Словно через трещину в плотине, чёрные потоки переполнили сосуд и стали проливаться на пол сцены

Прочность пола сцены не могло сдержать чёрное как смоль вещество. Чёрная жижа попала на новые материалы, разъела их, и устремилась вглубь, как вода разъедает снег.

В момент, когда курок магического пистолета был спущен…

В момент, когда пол застонал от сделанного шага…

В тот момент, когда Киритцугу видел лишь Кирея, а Кирей видел лишь Киритцугу.

Они не замечали сущности, которая капала с потолка, пока не стало слишком поздно.

В краткий момент между жизнью и смертью, двое мужчин оказались залиты чёрной грязной жижей, которая обрушилась на них сверху.

Акт 16:

Глава 7

В данный момент боль была для Мато Карии всем.

Был ли это человек по имени Мато Кария, который чувствовал боль, или это просто была концепция боли, которую впихнули в груду мусора, называемой Мато Карией… разницы между этими двумя положениями - не существовало. Он чувствовал, что это уже ничего не значило.

Какая часть его тела или души испытывала боль? Почему ему приходилось терпеть эти муки? Он не знал, что послужило им причиной или же что эту боль порождало. Больно дышать. Больно ощущать биение своего сердца. Больно думать. Больно помнить.

Некуда было бежать, да он и не мог. Похоже, он ощущал что-то подобное раньше, но он не мог вспомнить. Возможно, он уже оставил все шансы на спасение. Внутри его тела кричали черви. Черви извивались от боли. Ответственный за эту боль тоже сейчас боролся изо всех сил.

Берсеркер. Должно быть, это всё результат действий черного мстительного фантома. Сейчас Берсеркер сражался; из-за того что затраты энергии намного превышали способности Мастера по её поставке, он вышел из-под контроля. Черви страдали от того, что им приходилось вырабатывать слишком много энергии, и поэтому они в непрестанной борьбе разрывали внутренние органы Карии.

Но с этим ничего нельзя было сделать; не было другого выхода. Берсеркер должен сражаться… вот что сказал ему священник. Кария уже давно не помнил его имени… но они заключили сделку; он согласился передать Карии Грааль, и поэтому Берсеркер должен сражаться.

Грааль… на данный момент лишь он имел значение для Карии. Он сможет обрести Грааль и закончить эту Войну. Он сможет обрести Грааль, а значит - Сакуру можно будет спасти. Кажется, было что-то ещё, но слишком больно было об этом вспоминать. Должно быть, это находилось вне зоны досягаемости его мыслей.

Кария даже не знал где находиться. Сперва вокруг него была ледяная тьма, но сейчас он ощущал странное тепло, и даже дышать было трудно. В любом случае, его тело не могло двигаться; что сейчас было важно, так это то, что Берсеркер сейчас сражался, а ему нужно было спасти Сакуру.

Сакура… эх, он бы очень хотел увидеть её ещё раз. Он очень хотел увидеть эту девочку. Но не Рин; он не мог её увидеть. Он не должен её видеть… нет, почему это – не должен? Даже думать было больно. Его мозг, его сознание, его душа – всё было раздавлено. Что-то было не так. Кажется, произошло что-то важное. Что-то было неправильно.

Хоть он и понял, что что-то было не так, мысли Карии вновь быстро переключились на бесконечные пытки.
Больно…

Была лишь боль. И страдания…

* * *

В который раз её подбросили в воздух.

В который раз её играючи вбили в пол. Сэйбер уже сбилась со счёта, потому что уже ничего не запоминала.

Сильнейший Слуга с мечом? Кто это придумал? Сейчас она была словно маленькое судёнышко посреди шторма. Столкнувшись с размашистыми атаками чёрного меча Берсеркера, она могла лишь не сопротивляться и получать удары; она даже не могла нанести достойного удара в ответ. Она не находила это возмутительным. В её переполненном отчаянье сердце не было места для воли к сражению. Она уже не была героическим Королём Рыцарей, которого называли воплощением дракона. Воистину это было трагичной сценой, при виде которой можно было лишь разочарованно вздохнуть.

Её нужно было спасти Ирисфиль; они поклялись друг другу вместе заполучить Грааль. Она не могла сейчас опускать головы; она понимала это всем своим сердцем. Но она не могла победить. Столкнувшись с этим человеком, с этим мечом, шансов на победу – попросту не было.

Арондит – Немеркнущий Свет Озера. Брат меча Короля Артура – Меча Обещанной Победы. Эти два меча были самыми бесценными из оружий, которые люди обрели во владениях фей. Этот меч сейчас был окрашен в чёрный свет; энергия из тела Берсеркера, преисполненная жаждой мести, текла в меч, изнутри превратив его в оружие безумного воина.

