Глава седьмая. СНОБ-КЛУБ

Гарри провел большую часть последней недели каникул, раздумывая над причиной странного поведения Малфоя в Дрянном переулке. Что беспокоило его больше всего, так это удовлетворенное выражение лица Малфоя, когда тот выходил из магазина. Все, что могло заставить его выглядеть таким довольным, не предвещало ничего хорошего. Однако, к легкой досаде Гарри, ни Рон, ни Гермиона не проявили особого интереса к делам Малфоя или, по крайней мере, казалось, что через несколько дней им наскучило обсуждать этот вопрос.

— Да, я уже согласилась, что это было подозрительно, Гарри, — сказала Гермиона немного раздраженно. Она сидела на подоконнике в комнате Фреда и Джорджа, положив ноги на одну из картонных коробок и неохотно отвлеклась от нового экземпляра «Перевода рун повышенной сложности».

— Может быть, у него сломалась Рука славы, — спросил Рон неопределенно, пытаясь выпрямить хвостовые прутья у своей метлы, — помните ту ссохшуюся руку, которая была у Малфоя?

— Но что насчет того, когда он сказал: «Не забудьте сохранить тот в безопасности»? — в сотый раз спросил Гарри. — Мне показалась, что у Боргина есть еще один из сломанных предметов, и Малфой хочет, чтобы у него были оба.

— Ты думаешь? — спросил Рон, теперь стараясь отскрести грязь от рукоятки метлы.

— О, да, — сказал Гарри и продолжил, когда ни Рон, ни Гермиона не ответили: — Отец Малфоя в Азкабане. Вы не думаете, что он хочет отомстить?

Рон, моргнув, поднял глаза

— Малфой? Отомстить? Но как он сможет это сделать?

— Это мое мнение. Я не знаю, — расстроился Гарри, — Но кажется, он что-то замышляет, и, думаю, мы должны отнестись к этому серьезно. Его отец — пожиратель смерти и…

Гарри внезапно замолчал, устремив взгляд в окно за спиной Гермионы и открыв рот.

— Гарри, — забеспокоилась Гермиона, — Что-то не так?

— У тебя снова болит шрам? — нервно спросил Рон.

— Он пожиратель смерти, — медленно произнес Гарри, — Он занял место своего отца и стал пожирателем смерти!

Наступила тишина, а затем Рон зашелся в смехе:

— Малфой? Ему ведь шестнадцать, Гарри! Ты думаешь, Сами-Знаете-Кто разрешил бы ему вступить?

— Это кажется маловероятным, Гарри, — сказала Гермиона не терпящим возражений тоном. — Что заставляет тебя так думать?

— У мадам Малкин. Когда она хотела закатать его рукав, он закричал и одернул руку, хотя она даже не дотронулась до него. Это была левая рука. Он заклеймен темной меткой.

Рон и Гермиона переглянулись.

— Ну… — протянул Рон, выражая то, что Гарри его совершенно не убедил.

— Я думаю, он просто хотел уйти оттуда, Гарри, — сказала Гермиона.

— Он показал Боргину что-то, чего мы не могли увидеть, — упрямо настаивал Гарри. — Что-то серьезно напугавшее Боргина. Это была метка, я знаю… он показал ее Боргину, чтобы тот понял, с кем он имеет дело, и вы видели, как серьезно тот его воспринял.

Рон и Гермиона вновь переглянулись

— Я не уверен, Гарри…

— Нет, я все-таки не считаю, что Сами-Знаете-Кто разрешил бы Малфою вступить…

Недовольный, но абсолютно уверенный в своей правоте, Гарри схватил охапку грязных мантий для игры в квиддич и вышел из комнаты. Миссис Уизли требовала их уже много дней, чтобы не откладывать стирку и сбор вещей на последний момент. На лестничной площадке он налетел на Джинни, которая входила в свою комнату со стопкой свежевыстиранной одежды.

— На твоем месте я бы не ходила сейчас в кухню, — предупредила она его. — Там сейчас повсюду Флюс.

— Постараюсь его не подцепить, — улыбнулся Гарри.

И действительно, когда он вошел в кухню, то обнаружил Флер, сидевшую за кухонным столом, полную планов относительно их с Биллом свадьбы, и миссис Уизли, наблюдавшую за грудой самоочищавшейся брюссельской капусты. Похоже, она была не в духе.

— …Билл и я почти?ешили, что подружек невесты будет две: Джинни и Габ?иель будут п?ек?асно смот?еться вместе. Я думаю одеть их в светло-золотой -?озовый, конечно же, будет ужасно смотреться с волосами Джинни…

— Ах, Гарри! — громко воскликнула миссис Уизли, прерывая монолог Флер. — Я хотела рассказать о мерах безопасности завтрашнего путешествия в Хогвартс. Нам опять дают машины в Министерстве, а на станции нас будут ждать авроры…

— А Тонкс там будет? — спросил Гарри, отдавая вещи для игры в квиддич.

