К переизданию книги после времен войны и запретов (1948)

Фридрих Риттельмайер

МЕДИТАЦИЯ

Двенадцать

Писем о самовоспитании

Перевод с немецкого О. С. Вартазарян

Evidentis 2001

ISBN 5-85747-096-Х © evidentis, 2000

СОДЕРЖАНИЕ

1. Причины, побудившие к. изданию этих писем. — Опасность настоящего времени и перспективы будущего. – Единственное средство: тихие часы для внутреннего укрепления. — Основные условия. — Рудольф Штайнер и различные типы данных им медитаций. — Медитация и культ. — Пример медитации. — Внутренний ход медитирования

2. Монастырь и храм во внутренним существе человека. — Медитация и самовнушение. — Поза. — Упражнение для обретения духовного покоя. — Засыпание и звездное небо. — Другие подобные упражнения. — Покой в повседневной жизни. — Религиозный "мир". — Утро и вечер. – Внутреннее причастие. — Организм упражнений

3- Медитация и молитва. — "Услышанная молитва ''. — Обучение медитации. — Основные медитации дня и ночи. — "Я". — Значение религиозных изображошй. Физическая и духовная пища. — Культовая трапеза. – Христианское мировоззрение. — Свет в истории человечества. — Внешние и внутренние деяния света

4. Бытовые затруднения при медитации. — Воздействие медитации на "бессознательное". — "Молитва за ближнего". — Влияние на чужую судьбу. — Облагораживание человеческих отношений. — Отверженность и самоотверженность "Я". — Внутреннее водительство. — "Высшее Я". — Мировое познание через "Я"

5. Освящение познавательных устремлений. — Освящение пространства и времени. — Работа над будущим прошлым, настоящим. — Медитация и практика жизни. — Ретроспектива. — Христианское чувство жизни. — Заболевания "Я" и их врачевание

6. Лютер о медитации. — Воспитание жизни чувств. — Необходимость очищения христианской 'любви'. — Пять чувств. — Существо "Я" как чаша Грааля. — Христианский "мир". —Христианская "святость'. —Боль и мудрость. — Истинный Человек. — Основной настрой касательно мира под нами, вокруг нас, над нами

7. Дыхание в медитации. — Вегетарианство. — Сексуальная сфера. — Крест Христов как содержание медитации. — Связь с тайной мира и с повседневностью. — Сошествие во ад в прошлом и настоящем. — Силы тьмы. — Космический смысл любви и мира

8. Воздействие медитации на тело. — Упражнение на концентрацию. — Земля как гроб. — Переживание освобождения от тела. — Образ Воскресшего в Апокалипсисе. — Святость в космическом смысле. — Вознесение. — Внутреннее крещение

9. Воспитание воли. — Противодействие из настоящего. — Главные мысли для упражнения воли. — Манихеи и магия. — Основной настрой вали в отношении мира. — Условия, необходимые для воздействия. — Целительные силы. — Болезнь. — Возвышенность воли. — Физические основы сип воли

10. Заболевания воли. -Аскеза. — Экзерциции. — Спорт. — Внутреннее упрочение воли. — Разнообразные виды воли. — Зло. — Мировое значение зла и его преодоление. — Взгляд на мир бедствий. — Внутренние сипы для оказания помощи. — Социальное христианство

11. Мистика и медитация. — Медитирование в Новом Завете. — Царство слабости. — Всевозможные страхи. — Помощь от страхов. — Мировая тьма и слепота духа. — Отверзание глаз. — Борьба света и тьмы

12. Венец упражнений воли: жизнь против смерти. — Гроб и камень. — Воскрешение мертвых. — Предварительные внутренние условия. — Воскрешение в повседневной жизни. — Связь с усопшими. — Спиритические сеансы. — Итоговые рекомендации по воспитанию воли. — Характер утренних. полуденных и вечерних медитаций. — Распределение упражнений по временем года. — Образ человека

К переизданию книги после времен войны и запретов (1948)

Двадцать лет минуло с тех пор, как эти "Письма о самовоспитании" были впервые размножены на ротаторе, десять лет — со дня смерти автора, семь лет — со дня насильственного изъятия и уничтожения этой книги. И вот завещание всей жизни д-ра Фридриха Риттельмайера вновь возвращается в мир.