Он был несравненным «идеальным рыцарем», которым все восхищались. Он был цветком, который цвёл на пике, возвышающимся на пути любого рыцаря. Его облик и действия однажды были величайшей целью всех, у кого было желание стать рыцарем. А сейчас он приговорил себя к безумию. Гнев кипел в его красных глазах; его горло издавало животный рёв.

Он рычал – ненавижу тебя. Он рычал – будь ты проклята.

Каким образом она могла уклониться от меча, который опускался вниз со всей его яростью? Она не могла смотреть на него. Её глаза были полны слёз, колени слабо прогибались. В данный момент, всё что могла сделать Сэйбер – это защищать своё тело до того как она получит смертельный удар.

Сэр Ланселот. Озёрный Рыцарь. Сейчас, когда она поняла это, очевидные подсказки касательно его сущности были везде. Однажды он скрыл своё имя ради того чтобы помочь другу, и замаскировался, чтобы принять участие в турнире.

Даже когда он попал в ловушку и столкнулся с острыми мечами своих врагов, будучи безоружным, он вырвал победу из их рук с помощью своего превосходного мастерства, используя лишь ветку вяза.

Но хоть сейчас это было очевидно, Сэйбер определённо не хотела этого признавать. Она не хотела верить в то, что объект восхищения людских сердец превратился в Берсеркера… как мог он быть тем самым «Озёрным Рыцарем»?

Сэйбер верила, что они были друзьями. Даже если их армии сражались друг с другом по неизбежным причинам, их сердца всегда были едины. Один был подданным, который следовал путём рыцаря, другой – королём, который следовал тем же путём. Но что если эта дружба была лишь её собственной наивной мечтой?

Он не был прощён, не был принят. Даже после своей смерти, он продолжал мстительно проклинать этот конец, эту трагичную судьбу. Ланселот и Гвиневра любили друг друга… но Артурия не видела это неотвратимое бесчестное деяние как предательство; всё это произошло потому, что Королю нужно было скрыть свой пол. Больше всех трудностей от этого конфликта выпало на долю Гвиневры, которая страдала всю жизнь.

Артурия понимала всю жестокость этой жертвы и была бесконечно благодарна ей. Отчасти это была и её вина. Но касательно Ланселота, который влюбился в Гвиневру, она ещё чувствовала и облегчение. Этот человек нёс те же идеалы что и Король не мог поставить страну в опасное положение; она верила, что он разделит с ней эту тяжкую ношу. На самом деле он действительно собирался так поступить. Хоть он и был поставлен перед дилеммой, которая заставила ступить его на ложную тропу, он поддерживал Гвиневру из тени, продолжая поддерживать и Короля.

То, что он стал частью ужасных вестей, которые заставили встать их по разные стороны, было частью плана предателей, которые ненавидели Камелот. Из-за того что Ланселот не мог просто стоять и смотреть, как женщину которую он любит – убивают, Артурия ничего не могла поделать кроме как разобраться с ним как король.

Никто не ошибся, но именно потому, что все были правы - произошла трагедия. В этом случае до самого конца Артурия всегда сражалась, придерживаясь верной тропы, как и подобает королю. Поэтому, когда она оказалась на поле боя, на холме, который был окрашен кровью, она смогла поспорить с Небесами о несправедливости судьбы.

Если кто-то прошёл через все трудности, следуя верной тропой, но в конце не смог добиться правильного результата, тогда в этом были виноваты Небеса.

Поэтому, пока существовала исполняющая желания машина называемая Граалем, она вечно будет стоять с гордо вскинутой головой до тех пор, пока его не обретёт.

Но…

…Под безжалостными атаками Арондита, меч Сэйбер стонал. Меч Света Обещанной Победы уже был бесполезен, так как руки, державшие его, потеряли всю волю к сражению. Берсеркер постоянно кричал на Сэйбер, которая была не в силах контратаковать и могла лишь защищаться. Сейчас он использовал свои способности в полную мощь, и его владение мечом было несравнимо с тем случаем, когда они сражались в прошлый раз. Даже если Сэйбер сейчас была бы невредима, она бы не смогла выдержать этих атак.

Но, даже столкнувшись с яростными атаками противника, болью онемевших рук и ног, Сэйбер не двигалась. Подавляющее мастерство оппонента во много раз превосходило её собственное, и его безжалостные атаки лишили опоры её дух.

Ах… друг мой… вот чего ты хочешь?

Тебя печалит такая судьба? Ты на самом деле используешь свой гнев для того чтобы проклясть короля и страну, которая довела тебя до такого отчаянья?