— Нет, я так не думаю, она будет работать где-то в другом месте, как сказал Артур.

— Пусть будет, где хочет, эта Тонкс, — задумчиво произнесла Флер, изучая собственное великолепное отражение в чайной ложке, — Вы к?упно ошибетесь, если поп?осите…

— Да, спасибо, — резко сказала миссис Уизли, снова прерывая Флер. — Лучше тебе подняться Гарри. Я хочу, чтобы вы собрали свои сундуки сегодня вечером, так, чтобы у нас не было обычного утреннего переполоха.

И вправду, их отъезд следующим утром прошел более гладко, чем обычно. Машины из Министерства плавно подъехали к Норе, а они уже ждали их с полностью собранными сундуками. Кот Гермионы, Косолап, был надежно заперт в дорожной корзинке, а Хедвиг, сова Рона Свинристель и Арнольд, фиолетовый карликовый клубок Джинни, — в клетках.

— «О?евуар, Гар?и», — гортанно произнесла Флер, целуя его на прощание. Рон с надеждой подался вперед, но Джинни поставила ему подножку, и тот упал, растянувшись в пыли у ног Флер. Едва сдерживая гнев, покрасневший и забрызганный грязью, он поспешил в машину, не попрощавшись.

На вокзале Кингс-Кросс их не ждал радостный Хагрид. Вместо него там оказались два угрюмых бородатых аврора в темных маггловских костюмах. Они подошли сразу, как только остановились машины и, расположившись с краю, без разговоров провели их на станцию.

— Скорее, скорее через барьер, — торопила миссис Уизли, которая, казалось, была взволнована такими строгими мерами. — Гарри лучше идти вперед, вместе с…

Она вопросительно взглянула на одного из авроров, который коротко кивнул, схватил Гарри за предплечье и направился с ним к барьеру между десятой и девятыми платформами.

— Спасибо, я и сам могу идти, — раздраженно сказал Гарри, освобождая руку от хватки аврора. Он толкнул свою тележку прямо к монолитному барьеру, не обращая внимания на своего безмолвного спутника, и мгновением позже оказался на платформе девять и три четверти. Алый «Хогвартс-экспресс» извергал над толпой клубы дыма.

Гермиона и семейство Уизли догнали его через несколько секунд. Не потрудившись спросить разрешения у угрюмого аврора, Гарри подошел к Рону и Гермионе, чтобы они могли вместе найти пустое купе.

— Мы не можем, Гарри, — извиняясь, сказала Гермиона, — Рону и мне нужно сначала пойти в вагон для старост, а потом некоторое время следить за порядком в коридорах.

— Ах, да, я и забыл, — проговорил Гарри.

— Вам всем лучше зайти в поезд, осталось несколько минут до отправления, — сообщила миссис Уизли, поглядев на часы. — Ладно, желаю тебе удачного семестра, Рон…

— Мистер Уизли можно с вами переговорить? — спросил Гарри, решив воспользоваться моментом.

— Конечно, — ответил мистер Уизли, который выглядел слегка удивленным, но все же пошел вслед за Гарри туда, где их не могли услышать остальные.

Гарри тщательно все обдумал, и пришел к заключению, что если он и мог кому-нибудь рассказать, так это мистеру Уизли. Во-первых, он работал в Министерстве, и, следовательно, имел возможность провести дальнейшее расследование, а, во-вторых, Гарри подумал, что мистер Уизли вряд ли вспыхнет от негодования. Он видел миссис Уизли и угрюмого аврора, который окинул их подозрительными взглядом, когда они отошли.

— Когда мы были в Косом переулке, — начал было Гарри, но мистер Уизли опередил его, поморщившись.

— Я сейчас узнаю, куда пропали ты, Рон и Гермиона, в то время как предполагалось, что вы были в задней комнате магазина Фреда и Джорджа?

— Как вы…

— Гарри, не глупи. Ты говоришь с человеком, который вырастил Фреда и Джорджа.

— Э… да, хорошо, мы не были в задней комнате.

— Ладно, давай перейдем к худшему.

— Ну, мы пошли за Драко Малфоем, воспользовавшись моим плащом-невидимкой.

— У вас была какая-то особая причина так поступать или это просто пустая прихоть?

— Я подумал, что Малфой что-то замышляет, — сказал Гарри, избегая взгляда мистера Уизли, который был полон раздражения и заинтересованности. — Он ускользнул от своей матери, и я хотел знать, почему.

— Конечно же, — сказал мистер Уизли, который, казалось, смирился. — Ну? И вы узнали почему?

— Он пошел в «Боргин и Берк», — сказал Гарри, — и стал запугивать там парня, Боргина, чтобы тот помог что-то ему починить. И сказал, что хочет, чтобы Боргин сохранил что-то для него. Он говорил это так, будто бы это была еще одна вещь, которую надо починить. Как будто их было две. И…

Гарри глубоко вздохнул.

