Глава 14. просто празднуя

Любимый Ошо,

Ты говорил нам, что было много просветленных существ, которые никогда не становились мастерами. Кажется, понять это мне легче, чем то, почему кто-то вообще становится мастером. Когда я вижу, как с тобой обращаются, мне странно. Правительства борются с тобой, запрещают тебе въезд, заключают тебя в тюрьму. Подавляющее большинство людей даже не утруждают себя узнать, кто ты такой и о чем ты говоришь. А те немногие, кто любят тебя и слушают тебя, все же медлят выйти из сна.

Любимый Ошо, выбрал ли ты быть мастером и будить нас, или это было решением существования? Кто решает, быть ли мастером просветленному существу?

Просветленный человек за пределами принятия любых решений, поэтому вот первое, что нужно понять: он не решает. Решение - это часть эго. В своей сути это борьба: делать это, не делать то. Эго думает, что оно мудрее существования. Как только эго нет, нет и принятия решений.

Просветленный человек просто живет без всякого решения, без всякой цели, без всякого стремления. Он пришел к точке, в которой любое решение будет против существования. Голько нерешающее расслабление (Let-go) может быть путем экзистенциального человека. Поэтому это не вопрос решения. Тысячи людей стали просветленными, но лишь немногие стали мастерами. И естественно, ум думает: кто решает, что некоторые должны стать мастерами, а другие - просто исчезнуть во вселенной? Никто не решает.

Когда вещи случаются, это совершенно отличается от принятия решений. Были мастера и были просветленные люди, были и другие измерения просветления: были поэты, были художники, были скульпторы, были певцы, танцоры. Различия происходят из-за уникальности индивидуальностей.

Ты приходишь к просветлению без всякого эго, без личности, но с индивидуальностью. Фактически, как только эго и личности больше нет, остается лишь чистая, уникальная индивидуальность. Остается твоя уникальность. И каждый, кто становится просветленным, приносит в просветление свою уникальную индивидуальность.

Если эта уникальная индивидуальность развила способность быть художником, если этот человек нашел свой потенциал в том, чтобы быть художником, тогда он вносит этот вклад в свое просветление. После просветления он пишет картины; конечно, эти картины будут другими. До просветления и после просветления картины будут совершенно разными.

Я много раз рассказывал вам историю о слепых, которые увидели слона. Это одна из древнейших историй. Каждый смотрит на слона с разных сторон, касается слона... кто-то касается ноги, кто-то - уха, и так далее, и так далее. Все они спорят. Когда человек, касающийся ноги слона, объявляет, что слон подобен столбу в храме, он не лжет. Он описывает свой опыт. Но он выглядит абсолютно ложным для каждого, кто видел всего слона.

Нужно понять нечто существенное: когда ты пытаешься сделать часть целым, ты окажешься в той же ситуации слепоты. Слепой просто касается части слона и делает эту часть целым слоном. Естественно, он будет в конфликте.

Человек, касающийся его уха, говорит: «Ты говоришь абсолютный вздор...» В Индии, пока не появилось электричество, богатые люди держали большие веера, и двое слуг рядом постоянно обмахивали их. Этот веер выглядит как ухо слона, и первый человек говорит: «...Это невозможно. Слон подобен вееру! Твое утверждение так далеко от действительности и немыслимо, что его не стоит даже принимать во внимание».

Но третий человек касается какой-то другой части тела, и все пятеро погружены в философскую дискуссию. Этой истории пять тысяч лет - она о философах. Она не о слепых и слоне; она о философах. Они тоже слепы, но из того, на что они натыкаются в своей слепоте, они делают целую систему, которая не имеет никакого отношения к настоящему целому. Их собственный ум кажется им совершенным, и они не могут поверить, как люди могут спорить с такой совершенной системой.

Все эти века философы спорят, и они так и не пришли ни к какому заключению. Они не могут прийти ни к какому заключению, потому что находятся в разных местах, и вся их структура зависит от места. Эти пятеро слепых, так и не пришли ни к какому заключению; они все еще спорят. И они не придут к нему никогда. Поколение за поколением, эти пятеро слепых будут продолжать ходить смотреть на слона и спорить, но никакое заключение не возможно.