Однажды нас вела одна мечта, и мы поставили свои жизни на кон, чтобы спасти страну. Наши желания были одинаковы, так почему ты их ненавидишь? Ты сожалеешь об этом?

«Нельзя вести вперёд лишь одним спасением».

Нет. Скажи мне, что это не так.

Ланселот. Лишь ты. Я надеюсь, что ты поймёшь, потому что ты идеальный рыцарь народа. Я надеюсь, что ты кивнёшь, соглашаясь с тем, что мои методы самые что ни на есть правильные…

«Отринув людей, потерявшихся на своём пути, желая единолично стать святой...».

- Прекрати!

Используя то, что осталось от её рассудка, Сэйбер блокировала меч, который тяжёлым ударом рухнул вниз; в то же время, она использовала все свои силы, чтобы прокричать.

- Пожалуйста… остановись…

Под звуки плача, её колени жалко ударились об пол. Она не могла двигаться, она достигла своих пределов. Она никак не могла защититься от следующей атаки. Возможно, это было единственным спасением.

Раз уж он был так непреклонен, раз уж он был так переполнен гневом… в таком случае, не было иного выхода компенсировать его боль, кроме как получить удар этого острого меча. В тот момент, когда Сэйбер решила полностью прекратить сопротивление…

…Берсеркер внезапно перестал двигаться.

Сэйбер и Берсеркер не могли знать, что примерно десять секунд назад магические черви внутри тела Карии, который прятался в техническом помещении подземного гаража, перестали функционировать. Для того чтобы поддерживать материальную форму Берсеркера, Карии нужно было поставлять большое количество магической энергии, и это количество возросло многократно, когда был использован последний Небесный Фантазм. В конце концов, магические черви оказались истощены, подвергнувшись таким чрезмерным нагрузкам.

И вся та оставшаяся энергия, которая могла даже в отсутствии Мастера поддерживать Слугу в материальной форме несколько часов, была полностью израсходована в течение 10-ти секунд из-за буйства Берсеркера. В это мгновение энергия, позволяющая этой машине для убийств действовать, внезапно закончилась, что привело к внезапной остановке Берсеркера, который застыл на месте, словно сломавшийся механизм.

В этой странной тишине, рука Сэйбер отчётливо ощущала постепенно останавливающееся биение сердца Берсеркера через рукоять, которую крепко сжимала её рука, так как острый клинок её любимого меча пронзил чёрный доспех.

Какой ироничный конец. Каким образом можно было его предвидеть?

Победитель был определён всего за одно краткое мгновение; Сэйбер устыдилась собственной жадности и ничего не смогла с собой поделать, кроме как пролить слёзы.

Она знала, что не должна была убивать его, но всё равно нанесла смертельный удар по человеку, которого ей не следовало убивать. Сейчас Сэйбер была заложницей идеи… Диамард был прав, упрекая её в последний момент своего существования, она переступила через бесчисленное количество трупов, ведомая желанием заполучить машину, исполняющую желания. Истинное лицо Сэйбер выплыло на поверхность в самый последний момент.

- Даже если и так, мне всё равно нужен Грааль.

Слёзы капали на трясущиеся перчатки, смешиваясь с кровью Берсеркера, которая пролилась на рукоять меча.

- Если я не поступлю так, друг мой… если я этого не сделаю, тогда я не смогу ничем компенсировать твои страдания…

- Воистину, как грустно. Даже в такой ситуации ты всё равно пытаешься найти оправдание бою? – раздался знакомый ей голос.
Она подняла взгляд. Глаза рыцаря были такими же, как и прежде - спокойным, как безмятежная озёрная гладь взглядом он смотрел на полное слёз лицо Короля. Так как контракт с Мастером был отменён, он был освобождён от проклятия безумия.

- Ланселот…

- Да… спасибо тебе. Возможно, таков был единственный путь, следуя которому я могу утолить моё страстное желание.

Глядя на пронзивший его тело меч взглядом, который был полон сочувствия, Ланселот криво ухмыльнулся, продолжая говорить.

- На самом деле… тогда я надеялся, что ты лично покараешь меня. Мой Король… тогда я действительно желал, чтобы ты осудил меня, используя весь свой гнев.

Рыцарь-предатель, Ланселот, человек, которого обвиняли в распаде Круглого Стола… вот что он сейчас говорил печальным голосом своему единственному другу, который до самого конца никогда его не винил.

- Если бы я был наказан тобой… если бы ты потребовал от меня компенсации… тогда бы я действительно бы поверил в своё искупление… я бы поверил, что однажды я смогу найти способ простить себя. Королева наверно чувствует то же самое…

Это не было обычной печалью мужчины и женщины. Они посвятили себя тому же идеалу что и Король, но из-за того что они были слишком слабы, они не смогли пронести его до конца.