— Кое-что еще. Мы увидели, что Малфой отпрыгнул где-то на милю, когда мадам Малкин, попыталась дотронуться до его левой руки. Я думаю, что он заклеймен темной меткой. Я думаю, что он занял место своего отца и стал пожирателем смерти.

Мистер Уизли был поражен. Мгновение спустя он сказал:

— Гарри, я сомневаюсь, что Сам-Знаешь-Кто разрешил бы шестнадцатилетнему…

— Разве кто-нибудь знает, что Сами-Знаете-Кто сделал или не сделал бы? — со злобой в голосе спросил Гарри. — Мистер Уизли, извините, но разве это не стоило бы расследовать? Если Малфой хочет что-нибудь починить, и ему приходится угрожать Боргину, чтобы тот это сделал, то это наверняка что-то темное или опасное, не так ли?

— Гарри, я, честно говоря, сомневаюсь, — медленно сказал мистер Уизли, — Видишь ли, когда Люциус Малфой был арестован, мы обыскали его дом. И изъяли все, что могло бы оказаться опасным.

— Я думаю, вы могли что-нибудь упустить, — упрямо сказал Гарри.

— Ну, возможно, — ответил мистер Уизли, но Гарри подумал, что тот его ублажает.

За их спинами послышался свисток. Практически все уже сели на поезд и двери начали закрываться.

— Тебе нужно поторопиться, — сказал мистер Уизли, а миссис Уизли закричала: «Гарри, быстрее!».

Он поспешил вперед, а мистер и миссис Уизли помогли ему загрузить сундук в поезд.

— Теперь, дорогой, ты приедешь к нам на рождество, все обговорено с Дамблдором, так что скоро увидимся, — сказала миссис Уизли через окно, в то время как Гарри захлопнул дверь, а поезд тронулся. — Следи за собой и…

Поезд стал набирать скорость

— …веди себя хорошо и… — теперь ей приходилось бежать.

— …будь осторожен!

Гарри махал рукой, пока поезд не повернул, и мистер и миссис Уизли не скрылись из виду, а затем повернулся, чтобы узнать, куда подевались остальные. Он решил, что Рон и Гермиона были в вагоне для старост, а Джинни стояла неподалеку по коридору, разговаривая с несколькими друзьями. Он подошел к ней, волоча за собой сундук.

Пока он шел, люди глазели на него без тени стыда. Они даже прижимались к стеклам купе, чтобы посмотреть на него. Он ожидал, что на него будут еще больше глазеть и смотреть, раскрыв рот, и ему придется это терпеть это весь семестр после всех этих слухов об «избранном», который распускал «Ежедневный Пророк». Однако ему ни капли не нравилось ощущение, похожее на то, что он стоит в ярком свете прожектора. Он похлопал Джинни по плечу.

— Поищем купе?

— Я не могу, Гарри, я договорилась встретиться с Дином, — сияя, ответила она. — До скорого.

— Ладно, — ответил Гарри. Он почувствовал странный укол раздражения, когда она ушла. Ее длинные рыжие волосы развевались позади нее. Он так привык к ее присутствию этим летом, что даже забыл, что Джинни не составляла компанию вместе с ним, Роном и Гермионой в школе. Потом он моргнул и огляделся: его окружили очарованные девочки.

— Привет, Гарри! — сказал знакомый голос позади него.

— Невилл! — воскликнул Гарри с облегчением, повернувшись к круглолицему мальчику, пробиравшемуся к нему.

— Здравствуй, Гарри, — сказала стоявшая за Невиллом девочка с длинными волосами и большими туманными глазами.

— Привет, Луна, как поживаешь?

— Очень хорошо, спасибо, — ответила Луна. Она прижимала к груди журнал, большие буквы на обложке которого сообщали о том, что внутри была бесплатная пара призрачных очков.

— У «Придиры» дела до сих пор идут в гору? — спросил, Гарри, чувствовавший определенную привязанность к журналу, которому он дал интервью в прошлом году.

— О да, хорошо продается, — счастливо сказала Луна.

— Давайте найдем места, — предложил Гарри, и все трое пошли по поезду через полчища молчаливо глядящих им вслед учеников. Наконец они нашли свободное купе, и обрадованный Гарри поспешил внутрь.

— Они смотрят даже на нас, — сказал Невилл, имея в виду себя и Луну, — Это потому что мы с тобой!

— Они смотрят на вас, потому что вы тоже были в Министерстве, — сказал Гарри, поднимая свой сундук на багажную полку. — О нашем маленьком приключении было рассказано «Ежедневным Пророком», вы должны были читать об этом.

— Да, я думал, бабуля будет злиться на меня за всю эту гласность, — сказал Невилл, — но она оказалась довольна. Говорит, что я наконец начинаю жить согласно принципам своего отца. Смотрите, она купила мне новую палочку.

Он вытащил ее и показал Гарри.

— Вишня и волос единорога, — гордо сказал он. — Мы думаем, одна из последних, проданных Олливандером: он исчез на следующий день. Ой, вернись, Тревор!

И он полез под сиденье, чтобы достать свою жабу, которая предприняла очередную попытку вырваться на свободу.

