Подлинная индивидуальность

В предыдущем разделе я очертил некоторые социологические факторы, участвующие в развитии массового человека. К счастью, ни одного человека нельзя считать в полной мере массовым. В каждом из нас сохраняется определенная доля индивидуальности, которую не удалось уничтожить системе. Каждый способен в той или иной мере испытывать удовольствие и, следовательно — отделять личностно значимое от пропаганды в интересах системы. Без чувства удовольствия подобная дифференциация была бы невозможна.

Для нас непривычно думать об удовольствии как о фун­даменте индивидуальности. В общественном сознании ин­дивидуален лишь тот человек, который выделяется из тол­пы. Однако публика не знает человека, она знакома только его имиджем. Многократно увеличенный средствами мас­совой информации, имидж выглядит выразительным и впе­чатляющим. Мы часто оказываемся шокированы, узнав, насколько реальный человек не похож на свой имидж. Знаменитый писатель оказывается стеснительным человеком, неспособным поддержать разговор. Любимая всеми актриса вне сцены проявляет замкнутость и черствость. Если мы не позволяем себе оказаться ослепленными имиджем, то скоро понимаем, что в личной жизни таких людей чего-то не хватает. Нередко их успех оказывается компенсацией отсутствия смысла в личной жизни. Как индивидуальности они не производят на нас особого впечатления.

Как практикующему психиатру, мне не раз приходилось лечить людей, которых можно было считать достигшими успеха. Необходимость в психотерапевтической помощи была вызвана утратой чувства индивидуальности и личностной идентичности. Однажды я консультировал известного художника, который дошел до того, что начал спрашивать себя: «Кто я?» По оценкам критиков, его работы отличались индивидуальностью и выразительностью. Он пользовался широкой известностью и всеобщим признанием, но испытывал при этом внутреннее смятение и неуверенность, потерю своей идентичности и дефицит чувства самости. Он жил воображением, поскольку утратил связь со своим телом. И, несмотря на то, что творческая деятельность служила хорошим средством удовлетворения эго, ему не доставало чувства удовольствия от жизни, которое само по себе придает смысл существованию.

Мне также довелось знать людей, полных жизненной энергии. Они были не из тех, кто с энтузиазмом декларирует свою преданность жизни. Подобные заявления подозрительно похожи на попытки убедить самого себя в том, что жизнь удалась. Они не были приверженцами какой-то идеи или адептами некоего вероучения. Они не стремились к великим свершениям. Но при встрече с ними вы сразу понимали, что перед вами особенный человек. Такое впечатление возникало не потому, что они говорили или делали что-то необычное, но в силу неких личных качеств, которые буквально ощущались физически.

Они излучали интенсивное чувство удовольствия. В их глазах был блеск, а в движениях — осмысленность. Они смотрели на вас с интересом и слушали со вниманием. Когда они говорили, то выражали свои чувства, и все сказанное ими имело значение. Их расслабленные тела двигались легко и непринужденно. Наблюдая за ними можно было ощутить их внутреннюю жизненную энергию, которая проявлялась в здоровом цвете кожи и хорошем мышечном тонусе. Вам тотчас же приходило в голову: «Вот человек, который наслаждается жизнью». И уж конечно, ни в каком лечении они не нуждались.

Говоря, что эти люди излучают удовольствие, я хотел сказать, что человек чувствует себя хорошо в их компании. Находиться рядом с ними — одно удовольствие, так же как бывает тягостно находиться в обществе подавленного человека, грустно рядом с печальным человеком и так далее. Удовольствие, в конечном счете, — это ритмическая вибрация тела, которая передается в атмосферу и влияет на людей, находящихся в непосредственном окружении. Я мог бы назвать этих людей вибрирующими, ибо именно это их качество обращает на себя внимание в первую очередь. И само собой, они индивидуальны, ибо не существует двух организмов с идентичными ритмическими паттернами. Каждый из них уникален в силу тех тонких отличий, которыми природа одаривает каждое новое существо.