И эти два человека не смогли даже после своей смерти обрести спасение. Они обвиняли себя за то, что предали самого важного для себя человека, и этот груз обвинений, возложенных ими на самих себя, они пронесли через всю свою жизнь. Подобная боль… кому они могли о ней сказать?

Какое утешение должно быть сказано, кем бы то ни было, чтобы хоть немного облегчить эту боль?

Тяжело вздохнув, Ланселот расслабил свое тело, падая в руки Короля. Тело оказавшееся в её руках было очень лёгким; Сэйбер не ощущала ничего кроме кома, подступившего к её горлу. Тело постепенно исчезающего Слуги, казалось, почти не обладало весом.

- Даже если всё закончилось так, в конце я положусь на твою грудь…

Словно мечтая во сне, Озёрный Рыцарь прошептал со вздохом.

- Умереть на руках Короля, перед Его глазами… ха-ха, словно я на самом деле… как будто я верный рыцарь…

- Не говори так…

Сэйбер с волнением ответила. Перед тем как он исчезнет, нужно было кое-что ему сказать. Она надеялась, что он поймёт. Никаких «как будто». Только лишь «на самом деле». Она хотела сказать ему, что он действительно верный рыцарь. Никто не знает лучше, чем я… что ты был искренне предан своей стране, своему Королю.

Поэтому нет нужды в самобичевании. Даже если была допущена ошибка, которую нельзя было совершать… ты личность, которую нельзя перевернуть с ног на голову всего одной ошибкой.

Я не хотела опорочить тебя; я не хотела тебя потерять. Именно из-за того что у меня были такие намерения, я могу отменить это так называемое преступление, которое ты совершил. Таковы были настоящие мысли Артурии… но они не был спасением для рыцаря.

Рыцарь закрыл глаза, словно засыпая; его тело постепенно таяло в воздухе. Сэйбер видела, что он вот-вот исчезнет, но не могла придумать, что же ей сказать

- Ланселот, ты…

…не грешник, но какое значение эти слова будут иметь для него?

Даже если кто-то будет отрицать его преступление, тем, кто обвинял его в этих грехах, был сам Ланселот.

Почему она не поняла его одиноких мыслей? Почему она не смогла освободить этого благородного героя из пут самобичевания, которое довело его до безумия?

«Король не поймёт человеческих эмоций…».

Эти слова она слышала, когда покидала собрание Круглого Стола… кто их тогда произнёс?

Тело мёртвого рыцаря более не издало ни звука; сверкнув последней вспышкой света, он исчез.

- Стой… стой… Лансе…

Глядя на свою руку, которая уже не ощущала никакого веса и теперь была пуста, Сэйбер начала молча плакать. Она не смогла произнести и звука. Она не позволила себе сказать хоть что-нибудь. В последний момент, когда она видела верного ей рыцаря, она не смогла ничем его утешить… по какому праву она может сейчас плакать?

Король должен быть горд и одинок…

Так она сама говорила; ища тропу спасения для своего королевства, скольких людей, их проблем и забот она отринула? Гавейн, который героически пожертвовал собой; Галахад, который лишился жизни исполняя свой долг… о чём они думали в последние моменты своей жизни?

Покинули ли они этот мир с тем же сожалением и печалью? Почему она была уверена в том, что это было не так?

Сэйбер молча плакала, мучимая бессчетным количеством шипов, которые вонзались ей в сердце.

Возможно ли, что она, будучи Королем, не была достаточно зоркой...
Будь она способна увидеть это, возможно, всё бы не закончилось так плохо? Быть может, удалось бы всех спасти?

- …Ещё ничего не кончено.

Её стенающее горло породило голос достойный Короля, который всегда побеждал.

- Ещё можно всё исправить… ещё не поздно… у меня ещё есть Грааль. Я всё ещё могу использовать чудо, чтобы изменить судьбу.

Опершись на меч обещанной победы, Сэйбер поднялась на ноги.
Даже если она была неспособна прислушаться к сердцам людей, даже если её упрекали в том, что она была гордым и одиноким королём... всё это было неважно. Даже если и так, пока она сможет завоевать победу для своей родной страны и её подданных своими собственными руками – этого будет достаточно… вот чего она от себя хотела, вот что она должна была сделать в качестве «Короля».

Пока она сможет обрести Грааль, всё ещё можно возместить; все предыдущие ошибки можно будет исправить. Сейчас вера в это была всем для той, кто выбрал пройти по пути Короля.

Покрытая ранами, Сэйбер пошла вперёд.

Акт 16:

Глава 8

Убийства продолжались.