Богатое литературное наследие, оставленное Фридрихом Риттельмайером, открывает широкие перспективы для наступления нового этапа в истории христианства. Над стремительным, вздувшимся потоком судеб эпохи возведен мост, ведущий в новую христианскую эру. Между выходом в свет книжечки "Иисус" (1912) и книгой "Христос" (1936) теологическое познание совершило прорыв от чисто земного и человеческого к новому познанию Духа и Христа. Между изданными совместно с д-ром Кристианом Гайером книгами проповедей ["Бог и душа" (1906), "Жить, следуя Богу" (1910)] и обширной пастырской литературной деятельностью последних лет жизни пройден путь от священника и знаменитого проповедника евангелической церкви к служению в Общине христиан, к совершению таинств, духовная основа которых вновь найдена в наше время. Множество книг — в том числе автобиографических ("Встречи с Рудольфом Штайнером в моей жизни", "Из моей жизни") — направляют наш взор на личность, которой Фридрих Риттельмайер более всего обязан духовной поддержкой, способствовавшей как его жизненным свершениям, так и участию в осуществленной "Новой Реформации". Эта личность — Рудольф Штайнер. Уникальность, своеобразие книги "Медитация" заключается в том, что она позволяет заглянуть в тайну побуждения, которое Фридрих Риттельмайер как бы извечно носил в своей душе, черпая там, внутри, силы для осуществления тех внешних возможностей, какие были предоставлены ему судьбой по зову эпохи и с помощью Рудольфа Штайнера.

Беззаветное стремление к медитативному одухотворению собственной души изначально было движущей силой всей его жизни и деятельности. Аурически обволакивающее, исцеляющее, возвышающее свойственно его проповедям еще со времен викариата в Вюрцбурге и шло из кладезя медитации. Источником необычайной отеческой заботливости и доброй силы, очень рано проявившейся в его пастырских трудах, была медитативная работа над собой, которая сделала личное проницаемым для сверхличного. В конечном счете и к Рудольфу Штайнеру его привела глубинная убежденность, что здесь для него может открыться путь к ясности и мастерству сокровеннейшей внутренней работы. Напротив, содержательная сторона сообщений творца духовной науки долгие годы оставалась для него на втором плане: именно в эти первые годы, вместо того чтобы вместе со всеми слушать лекционные курсы, в которых Рудольф Штайнер неустанно развивал новое познание Христа, он предпочел лишь в редких приватных беседах просить совета касательно медитативной жизни.

Чтобы правильно понять, какое грядущее духовное течение Фридрих Риттельмайер предвосхитил своим глубоко укорененным медитативным устремлением и итоговой по своей зрелости книгой "Медитация", необходимо обратиться к давним эпохам развития христианства. История монашеских орденов охватывает важные этапы развития медитативного течения в христианстве. До возникновения готики и городской бюргерской культуры, когда в Центральной Европе все монастыри и храмы Божии, выстроенные в мистериально-тяжеловесном романском стиле, еще стояли посреди бескрайних дремучих лесов, единственный первоначальный христианский орден, который руководствовался монастырским уставом Бенедикта, предавался благоговейным медитациям. Здесь было средоточие сути раннехристианской сверхличностной набожности. Когда же огромные леса были вырублены и вокруг строящихся городов распахнулось светлое пространство лугов и полей, в мире заполыхали грозовые зарницы — пробуждалась индивидуальная жизнь. Настала эпоха готики. В лице Бернара Клервоского явился новый тип орденских основоположников. Бенедикт как личность, как человек еще малоприметен — через него действует великий поток объективной мудрости и добра. Бернар был первым из тех, кто обладал пророческой мощью личной религиозности. Ордены реформы — клюнийский и цистерцианский — открывают путь для великого множества сильно разнящихся между собой орденов, среди которых ведущую роль играют доминиканцы и францисканцы.

В эпоху готики поток медитативной жизни не мог не приобрести совершенно новый характер. Медитация становится средством самоосознания личности и обретения собственного "я". Вот почему то, что жило в монашеских орденах после Бернара Клервоского, во многом было отмечено предреформационными чертами — так исподволь подготавливалось новое время. И когда жаждущая прогресса часть христианского мира в результате лютеровской Реформации покончила с монашеской и монастырской жизнью, медитативное течение, до тех пор по-прежнему сохранявшее свою внушительную целостность, распалось — отдельные люди разобщенно вели жизнь в молитве, сугубо личную жизнь, порой даже чересчур личную. Ордер, основанный Игнатием Лойолой для того, чтобы посредством экзерциций восстановить сверхличностный медитативный духовный элемент, имел ярко выраженную антиреформаторскую направленность. Он стремился подавить индивидуальный принцип как таковой, что невозможно без отрицания личной свободы в религиозной сфере.