Не менее важно, что такие люди чувствуют свою индивидуальность и сознают свою идентичность. Они находятся в неразрывной связи со своими чувствами везде и всюду и поэтому знают, чего они хотят и что им не нужно. Когда они говорят, то всегда выражают оригинальные взгляды, ибо не бывает двух одинаково чувствующих людей. И, полностью сознавая свои чувства, они редко теряются в обосновании своего мнения или суждения. Это проявляется в словах «Мне понравилась постановка, потому что...» или «Мне не понравилась эта актриса, она была слишком чопорна и манерна», и так далее. У таких людей есть вкус. Человек без вкуса не может называть себя индивидом. Истинные индивиды не выделяются на фоне толпы, они стоят в стороне.

Есть и другие люди, которых называют «гипнотическими» личностями. Вас притягивает исходящее от них ощущение силы. Они доминируют в любой компании, без труда одерживая верх над конкурентами. В их телах сохраняется напряжение, которое создает ауру саспенса. Вы сами начинаете чувствовать возбуждение, будто вот-вот произойдет нечто важное, и становитесь немного взвинченными и слегка тревожными. От этих индивидов тоже исходит излучение, но приятным его назвать трудно. Так проявляется сдерживаемая сила, и ее влияние проявляется в нарастании напряжения и концентрации в аудитории.

Сила производит ощущение индивидуальности, но лишь за счет других людей. «Гипнотическая» личность, или, как я буду выражаться в дальнейшем, властный индивид, в одиночестве сдувается, как воздушный шарик, поскольку единственным проявлением его силы является способность покорять. Она оборачивается враждебностью, если сталкивается с негативной реакцией, ибо она отрицает «индивидуальность» этого человека. Этим индивидам необходимо быть частью толпы, в которой они могут выделиться за счет своего влияния. И все же подлинными индивидами их считать нельзя, поскольку помимо своей роли — доминировать — они не обладают реальной идентичностью.

Отличительной характеристикой властного индивида является эгоизм. Он воплощает образ человека, превосходящего остальных, нечто вроде супермена, и каждый его поступок совершается во имя укрепления этого образа. Он просто обязан во всем достигать успеха, ибо неудача для него неприемлема; она выдает в нем обычного смертного и, следовательно, является выражением слабости. Принадлежащий к этому типу индивид не идентифицирует себя с телом, которое на первый взгляд находится в великолепном состоянии. Оно не может выглядеть иначе, поскольку все силы брошены на поддержание имиджа. Его тело — инструмент воли, совершенство которого продолжают оттачивать как механизм, предназначенный для одного, а именно — для поддержания покоящегося на нем массивного эго. Такой человек может с успехом выполнять административную работу, он обычно хороший спортсмен и всегда удачливый любовник. Он не сознает лишь одного — что как человек он не состоялся.

Заговорите с эгоистом об удовольствии, и он начнет рассказывать вам о своих прошлых подвигах. Коснитесь темы чувств, и он примется описывать свои планы и проекты. Он готов говорить сколько угодно, если речь идет о нем самом, но он не найдет что сказать на интимном уровне, где два человека обмениваются самыми сокровенными чувствами. Мне приходилось встречаться с такими людьми. Они время от времени приходят в мой офис за консультацией, но никто из них никогда не становился моим пациентом. Мысль о подчинении другому человеку, пусть даже терапевту, слишком пугает эти сделанные из папье-маше эго.

Для многих людей цена успеха оказывается слишком большой, поэтому вознаграждение теряет свою значимость. Они отвергают систему, или, как они выражаются, истеблишмент и отказываются быть массовыми людьми. Они находят выход в том, чтобы воздержаться от борьбы за власть и отказаться от любых личных амбиций. Они выбывают из гонки за лидерство и вместе с другими людьми, придерживающимися подобных взглядов, образуют сообщества «хиппи» по всему миру.

