Глава 6. с ног на голову

Проснулся я лишь на следующий день. Уже рассвело, и большая часть рудокопов бодрствовала, ведь на первую смену отправлялись рано утром. Теперь у меня было достаточно сил, чтобы осмотреться. Мой долг - предупредить остальных заключённых о готовящемся построении магического барьера. Но кто мне поверит? Маги здесь так и не появлялись – им нечего было делать в замке. Когда они будут ставить барьер, то займут позиции где-то по периметру предполагаемого купола, скорее всего на возвышенностях.

Неожиданно я осознал, что о барьере не был предупреждён никто! Даже стражники не могли знать о нём – иначе они бы уже бросили всё и убрались подальше. Выходит, королевское распоряжение обрекало на заключение не только каторжников, но и их надсмотрщиков. Только смогут ли они контролировать ситуацию в новых условиях? С другой стороны, это будет уже не важно, ведь шахтёрам нужно чем-то питаться, а значит, они будут готовы менять руду на еду. Печальная перспектива. А может, лагерь не будут закрывать куполом, а лишь окрестности шахты. Тогда каторжники будут в ней заперты, будет даже негде жить. Но в любом случае, надсмотрщики явно ни о чём не подозревали. Это было наше преимущество – нужно распространять известие только среди рудокопов. Времени было мало, я не знал, сколько потребуется магам на последние приготовления. Если слова Гербранта были правдивы, то главный паладин не собирается тянуть с исполнением приказа.

Я стал рассказывать заключённым о барьере. Сначала мне не верили, однако слухи поползли быстро. Кто-то из прибывших вместе со мной подтвердил, что в город приехала группа магов. Довольно скоро весь лагерь шептался о необходимости что-то делать - перспектива вечного рабства никого не прельщала. Люди и так были на грани кипения, так что эта новость стала последней каплей. Однако для восстания был необходим лидер.

Подходящий человек нашёлся - самый удачливый и известный из бойцов на арене по имени Гомез. Говорят, раньше он был атаманом банды, которая поставила на уши половину Миртаны. Дерзкий и бесстрашный Гомез со своей шайкой совершал налёты на деревни и даже иногда грабил окрестности городов. Но, что ожидаемо, в конце концов, его поймали и вместе с ещё несколькими подельниками доставили в рудники. От виселицы его спасло лишь особое распоряжение короля, согласно которому почти во всех случаях, кроме самых тяжких, смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Если бы не война с орками, он был бы уже покойником.

Большинство в колонии могли похвастаться похожими историями: грабёж, воровство, изнасилование, убийство, дезертирство. Я и Диего были скорее исключением из правил. Хотя, по сути нас тоже взяли за воровство, и если не вдаваться в мотивы, то мы были не лучше других. Некоторых людей на скользкую дорожку толкнула нищета и беззаконие, царившие в государстве, и усугубившиеся затяжной войной и нескончаемыми поборами. Но, суд это не волновало.

События развивались стремительно, совсем не так, как можно было ожидать. Я шёл по улице, когда неожиданно раздался гром, будто бы что-то взорвалось высоко в небе. Картина была пугающая и завораживающая. Из огромной пульсирующей световой сферы, висящей в воздухе прямо над замком, во все стороны начала расползаться голубая пелена, застилающая собой небосвод. Марево коснулось земли в нескольких сотнях метров от лагеря, но продолжило расширяться, захватывая всё больше и больше территории.

Надсмотрщики смотрели вверх в замешательстве. Каторжане же быстро поняли, что слух не врал, и кто-то крикнул: «Вперёд! Смерть угнетателям!» Этот клич, как искра, разжигающая сухую солому, всколыхнул всю колонию. Рудокопы бросились на стены, хватая стражников за ноги, и сбрасывая вниз. Большинство сражалось голыми руками, лишь некоторые успели похватать палки, кирки или кухонные ножи. Опомнившиеся охранники пытались отбиваться, но это было бесполезно – даже арбалеты не могли остановить разбушевавшуюся толпу. Каторжане хватали оружие поверженных и становились с каждой минутой всё опаснее.