— В этом году будут встречи ДА, Гарри? — спросила Луна, которая вытаскивала пару психоделических очков из середины «Придиры».

— Разве нужно продолжать их теперь, когда мы избавились от Амбридж? — спросил Гарри, усаживаясь. Невилл, вставая, стукнулся головой о сиденье. Он выглядел очень расстроенным.

— Мне нравилась ДА! Я так много выучил благодаря тебе!

— Мне тоже нравились наши встречи, — тихо сказала Луна. — мне нравилось иметь друзей.

Это была одна из тех неприятных вещей, которые часто говорила Луна и которые заставляли Гарри чувствовать себя одновременно огорченным и смущенным. Однако до того как он смог ответить, за дверью купе послышалось волнение: группа девочек-четверокурсниц шепталась и хихикала по другую сторону стекла.

— Спроси ты!

— Нет, ты!

— Я это сделаю!

Одна из них, самоуверенная девочка с большими темными глазами, выдающимся подбородком и длинными черными волосами толкнула дверь и вошла.

— Привет Гарри, я Ромильда, Ромильда Вейн, — сказала она громко и уверенно. — Почему бы тебе не сесть в наше купе? Тебе не придется ехать с ними, — добавила она сценическим шепотом, посматривая на зад Невилла, который высовывался из-под сиденья снова, пока он искал Тревора, и на Луну, которая надела свои бесплатные призрачные очки, делавшие ее похожей на умалишенную разноцветную сову.

— Они мои друзья, — холодно ответил Гарри.

— А, — сказала девочка, которая казалась очень удивленной. — А, хорошо.

И она вышла, закрыв за собой дверь.

— Люди думают, что у тебя более классные друзья, чем мы, — Луна вновь продемонстрировала свою привычку к прямолинейной честности.

— Вы классные, — коротко сказал Гарри. — Никто из них не был в Министерстве. Они не сражались вместе со мной.

— Очень приятно, что ты так говоришь, — просияла Луна. Затем она натянула свои призрачные очки на нос, и взялась за чтение «Придиры».

— Но мы все-таки не встречались с ним лицом к лицу, — сказал Невилл, вылезая из-под сиденья с пухом и грязью на волосах и со смирившимся Тревором в руке. — А ты встречался. Ты должен был слышать, как говорила о тебе моя бабуля: «Этот Гарри Поттер, по сути, сделал больше, чем все Министерство магии, вместе взятое!». Она бы отдала все, за то, чтобы ты был ее внуком.

Гарри смущенно засмеялся, и при первой возможности сменил тему разговора на результаты СОВ. Пока Невилл перечислял свои оценки и интересовался, разрешат ли ему изучать трансфигурацию уровня ТРИТОН только с «хорошо», Гарри смотрел на него, на самом деле, не слушая.

Детство Невилла было погублено Вольдемортом, почти так же, как и детство Гарри, но Невилл даже и не подозревал, как близок он был к судьбе Гарри. Пророчество могло относиться к любому из них, но все же, по своим собственным непостижимым соображениям, Вольдеморт поверил, что подразумевается Гарри.

Если бы Вольдеморт выбрал Невилла, это он бы сейчас сидел напротив Гарри со шрамом на лбу и переносил всю тяжесть пророчества… Было бы так? Мать Невилла умерла бы за него так же, как Лили умерла за Гарри? Конечно… Но если бы она не смогла встать между своим сыном и Вольдемортом? Тогда бы вообще не было «избранного»? Было бы пустое место, где сидел теперь Невилл, а у Гарри не было бы шрама, и его целовала бы на прощание не мама Рона, а его собственная?

— Все хорошо, Гарри? Ты выглядишь забавно, — сказал Невилл.

Гарри очнулся.

— Извини… я…

— Водоструи замучили? — понимающе спросила Луна, уставившись на Гарри сквозь свои огромные цветные очки.

— Я… что?

— Водоструи… Они невидимые. Они залетают через уши, и затуманивают твой рассудок. — сказала она. — Мне кажется, я слышала, как один из них жужжит здесь.

Она хлопнула в ладоши в воздухе, как будто пыталась убить больших невидимых мух. Гарри и Невилл переглянулись и поспешно завели разговор о квиддиче.

Погода за окном была такой же непостоянной, как и все лето. Они проезжали то сквозь холодный туман, то сквозь слабый, чистый солнечный свет. Был как раз один из таких промежутков, и солнце можно было увидеть над головой, когда Рон и Гермиона вошли наконец в купе.

— Поскорее бы проехала тележка с едой, я голоден, — страстно сказал Рон, шлепаясь на сиденье рядом с Гарри и поглаживая живот. — Привет, Невилл. Привет Луна. Знаете что? — добавил он, поворачиваясь к Гарри. — Малфой не выполняет обязанности старосты. Он просто сидит в своем купе с другими слизеринцами. Мы видели его, когда проходили мимо.