Хиппи принадлежат к давней традиции восстания против ценностей и нравов массового общества. Традиция эта восходит, по меньшей мере, к Жан-Жаку Руссо, однако никогда не была так широко распространена, как сегодня. В прошлом она ограничивалась артистическими и интеллектуальными кругами. Сегодняшний бунт носит анти-интеллектуальный, а так же антиматериалистический характер.

Как и все люди, участник движения хиппи чувствует потребность в идентичности и в утверждении своей индивидуальности. Он реализует ее посредством необычного стиля одежды и образа жизни. Он носит длинные волосы, чтобы выделиться из толпы. Один из моих молодых пациентов сказал о своей прическе: «Люди смотрят на меня, и мне это нравится». Обрежьте его волосы, и вы разрушите его имидж. То же самое относится и к стилю его одежды. Это одновременно и раскольничество, и форма самоутверждения. Чем большей причудливостью отличается одежда, тем больше внимания она привлекает к ее обладателю. Хиппи определенно являются мастерами по части причудливых нарядов.

Так можно ли считать хиппи подлинными индивидами? Я занимался лечением некоторых их них, и главными их проблемами были недостаточно развитое чувство «Я» и незащищенное, напуганное эго. Чтобы понять хиппи, не стоит позволять втягивать себя в дискуссию о любви. Слова о «всеобщей любви» звучат захватывающе, но если отбросить музыку, хиппи — это не более чем сборище несчастных, одиноких людей, отчаянно нуждающихся в контакте с другими. Если любовь — это больше чем просто слово, то она должна проявляться в чувстве, особенно в чувстве удовольствия, а именно этого, к сожалению, недостает хиппи.

Со стороны моя критика может показаться слишком суровой, но она основывается на моем личном знакомстве с представителями движения хиппи. Те, кто переступал порог моего офиса, выглядели безжизненными, были напрочь лишены энергии и воли. Их тела были сильно напряжены, дыхание сведено к минимуму, а сексуальная функция нарушена. В действительности у некоторых из них поводом для обращения за помощью было половое бессилие.

Жизненный путь хиппи часто начинается с исключения из школы, давление которой оказывается для него слишком сильным, а требования — слишком строгими. Причина его отказа от борьбы в неспособности к продолжительному усилию; позднее этому находится рационализация в терминах отступничества и оппозиции. Расстроенные родители не раз приводили ко мне юношей, которые не преуспели в школе и усвоили модель поведения хиппи в качестве самозащиты. Как правило, родители возлагали вину за сложившуюся ситуацию на дурное влияние друзей, направивших их сына по ложному пути. Они не хотели понять того, что физическое состояние и личностные проблемы их отпрыска сделали этот шаг неизбежным. В качестве примера мне хотелось бы привести случай одного молодого человека семнадцати лет, у которого возникла подобная проблема. Родителей оскорблял его внешний вид: неухоженные волосы и неряшливая одежда. Никакие угрозы или принуждения не могли заставить его изменить свою внешность или проявить больший интерес к учебе. Больше всего их волновало то, что у него были хорошие умственные способности, благодаря которым он мог бы вполне прилично учиться. Ему недоставало физической выносливости, чтобы сконцентрироваться на учебе, но этого, разумеется, они не знали.

Передо мной стоял худощавый юноша с невыразительным лицом и пустым взглядом. Грудь его была узкой и напряженной. Ему требовалось усилие, чтобы сделать глубокий вдох. Тело отличалось чрезмерной гибкостью. Мускулатура была развита плохо. Он говорил со мной монотонным голосом, не отрывая глаз от пола. Он не давал никакой информации и односложно отвечал на мои вопросы. Позже, по мере продвижения терапии, общение между нами наладилось.

Учеба моему пациенту давалась с трудом. Когда он пытался сосредоточиться на домашнем задании, веки наливались тяжестью, и его клонило в сон. Разум начинал блуждать где-то далеко, а силы воли было недостаточно, чтобы поддерживать концентрацию внимания. Он очень много спал. Ему просто не хватало энергии, чтобы заставить себя сделать что-то. Основной механизм, ответственный за выработку энергии в его теле был нарушен. Он плохо дышал, а без достаточного поступления кислорода в организм уровень энергии оставался низким. Он проявлял типичные для шизоидной личности нарушения, причины и следствия которых были развиты в моей предыдущей книге*[7].