Просветленный человек видит целое. Прежде чем стать просветленным, он видел только фрагменты и рисовал эти фрагменты. Теперь он рисует нечто такое, что может стать указанием на целое. Никто так не решил - ни существование, ни этот человек. Просто индивидуальность, развившаяся перед просветлением, становится проводником, которым рисует существование.

Кто-то развил искусство сочинять музыку; его старая музыка ничто в сравнении с тем, что он делает теперь, потому что, то было видение слепого. Теперь он видит всю реальность и видит, что вся реальность может быть каким-то образом отражена в музыке. Слушая его музыку, ты будешь перенесен из своего постоянно думающего ума в состояние не-ума.

Поэт не решает остаться поэтом; не выбирает это для него и существование. Он приходит с такой силой выражения. То же самое верно и о мастере.

Ты можешь это увидеть. Ты можешь пойти в университет и посмотреть: есть столько преподавателей, но некоторые стали преподавателями просто потому, что не нашли никакого другого источника заработка - а преподаватель в университете получает не так много. Они не прирожденные преподаватели. Только обстоятельства заставили их быть преподавателями; иначе они стали бы сборщиками налогов, полицейскими офицерами, пошли бы в армию, во флот, в политику. У них не получилось то, что они хотели, а это было возможно.

Я был в университетах; почти девяносто девять процентов преподавателей стали преподавателями не по своей воле, и для них преподавание - это только бремя. Я видел преподавателей, которые тридцать лет носили с собой бумажки. Тридцать лет ты преподаешь в университете и все еще читаешь по бумажке! Они читали одни и те же бумажки перед студентами. Тридцать лет... никакой радости от преподавания, никакого исследования, никакого интереса за эти тридцать лет не возникло. Это не их дело; они занялись им случайно.

Может быть, только об одном проценте можно сказать, что они прирожденные преподаватели. Они наслаждаются преподаванием, оно приносит им радость. Они пытаются узнать как можно больше о своем предмете. Они открыты для всех вопросов, и если они чего-то не знают, им хватает мужества признаться: «Я не знаю, но узнаю. Ты тоже попытайся узнать». По самому их подходу заметно, что преподавание для них как дыхание; оно спонтанно, и они не читают по бумажке. Это их любовь.

Если этот один процент каким-то образом станет просветленным, эти люди будут мастерами. Никто не будет решать - ни существование, ни сам мастер. У него есть определенная индивидуальность, которую он предлагает существованию. Если в его индивидуальности есть потенциал, сила выражения для того, чтобы быть мастером, существование воспользуется им как мастером.

Вы не знаете тысяч просветленных людей, которые прожили и умерли, потому что у них не было никаких особенных талантов, которые обратили бы на них внимание обычных людей. Может быть, у них было что-то уникальное; например, может быть, у них было безмерное качество молчания, но оно не было очень заметным.

Я знал одного просветленного человека, который был в Бомбее одновременно со мной, и его единственным талантом были статуи из песка. Я никогда не видел таких красивых статуй. Весь день он ваял их на пляже, и тысячи людей смотрели и были поражены. И они видели и раньше статуи Гаутамы Будды, Кришны, Махавиры, но не было никакого сравнения. А он работал не с мрамором, просто с морским песком. Люди кидали денежные купюры; он совершенно о них не беспокоился. Я видел, что эти купюры подбирали другие, но он не беспокоился и о них. Он был так поглощен созданием этих статуй. Но эти статуи недолго жили. Налетала волна океана, и Будды больше не было.

До просветления он зарабатывал тем, что переезжал из города в город и делал статуи из песка. И они были так красивы, что было почти невозможно что-нибудь не дать ему. Он зарабатывал много, достаточно для одного человека.

Теперь он стал просветленным, но у него только один талант: ваять статуи из песка. Конечно, его статуи не изображают просветление - но это единственное подношение, которое он может принести. Существование им воспользуется. Его статуи более медитативны. Просто сидя у его статуи, ты можешь почувствовать, что он придал этой статуе определенную пропорцию, определенную форму, определенное лицо, которое создает что-то у тебя внутри.

