Глава девятая. ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ

Отъехав километров на пятнадцать, мы разбили лагерь на берегу речки, которая была поуже предыдущей, зато намного глубже. Здесь мы решили провести неделю. Под вечер я вместе с Джорджем пошла погулять вдоль берега. Мы шли медленно, наши мысли были с Эльсой. Только теперь я поняла, как сильно привязалась к ней. Почти три года жила ее чувствами и интересами. Мы настолько сдружились, что без нее я чувствовала себя невыносимо одинокой. Я так привыкла к тому, что Эльса идет рядом, трется о меня головой, прижимается теплым шелковистым боком… Но может быть, мы все-таки увидимся через неделю?

Вдруг Джордж остановился и показал рукой вперед. Мы оба пригнулись. Навстречу нам шагал малый куду. Он аккуратно общипывал молодую листву. Но вот он насторожился, поднял голову и недоверчиво посмотрел вокруг: то ли перед ним мелькнуло что-то, то ли ветка хрустнула… Мы были в надежном укрытии, ветер дул на нас, и все же — неужели учуял? Или проявился врожденный инстинкт, который заставляет это чудесное животное всегда быть начеку? Удивительное сложение, изящный узор белых полос и подпалин, великолепные рога — все делает антилопу одним из шедевров природы. Мы следили за нею как завороженные. Объедая куст за кустом, куду постепенно скрылся.

Почти сразу вслед за этим что-то зашумело у реки. Осторожно подойдя к воде, мы увидели бегемотиху с малышом, которые паслись у противоположного берега. Они остерегались солнечных лучей и, не выходя из воды, двигались не спеша вдоль берега, объедая свисающие над рекой сочные листья.

Я любовалась мирной сценой и продолжала думать об Эльсе. Вдруг за рекой показался слон. Он вел за собой небольшое стадо. Бесшумно, словно призраки, слоны спустились к порогам. Скалы на берегу почти смыкались, только один слон мог пройти между ними. Они пили поочередно. Потрогают воду хоботом, потом уже тянут ее длинными глотками. Один напьется — уступит место следующему. И все они тщательно охраняли двух малышей, прикрывая их своими огромными тушами от возможной опасности.

Солнце клонилось к западу. Его лучи позолотили блестящие кроны пальм дум. Я снова подумала об Эльсе. В каком прекрасном мире она родилась… Как ни трудно с нею расставаться, мы обязаны сделать все, чтобы вернуть ей этот мир. Нельзя, чтобы она жила в неволе, лишенная всех тех чудес, которые приготовила для нее природа. Правда, мы еще ни разу не слышали, чтобы выращенный людьми лев вернулся к вольной жизни. И все-таки надеялись, что Эльса освоится, ведь она всегда жила почти что на свободе.

…И вот истекла тревожная неделя, мы вернулись проверить, как Эльса выдержала испытание.

Первым делом мы стали искать отпечатки ее лап на месте старого лагеря и не нашли их. Тогда я позвала львицу, и вскоре мы услышали знакомое «хнк-хнк». Вот она бежит со всех ног от реки! Горячо приветствует Джорджа и меня. Сразу видно: соскучилась не меньше нас. Мы привезли ей антилопу, но она даже не взглянула на мясо, в этот миг мы были для нее важнее. Наконец ликование кончилось. Я разглядела, что желудок ее полон. Значит, недавно поела. У меня стало легче на душе: Эльса научилась охотиться сама, в питании она больше от нас не зависит.

Пока в лагере ставили палатки, я повела Эльсу к реке, чтобы вместе отдохнуть. Настроение у меня было хорошее. Я больше не тревожилась о будущем Эльсы. Видно, и она была счастлива — положила на меня свою мягкую лапищу и задремала. Проснулась я оттого, что Эльса вдруг подняла голову. В листве на противоположном берегу мелькал рыжеватый бок лесной антилопы (бушбока). Она равнодушно смотрела на антилопу, которая, не замечая нас, медленно брела сквозь кусты. Конечно, Эльса сейчас вообще настроена миролюбиво, но главная причина ее равнодушия — сытость. Что же все-таки она ела? С деревьев на нас молча глядело несколько мартышек. Но куда же подавались наши гомонливые друзья, вездесущие бабуины? Вскоре мои подозрения подтвердились: мы нашли на берегу клочья обезьяньей шерсти, почти в том самом месте, куда бабуины приходили на водопой и где они так часто изводили Эльсу.

Теперь, когда не надо было волноваться за будущее львицы, мы решили, что можем позволить себе побыть с нею вместе еще немного и выбрать для разлуки момент, когда расставаться будет не так больно. Эльса старалась не выпускать нас из поля зрения, но инстинкт брал свое, и во время прогулок она нередко уходила на часок-другой поохотиться. Нас это обнадеживало.

Две-три недели оставалось до дождей, обожженная земля изнывала без живительной влаги. Небо то и дело озаряли степные пожары. Нам очень докучали мухи цеце. И Эльсе не было от них житья, особенно они допекали ее ранним утром и перед самым закатом. Она, как бешеная, носилась по кустам или каталась по земле, ероша свою обычно такую гладкую шерсть.

Чтобы приучить Эльсу к независимости, мы на весь день уходили с нею из лагеря. Гуляли часа два-три, потом находили себе тенистое местечко на берегу. После завтрака я принималась рисовать. Эльса вскоре засыпала, и часто я клала на нее голову, как на подушку, чтобы отдохнуть или почитать.

Джордж обычно извлекал нам завтрак из реки. Первая рыба принадлежала Эльсе, но она, поносив немного добычу в зубах, с гримасой отвращения бросала ее и больше уже не интересовалась уловом. Нуру и наш оруженосец были отличные повара, они великолепно жарили свежую рыбу.