У моего пациента не оставалось другого выбора, кроме как бросить школу. Он нашел для себя выход, присоединившись к тем, кто испытывал аналогичные трудности. Он стал хиппи в отсутствие другой альтернативы. Он зашел не так далеко, как другие хиппи. Он курил марихуану, но ни разу не пробовал ЛСД.

Мое описание взаимосвязи между телесной функцией и поведением возымели воздействие на пациента. В беседе с ним я не касался его внешнего вида. Я не отношу себя ни к сторонникам, ни к противникам длинных волос, однако небрежная внешность выражает недостаток восприимчивости к телу. Трудно испытывать какие-либо чувства к телу, не являющемуся источником удовольствия, и поэтому человек начинает игнорировать тело и внешний вид.

Было заметно, что в теле этого человека было очень мало удовольствия, то есть удовольствия было мало и в его жизни. Тело было зажато, а его ритмическая активность заметно снижена. Терапия была сосредоточена на этой проблеме, так же как и на проработке психологических конфликтов. Но наибольший эффект был достигнут с помощью физической терапии. После стимуляции дыхания, когда тело начало вибрировать, он возбужденно воскликнул: «Ого, как здорово! Никогда не думал, что можно так хорошо себя чувствовать».

В целом, у хиппи ослаблены связи с телом. Они ориентированы на отстранение от него. Употребление наркотиков, от марихуаны до ЛСД — это избегание своего тела. Наркотики заглушают тело и в то же время перевозбуждают разум. Они могут расширить границы сенсорного восприятия, но ограничивают амплитуду и интенсивность движений.

Неприятие представителями хиппи ценностей массового общества вполне обосновано, однако мы должны признать, что оно базируется на неспособности вступить в соперничество. В своей оппозиции хиппи достигают псевдоиндивидуальности, которая опирается скорее на негативную, чем на позитивную установку. В их образе жизни не хватает заземленности, которая обретается через идентификацию с телесным удовольствием. Они опасаются боли, которой невозможно избежать, если стремиться к удовольствию. Совершая побег из массового общества, хиппи бегут от жизни как таковой. Путь хиппи не является творческим подходом к проблеме.

Иллюзия власти

Притягательность власти кажется огромной, особенно для тех, кто чувствует себя лишенным ее. Целью профсоюзных забастовок является власть, студенты бунтуют из-за власти, нации разжигают войны за власть. Ничто другое не получило бы большего отклика среди чернокожего населения этой страны, чем лозунг «Власть черным». Люди, кажется, готовы сражаться и умирать за власть, но не могут или не хотят пойти на те же свершения ради удовольствия. В чем же мистика власти?

Давайте рассмотрим, в чем смысл власти. В общих чертах власть представляет собой способность контролировать окружение или манипулировать им. В этом смысле все животные обладают некоторой властью; они все используют окружающую среду для удовлетворения своих потребностей. Бобер строит запруду, сурок роет нору, а птица вьет гнездо. Человек — самый великий манипулятор, но пока его власть носила личный характер, он не отличался от других животных. Пока человек охотился с копьем или луком и стрелами, баланс в природе не нарушался. Ситуация изменилась, когда власть стала безличной силой, которую человек смог подчинить своей воле.

Усиление и развитие власти — это история цивилизации. Цивилизация и власть начались с одомашнивания животных и развития сельского хозяйства, то есть с возникновения материальных излишков. Первая реальная власть находилась в руках правителя и заключалась в контроле над излишками продуктов в его владениях. Через этот контроль он мог осуществлять управление подданными, предоставлявшими свою силу для реализации его целей в обмен на защиту, которую он им обеспечивал. Власть постепенно возрастала по мере того, как человек научался использовать природные силы и направлять их в нужное русло. И она возрастала параллельно тому, как племена становились государствами. Процесс ускорился, когда человек изобрел паровой двигатель и научился получать энергию из угля. Дальнейший рост происходил гигантскими шагами с появлением двигателя внутреннего сгорания, электричества и ядерной энергии.