Гарри заинтересовался и сел прямо. Было не похоже на Малфоя, чтобы тот мог упустить возможность продемонстрировать могущество старосты, которым он злоупотреблял весь прошлый год.

— Что он делал, когда вы его видели?

— Как обычно, — равнодушно ответил Рон, показывая неприличный жест. — Не похоже на него, да? Ну, ладно… хорошо, — он снова показал тот же самый жест. — Но почему он не запугивает первокурсников?

— Не знаю, — сказал Гарри, а его мозг стал лихорадочно работать. Разве не похоже на то, что у Малфоя на уме были более важные дела, чем запугивание младших учеников?

— Может быть, ему больше нравится отряд надзирателей? — предположила Гермиона. — Может быть, должность старосты кажется ему скучной после этого?

— Я так не думаю, — сказал Гарри, — Я думаю, он…

Но он не успел развить свою теорию. Дверь купе вновь отворилась, и внутрь вошла запыхавшаяся девочка-третьекурсница.

— Я должна передать это Невиллу Долгопупсу и Гарри П-Поттеру, — она споткнулась и покраснела, встретившись взглядом с Гарри. Она принесла два свитка пергамента, перевязанных фиолетовой лентой. Сбитые с толку, Гарри и Невилл взяли предназначавшиеся им свитки, а девочка снова споткнулась, выходя из купе.

— Что это? — спросил Рон, когда Гарри развернул свой свиток.

— Приглашение, — ответил Гарри.

Гарри,

я буду рад, если ты согласишься разделить со мной обед в купе № 3.

С уважением, Гораций Снобгорн.

— Но что он от меня хочет? — нервно спросил Невилл, как будто бы его собирались оставить после урока.

— Без понятия, — сказал Гарри не совсем искренне, хотя он еще не был уверен, что его подозрение было верным. — Послушай, — добавил он, захваченный внезапной мыслью, — давай пойдем под плащом-невидимкой, и тогда по пути мы сможем хорошо рассмотреть Малфоя и узнать, что он замышляет.

Однако эта идея ни к чему не привела. В коридорах, которые были полны людей, высматривающих тележку с едой, разговаривать под плащом-невидимкой было невозможно. Гарри с сожалением засунул его обратно в сумку, подумав, что было бы неплохо носить его для того, чтобы избегать любопытных взглядов, количество которых, казалось, увеличивалось, пока он шел по поезду. Исключением стала Чу Чанг, которая убежала в свое купе, заметив приближение Гарри. Когда он проходил мимо окна, то увидел, что она с головой погружена в разговор со своей подругой Мариеттой, на лицо которой был наложен толстый слой макияжа, не до конца скрывавший странную сыпь, которая все еще покрывала ее лицо. Слегка ухмыльнувшись, Гарри пошел дальше.

Когда они подошли к купе № 3, то увидели, что были не единственными гостями Снобгорна, но, судя по тому, как тот его поприветствовал, Гарри был самым желанным из них.

— Гарри, мой мальчик! — воскликнул Снобгорн, подскакивая перед ним так, что его обтянутый бархатом живот, казалось, не оставил свободного места в купе. Его сверкающая лысина и большие серебристые усы блестели на солнце так же ярко, как золотые пуговицы на жилете. — Рад тебя видеть, рад тебя видеть! А вы, должно быть, мистер Долгопупс!

Невилл испуганно кивнул. Они сели, как показал Снобгорн, на два единственных свободных места друг напротив друга. Гарри посмотрел на других гостей. Он узнал слизеринца с их курса, высокого чернокожего мальчика с приподнятыми скулами и длинными раскосыми глазами. Кроме того, было два семикурсника, которых Гарри не знал, и зажатая в уголке за Снобгорном, Джинни, которая, казалось, не совсем понимала, как она сюда попала.

— Вы всех знаете? — спросил Снобгорн Гарри и Невилла, — Конечно, Блейз Забини с того же курса, что и вы…

Забини, также как и Гарри с Невиллом, не показал, что он их узнал и рад видеть: гриффиндорцы и слизеринцы ненавидели друг друга из принципа.

— Это Кормак Маклагген, скорее всего, вы уже встречались?… Нет?

Маклагген, высокий молодой человек с жесткими волосами, поднял руку, и Гарри с Невиллом кивнули ему в ответ.

— …а это Маркус Белби, не знаю…

Худощавый и нервный Белби вымученно улыбнулся.

— …а эта очаровательная молодая леди сказала, что знает вас! — закончил Снобгорн.

Джинни скорчила рожу Гарри и Невиллу из-за спины Снобгорна.

— Ну, а теперь самое приятное, — расслабившись, сказал Снобгорн, — возможность узнать всех вас немного лучше. Вот, возьмите салфетки. Я приготовил свой собственный обед: в тележке, как я помню, одни лакричные палочки, а пищеварительная система бедного старого человека не предназначена для таких вещей… фазана Белби?

Белби вздрогнул и взял то, что походило на половинку холодного фазана.