Я спросил его:

- Почему ты продолжаешь изображать Гаутаму Будду и Махавиру? Ты можешь зарабатывать больше - потому что в этой стране буддистов и джайнов очень немного. Ты можешь изобразить Раму, ты можешь изобразить Кришну.

Но он сказал:

- Они не послужат цели; они не указывают на луну. Это будут красивые статуи, - я создавал такие статуи раньше, - но теперь я могу делать только те, что содержат учение, хотя оно и невидимо для миллионов людей, почти ни для кого.

Каждый раз, когда я приезжал в Бомбей... Когда я приехал и остался там, он умер, но до этого каждый раз, когда я приезжал в Бомбей, я обязательно навещал его. В то время он работал на пляже Джуху. Там целый день тихо. Люди приходили только к вечеру, и к этому времени статуи были уже готовы. Целый день никакого беспокойства.

Я сказал ему:

- Ты можешь создавать скульптуры. Почему ты не работаешь с мрамором? Тогда они сохранятся навечно.

- Ничто не постоянно, - сказал он. - ...Это цитата из Будды... - а эти статуи представляют Гаутаму Будду лучше любой мраморной скульптуры. У мраморной статуи есть определенное постоянство, а эти статуи мгновенны: достаточно сильного порыва ветра, чтобы их не стало, достаточно волны океана, чтобы их не стало. Прибегает ребенок и спотыкается о статую, и ее больше нет.

Я сказал:

- Но разве тебе не обидно, когда ты работаешь целый день, и статуя почти закончена, вдруг что-то случается и разрушает работу всего дня?

- Нет, - сказал он. - Все в существовании мгновенно; нет речи о разочаровании. Я наслаждался, делая ее, и если океан наслаждался, разрушая ее, тогда наслаждались двое! Я наслаждался, делая ее, волна наслаждалась, разрушая ее. И в существовании количество радости удвоилось - почему я должен разочаровываться? У волны столько же власти над этим песком, что и у меня; может быть, даже больше.

Когда я с ним разговаривал, он сказал:

- Ты немного странный, потому что никто не разговаривает со мной. Люди просто бросают рупии. Они наслаждаются статуями, но никто не наслаждается мной. Но когда ты пришел, я почувствовал такое блаженство оттого, что есть кто-то, кто наслаждается мной, кого заботят не только статуи, но и их внутренний смысл и то, что я их делаю. Я больше ничего не умею делать. Всю жизнь я делал статуи; это единственное искусство, которое я знаю. И теперь я отдался существованию; теперь существование может меня использовать.

Эти люди остаются непризнанными. Буддой может быть танцор, буддой может быть певец, но эти люди не будут признаны по той простой причине, что то, что они делают, не может стать учением. Это не поможет людям действительно выйти из сна. Но они стараются изо всех сил; они делают все, что только могут.

Очень немногие люди становятся мастерами; это те, кто заработал во многих жизнях определенную выразительность, определенное прозрение в слова, язык, звук слов, симметрию и поэзию языка. Это совершенно другое дело. Это не дело лингвистики или грамматики, это скорее вопрос того, чтобы найти в обычном языке необычную музыку, создать качество великой поэзии в обычной прозе. Они умеют играть словами, чтобы можно было помочь вам выйти за пределы слов.

Дело не в том, что они выбрали быть мастерами, и не в том, что существование решило, что они будут мастерами. Это только совпадение: до просветления они были великими учителями, и после просветления стали мастерами. Теперь они могут преобразовать преподавание в мастерство - и, конечно, это самое трудное.

Легок путь тех, кто остается в молчании и мирно исчезает, и никто о нем не знает, но для такого человека, как я, нет легких путей. Мне было нелегко, когда я был учителем, - как может быть легко быть мастером? Это трудно.

И чем глубже твое прозрение, тем больше опасность, потому что тем больше боится враг... под врагом я подразумеваю интересы круговой поруки. Они сделают все, чтобы остановить меня, покалечить, уничтожить. Но это не имеет значения, потому что для меня смерти нет.