Пожалуй, не лишено значения то обстоятельство, что средь всех эпох христианской истории Фридрих Риттельмайер с юных лет испытывал особое влечение к временам Гогенштауфенов. Внутренне он примыкал к тому медитативному течению, которое в эпоху ранней готики, клюнийского и цистерцианского орденов деятельно участвовало в великом пробуждении "я", в рождении личной христианской набожности. Словно за сотни лет до Реформации некий поток ушел под землю и продолжал там свое течение, чтобы ныне вновь вырваться на поверхность и найти себе другое, сообразное нашему времени русло. Здесь мы слегка затрагиваем сокровенную жизненную миссию, исполнить которую стремился Фридрих Рит-

тельмайер. В этой миссии воскресает монашеская суровость высокого зрелого средневековья. Совместно с кругом людей, предназначенных ему в спутники самой судьбою, д-р Риттельмайер смог самым действенным образом приложить свои силы к построению новой духовной культуры в двух направлениях. Став учеником Рудольфа Штайнера, он сделался одним из активнейших поборников антропософии — движения, направленного на всеобъемлющее обновление мировоззрения и познания. Примкнув к кружку людей, которые в большинстве были много моложе его и, стремясь вырваться за пределы католицизма и протестантизма, искали в пастырском служении Общины христиан путь в новую эру христианской церкви, он возглавил религиозное движение, обновляющее культ в его основе. Сокровеннейший личный жизненный импульс, который д-р Риттельмайер как ведущий представитель медитативного течения нес в себе, он мог бы полностью реализовать лишь в том случае, если бы ныне было возможно и целесообразно основать религиозный орден. Этот особый импульс ставил его как бы между задачами, которые он должен был разрешить, с одной стороны, как антропософ, с другой же — как первый из новых священнослужителей*. Возможно, когда-нибудь среди его

* О том, что сам д-р Риттельмайер старался наделить эту медитативную книгу собственными свободными задачами, свидетельствуют пассажи, где он проводит четкую грань между ее жизненной сферой и, с одной стороны, культом и молитвой, практикуемыми в Общине христиан, а с другой — эзотерическим обучением в духе книги "Как достигнуть познания высших миров?" д-ра Рудольфа Штайнера. — Прим. ЭБ.

исторических заслуг будет особо отмечено то, что именно в нем медитативное течение, как оно некогда возникло и вплоть до эпохи готики существовало в монашеских орденах, свободно излилось в современную форму. Такова негласная, однако отнюдь не маловажная задача книги, которая вновь выходит в свет: перед нами орденский устав не связанного организационными формами, свободного круга людей, ищущих личностного медитативного самоосознания на пути Иоаннова христианства.

Лиценциат Эмиль Бок

Человечество сегодня буквально захлестнул поток всевозможных советов по медитации. Так выражает себя стихийное ощущение, что человеку, если он не намерен пасть жертвой внешнего мира, необходимо укрепить свою внутреннюю силу.

Однако обычно такие предложения носят либо поверхностный жизненно-практический характер, без подлинного соприкосновения с глубинами мира, либо проистекают из духовности, но лишенной сильной воли к земному. Идущее с Запада, и прежде всего с американского Запада, по большей части относится к первому роду, хотя сюда же можно причислить и деятельность Куэ*. Идущее с Востока, в особенности с индийского Востока, знаменует собой второй тип. Но и "афонская истовость" принадлежит к этому направлению. Как бы из середины, с Юга, исходит идея воспитания человечества, которая хотя и сочетает духовное знание с жизненной практикой, но, оставшись в стороне от развития нового времени к познанию и свободе, пронизывает человека

* Куэ Эмиль (1857—1926) — французский аптекарь, создатель методики "сознательной аутосуггестии", так называемого куэлизма. — Здесь и далее, кроме отмеченных особо, прим. ред.

силами прошлого, — таковы экзерциции католической церкви. В огромном спросе на них (будь они иезуитского или иного, подобного толка) вновь обнаруживается эта потребность современного человека.