— Я только сейчас рассказывал молодому Маркусу о том, что имел честь обучать его дядю Дамокла, — сказал Снобгорн Гарри и Невиллу, теперь пуская по кругу корзинку с булочками, — Выдающийся волшебник, выдающийся, а его орден Мерлина был на самом деле заслуженным. Ты часто видишься со своим дядей, Маркус?

К несчастью, Белби только что набил рот фазаном и, поспешив ответить Снобгорну, проглотил слишком быстро, покраснел, и закашлялся.

— Анапнео, — тихо сказал Снобгорн, направив свою палочку на Белби, горло которого мгновенно прочистилось.

— Нет… я нечасто его вижу, — с трудом сказал Белби, у него слезились глаза.

— Да, конечно, я думаю, он занят, — сказал Снобгорн, вопросительно взглянув на Белби. — Я сомневаюсь, что он изобрел бы аконитовое зелье без кропотливой и продолжительной работы.

— Я думаю, — сказал Белби, который, казалось, боялся взять другой кусок фазана, до того, как Снобгорн закончит с ним, — э-э… он и мой папа не очень ладят, знаете, поэтому я не очень много знаю…

Он замолчал, когда Снобгорн холодно ему улыбнулся и повернулся к Маклаггену.

— А ты Кормак, — сказал он, — я думаю, ты часто видишь своего дядю Тибериуса, потому что у него есть роскошная картина, на которой изображено, как вы вместе охотитесь на хвосторог. Кажется, в Норфолке?

— О да, это было прекрасно, — сказал Маклагген. — Мы ездили с Берти Хиггсом и Руфусом Скримджером — естественно, до того, как тот стал министром…

— Ах, ты тоже знаком с Берти и Руфусом? — просиял Снобгорн, теперь предлагая всем небольшую коробочку с пирожками и как-то пропустив Белби. — Теперь скажи мне…

Подозрения Гарри оправдались. Все были приглашены сюда, потому что они были связаны с кем-то известным или влиятельным — все, кроме Джинни. У Забини, которого допрашивали после Маклаггена, оказывается, мать была необыкновенно красивой волшебницей (из чего Гарри понял, что она выходила замуж семь раз и каждый один из ее мужей умирал при невыясненных обстоятельствах, оставляя ей золотые горы). Следующим по очереди был Невилл: это были десять очень неприятных минут. Родители Невилла, известные авроры, были замучены до безумия Беллатрикс Лестранж и парочкой ее дружков — пожирателей смерти, Гарри показалось, что Снобгорн расспрашивает Невилла, чтобы узнать, унаследовал ли тот способности своих родителей.

— А теперь, — сказал тот, грузно ворочаясь на своем сиденье с выражением конферансье, объявляющего звездный выход, — Гарри Поттер! С чего начать? Я чувствую, что едва ли я узнал о тебе много, когда мы встретились летом, — он изучающее посмотрел на Гарри, как будто тот был большим и сочным куском фазана, а затем сказал. — «Избранный» — вот как тебя называют!

Гарри ничего не ответил. Белби, Маклагген и Забини уставились на него.

— Конечно, — продолжал Снобгорн, внимательно глядя на Гарри, — годами ходили слухи… Я помню, когда… да… после этой ужасной ночи… Лили… Джеймс… а ты выжил… и говорили, что ты обладаешь силой, большей чем…

Забини слегка кашлянул, и это, конечно, должно было выражать определенное сомнение. Злой голос из-за спины Снобгорна произнес:

— Да Забини, ты так талантливо… выставляешься…

— О, дорогая! — благосклонно хихикнул Снобгорн, повернувшись к Джинни, которая яростно уставилась на Забини из-за огромного живота Снобгорна. — Лучше бы тебе поостеречься, Блейз! Я видел, когда шел по вагону, как эта молодая леди произвела самый большой крылатый кошмарик, какой я только видел! Я бы с ней не связывался!

Забини смотрел с презрением.

— Так вот, — сказал Снобгорн, поворачиваясь к Гарри, — по поводу слухов этим летом. Конечно, никто не знает, чему верить, ведь «Пророк» часто допускает неточности и множество ошибок, но кажется несомненным — и это подтверждено множеством свидетелей — что в Министерстве произошел какой-то переполох, и ты был в гуще событий!

Гарри, который не мог ничего сказать об этом, не соврав, кивнул, но так и не произнес ни слова. Снобгорн радостно посмотрел на него.

— Такой скромный, такой скромный, теперь понятно, почему Дамблдор… так ты был там? Но остальные истории… такие сенсационные, конечно, никто не знает, чему верить… это баснословное пророчество чего стоит!

— Мы никогда не услышим пророчество, — сказал Невилл, его лицо стало цвета розовой герани.

— Это правда, — мужественно сказала Джинии. — Невилл и я, мы оба, были там и все эти истории про «избранного» — это еще одна чепуха, которую, как обычно, опубликовал «Пророк».

— Вы оба тоже были там? — с большим интересом переспросил Снобгорн, смотря то на Джинни, то на Невилла. Но они одновременно замолчали еще до его поощрительной улыбки.