Пулями. Ножами, ядами, взрывчаткой.

Пронзая. Разрывая на части. Сжигая. Топя. Ломая.

Он никогда не сомневался в этом, ни на секунду; он тщательно отмерял баланс; находившихся на опустившейся ниже чаше весов он спасал, и тех, кто был на той, что оставалась висеть вверху – убивал. Он продолжал убивать, убивать и убивать. Да, так было правильно. Большее количество следовало спасти, численность принесённых в жертву должна быть чётко отмерена. Если количество тех, кто испытывает счастье, будет превышать количество тех, кому не повезло, тогда мир должен будет двигаться всё ближе к спасению, ведь так?

Даже если у его ног скапливалось бессчетное количество трупов. До тех пор пока можно будет спасти жизни. Жизни тех, кого удалось защитить, были воистину бесценны.

- Всё верно, Киритцугу. Ты прав.

Внезапно он увидел рядом с собой жену. Излучая своей улыбкой нежную доброту, она подошла к нему, встав рядом с Киритцугу на горе из мёртвых тел.

- Я знала, что ты придёшь. Я верила в тебя, знала, что ты всё-таки как-нибудь дойдёшь.

- Ири…

Знакомое и милое лицо было рядом. Но всё же, его кое-что беспокоило.

Что это было за чёрное платье, которого он никогда не видел ранее? Откуда оно взялось? Однако он не мог избавиться от ощущения, что от его взгляда ускользало нечто более важное.

Точно; что случилось с Сэйбер? Что произошло с оставшимися тремя командами? Что случилось с Котомине Киреем? Слишком много вопросов. С какого он должен начать?

В беспомощности он задал вопрос, который просто всплыл в его разуме.

- Что это за место?

- Здесь будет исполнено твоё желание. Мы внутри Грааля, которого ты так желал.

Ирисфиль ответила с доброжелательной улыбкой на лице. Киритцугу, не зная, что сказать, осмотрелся.

Пульсирующее море чёрной жижи.

Прогнившие трупы формировали затопленные горы тут и там.

Небо было багряным. Багряным как кровь. Над льющимся дождём из чёрной жижи висело чёрное как смоль Солнце.

Шквалистый ветер состоял из проклятий и негодования. Если нужно описать это одним словом, то ничего кроме слова «Ад» на ум не приходило.

- Хочешь сказать… это Святой Грааль?

- Ты прав. Но тебе не нужно бояться. Пока это лишь бесформенная мечта. Всё что ей нужно так это родиться.

- Смотри, вон там. - Ирисфиль указала на небо. В центре этого мира была чёрная воронка, сперва показавшаяся ему солнцем, дыра, которая пронзала Небеса. Дыра, до краёв наполненная бездонной и тяжёлой тьмой. Чудовищная масса, которая, казалось, способна раздавить всё. - Это Святой Грааль. Он ещё не обрёл форму, но сосуд достаточно полон. Всё что нужно, так это произнести мольбу. Неважно, какое желание ты назовёшь, он примет такую форму, какая больше подойдёт для его исполнения. Как только он обретёт форму и облик в современном мире, он сможет впервые выйти наружу.

- …

- Поэтому, прошу тебя. Пожалуйста, поспеши и придай ему «форму». Ты подходящий человек для того, чтобы определить его природу. Киритцугу, назови своё желание Святому Граалю.

Киритцугу, не проронив ни слова, продолжал смотреть на пульсирующую «дыру». Существование подобного ни один разумный человек не мог принять. Почему же Ирисфиль так спокойно улыбается? Да, помимо всего прочего, эта улыбка здесь была не к месту.

И вот…

- Кто ты?

Задушив весь свой ужас гневом, Киритцугу задал вопрос стоявшей рядом с ним жене.

- Если подготовка к призыву Грааля была проведена правильно, тогда я должен был уже потерять Ирисфиль. В таком случае, кто же тогда ты?

- Я – Ирисфиль. Нет ничего плохого в том, чтобы так думать.

Дуло волшебного пистолета, лежащего в правой руке – Contender’а, который он крепко сжимал всё это время с самого начала битвы с Киреем – оказалось направлено на его врага.

- Не уходи от вопроса. Отвечай!

Увидев это кровожадное дуло, женщина в чёрном платье одиноко улыбнулась, словно жалея Киритцугу, который требовал подобного ответа.

- …Да. Я не могу отрицать что это – маска. Если бы я не надела существующую личность в качестве оболочки, мы бы не смогли общаться друг с другом. Мне пришлось принять эту форму для того чтобы передать тебе моё желание. Но личность Ирисфиль, которую я приняла, несомненно – подлинна. Перед тем как она исчезла, я была последней, что её коснулось. Поэтому я унаследовала последнее желание Ирисфиль; потому что это мой долг олицетворять её желание, чтобы всё «следовало этим путём».