Попытка, предпринятая в настоящей книге, отличается от всех упомянутых выше. Современными способами и средствами книга старается направить человека к обретению духа Христова, заключающего в себе небеса, но взыскующего земли. Так она намерена избегнуть как угрозы с Запада и Востока, так и угрозы прошлого. Начало начал здесь — Евангелие от Иоанна. Поэтому многим книга на первых порах кажется отвлеченной, ибо они еще не знают, что есть это Евангелие. Но коль скоро желаешь помочь наилучшим образом, обойтись без него невозможно. И изложение повсюду ведется с оглядкой на людей, вступающих в этот мир из нынешнего язычества. Ибо первоочередные условия, без соблюдения которых современное воспитание духа невозможно, суть полная правдивость и свобода. Так полагал Рудольф Штайнер, а именно ему автор обязан чрезвычайно многим в этой области, он имел самый большой опыт в духовном развитии, он делал все, чтобы европейская "середина" в должное время познала и выполнила возложенную на нее задачу.

Нижеследующие размышления выходили в свет сначала как письма к людям, просившим о подобной помощи. Эпистолярная форма не упразднена и в книжном издании, ибо она наилучшим образом выражает дух личного совета. Не исключено, что иные советы, в которых кто-то нуждается с самого начала, будут найдены лишь в более поздних письмах. В этом случае можно обратиться к "Содержанию". Новое издание переработано, но больших изменений не претерпело.

В первом письме необходимо прояснить, что входит в намерения автора.

Побудительным мотивом к изданию этих писем явилось убеждение, что человечеству в настоящее время грозит величайшая опасность. Мы не имеем в виду химическую войну или всеобщую экономическую катастрофу, хотя эта угроза вполне реальна. Но сама современная жизнь приняла такие формы, что человечество стало на путь забвения собственно человека как такового. То, как ныне нас изо дня в день занимает профессиональная деятельность, особенно в технических профессиях, но отнюдь не только в них одних, — вот что действует разрушительно, вот что грозит истребить в нас человека, сделать невозможным подлинную человечность, уничтожить истинное будущее человечества, погубить саму человеческую жизнь. Немногие из людей способны отчетливо увидеть, как они, собственно, живут. Не они живут — ими живет какая-то неведомая сила, постоянно подстегивающая их кнутом. В определенный час звонит неумолимый будильник обязанности, и одна обязанность подгоняет другую, а все они вместе подгоняют человека. Что же это за сила властвует нами?

В те годы, когда моя собственная жизнь весьма походила на обычную жизнь современного человека, в мои обязанности протестантского викария в Вюрцбурге наряду с чтением проповедей и приходской деятельностью входили еженедельные 22 часа преподавания — и так на протяжении семи лет. Это были уроки закона Божия, а служителем религии я стал по свободной воле и по призванию. Но необходимость изо дня в день по утрам проводить четыре урока закона Божия способна лишить человека всякой радости даже от идеальной профессии. Если в таких обстоятельствах человек будет постоянно вкладывать в уроки всю свою душу, он просто заболеет. В те годы передо мною маячил образ, верный, пожалуй, для многих нынешних людей. Я видел, что каждый день невольно облачаюсь в железный панцирь и расхаживаю в нем. До известной степени он поддерживал меня и защищал, но подавлял сокровенного, становящегося человека, который взывал к жизни.

Хотя в наши дни часто твердят, что человек рискует превратиться в машину, опасность эту воспринимают отнюдь не с должной серьезностью. Машина вгрызается в нас извне, пожирает нас и занимает наше место. Это верно не только для многих обыденных профессий, но и для профессий более высокого и даже самого высокого порядка. Есть, к примеру, весьма тонкие прецизионные человекомашины. Их называют учеными. Часы, когда работа действительно есть радость и жизнь (по словам одного из них), у них тоже случаются редко. Исследовательская работа, если она ведется согласно строгим методам, может принимать механический и механизирующий характер и оставляет тогда лишь самое малое пространство для свободной игры духа. Что уж говорить о других! Лица многих работающих людей явственно отмечены машиноподобием. Это чеканные, отформованные лица, где духовность движется как бы в накатанной колее. Тщетно искать в них сияние жизни, непостижимую человечность, творческую свежесть. Трагедия человека машинной эпохи запечатлелась в этих чертах, будто выписанная красноречивыми письменами.