Когда всё началось, я оказался недалеко от ворот замка. Несколько стражников охраняли вход. На одного из них кинулся рудокоп с киркой, размозжил ему голову, но был тут же повержен мечом другого надсмотрщика. Та же участь постигла ещё нескольких рабов. Как только стражники поняли, что к чему, и осознали масштаб восстания, они бросились внутрь замка, поднимая тревогу и призывая как можно скорее закрыть ворота. Тут и появился Гомез. Он бежал во главе нескольких бойцов, уже вооружившихся мечами. Арена была недалеко от ворот, и они успели добраться до них одними из первых. Пятеро каторжан уже забежали внутрь, когда опустилась массивная решётка ворот замка. «Обречены», – подумал я.

Группа стражников бросилась на отряд Гомеза. Двое заключённых упали замертво, пронзённые арбалетными болтами, а оставшиеся бросились в рассыпную и скрылись из виду. Тем временем, люди сходились к воротам – во внешней черте лагеря всё было уже кончено, но попасть в замок было невозможно. Тут произошло неслыханное – решётка начала подниматься. Самые смелые бросились внутрь, как только щель оказалось достаточной, чтобы пролезть. Надсмотрщики не были готовы к такому повороту событий. Рудокопы успели вооружиться, так что одолеть повстанцев теперь было не так просто. Арбалет хорош, но требует перезарядки, поэтому скоро волна восставших захлестнула внутренний двор, а сопротивление стражи было подавленно.

Как оказалось, вход в замок открыл Гомез, преодолев сопротивление встретивших его стражников и прямиком ворвавшись в воротную башню. Двое бойцов держали оборону в узком коридоре, пока один поворачивал лебёдку. Им удалось не только продержаться, но и выбраться из этой передряги живыми.

Стремительный успех восставших стал возможен только благодаря открытию ворот, иначе бы осада замка могла растянуться на неопределённый срок. Все это понимали, и авторитет Гомеза возрос до небес. Он и его помощники стали лидерами восставших. Сам Гомез оказался не только прекрасным бойцом, но и неплохим оратором. Он быстро убедил собравшихся, что нельзя поддаваться анархии, организовал перевязку раненых, сбор оружия. Доспехи стражников сняли и отнесли в замок. Гомез не терял ни минуты, используя любые средства, чтобы укрепить своё влияние. Вскоре вокруг него сплотилась группа хорошо вооружённых и экипированных воинов, собранная из бывших каторжан.

Я наблюдал за происходящим, как во сне. Мерцающий энергетический купол над головой не давал мне покоя. Не было видно, где его границы, а это означало, что накрыта оказалась территория значительно более обширная, чем можно было ожидать – возможно, даже вся рудниковая долина. Неужели так и планировалось? Но как в таком случае король собирается контролировать заключённых? Или же что-то пошло не так и те странные возмущения в магических потоках изменили ход заклинания? Вскоре, я получил ответы на мучающие вопросы, но расскажу всё по порядку.

В шахте не видели возведения барьера, и восстание там не поднялось, так что надсмотрщики всё ещё контролировали ситуацию. Однако те, кто был снаружи, рядом с рудником, быстро подняли тревогу, и стража была начеку - ждала вестей из замка или нападения в любой момент. Рудокопы не решались поднять бунт, не зная, что происходит на поверхности, и на что им рассчитывать. Гомез решил не терять времени, и группа человек в пятьдесят, вооружённых трофейным снаряжением, отправилась на освобождение рудников.