Услышав это признание, Киритцугу понял, не разумом, но инстинктивно.

Если это место располагалось «Внутри Святого Грааля», существо, которое себя называет «никем» является…

- …Ты что, воля Святого Грааля?

- Да, это не неправильная интерпретация.

Существо, принявшее форму Ирисфиль, кивнуло в подтверждении. Но Киритцугу лишь нахмурился от неуютного замешательства.

- Какая чушь. Святой Грааль не более чем бесцветная «сила». У него не может быть воли.

- Возможно, так было раньше. Но сейчас всё иначе. У меня есть воля, и желание. Желание «родиться в этом мире».

- …Не может быть.

Странно – что-то было не так. Если то, что она говорила - правда, тогда это существо не было той удобной исполняющей желания машиной, которую искал Киритцугу.

- …Если у тебя есть воля, тогда я задам тебе вопрос. Как Святой Грааль собирается исполнить моё желание?

Ирисфиль вопросительно наклонила голову, словно он спросил её о чём-то невероятном.

- Ах, это? Разве ты, Киритцугу, не должен понимать это лучше других?

- …Что ты сказала?

- Природа человека подобного тебе бесконечно мне близка. Только поэтому ты смог сохранить свой рассудок после того как оказался связан со мной. Разум нормального человека был бы уничтожен в тот момент, когда его коснулась жижа.

Ирисфиль говорила ободряющее, радостно, словно для неё это было праздником. По какой-то непонятной причине, её улыбка тревожила сердце Киритцугу.

- Способ спасения мира? Разве ты его уже не познал давным-давно? Поэтому я, согласно тому, что ты создал, унаследую этот способ, и достигну того, чего ты желаешь.

- О чём ты… говоришь?

Киритцугу не мог этого понять. Он не хотел понимать, даже если он ошибался на этот счёт.

- Ответь мне. Как Грааль намерен поступить? Что он собирается сделать, когда родится в современном мире?!

После бесконечной череды отказов Ирисфиль вздохнула, словно отчаявшись добиться результата с помощью объяснений, и затем кивнула.

- Ничего не поделать. Сейчас мне придется задать вопрос твоей внутренней сущности.

Она протянула свою белую и величественную руку к глазам Киритцугу…

…И мир поблек.

По океану плывут два корабля.

На одном - три сотни человек. На другом – две сотни. Всего пятьсот человек, считая экипаж и пассажиров, плюс Эмия Киритцугу. Ради чистоты эксперимента скажем, что эти пять сотен – последняя часть выживших представителей человеческой расы.

Сейчас Эмия Киритцугу примет на себя роль игрока, и будет принимать решения.

Большие дыры одновременно открылись в днищах обоих кораблей. Лишь ты обладаешь навыками достаточными для того, чтобы починить корабли. За то время, как ты будешь чинить один корабль, другой – потонет. Итак, какой из кораблей ты починишь?

- …Тот, на котором три сотни, конечно же.

После того как ты принял решение, две сотни на борту другого корабля захватили тебя и выставили требование. «Сперва почини этот корабль». Итак, что ты сделаешь?

- Я…

До того как он успел ответить, в руке Киритцугу появился пистолет-пулемёт Calico.

Пламя яростно вырвалось из дула, словно оружие действовало само по себе; Киритцугу мог лишь ошарашено наблюдать. Каждая пуля прошила четырёх людей, и в одно мгновение были перебиты две сотни человек.

- Правильно. Как и ожидалось от Эмии Киритцугу.

Киритцугу в оцепенении наблюдал за тем, как корабль с горой трупов на борту - затонул. Ему показалось, что каждый из распластавшихся на палубе трупов был ему знаком.

Итак, три сотни выживших покинули повреждённый корабль, пересев на два других корабля, и продолжили свой путь. В этот раз на одном корабле было две сотни человек, на другом – сотня. И вновь, одновременно в днищах кораблей открылись дыры.

- Стой…

Сотня человек на борту меньшего корабля захватили тебя и принудили починить их корабль первым. Итак, что ты сделаешь?

- Но… это же…

Вспышка обнаженного меча, взрыв бомбы и сотня человек была похоронена в морских глубинах. Таков был путь Эмии Киритцугу. И согласно тому, что он сделал в прошлом, ему пришлось устроить эту бойню.

- Правильно.

- Это же… это же абсурд!

Как это можно назвать правильным? Две сотни человек выжило. Три сотни человек погибли за них – баланс на весах был нарушен.

Нет, расчёты были правильными. Ты действительно спас большее количество, пожертвовав малым. Итак, следующее задание.