— Да… хорошо… конечно, «Пророк» часто преувеличивает… — сказал Снобгорн, который казалось, был слегка огорчен. — Я помню, как Гвеног рассказывала мне (я имею в виду Гвеног Джонс, капитана «Гордоглавых Гарпий»)…

Он начал предаваться воспоминаниям, но у Гарри осталось явное чувство, что Снобгорн не закончил с ним, и Джинни с Невиллом его не убедили.

День продолжился несколькими занятными историями о знаменитых волшебниках, которых учил Снобгорн, и все из них с радостью вступили в его «Сноб-клуб» в Хогвартсе. Гарри не мог дождаться момента, чтобы уйти, но не знал, как сделать это вежливо. Наконец поезд выехал из длинного промежутка тумана на солнечный свет, и Снобгорн, моргая, огляделся.

— О, господи, уже темнеет! Я и не заметил, что зажгли лампы. Вам лучше пойти и переодеться в мантии. Маклагген, ты можешь зайти и взять ту книгу о хвосторогах. Гарри, Блейз, — в любое время, когда будете проходить мимо. Тоже относится и к вам, мисс, — подмигнул он Джинни, — Ладно, идите, идите!

Когда он вытолкнул Гарри в темный коридор, Забини одарил его злобным взглядом, который Гарри с радостью вернул обратно.

— Я рад, что это закончилось, — пробормотал Невилл. — Странный человек, да?

— Да, немного, — ответил Гарри, уставившись на Забини. — Как ты туда попала, Джинни?

— Он видел, как я расправилась с Захарией Смитом, — сказала Джинни. — Ты помнишь этого идиота из Хаффльпаффа, который был в ДА? Он начал спрашивать меня, что случилось в Министерстве, и так мне надоел, что… Когда вошел Снобгорн, я подумала, что мне назначат наказание, но он просто решил, что это было на самом деле прекрасное заклинание, и пригласил меня на обед. Чокнутый, да?

— Причина получше, чем приглашать кого-то лишь потому, что его мать известна, — хмуро глядя вслед Забини, — или потому что их дяди…

Но он не закончил. Только что ему пришла в голову безрассудная, но замечательная идея… Через минуту Забини войдет в купе слизеринцев-шестикурсников, и там будет сидеть Малфой, который будет уверен, что его никто не услышит, кроме друзей из Слизерина… Если бы Гарри мог зайти за ним незамеченным, что бы он мог услышать или увидеть? Правда, до конца поездки осталось мало времени — станция Хогсмид меньше чем через полтора часа, судя по дикой природе за окном — но никто так и не принял всерьез подозрения Гарри, и у него была возможность доказать всем.

— До встречи, — прошептал Гарри, вытаскивая и надевая плащ-невидимку.

— Но что ты?… — спросил Невилл.

— Позже! — прошептал Гарри, устремившись за Забини так тихо, как он только мог, однако из-за громыхания поезда его ухищрение оказалось практически бессмысленным.

Коридоры теперь были практически пустыми. Почти все вернулись в свои вагоны, чтобы переодеться в школьные мантии и собрать вещи. Хотя он был настолько близок к Забини, что мог его даже коснуться, Гарри не успел проскользнуть в купе, когда Забини открыл дверь. Забини уже закрывал ее, когда Гарри поспешно подставил ногу, чтобы она не закрылась.

— Что такое? — свирепо спросил Забини, повторно ударив дверью по ноге Гарри.

Гарри схватился за дверь и толкнул, чтобы открыть ее. Забини, который все еще цеплялся за ручку, пролез сбоку от коленей Грегори Гойла, и Гарри под шумок ринулся в купе, вскарабкался на временно свободное место Забини и подтянулся на багажную полку. К счастью, Гойл и Забини рычали друг на друга, приковав к себе взоры окружающих, а Гарри был уверен, что его ступни и лодыжки могли заметить после того, как плащ неожиданно распахнулся. В самом деле, в один ужасный миг ему показалось, что глаза Малфоя проследили за его кроссовком, когда он взбирался наверх. Но затем Гойл захлопнул дверь и оттолкнул Забини. Взъерошенный Забини шлепнулся на свое сиденье, Винсент Крэбб смог вернуться к своему комиксу, и Малфой, хихикая, лег обратно на два сиденья, положив голову на колени Пэнси Паркинсон. Гарри лежал, неудобно съежившись под плащом, пытаясь убедиться, что каждый дюйм его тела надежно спрятан от посторонних глаз, и наблюдал, как Пэнси начесывает светлые прилизанные волосы на лоб Малфою, глупо улыбаясь, как будто бы любой хотел оказаться на ее месте. Лампы, свисавшие с потолка, светили прямо на них, так что Гарри мог прочитать каждое слово в комиксе Крэбба, сидевшего прямо под ним.

— Ну, Забини, — сказал Малфой, — что хотел Снобгорн?