Они не могут причинить мне вреда. Они могут думать, что вредят мне; это их иллюзия. Создавая все эти трудности, они подчеркивают каждое мое слово. Их паранойя является достаточным доказательством: у них есть большинство, но нет истины. У меня нет большинства, но есть истина. Истина гораздо более весома, чем любое большинство. Они могут меня убить, но не могут убить истину.

Фактически, убив меня, они сделают истину еще более значительной. Больше и больше людей почувствует к ней сочувствие. Больше и больше людей начнет смотреть... наверное, в этом что-то было. Иначе, почему все власти в мире, которые отличаются друг от друга: коммунистическая Россия, капиталистическая Америка, какое-то социалистическое правительство, разные религии, которые ни в чем друг с другом не согласны, - все они соглашаются, что я опасен?

Кажется, то, что я говорю, обрубает сами их корни. Поэтому меня это не беспокоит. Меня беспокоило бы, если бы они могли меня проигнорировать, но они не могут меня проигнорировать. И самим тем, что они не могут меня проигнорировать, глубоко внутри они признают истину того, что я говорю. И мало-помалу они ей последуют; неважно, будут ли они при этом упоминать мое имя.

Вы уже видите, что это происходит: меры предосторожности, которые мы принимали против СПИДа в Америке... Никто не был достаточно изощрен, достаточно культурен, чтобы это оценить, потому что мы были пионерами. Нигде в мире эти меры предосторожности не принимались. Они разрушили нашу коммуну. И теперь по всей Америке разные штаты принимают законы, в точности похожие на те, что мы пытались установить в своей коммуне.

Нигде мое имя не будет упомянуто, но суть совершенно не в этом. Начали беспокоиться и в других странах, и им придется принять такие же меры. Во Франции в парламенте обсуждаются такие же меры, но когда это делали мы, ни один голос не сказал: «Мы с тобой». И я вам говорю, что весь мир последует этим мерам - им придется. И то же самое произойдет и с другими вещами.

О чем бы я ни говорил: стерилизация, контроль рождаемости» - каждой стране придется это сделать. Им придется это признать. Они будут осуждать меня за это. Их политические и религиозные лидеры будут осуждать меня, но они знают, что это единственный выход: население должно быть сокращено. Неважно, говорят ли они об этом.

Мы начали определенные программы. Если этим программам последовать, этого достаточно. А другие вещи потребуют некоторого времени. То, что я говорю о психоанализе... Психоаналитики во всем мире чувствуют, что чего-то не хватает, но не знают, чего именно. Я единственный человек, который говорит, чего именно не хватает. Рано или поздно им придется это признать; избежать этого невозможно.

У истины свои пути торжества.

Снаружи работа мастера выглядит очень трудной, потому что он борется с океанической темнотой; задача кажется почти невозможной. Но внутри существа мастера нет ничего невозможного. У темноты нет существования. Мы только должны приносить свет новым и новым людям, и темнота исчезнет сама собой. Она не сможет даже сопротивляться.

Одним великим свойством истины является то, что она не нуждается в аргументах.

Ложь нуждается во многих аргументах, чтобы доказать себя, и даже тогда остаются прорехи. И каждый, кто знаком с логикой, сможет найти эту прореху, и все строение развалится.

Поэтому каждый, кто строит здание, систему, религию, теологию - что угодно, основанное на лжи, - обязательно будет в постоянной паранойе, что какая-то истина может разрушить все, что они создавали веками. И естественно, они попытаются защитить себя всеми возможными способами. Но они не понимают внутренней логики существования: чем более ты защищаешься, тем более говоришь, что что-то нуждается в защите; иначе ты будешь разоблачен.

Чем более вы мешаете мне достигать людей, тем больше даете мне власти - сами того не зная. Сами того не зная, вы доказываете свою слабость. Сами того не зная, вы доказываете свою неспособность столкнуться со мной; иначе все было бы просто: если я выступал против Папы, Папа может меня пригласить. Я хотел приехать в Италию, но он помешал мне приехать в Италию и нажил себе врагов в Италии из-за этого запрета.