Не внимая протестам Киритцугу, организатор игры продолжил. Группы в сто двадцать и восемьдесят человек были поставлены на весы. Киритцугу убил каждого из восьмидесяти.

Следующий этап, восемьдесят и сорок. Убийца Волшебников обрёк на муки группу в сорок человек. Он помнил каждое лицо. Это были все, кого он когда-то в прошлом убил своими собственными руками.

Шестьдесят и двадцать…

Двадцать пять и пятнадцать – задания поступали. Жертвы продолжались. Гора из трупов – росла.

- Это… и есть то, что ты хотела мне показать?

Даже если Киритцугу пытался побороть тошноту, которая атаковала его из-за этой игры, он всё равно изо всех сил прислушивался к существу, которое называло себя «волей Святого Грааля».

Именно. Это твоя истина. Ответ внутри Эмии Киритцугу. Другими словами, действия, которыми должен будет руководствоваться Святой Грааль как машина, исполняющая желания.

- Нет!

Киритцугу закричал, смотря на свои обагрённые кровью руки.

- Я не этого желал! Мне нужен был другой способ… поэтому у меня не было иного выбора кроме как положиться на чудо…

Способ, которого ты сам не знаешь, не может быть включён в твоё желание. Ты желал спасения для всего мира; поэтому ты можешь добиться его только теми способами, которые у тебя есть.

- К чёрту это! Как это... может быть чудом?!

Это чудо. То к чему ты стремился, подвиг, который ты был не в силах совершить один, будет проведён на уровне, которого людям никогда не достигнуть. Если это не чудо, то, что же это?

Осталось пятеро. Всё они были дороги Киритцугу. Однако его принудили к выбору между тремя и двумя. Издав стон отчаянья, он спустил курок. Лицо Эмии Норитаки было уничтожено. Мрачный облик Натальи Камински был развеян по ветру.
- Ты собираешься ступить в современный мир и… сделать это со всей человеческой расой? Это воплощение моего идеала?!

Именно. Твоё желание – подходящая форма для Святого Грааля. Эмия Киритцугу, ты и в самом деле подходишь для того, чтобы нести в себе Ангра Манью.

Осталось трое. Спасёт ли он двоих, или выберет одного? Он сжал рукоять ножа трясущимися руками. Он уже был не в состоянии плакать; с пустыми как у призрака глазами, Киритцугу разрывал тело Хисау Майи. Вновь и вновь он опускал нож.

И вот, лишь двое выжили в этом мире.

Два равных друг другу человека, которых даже не требовалось взвешивать на весах, да и нельзя было их измерить. Последняя надежда, которую он защищал до самого конца, пожертвовав для этого жизнями четырёх сотен и девяноста восьми человек.

И вот, когда всё было достигнуто, Киритцугу, ошарашенный и опустошённый, был согрет теплом камина. В знакомой, уютной и тёплой комнате он был встречен улыбками «жены» и «дочери». Другими словами – это была умиротворённость, которую он искал. Больше не будет конфликтов, никому больше не придется терпеть боль; идеальная утопия.

- Добро пожаловать домой, Киритцугу. Ты наконец-то вернулся!

Сияя от радости, Илиясфиль обвила руки вокруг шеи своего отца. Расположенный на далёком севере укутанный в облака замок; вот где находилось его единственная обитель спокойствия. Под конец своей кровавой жизни он обрёл доброту, которой даже не должно было существовать. Если эта скромная детская комната сама по себе будет целым миром, тогда не будет никаких конфликтов.

- Видишь? Ты понял, не так ли? Вот как Святой Грааль исполнит твою мечту.

Разделяя момент величайшей радости со своим мужем, Ирисфиль улыбнулась. Всё что нужно было сделать так это попросить. Его жену можно пробудить. Его дочь можно вернуть.

Имея в распоряжении такое огромное количество магической энергии, исполнить это будет очень просто. Всё что осталось так это блаженство. Как последние представители человечества на этой планете смерти, где всё остальное было уничтожено, семья из трёх человек могла продолжать жить, наслаждаясь вечным счастьем.

- …Мы… больше не сможем гулять и смотреть на побеги...

За окном был не снежный ландшафт, но лишь бурлящая чёрная жижа, словно они находились на дне моря. Услышав рассеянный голос Киритцугу, Илия покачала головой.

- Нет, всё в порядке. Мне будет достаточно того, что рядом со мной ты и мама.

Гладя и обнимая свою дочь, которую он безумно любил, Киритцугу плакал, не в силах остановить слёзы.

- Спасибо тебе… Папа любит тебя, Илия. Клянусь, что это самая что ни на есть настоящая правда.