Попытайтесь убедить этих людей, что им бы не помешало иметь хоть какую-нибудь область личных, внепрофессиональных интересов, и в ответ вы услышите то, что сказал мне однажды некий высокоодаренный инженер: "Видите ли, я пытался, и неоднократно, но когда я вечером после ужина читаю книгу, мне вдруг приходит

на ум, что я еще не просмотрел новые технические журналы и что конкуренты опередят меня, если я не буду отдавать профессии все мое время и силы, — и тогда я опять откладываю книгу". Так появляются люди, которые вообще не умеют правильно распорядиться свободным временем. Кроме сна и совершенно тупого покоя, отдыхом для них являются лишь внешние ощущения. Они возбуждают себя спортом или спортивными репортажами, щекочут себе нервы кинофильмами, радиопередачами, телевидением, читают детективы, предаются азартным играм. Зачастую создается впечатление, будто это не люди, а трупы, которым искусственно сообщили видимость жизни.

Слова таинства человекоосвящения об "отмирающем бытии земли" как раз и вскрывают жуткую подоплеку нынешней сверхоживленной суеты.

Опыт показывает, что угнетенная душевная жизнь временами с силой вырывается в каком-нибудь месте, как бы создавая для себя клапан. Тогда эти люди внезапно ударяются в затхлую мистику или становятся по-детски сентиментальны. Они посещают спиритические сеансы и наслаждаются страхом. Ищут прибежища в мрачных, непостижимых церквах, предаваясь там умилению. Читают дурацкие стишки и заучивают их наизусть. Ублажают свои чувства природой, ничего, однако, не получая от нее в действительности.

Все это может показаться преувеличением. Это и есть преувеличение, если рассматривать жизнь в ее полноте. Но о преувеличении нет и речи, если принять во внимание внутреннюю тенденцию этой жизни. Когда ты на протяжении тридцати лет непосредственно сталкивался со всевозможными человеческими судьбами, то для чего нужен весь твой жизненный опыт, если нельзя рассказать о нем на благо другим людям? И потому скажем прямо: нередко под всем этим явственно проступает болезнь духа — не только "смерть души", как ее описал Ницше в своем "Заратустре", говоря о "последнем человеке", но демоническое безумие.

Здесь обо всем этом будет сказано лишь в самых общих чертах. Пусть каждый сам увидит, какие иллюстрации тому дает жизнь. Но необходимо ясно сознавать опасности современной жизни, в том числе и нашей собственной, — только тогда стремление выделить в этой жизни тихие часы для укрепления внутренних сил будет не просто эгоистическим порывом или приватной забавой, но актом ответственности за жизнь, помощью угрожаемой гуманности, актом спасения нас самих и человечества в целом. Хотелось бы пожелать этим письмам такого читателя, который всеми фибрами своей души чувствует: человек погиб, если ему не удастся почерпнуть изнутри новые силы, дабы не пасть жертвой внешней мощи.

Сегодня многие люди чувствуют, что если человек исходя из современности постигнет мир и проникнет в загадки земного бытия, то вслед за этим непременно явится и новая духовность. Эту новую духовность ищут где угодно, но редко там, где ее действительно можно найти.

Однако, если человек ищет спасения и прочного будущего, необходимо и новое духовное воспитание. В старину люди находили поддержку и опору в религиозном мировоззрении, в упорядоченном культе, в защищенности семейной жизни, в древней духовности, которая еще властвовала в профессиональных областях. Ныне все это рушится и распадается. В давние времена механизм профессии тоже не был еще столь тираническим и мертвящим, если отвлечься от низшего слоя тружеников, безропотно влачившего жалкое существование. И только если ныне люди будут энергично и осознанно в течение всей своей жизни заниматься самовоспитанием и самоукреплением, они смогут совладать с грозящей миру опасностью.