Шестьдесят пять видных людей из разных областей жизни, международные фигуры, протестовали в правительстве против того, что мне не позволен въезд; нет никаких причин, по которым меня следовало бы остановить. Все они знают, что именно Папа преграждает мне путь, потому что никто больше в Италии не стал бы мне мешать, и, мешая мне, он не создает друзей; он теряет друзей большой важности. И долго ли он сможет это продолжать?

Если бы он был уверен в своих истинах, то с легкостью пригласил бы меня в Ватикан, где он окружен своим народом, который его поддерживает, а я одинок. Только простая, человеческая дискуссия - и пусть люди решают, живет Папа в Ватикане, или Папа уезжает из Ватикана, и там живу я! Это было бы не слишком трудно, люди могут просто поднять руки.

Мы можем дать ему время упаковать свои вещи и собраться в Польшу! Мы со всем уважением хорошо его проводим.

Но страх велик, и он распространяется, как инфекционная болезнь. Даже в тех странах, названий которых я никогда не слышал, парламенты решают запретить мне въезд. Кто вас спрашивает? Даже если вы примете резолюцию о том, чтобы меня пригласить, я к вам не поеду! Но они боятся. Видя, что такие большие страны, как Америка, Германия, Греция, Испания, Голландия, Италия и Англия так испугались - этот человек, должно быть, опасен, - маленькие страны тоже готовятся воспрепятствовать моему приезду.

Но это было хорошее кругосветное путешествие, гораздо более волнующее, чем путешествие Колумба, потому что на его пути встречались только естественные преграды - ничего существенного. Сейчас всюду вокруг человеческие силы. Он боролся только с океаном; мне же пришлось бороться с человеческими массами. Но нет никаких проблем. Ни на мгновение я не почувствовал никаких затруднений; все именно так, как и должно быть. Природа, существование используют меня. Существование подготавливает также и этих идиотов с другой стороны. Это одно и то же существование.

И они впадают в заблуждение, в которое всегда впадали люди. Бессознательных людей история ничему не учит. Они прекрасно знают, что не смогут мне помешать. Даже убив меня, они не смогут мне помешать, потому что в основании их религии, их идеологии, нет истины. Я должен только показать людям, что у них нет никакого фундамента, и они начнут разваливаться на части без всяких трудностей.

Я видел репортажи со всего мира. Один журналист написал статью, в которой говорит, что это очень странно: мир смотрит в лицо третьей мировой войне, а парламенты обсуждают меня - как будто я опаснее третьей мировой войны! И он прав, но обсуждающие парламенты тоже правы. Они знают, что третью мировую войну можно отложить; меня же отложить нельзя! Третья мировая война может случиться, а может и нет - а я уже случился!

Я получил множество репортажей. Люди, писавшие против меня, приносят извинения, говоря, что ошибались. Действия правительства настолько противоречат свободе слова, что даже те, кто выступал против меня, заявляют протест своим правительствам. «Мы можем соглашаться или нет, но одно определенно: этому человеку нужно позволить приехать; вы не можете ему препятствовать. Откуда такой страх? Чего вы так боитесь?» Страх всегда показывает вашу полость, пустоту, лицемерие.

Редко случается, что существует мастер, но он всегда сталкивается с такими же обстоятельствами. Может быть, я столкнулся с ними в большей мере, потому что мир стал маленьким, и я сделал своей ареной весь мир. Но я безмерно этим наслаждаюсь. Это достойное зрелище: перед одним человеком весь мир теряет лицо. Потребуется только немного времени. Мы сможем выстоять перед всеми препятствиями, потому что в своей основе это работа существования.

Мой сон не потревожен ни на мгновение. Вы изгоняли меня из одной страны в другую, а я просто спал! И пока вы работали в одной стране, я всегда надеялся, что вскоре мы переедем - кругосветное путешествие должно быть завершено! Только завершив кругосветное путешествие, мы можем где-то остановиться. Или, если мы найдем место для остановки посредине, мы можем остановиться там - но все же мы должны завершить кругосветное путешествие. Осталось не так много!

И это было по-настоящему радостное путешествие! При виде этого человечества, на которое вообще не стоит смотреть, становится стыдно. Оно должно быть оцивилизовано любой ценой... и если нужно наше самопожертвование, мы готовы - если это цивилизует его, чтобы никакому другому мастеру в будущем не приходилось сталкиваться с таким глупым поведением. И нам будет радостно - потому что мы навсегда прекратили это нецивилизованное, бесчеловечное и дикарское поведение.