Сейчас в распоряжении человека находится пугающее количество энергии. Я убежден, что мы выпустили из бутылки джина, который способен легко все уничтожить, если мы не научимся правильно с ним обращаться. Одно старое изречение гласит: власть портит человека. Раньше его употребляли применительно к людям, занимающим высокие посты, поскольку в прошлом вся власть была сосредоточена в их руках, однако сейчас поговорка обрела достаточно широкий смысл, охватывающий все аспекты власти. Думая о разрушительной силе власти, мы рисуем в своем воображении ужасы современной войны: напалм, противопехотные мины и наконец, ядерное оружие. Все это, конечно, выглядит пугающе, но я больше обеспокоен скрытым влиянием власти на человеческую личность.

Власть прямо противоположна удовольствию. Она относится к удовольствию примерно так же, как эго к телу. Удовольствие происходит из свободного течения чувства или энергии как внутри тела, так и между телом и его окружением. Власть опирается на процессы контроля и сдерживания энергии. В этом заключается базовое различие между человеком, ориентированным на удовольствие и властным индивидом. Единственным способом развития и проявления власти является контроль. Другой модели не существует. Поясню эту концепцию несколькими примерами. Лидер тысячи свободных людей не имеет власти, хотя будучи объединенными общей целью, они могут стать грозной силой. Его лидерство основано на влиянии. С другой стороны, командующий тысячью солдат обладает властью, поскольку может контролировать и направлять их действия по своему усмотрению. У ветра нет власти, только сила. Он может создавать энергию. И только достигнув контроля над силой ветра, заставив его вращать крылья мельницы, мы генерируем власть. Точно так же нет власти у стремительно несущегося потока. Власть появляется, когда сила движущей воды направляется в определенное русло для того, чтобы вращать турбины.

Удовольствие — это чувство гармонии между организмом и его окружением. В нем нет статичности, ибо окружающая среда постоянно изменяется, открывая возможности для нового, более интенсивного удовольствия. Власть, в свою очередь, дает возможность контроля и одновременно опустошает. Она воздвигает стену между человеком и его естественным окружением. Она защищает, но она также изолирует его. Человек, живущий в современной городской квартире, которая отапливается зимой и охлаждается с помощью кондиционеров летом, и работающий в схожих условиях, подобен животному в зоопарке или рыбке в аквариуме. Выживание ему гарантировано, комфорт обеспечен, но наслаждение открытым пространством, стимулирующее влияние смены сезонов и безграничная свобода ему неведомы. Можно лишь посочувствовать той рыбке, которая добровольно поменяла бы свободу и захватывающие приключения в морях и реках на безопасность аквариума.

Обретя власть над природой, человек подчинил себя тому же контролю, который навязал окружающей среде.

Скрытая опасность власти состоит в том, что она оказывает разрушающий эффект на человеческие взаимоотношения. Человек, обладающий властью, становится превосходящей фигурой, в то время как подчиненный соответственно сводится до положения вещи. Использование власти отрицает равенство людей и неизбежно ведет к конфликту и враждебности. Это особенно актуально для близких, личных взаимоотношений, существующих в семье.

Как только в отношениях между женой и мужем возникает вопрос о власти, в их семейной жизни начинаются проблемы. Более слабый из них всегда чувствует себя под угрозой, и начинается скрытая борьба за власть, уничтожающая все хорошие и светлые чувства, которые они изначально испытывали друг к другу. Однако самое пагубное влияние власти обнаруживается в детско-родительских отношениях. Как правило, власть применяется, чтобы контролировать ребенка, предположительно в его собственных интересах, но на самом деле в интересах родителей. Влияние власти, а каждое наказание является эпизодом ее применения, отрицает индивидуальность ребенка, подавляет его самовыражение и лишает права на собственное мнение.