Вся помощь и поддержка, какую предлагает эта книга, почерпнута из самого средоточия религии. Именно здесь — могучий источник всякой силы. Но пусть не отвратится от этого источника и тот, для кого истины, составляющие основу этой поддержки и помощи, сейчас еще внутренне недоступны, а потому неприменимы непосредственно. Пусть он овладеет тем, что ему по плечу. Все, что предлагается здесь в плане содержания, следует рассматривать только как пример. И можно искать содержания, отвечающего собственному духу, у Гёте или где угодно. Однако же все, что предлагается здесь в плане формы, может тем не менее оказаться полезным. Два условия — скажем изначально — так или иначе должны быть соблюдены, чтобы наши советы действительно послужили во благо, — правдивость и свобода. Для человека приемлемо лишь воздействие такой идеи, за какую можно, не кривя душою, нести ответственность. Конечно, ничто не мешает ему внутренне приблизиться к некой мысли или истине на пробу и со всяческими предосторожностями. Но в таком случае нужно помнить, что это попытка. Все, что мы впустим в себя через внушение (и самовнушение), будет действовать разрушительно. В сущности, это воровство, за которым следует расплата. Другое же требование состоит в том, чтобы человек переработал предложенное здесь исходя из собственной личности и в полной свободе. Разумеется, речь идет о советах, проистекающих из опыта. Но опыт других людей хотя и облегчает нам собственный опыт, но не способен заменить его.

Предшественник может рассказать, есть ли в этом направлении дорога и куда она ведет. Но он не избавит нас от обязанности самим следить за дорогой и в случае нужды менять ее. Чем свободнее будут применяться данные здесь рекомендации, тем больше пользы они принесут. Даже там, где возможно буквальное исполнение рекомендаций, нам должно во всякий миг сохранять ощущение чистейшей свободы. Лучшим в этой области, куда мы сейчас вступаем, я обязан моему учителю Рудольфу Штайнеру. Но я вовсе не хочу создать впечатление, будто узнал о ценности внутренней работы над собой и о значении медитации только благодаря Рудольфу Штайнеру. Стоит, пожалуй, рассказать подробнее, как я впервые пришел к медитации, ибо в этом есть кое-что поучительное. В гимназические и студенческие годы у меня по ночам часто случались приступы неукротимого сердцебиения. Я просто не знал, что делать. Понимая, что ничего опасного для жизни тут нет, я пребывал в таком страхе, словно и вправду должен был вот-вот умереть. К врачу я не обращался, сам искал способ справиться с этим состоянием. Помогло мне тогда решение мысленно воскрешать в такие часы какой-нибудь бестревожно-радостный день моей жизни. Только когда мне удавалось последовательно и без отступлений сосредоточиться на радостной доминанте дня, был обеспечен полный успех. "Вот ты встаешь, идешь к умывальнику, берешь в руки губку... вот идешь в другую комнату, берешь в углу стул и придвигаешь к столу, садишься... " и т. д., и т. д. Спустя каких-нибудь полчаса власть над телом восстанавливалась, и я мог заснуть. Подобным же образом я впоследствии оказывал себе помощь в душевных состояниях, какие называют приступами меланхолии. Я последовательно, во всех деталях продумывал или как бы вновь переживал некое событие, пока не чувствовал, что почва душевной жизни опять обрела твердость и устойчивость. Эти примеры показывают, как человек сам, своею волей, используя чисто духовные возможности, способен помочь себе даже в ситуациях, в которых иной врач назначил бы лишь успокоительное или очередной отпуск. При сколь многих болезнях можно способствовать выздоровлению, если умеешь вызывать в себе спокойное, ровное, веселое расположение духа!

Этот пример, кстати, показывает, что душа далеко не всегда должна быть непременно наполнена глубокомысленным содержанием. В иных ситуациях человек на это и не способен. Невинно-занимательная и даже вполне нейтральная череда образов зачастую помогает куда лучше. Осторожно, ощупью переходишь от образа к образу, как бы держась за перила. Каждый шаг делаешь с осторожностью, будто идешь по узкой дороге и не имеешь времени оглядеться. Если это

не удается и ловишь себя на том, что мысленно отвлекся, тотчас зовешь себя обратно на дорогу, не досадуя на себя и на собственную слабость. Этому учатся постепенно. Позднее, благодаря Рудольфу Штайнеру, я узнал, насколько ценно, когда человек обретает умение видеть себя со стороны, когда он ежедневно употребляет хотя бы считанные мгновения на то, чтобы сверху и со стороны рассмотреть свою жизнь за прошедший день, как он тем самым готовит себя к ретроспективному взгляду на жизнь после смерти. Согласно указаниям Рудольфа Штайнера, лучше всего стараться целиком или частично проследить свой день вспять — не затем, чтобы стать духовным акробатом, как говорят недоброжелательные критики, но затем, что таким образом можно гораздо глубже вникнуть во внутренний ход своей жизни, подобно тому как и после смерти человек окидывает взглядом свою жизнь от конца к началу и еще раз проходит по ней, испытующе и оценивающе вглядываясь в каждую деталь. В ту пору я еще ничего об этом не знал. Я только чувствовал, как благотворно влияет на жизнь и как воспитывает дух такое рассмотрение. Учишься властвовать своим духом и ощущаешь благое воздействие внутренней дисциплины, которую в себе воспитываешь.