Любимый Ошо,

Вчера ты закончил словами: «Мы будем бороться до последнего вздоха». От этого у меня перехватывает дыхание. Ошо, есть ли у меня храбрость, или это даже не дело храбрости, но все, что нужно, придет из нашей коллективной энергии?

Это не вопрос храбрости. Храбрость нужна была, чтобы быть со мной, но ее вы проявили. Теперь вопрос только в том, чтобы наслаждаться великим представлением - видя за человеческими лицами всевозможных животных, которые ведут себя так глупо, что поверить невозможно!

В Голландии случился такой мощный протест интеллигенции, - почему я запрещен? - и ответ, который она получила, так глуп: что я могу свергнуть правительство, не сходя с места. Они говорят: «Потому что я выступал против Голландии». На вопрос что именно я сказал против Голландии, они говорят, что я выступал против Папы. Я не вижу, почему выступление против Папы должно быть и против Голландии. Папа не является частной собственностью Голландии. Они говорят, что я выступал против Матери Терезы, что я выступал против католической религии и, самое главное, - против гомосексуализма.

Это делает всю Голландию гомосексуальной страной! Если в Голландии есть хоть капля разума, это правительство должно быть немедленно отстранено. Они оскорбили всю Голландию... как будто гомосексуализм - ее религия! Если говорить что-то против гомосексуализма значит выступать против Голландии, значит, Голландия - это оплот гомосексуализма и страна гомосексуалистов. Значит, каждый, кто не гомосексуалист, должен поднять свой голос и потребовать экстренного референдума, чтобы установить, является ли Голландия гомосексуальной страной. И если большинство проголосует против того, что это гомосексуальная страна, это правительство должно немедленно подать в отставку - оно не имеет права находиться у власти.

Кажется, весь кабинет министров состоит из гомосексуалистов. Этим гомосексуалистам нельзя позволять управлять страной. Они сами выдают свои слабости - никто не спрашивал их о гомосексуализме. Но в этом есть определенная логика.

Гомосексуализм зародился в католических монастырях как часть католицизма - конечно, тайная часть. Это внутренняя кухня. Папа возглавляет католическую религию. Поэтому, если гомосексуализм зародился в католических монастырях, большинство монахов - гомосексуалисты, большинство пап - гомосексуалисты, тогда, может быть, есть и какие-то тайные ордена - орден гомосексуалистов, возглавляемый Папой, и орден гомосексуальных лесбиянок под предводительством Матери Терезы! Кажется, они связаны друг с другом.

В их ответе гомосексуализм приводится как последняя причина, но самая важная. И одно определенно: в этом кабинете министров... президент или премьер-министр - кто-то из них гомосексуалист. Этим людям нужно лечение. Позволять этим людям оставаться у власти - оскорбление для национальной гордости Голландии. Они должны находиться в психиатрических учреждениях; их нужно вылечить. Пока они не станут гетеросексуальными, они должны быть лишены права голосования, потому что гомосексуализм - это извращение, а никакой извращенный человек не должен иметь права голосовать!

Они должны впустить меня. Я могу приехать в Голландию. У них есть все правительство и вся власть, но только позвольте мне поговорить с людьми в стране, и я свергну это правительство; с этим нет никаких проблем. Весь этот кабинет - президент, премьер-министр - должен пройти медицинское освидетельствование, чтобы установить, кто из них гомосексуалист. Они сами дали ключ к разгадке.

Но нельзя ожидать ничего другого от бессознательных людей, кроме того, что они говорят. Все, что происходит, в полном порядке. Как мастер я, может быть, буду последним, кому придется бороться в этом уродливом мире. И, может быть, первым, кто завоюет новый мир, в котором мастеров слушают.

Если вы чувствуете мастеров, если что-то шевелится у вас в сердце, хорошо; иначе никто никому ничего не навязывает. Почему их нужно распинать, почему их нужно отравлять и убивать? Это просто кажется неадекватным.