Консультирующиеся у меня родители нередко жалуются на то, что их дети зависимы, пассивны и не знают, чего хотят. Один молодой человек, приведенный ко мне родителями, страдал от неспособности принять твердое решение. В ходе дальнейшей беседы передо мной раскрылась следующая картина. Любое желание, возникавшее у него в детстве, должно было получить одобрение родителей, а для этого — быть хорошо обосновано. Если он хотел чего-то, ему приходилось объяснять — зачем и почему. Простого желания получить удовольствие было недостаточно. Считая свои действия совершенно обоснованными, родители пользовались своей властью, чтобы контролировать каждый его шаг, и результатом стало подавление стремления к удовольствию, а вместе с тем и творческого импульса его личности. Слишком часто я слышал подобные истории, работая со множеством других семей.

Родители прибегают к власти, чтобы контролировать своих детей, поскольку в детстве сами подвергались аналогичному контролю. Побывав объектами власти, они теперь преисполнены решимости осуществить свое право власти даже над детьми, которые являются самой легкой целью для этого. Применение власти, по-видимому, восстанавливает в их сознании идею о том, что они обладают индивидуальностью и имеют право устанавливать требования и выражать их.

Психоаналитическая теория предлагает нам свое понимание того, как развивается такая ассоциация.

С психоаналитической точки зрения младенец приходит в этот мир с ощущением всемогущества. Истоки этого чувства восходят к внутриутробному существованию, где все его потребности удовлетворялись автоматически. В дальнейшем чувство всемогущества подкрепляется грудным кормлением. В сознании младенца мир — это материнская грудь. Получая грудь по первому требованию, он чувствует себя властелином мира. Позднее он узнает о существовании второй груди, которую можно гладить в то время, как он получает пищу из первой. В этот период младенец в буквальном смысле держит весь мир в своих руках. Сознание его продолжает расширяться, и постепенно он узнает свою мать. Ее тело, поначалу воспринимавшееся им как продолжение самого себя, становится самостоятельным объектом. Но пока мать безоговорочно подчиняется его требованиям держать на руках и прикладывать к груди, он будет продолжать ощущать свое всемогущество, способность распоряжаться этим огромным миром.

В здоровых отношениях мать — ребенок, мать разделяет с ребенком то удовольствие, которое он испытывает при кормлении. Ей этот процесс тоже приятен. И когда глаза ребенка встречаются с глазами матери, возникающее между ними чувство можно охарактеризовать как радость и любовь. Никакой другой контакт между матерью и ребенком не может быть столь же интимным или столь удовлетворяющим, как кормление грудью. И если не препятствовать этому процессу, то он может продолжаться до трех или более лет. Когда ребенок подрастает, его прикладывают к груди только утром при пробуждении, вечером перед сном, а также в тех случаях, когда ему необходимо заверение в том, что мир остался прежним, и его власть над этим личным миром не уменьшилась.

Подросшего ребенка отнимают от груди. Отнятие от груди может стать для него травматическим опытом, а может и нет, однако оно столь же неизбежно, как и травма рождения. После этого ребенок вступает в новый мир, где он постепенно начинает осознавать, что уже не обладает всемогуществом, что другие индивиды имеют свои потребности и что необходимо взаимное сотрудничество друг с другом. В той мере, в какой грудное кормление удовлетворяло его оральные потребности, он сможет принять этот новый мир с его условиями, отличными от прежних, и перспективой других удовольствий.

Ребенок, не получивший орального удовлетворения, испытывает депривацию. С эмоциональной точки зрения, он ограничен в получении удовольствия, а с психологической — лишен чувства значимости и всемогущества. Депривация менее выражена, если мать держит ребенка на руках, ухаживает и заботится о нем со всей чуткостью и нежностью, но в любом случае лишение удовольствия от кормления грудью остается невосполнимой потерей.