Оказавшись в меньшинстве, зажатыми с одной стороны вооружёнными повстанцами, а с другой озлобленными рудокопами внутри шахты, стражники сдались на милость победителя, не пытаясь оказывать сопротивления. Старатели хотели растерзать своих мучителей, однако вмешался Гомез и организовал народный суд. В результате, самых отъявленных негодяев, которые часто распускали руки и издевались над заключёнными, повесили на деревьях возле шахты. Остальных помиловали, приговорив к каторжным работам, а на время переходного периода заключили в тюрьму замка. Тем самым роли поменялись: тот, кто был надзирателем, стал рабом. Но всё равно полусотни новоиспечённых рудокопов не хватит для обеспечения рудой всего королевства. Стало ясно, что, либо добыча прекратится, либо придётся рано или поздно кому-то вернуться к работе. Однако первые несколько дней, само собой, никто и не думал браться за кирку.

Глава 7. Бей и беги.

После того, как колония была освобождена от королевских надсмотрщиков, воцарилась анархия - вновь обретённая свобода, пусть и ограниченная, пьянила. Многие поддались панике, и единственная сила, которая осталась хоть как-то организована – отряд Гомеза. Вместе со своими людьми он обосновался в замке, грабя не слишком большие, но всё же значительные запасы кладовых. Все прочие стали разбредаться кто куда, в основном устремляясь к границам колонии. Так как почти нигде к барьеру было не подступиться, то большинство направилось к проходу в ущельях, отделяющему рудниковую долину от остального Хориниса.

Самым ценным в сложившейся ситуации оказалось оружие. Участились драки и поножовщина, ходить безоружным стало опасно. Для меня самым желанным сейчас было раздобыть лук и охотничий нож - ими я владел лучше всего. К тому же, запасы еды в лагере не бесконечны, и если поставки из внешнего мира прекратятся, то вскоре начнётся голод. В такой обстановке лук был просто необходим для выживания, потому что мог обеспечить пропитание с помощью охоты.

Я не успел толком поучаствовать в восстании, и не был ничем вооружён. К тому же снаряжения надсмотрщиков не хватило и на двадцатую часть всех каторжан. Взяв крепкую палку, с одного конца я вбил в неё длинные гвозди. Получилось нечто, похожее на булаву. С такой шипастой дубиной не особо поохотишься, но отбить желание со мной лишний раз связываться получилось. И всё же, я хотел заполучить лук, а единственное место, где его можно было найти – замок. Стражники во время вахтыиспользовали арбалеты, однако вне смены иногда охотились в окрестных лесах, так что луки должны были быть в оружейной или среди их личных вещей.

Ещё когда Гомез с отрядом ушёл освобождать рудник, я воспользовался моментом и отправился в замок. После победы ворота были заклинены открытыми в знак равноправия и освобождения, а также для того, чтобы никто не вздумал отгородиться от остальных за каменными стенами. Поэтому пройти внутрь не составляло труда, и, естественно, многие хотели успеть урвать свой кусок. К счастью, те, кто добыл настоящее оружие и снаряжение, отправились с Гомезом.

Мародёров в первую очередь интересовали хранилища и главное здание, поэтому в казармах было практически пусто. Не все ещё осознали, что настоящее сокровище сейчас - не драгоценности, а оружие. Тем не менее, когда я зашёл в казармустражи, там уже было двое каторжан, которые рылись в сундуках и личных вещах надсмотрщиков в поисках ценностей. Один из них заметил меня.

- Эй ты, вали отсюда – это наше место, - сказал он, недвусмысленно улыбнувшись, - Можешь приходить, когда мы закончим.

- Да, если, конечно, что-нибудь останется, - поддержал его второй, поворачиваясь ко мне заклеймённым лицом и кладя руку на пояс, где висел широкий кинжал - один из трофеев.

Я остановился и молча осмотрелся пару секунд. Рядом с первым мародёром, на кровати валялась куча награбленного: бутылка вина, расчёска, несколько медных колец, кошелёк, складной нож, бритва и другое барахло. Но кроме этого там лежал неплохой короткий лук и колчан стрел - именно то, что мне нужно. Я мог, конечно, попытать счастья в другом месте и не связываться с этими ребятами, но так можно было остаться ни с чем. Было ясно, что мародёрствуют везде, и если где-то и найдётся ещё лук, то наверняка кто-нибудь уже прибрал его к рукам.