Лишь его руки двигались безошибочно. Словно они были специально сделаны именно для этого. К подбородку его любимой дочери оказалось прижато дуло Contender’а.

- …Прощай, Илия.

Голова озадачено взглянувшей на него девочки взорвалась одновременно со звуком выстрела.

На мокрые щеки Киритцугу попал кусок плоти, перемешанный с белыми волосами. Ирисфиль закричала. Слёзы брызнули из её глаз, пряди волос тряслись вместе со всем её телом; не в силах сдержаться она закричала в ярости.

- Ч...что ты наделал?!

Его жена собиралась броситься на него с лицом, превратившимся в маску демона, но вместо этого Киритцугу принудил её остановиться, обхватив её нежное горло своими пальцами.

- Святой Грааль не должен существовать…

Неважно «что» было внутри этой женщины, личность Ирисфиль, которую она носила как оболочку - была реальной. Отчаянье и ненависть в отношении убийцы её дочери; гнев на мужа, который убил своё же собственное дитя; эти эмоции наверняка бы демонстрировала реальная Ирисфиль, это были её подлинные чувства.

Видя их, принимая их, Киритцугу вкладывал всю свою силу в руки, сжимая шею своей собственной жены.

- Почему ты… почему ты… отринул Грааль, отринул нас… мою Илию… нет, почему?!

- …Потому что… я…

Голос, который выскользнул из его горла, был попросту пуст, словно ветер, дувший из расщелины пустой пещеры. Не было печали. Не было злости. Всё было очевидно. Внутри Эмии Киритцугу уже ничего не было. Он отринул то чудо, которое преследовал, и отринул даже компенсацию за это предательство. Невозможно, чтобы внутри него осталось хоть что-то.

- Я спасу мир.

Единственное что осталось, что он преследовал до самого конца, так это слова его идеала. Как пусты были эти слова. Ирисфиль продолжала смотреть на Киритцугу, в то время как кровь уходила с её лица. Красные глаза, которые всегда смотрели на него с нежностью и восхищением, сейчас светились бесконечными проклятьями и негодованием.

- ...проклинаю тебя…

Пять тонких пальцев, которые всегда были так нежны к нему, схватили Киритцугу за плечо. Из этих пяти впившихся в его тело пальцев потекла чёрная жижа.

- Проклинаю тебя… Эмия Киритцугу… на боль… на сожаление до самой смерти… я никогда… тебя не прощу…

- Да, ничего.

Жижа, окрашенная гневом, текла по венам, наполняя его сердце. Она насквозь пропитала душу человека, который всё потерял. Даже если и так, Киритцугу не ослаблял хватки. Забыв даже о значении слёз, бегущих по его щекам, продолжая душить женщину в чёрном платье, он сказал ей.

- Всё в порядке. Как уже было сказано – я тебя вынесу.

Под его трясущимися руками позвоночник женщины хрустнул и переломился. И затем окружавший его мир изменился вновь. Когда сон, который так сильно ударил по его сердцу - закончился, ему показалось, что он длился всего лишь мгновение. До того как он успел это осознать, Киритцугу уже стоял посреди склада для бутафории.

В его правой руке лежал Contender с взведенным курком. Котомине Кирей был прямо перед его глазами. Находясь без сознания, он стоял на коленях.
Киритцугу взглянул наверх и увидел чёрную жижу, которая всё ещё капала, падая рядом с ним, обжигая пол. Вероятно, что и Киритцугу, и Кирей были одновременно ею облиты. Очень даже может быть, что они видели одно и то же видение.

Если жижа была тем содержимым, что лилось из Святого Грааля – тогда сосуд, несомненно, продолжал выполнять ритуал снисхождения в концертном зале этажом выше. Ему нужно было спешить.

Кирей пришёл в себя, попытался встать, и был остановлен дулом пистолета Киритцугу, которое упёрлось ему в спину. Так как он немедленно понял - что произошло, с губ Кирея соскользнул горький смешок по поводу иронии ситуации. Это был невероятно сложный бой, борьба не на жизнь, а на смерть; в конце же, что определило победителя, так это то, кому повезло очнуться первым.

Или же – логично было предположить, что тот, кто прервал этот кошмар по своей собственной воле и очнулся первым.

- …Ты настолько глуп, что я не могу тебя понять. Почему ты отринул его?
Это был сдержанный голос, в котором были сокрыты злость и гнев. Впервые Эмия Киритцугу вживую слышал голос Котомине Кирея.

- …Эта штука показалась тебе привлекательной?

Это был сухой и хриплый голос, настолько глухой, что в нём звучала пустота. Впервые Котомине Кирей вживую слышал голос Эмии Киритцугу.