Конечно, можно поспорить с моей точкой зрения, отстаивающей огромную значимость грудного вскармливания. Известно, что Фрейд и Райх придавали большое значение сексу. Однако грудное кормление и секс являются основными выражениями нашей сущности как млекопитающих. Отвергнуть их — все равно, что отказать нам в животном наследии, а это прямой путь к отрицанию тела.

Я убедился в пользе грудного вскармливания на примере собственного ребенка, а так же детей некоторых моих пациентов. Нельзя сказать, что это решает все проблемы. Однако я однозначно утверждаю, что ребенок с удовлетворенными потребностями испытывает значительно меньше проблем, чем ребенок депривированный.

Когда бы ребенок ни почувствовал себя лишенным удовольствия, он будет бороться за его достижение. Это легко может привести к конфликту с родителями. Спорный вопрос быстро превращается в спор за власть. Родитель, чувствуя, как оспаривается его право контролировать ситуацию, не колеблясь, пользуется властью старшего, чтобы добиться подчинения своей воле. С этой целью он может прибегнуть к наказанию или угрожать ребенку лишением своей любви. Если однажды это происходит, то становится началом борьбы за власть между родителями и детьми. Эта борьба может с перерывами продолжаться многие годы, но дети всегда оказываются проигравшими, поскольку они зависят от своих родителей. В конечном итоге родители тоже проигрывают. Глубокая привязанность и любовь, которые развиваются лишь благодаря совместному переживанию удовольствия и радости, исчезают из их жизни. Подрастающие в таких семьях дети с нетерпением ожидают того дня, когда они смогут поступать так, как хотят. Поскольку недостаток власти ассоциируется в детском сознании с недостатком удовольствия, кажется вполне логичным, что удовольствие может быть достигнуто через власть.

Образ успеха — не что иное, как иллюзорное удовлетворение младенческой депривации, связанной с грудным кормлением. Человеку, который рвется к власти и жаждет успеха, свойственна фиксация на инфантильном уровне. Его мечта заключается в том, что, достигнув власти или добившись успеха, он сможет расслабиться, в то время как другие будут исполнять его желания. Власть позволит ему командовать окружающими, заставляя удовлетворять его прихоти. Он не будет отказывать себе ни в чем и сполна компенсирует все упущенное за годы детства. Его цель регрессивна, и ее достижение неизменно оборачивается горьким разочарованием. Его бессознательные фантазии заключаются в том, что он сможет обратиться за удовлетворением к своей матери. Слишком поздно. Молоко давно пропало из ее груди, а импульс к сосанию заморожен в его плотно сжатом рту.

Поскольку власть противоположна удовольствию, то она может усилить переживание удовольствия. Для этого она должна быть в творческой взаимосвязи с удовольствием. С помощью власти мы можем сделать более прекрасным свое окружение, облегчить выполнение многих жизненных задач и расширить свои контакты со вселенной. Власть усиливает и увеличивает человеческое эго. Такой рост может быть позитивным, если эго будет оставаться идентифицированным с телом и ориентированным на выражение и удовлетворение его животных инстинктов. Мои взгляды не являются пропагандой возвращения к природе. Мы не смогли бы отказаться от содержащегося во власти потенциала. Она может быть конструктивной, а не только разрушающей. Только те люди могут пользоваться властью конструктивно, которые получили все необходимое удовлетворение в детстве и знают, как наслаждаться жизнью.

Власть сопряжена с огромной ответственностью, заключающейся в том, чтобы не злоупотреблять ею в целях эго. Своей жадностью мы легко можем уничтожить красоту земли. В настоящий момент мы не так уж и далеки от этого. Когда власть попадает в руки к депривированному человеку, ситуация становится опасной. Выражена ли эта власть деньгами, мощным автомобилем или наличием оружия, — в любом случае риск для человеческого благополучия огромен. Испытавший депривацию человек возводит власть в культ; его новые идолы являются персонификациями власти: Джеймс Бонд, супермен и так далее. Что это, если не навязчивые фантазии депривированного ребенка?

Пропорционально тому, как увеличивается наша власть, корни удовольствия должны проникать глубже в землю. В этом вся наша надежда.

Глава 5