Если вы согласны со мной, хорошо; если вы не согласны со мной, все в полном порядке. Я ничего не пытаюсь вам навязывать.

Но эти люди боятся, потому что знают, что у них нет ничего, в чем они могли бы соревноваться со мной. Их римский Папа - недоумок; у самих их епископов, кардиналов и архиепископов начинают появляться странные идеи... Какой-то кардинал говорит, что, чтобы быть христианином, необязательно верить в непорочное зачатие; до сих пор это было обязательно. Другой говорит, чтобы быть христианином необязательно верить в Бога. Третий говорит, что, чтобы быть христианином, необязательно верить в идею создания мира - это только история.

Тогда что же обязательно, чтобы быть христианином? Только этикетка с надписью «христианин»? Консервная банка, в которой ничего нет? Они переживают своего рода землетрясение; они не знают, что делать. Они готовы отбросить что угодно - только бы остаться христианами.

Я рассказывал вам историю о четырех раввинах, которые разговаривали и хвастались, что их синагоги - самые современные, ультрасовременные. Первый сказал:

- В моей синагоге люди могут курить сигареты; разрешается даже марихуана.

- Это ерунда! - сказал второй. - Вы отстали от жизни. В моей синагоге люди могут заниматься любовью, пока я проповедую... полная индивидуальная свобода, никаких ограничений.

Третий сказал:

- Эти вещи ничего не стоят; они происходят почти в каждой синагоге. Моя синагога самая современная, потому что я закрываю ее на еврейские праздники.

Четвертый раввин сказал:

- Я хотел только одно спросить: что такое синагога? Я могу понять все, что происходит в синагоге, но что такое синагога? Никогда раньше о таком не слышал!

Они так боятся, потому что не могут доказать непорочное зачатие. Это выглядит глупо, это против науки, поэтому это можно отбросить. Они не могут доказать воскресение; это кажется противоречащим научной истине: отбросим его. Они не могут научно доказать Бога: отбросим его. Они не могут доказать рай и ад: отбросим их. Нет необходимости. Только будь христианином. Зачем?

Старое увядает само собой. Наша работа очень проста. Она выглядит трудной, потому что старое, прежде чем умереть, даст последний бой. Но вам не стоит беспокоиться. Вам не понадобится никакой храбрости. Всю храбрость, которая у вас была, вы использовали, присоединившись ко мне; теперь никакой храбрости не нужно! Нам удастся без боя уничтожить все эти вздорные идеологии - смехом, танцем, песней.

Поэтому не думай, что когда я сказал: «до последнего вздоха», не думай по-старому... что тебе придется сражаться до последней капли крови - суть не в этом. Никакого сражения не будет. Нет необходимости ни в каком сражении: просто празднуя, мы можем рассеять всю эту темноту. Просто, будучи светом самим себе, мы можем разрушить всю эту темноту. Может быть, она огромна, но всего лишь маленькая свеча уничтожает столько темноты... потому что в темноте нет никакого содержания. Она пуста - как и христианство.

Все, за что стояло христианство, за что оно боролось и убивало миллионы людей, теперь отбрасывают сами его сторонники... и они называют это «освобожденной теологией»! Странные идиоты. Если вы освобождены, зачем продолжать тащить с собой теологию? Тогда просто будьте освобожденными! «Освобожденная теология» звучит как «освобожденная тюрьма»... просто тюрьма, выкрашенная в белый цвет и украшенная флагами. Но она остается той же тюрьмой; только теперь ее назвали освобожденной тюрьмой.

Какой смысл имеет теология, если есть освобождение? Освобождение разрушит все, за что стояла теология. Тео - это греческое название Бога, а логия значит «логика». Какая может быть в отношении Бога освобожденная логика? Либо Бог существует, и вы не будете освобожденными - вы будете только рабами Бога - либо его нет, и вы освобождены. Но никакой теологии не нужно - это просто лингвистическая игра...

И именно поэтому они так боятся меня. Они не могут меня обмануть своей лингвистической показухой. Они не могут меня обмануть своей логикой; она фальшива. Она привлекательна только для тех, кто уже в нее верит; ни для кого другого она не привлекательна. Вы это можете увидеть.