Затем, уже в бытность мою молодым теологом, я пришел к осознанию ценности религиозной медитации, жизненной значимости тихих часов. О том, что я пережил и что потом постоянно рекомендовал множеству людей, кое-что сказано в проповеди "Об уединении", опубликованной в книге "Бог и душа" (1906) задолго до моей первой встречи с Рудольфом Штайнером.

И все-таки лишь благодаря ему моя деятельность в этой области приобрела большую ясность, последовательность и целенаправленность. Необходимо сказать об этом ради истины и простой благодарности. И, оглядываясь назад, я не перестаю удивляться, что Рудольф Штайнер, хоть я ни единого слова не говорил ни ему, ни кому другому, от кого бы он мог это услышать, в первой же беседе заговорил о медитации и стал давать мне советы.

Во избежание недоразумений и неясностей следует четко различать, что мог делать и советовать в этой области Рудольф Штайнер и что возможно сделать. О Рудольфе Штайнере и его упражнениях бытует так много превратных представлений, что нельзя не сказать об этом хотя бы несколько слов. По моим наблюдениям, он практиковал примерно семь видов медитации:

1. Людям, которые приходили к нему, он советовал медитировать над отдельными изречениями или рядом изречений из Библии. Так, он неоднократно указывал на начало Евангелия от Иоанна. В лекциях, которые читал на заре своей

деятельности, он выразился следующим образом: у того, кто каждое утро хотя бы в течение пяти минут будет в полной серьезности удерживать в своей душе первые пять стихов Иоаннова Евангелия, за несколько лет преобразится вся душевная жизнь. Насколько мне известно, эти и подобные медитации рекомендовались людям, у которых еще были религиозные возможности. В особенности Рудольф Штайнер ориентировал в этом направлении русских. Первые мощные фразы Евангелия от Иоанна способны помочь человеку ощутить величие жизни, сверхличную глубину мира, полное дыхание жизни, целостный, величественный ее уклад. В жизни, полной хаотических подробностей, это — высокое благодеяние.

2. Рудольф Штайнер назначал и отвлеченные медитации, вроде тех, какие можно найти в его изречениях и драмах-мистериях. Они обращены в первую очередь к людям, которые приходят из современной жизни, и в отличие от медитаций по Иоаннову Евангелию не предполагают внутренней связи с Библией, но тем не менее всегда ведут в самое средоточие.

Во всех изречениях, которые задавал Рудольф Штайнер, огромное значение придавалось ритму и звучанию, порядку мыслей и слов и подчеркивалось, что в оформлении этих изречений нет ничего неважного.

Многие из таких изречений, которые были даны главным образом членам Антропософского общества, предполагают знакомство с истинами духовной науки. Другие изречения касаются отдельных жизненных обстоятельств — отношения к усопшим, детям, больным, сражающимся за пределами отечества, к трапезам и т. д. Третьи медитационные изречения давались особым сословиям.

3. Большое число медитаций, которые Рудольф Штайнер давал отдельным людям, были составлены непосредственно для этих людей. Львиная доля этих изречений, вероятно, так и останется неизвестна, ибо получатели хранят их как лично им завещанное и доверенное жизненное имущество. Когда удается случайно проникнуть взглядом в мир этих советов, поражаешься их великому изобилию и многообразию, индивидуальной точности и любовной заботе, с какой он относился к этим людям.

4. До сих пор речь шла только о воспитании души. Но Рудольф Штайнер давал указания и о том, как в свете будущего человечества можно работать над становлением собственного духа. Такие советы обнародованы в книгах "Как достигнуть познания высших миров?" и "Очерк тайноведения". К ним относятся так называемые предварительные упражнения для контроля над мыслями, дисциплины чувств, воспитания воли

и т. д. Сюда же относится и медитация "Розы и креста" ("Очерк тайноведения", Ереван, 1992. С. 198 слл. ).

