хорошо, — с жаром ответил Рон. — Как я выгляжу?