Может быть, вы не думали об этом. Индуисты считают индуизм лучшей религией, но никого, кроме самих индуистов он не впечатляет. Странно. Христиане считают себя лучшей религией, но она никого не интересует, кроме самих христиан. И то же самое верно в отношении евреев. И то же самое с джайнами, буддистами - каждый считает, что его логика лучше всех, но она привлекательна лишь для тех, кто уже в нее верит.

Лучшая логика - та, что привлекает к себе тех, кто не верит. Это просто определение лучшей логики: она касается человека, который не верит, но ему приходится верить, потому что твоя логика настолько его превосходит, что он не может с ней справиться. Но если твоя логика убеждает лишь тех, кто уже убежден, ты понапрасну тратишь время.

Все религии считают, что обладают лучшими в мире вещами, но только их собственные верующие это признают. Реальность же в том, что ни у кого из них ничего нет.

И вскоре другие теологи тоже начнут делать то же самое, что и христианские. Им придется; иначе вещи придется доказывать. Лучше отбросить идею воскресения, чем пытаться ее доказать, потому что доказать ее трудно, почти невозможно.

Другой способ ее доказать - это распять Папу и посмотреть, воскреснет ли он, - простой и научный метод. Я лично уверен, что этот поляк не сможет воскреснуть. Но он не захочет даже подойти к кресту, потому что знает, что никто никогда не воскресал. Он заплачет, зарыдает и будет готов на все:

«Не делайте этого со мной! Вы что, не можете найти для этого эксперимента кого-то другого?»

Лучше, думают они, отбросить эту идею; иначе рано или поздно придется представить доказательства. Есть теологи, которые отбрасывают чудеса Иисуса, говоря, что их никогда не было, но все равно: «Мы верим в Иисуса». Но зачем тогда верить именно в Иисуса? - можно верить в кого угодно. До сих пор в этом был единственный смысл - он совершал чудеса. Но привести доказательства трудно, поэтому чудеса должен совершать ты сам.

За две тысячи лет ни один христианин не смог совершить ни одного из чудес Иисуса. По крайней мере, Папа должен то уметь - он ведь представитель. А представлять - значит должен иметь некоторые качества человека, которого представляешь.

Лучше это отбросить. Именно из страха они все это отбрасывают. И все они продолжают называть себя христианами! Это будет последним, что мы поможем им отбросить. Мы должны просто показать им: «Коробка пуста; не носите ее больше. Если на ней написано «христианство», это не значит, что в ней что-то есть. Просто откройте коробку и посмотрите: ни воскресения, ни непорочного зачатия, ни чудес, ни Бога, ни рая, ни ада - одна освобожденная теология. Так просто бросьте эту коробку и идите домой!»

То же самое верно и в отношении других религии. Вам не придется быть храбрыми. Им придется быть храбрыми, чтобы столкнуться с вами. Вы должны быть просто молчаливыми, спокойными, медитативными - и благодаря этому вы сможете быть подлинными и истинными. Вы должны быть частью истины.

Им потребуется храбрость, чтобы столкнуться с вами лицом к лицу. Они дрожат, у них сдают нервы - вам не стоит совершенно ни о чем беспокоиться, - иначе нет никакой необходимости препятствовать моему приезду ни в какую страну.

Это свободный мир. До сих пор говорилось, что коммунистический мир - это не свободный мир. Но что они должны теперь сказать? Свободен ли их мир? ...В котором мне не могут позволить даже переночевать в аэропорту?

Никто не свободен - только всевозможные виды рабства под разными ярлыками. Это делает нашу борьбу очень легкой, потому что мы должны просто обнажить их лицемерие. Они пытаются каким-то образом защищаться, отбрасывая все эти вещи, но отбрасывание всех этих вещей не поможет. Их лицемерие будет разоблачено скорее. Со всеми этими вещами потребовалось бы какое-то время, чтобы о них спорить. Теперь спорить не о чем - просто открой коробку и посмотри: в ней ничего нет.

Я искал во всех священных писаниях мировых религий: в них ничего нет. И в этом наша сила - в них ничего нет, они пусты. Просто будь полным света.