5. В последние годы своей деятельности Рудольф Штайнер особенно много внимания уделял уже испытанному кругу антропософов в "Свободной высшей школе духовной науки" в Дорнахе. Эта деятельность имела своей целью рождение Духочеловека в том смысле, какого требует эпоха Михаила.

6. Сочтя, что некий человек в силу своей одаренности и судьбы пригоден, чтобы приблизиться к откровениям духовного мира, Рудольф Штайнер задавал ему духовные упражнения, составлявшие точную систему, приспособленную именно к этому человеку. Я говорю здесь об этом лишь затем, чтобы с удвоенной силой опровергнуть извращения и клевету. Эти упражнения не содержат никаких иных тайн, кроме тех, о которых Рудольф Штайнер открыто говорил в своих лекциях и книгах. Они строжайшим образом оберегают внутреннюю свободу человека и, по настоятельному желанию Рудольфа Штайнера, должны усваиваться и перерабатываться непременно лично и в полной свободе.

7. Рекомендации касательно непосредственного развития описанных в книге "Как достигнуть познания высших миров?" высших органов познания Рудольф Штайнер давал крайне редко

и только немногим людям, при условии соблюдения жестких моральных требований. Для этих рекомендаций в полной мере справедливо сказанное в предыдущем абзаце. Конечно, эти люди не продвинулись столь далеко, чтобы быть в состоянии перепроверить все исследованное Рудольфом Штайнером. Все они без исключения обнаружили, что путь этот куда длиннее и суровее, чем они сами думали вначале. Но среди них и рядом с ними было немало антропософов, приобретших первоначальный опыт в самых разных областях и могущих с полным правом сказать: "Мир, о котором рассказывает Рудольф Штайнер, существует; мы знаем по собственным впечатлениям, сколь велика истинность того, о чем он говорит. Здесь и речи не может быть о каком-либо внушении или самовнушении, и лучшее тому доказательство, что как раз очень многого мы не достигли, несмотря на все наши усилия, и что достигнутое всякий раз оказывалось не таким, как мы ожидали, и что оно тем не менее подтверждало сообщения Рудольфа Штайнера". Из семи приведенных вариантов медитации здесь можно рассматривать только первый. Тому, кто интересуется остальными вариантами, следует обратиться в Антропософское общество или к ведущим антропософам. Упражнения, подобные упомянутым в пунктах 3, 6, 7, могут быть рекомендованы со спокойной совестью, только если все существо того или иного человека рассмотрено поистине взглядом ясновидца. А после смерти Рудольфа Штайнера, насколько мне известно, нет никого, кто бы располагал такими возможностями, — само собой разумеется, нет их и у автора этих писем. И все же позволительно сказать, что библейские медитации, о которых мы намерены здесь говорить, воспитывают человека не только морально, но могут повести его на пути к грядущему духу значительно дальше, чем можно заранее предположить. Даже тот, кто не способен смотреть на людей и на самого себя взором ясновидца, вскоре обретет уверенность, что, следуя указаниям этого высочайшего документа человечества, он идет верным духовным путем.

Силы божественного водительства даровали человечеству Библию не для поверхностного чтения, но для глубочайшей внутренней работы. Она действительно заключает в себе пути ко всем высочайшим вершинам человечества. Она может и должна сделаться для человечества собственной его жизнью, причем основательнее и в то же время свободнее, нежели когда-либо в прошлом. Именно к этому мы и стремимся, используя для формирования медитации кое-что из импульсов и опыта, приобретенного благодаря антропософии.

Отметив таким образом отличие нашей работы от антропософской деятельности Рудоль-

фа Штайнера, мы должны еще и правильно соотнести ее с деятельностью Общины христиан. Великое начинание Общины христиан объединяет людей посредством сообща отправляемого культа. Полноправным членом Общины является каждый, кто рассматривает совершение христианского обряда как своего рода жизненную помощь. Свою внутреннюю жизнь он может при этом формировать совершенно не так, как изложено здесь. В отправлении человекоосвящения, в личной молитве, особенно в "Отче наш", он может найти все необходимое, ведь каждый совершенно свободен установить для себя, как ему в ходе общей литургии внутренне усвоить обряд.