— Просто пытался сблизиться с людьми, у которых есть связи, — сказал Забини, все еще сердито смотревший на Гойла. — Не то чтобы ему это удалось.

Казалось, эта новость не обрадовала Малфоя.

— Кого еще пригласили? — спросил он.

— Маклаггена из Гриффиндора, — ответил Забини

— О да, его дядя — большая шишка в Министерстве, — сказал Малфой.

— …еще какого-то Белби, из Когтервана…

— Только не его, он урод! — сказала Пэнси.

— … а еще Долгопупса, Поттера и девчонку Уизли, — закончил Забини.

Малфой внезапно встал, отталкивая руку Пэнси.

— Он пригласил Долгопупса?

— Да, я так думаю, потому что Долгопупс был там, — безразлично сказал Забини.

— Чем Долгопупс заинтересовал Снобгорна?

Забини пожал плечами.

— Поттер, драгоценный Поттер… Наверное, он хотел посмотреть на «избранного», — усмехнулся Малфой, — но эта девчонка Уизли. Что в ней особенного?

— Она нравится многим мальчикам, — сказала Пэнси, уголком глаза посматривая на реакцию Малфоя. — Ты же думаешь, что она симпатичная, Блейз? А мы знаем, как трудно тебе угодить!

— Я бы не дотронулся до этой маленькой мерзкой предательницы крови, как бы она ни выглядела, — холодно проговорил Забини, и Пэнси, казалось, была довольна его ответом. Малфой лег обратно к ней на колени, и она продолжила перебирать его волос.

— Да, очень жаль, что у Снобгорна плохой вкус. Наверное, у него старческий маразм. Мой папа был его любимчиком. Снобгорн, должно быть, не слышал, что я в поезде…

— Я бы не принял приглашение, — сказал Забини. — В первую очередь, он спросил меня об отце Нотта, когда я пришел. По-видимому, они были старыми друзьями, но когда он услышал, что того арестовали в Министерстве, ему это не понравилось, и Нотт не получил приглашения, так ведь? Я не думаю, что Снобгорн интересуется пожирателями смерти.

Малфой казался разозленным, но безрадостно хихикнул.

— Ладно, какая разница, чем он интересуется? Кто он такой, в конце концов? Какой-то дурацкий учитель, — Малфой нарочито зевнул. — Я имею в виду, что, может быть, меня и не будет в Хогвартсе в следующем году, так какая разница, нравлюсь я какой-то старой развалине или нет?

— Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя может и не быть в Хогвартсе в следующем году? — негодующе спросила Пэнси, перестав гладить Малфоя.

— Ну, никогда не знаешь, — сказал Малфой, натянуто улыбнувшись. — Я, может быть, займусь… э-э… более значительными и важными делами.

У Гарри, скорченного на багажной полке, сердце забилось быстрее. Что Рон и Гермиона скажут об этом? Крэбб и Гойл вонзились глазами в Малфоя. У них, по-видимому, не было намерения заняться более значительными и важными делами. Даже Забини позволил любопытному взгляду испортить его надменное выражение лица. Пэнси вновь начала поглаживать волосы Малфоя, вид у нее был ошеломленный.

— Ты имеешь в виду…

Малфой пожал плечами.

— Мама хочет, чтобы я закончил образование, но лично я не думаю, что это так важно. Подумайте… когда Темный лорд захватит власть, разве его будет волновать, сколько СОВ или ТРИТОНов получил каждый из нас? Конечно, нет… Это будет зависеть от службы, которую ты ему сослужишь, от преданности, которую ты выкажешь.

— И ты думаешь, что сможешь ему чем-нибудь помочь? — язвительно спросил Забини, — В шестнадцать лет и без оконченного образования?

— Я ведь только что сказал. Может быть, ему наплевать на то, что я необразованный. Может быть, работа, которую он хочет, чтобы я выполнил, не требует образования, — тихо сказал Малфой.

Крэбб и Гойл сидели с открытыми ртами, словно горгульи. Пэнси глазела на Малфоя, как будто никогда прежде не видела ничего, что внушало бы ей такой страх.

— Я вижу Хогвартс, — сказал Малфой, явно наслаждаясь обстановкой, которую он создал, и указал в темное окно. — Нам пора одеть мантии.

Гарри так засмотрелся на Малфоя, что даже не заметил как Гойл подошел к своему сундуку и больно ударил им Гарри по голове. Тот невольно закричал от боли, а Малфой, нахмурившись, посмотрел наверх.

Гарри не боялся Малфоя, но ему все же не очень нравилась перспектива быть обнаруженным под плащом-невидимкой компанией недружелюбно настроенных слизеринцев. Глаза у него все еще слезились, а голова до сих пор пульсировала. Он осторожно, чтобы не высунуться из-под плаща, вытащил палочку и стал ждать, затаив дыхание. К его облегчению, Малфой, кажется, решил, что шум ему послышался: он, как и другие, надел мантию, закрыл сундук, и когда поезд замедлил ход и стал медленно ползти, застегнул на шее новый дорожный плащ.