- Эй, парень, ты что оглох!? - сказал второй мародёр с угрозой в голосе и сделал шаг мне навстречу.

- Я вообще-то кухню ищу, расслабьтесь, я вам не конкурент. Просто давно не ел хорошей еды. Не хотите присоединиться? - сказал я, и пошёл мимо них по направлению к двери напротив. Но моё показное дружелюбие не помогло.

- Кухня с другой стороны, поворачивай назад, - резко произнёс мародёр, вытащив нож, и направив на меня. К этому моменту я был уже в паре шагов от него.

- О, спасибо, - ответил я, разводя руками.

Моя самодельная дубина висела слева на поясе. Сделав вид, что ухожу, я подставил бандиту незащищённую спину, но почти мгновенно выхватив дубину, развернулсяивыбросил руку с палкой вперёд в сторону противника. Каторжанин был застигнут врасплох и успел лишь поднять ладонь, инстинктивно пытаясь защититься. Тем не менее, удар в висок был такой силы, что рука не смогла его сдержать, и мародёр с пробитым черепом рухнул замертво к моим ногам. Второй каторжанин с ножом в руке бросился на меня, но я был готов к такому развитию событий. Из этой кровавой игры можно было выйти либо победителем, либо мертвецом. Боевой азарт охватил меня, и время как будто замедлилось. Перепрыгнув через труп, я нанёс косой удар по второму врагу. Он пытался пырнуть меня ножом, но дубина была длиннее. Гвозди оставили рваную рану на предплечье противника, и кинжал вылетел из его руки.

Надо отдать должное мародёру - он не растерялся и сразу бросился на меня в рукопашную, не давая замахнуться дубиной. Я отскочил в сторону и его удар кулаком пришёлся мне в плечо. Шипастая булава была преимуществом, но для неё требовалась дистанция. Левой рукой я изо всех сил оттолкнул бандита, он потерял равновесие и упал на стоящую рядом кровать. Это дало мне возможность снова занести дубину. Мародёр пытался перекатиться на другую сторону постели, но не успел. Удар пришёлся прямо по спине, каторжник крикнул от боли и скатился на пол. Он пытался подняться вновь, когда я безжалостно добил его.

Состояние аффекта прошло, и я осознал произошедшее. Передо мной лежали два трупа, и это были не дикие звери, я был не на охоте, а убивал. Вся кровать была забрызгана кровью, дубина была липкой и багровой. Дальнейшие мои действия были словно в тумане - впопыхах вытерев дубину простынёй, я схватил лук, колчан стрел, и ножи, которыми защищались мои жертвы. Мне хотелось бежать без оглядки, исчезнуть с места преступления как можно скорее. Лишь большим усилием воли я смог задержаться ещё на пару секунд, благодаря чему к моим трофеям добавилась небольшая, но очень удобная кожаная сумка, и бритва.

Так я получил необходимое снаряжение и прошёл боевое крещение в колонии. Мне и раньше доводилось серьёзно драться, но дело не доходило до смертоубийства. Как-то в Хоринисе на меня напал пьяный моряк в портовой таверне, угрожал ножом и даже вскользь порезал бок. Но мне удалось ударом в висок сбить того сукина сына с ног, а подоспевший вышибала скрутил его и сдал страже. Рана моя тогда была лёгкой, но неприятной. В этот раз я отделался лишь синяком на плече, что несказанно радовало - поблизости не было средств дезинфекции, а даже небольшой порез в условиях антисанитарии представлял бы серьёзную опасность. Конечно, в мою пользу сыграло то, что я напал первым. Это было необходимой мерой, но меня мучала совесть - я чувствовал себя виноватым за смерть двух человек, пусть даже отъявленных головорезов, готовых убить или быть убитыми ради горстки золота. Но сейчас я ощущал себя ничем не лучше этих мерзавцев.