Один раз мы застигли врасплох крокодила, который грелся на камне. От испуга он метнулся к плесу между двумя порогами. Вода там была прозрачная, мы хорошо видели мелкое дно, но крокодил словно сквозь землю провалился. Куда он мог деться?.. Мы сели перекусить, Эльса в это время отдыхала. Но вот Джордж решил заняться рыбной ловлей. Чтобы удостовериться, что крокодил ушел, он потыкал в дно палкой. Вдруг палка выскочила у него из рук, и почти двухметровое чудовище, притаившееся в песке, скользнуло через порог. Конец толстой палки был откушен. Эльса ничего не видела, а мы вовсе не собирались привлекать ее внимание к крокодилам и поспешили перебраться в другое место.

Вскоре к речке на водопой спустился бородавочник. Эльса по всем правилам подкралась к нему, схватила за горло и задушила. Правда, ей помогла пуля из винтовки Джорджа. Решив, что Эльсе удобнее сторожить добычу в тени у воды, я несколько раз показала ей рукой на бородавочника и на реку, приговаривая:

— Маджи, Эльса, маджи!

«Маджи» на языке суахили означает «вода». Я всегда произносила это слово, когда просила Нуру наполнить водой миску Эльсы. Видимо, она меня поняла, потому что поволокла тушу в реку и почти два часа играла там с нею. Она ныряла, полоскалась, пока не выбилась из сил. Тогда она вышла на другой берег, спрятала добычу в кустах и стала охранять ее. Но вот пришла пора возвращаться в лагерь. Эльса не захотела оставаться одна и тотчас переправилась с бородавочником к нам. Мы разделали тушу, поделили ношу между Нуру и оруженосцем и пошли. Эльса смирно трусила следом.

Теперь всегда после удачной охоты у реки Эльса непременно тащила свою добычу в воду и затевала игру. Не знаю, чем это объяснить. Возможно, она решила, что моя команда «Маджи, Эльса!» входила в свод правил, которым я ее обучала.

С каждой прогулкой наши отношения с Эльсой становились все непринужденнее. Даже Нуру и оруженосец спокойно продолжали лежать, если она подходила потереться головой или потехи ради усаживалась на них. Оба охотно ездили вместе с нею в кузове лендровера. Полуторастокилограммовый зверь устраивался между их тощими икрами, они смеялись и гладили ее, а Эльса своим шершавым языком лизала им колени.

Как-то раз, когда мы вместе с Эльсой отдыхали после обеда на берегу, Джордж приметил в кустах за рекой чужих людей. Это были браконьеры, вооруженные луками и отравленными стрелами. Они устроили засаду у водопоя, подстерегая дичь.

Джордж тотчас поднял тревогу и вместе с Нуру и оруженосцем бросился через реку. Эльса рада была принять участие в потехе и ринулась следом. Нарушители улизнули, и мне бы очень хотелось послушать, что они рассказывали дома про инспектора, который науськивает на браконьеров льва!

Однажды во время утренней прогулки Эльса решительно повела нас к тому месту, откуда накануне ночью доносились трубные голоса слонов. Вдруг она остановилась, принюхалась и побежала рысцой, вытянув вперед голову. Мы отстали, а немного погодя услышали вдали голос льва.

В тот день Эльса больше не возвращалась, но поздно вечером мы распознали ее голос, который перемежался с ворчанием другого льва. А ночью так разошлись гиены, что просто не давали нам спать своим идиотским хохотом. На рассвете мы по Эльсиному следу определили, где к ней присоединился лев. На следующий день по следам можно было увидеть, что она ходила одна. На четвертый день мы обнаружили отпечатки ее лап за рекой и искали львицу до вечера, пока не набрели прямо на стадо слонов. Пришлось нам сломя голову удирать. Эльса показалась только на утро пятого дня. Она сильно изголодалась и с такой жадностью стала поглощать мясо, что едва не лопнула. После еды она устроилась на моей раскладушке, всем своим видом давая понять, чтобы ее не беспокоили. Несколько позже я разглядела у нее на боках следы укусов и царапины. Я оказала ей первую помощь, в благодарность Эльса пососала мои большие пальцы и обняла меня. Вечером она не пошла гулять и до темноты просидела на крыше лендровера. А потом внезапно исчезла. Часа через два мы услышали вдали зов льва. Эльса тотчас откликнулась и пошла ему навстречу.

Самый удобный случай покинуть ее на несколько дней! Утром мы перенесли свой лагерь. Может быть, ее дикий приятель не одобряет нашего присутствия и при нас не захочет с нею знаться? Она уже доказала, что отлично обходится и без нас, поэтому мне было не так больно покидать ее, как в первый раз. Вот только укусы меня тревожили. Как бы они не загноились.

Через неделю мы вернулись на место прежней стоянки и застали там Эльсу. Она подкрадывалась к двум водяным козлам. Видно, сильно проголодалась, если вышла на охоту в такую жаркую пору. Радость, с которой Эльса нас встретила, тронула меня до глубины души, а ей очень пришлось по вкусу привезенное нами мясо. На сгибе передней ноги у нее появилась новая рана, да и старые выглядели довольно скверно. Три дня она отъедалась за целую неделю, проведенную впроголодь.

Весть о нашей ручной львице уже широко распространилась, и к нам для съемок приехал отряд американских охотников. Эльса веселила их на славу, всячески стараясь им угодить. Она лазила на дерево, играла в реке, обнимала меня, садилась пить с нами чай и вела себя очень послушно. Гостям просто не верилось, что эта взрослая львица еще совсем недавно так же запросто общалась с дикими львами.

А ночью снова раздался зов льва, и Эльса ушла на два дня. За это время она только раз на минутку заглянула в палатку Джорджа. Львица была настроена очень ласково, даже уселась на спящего Джорджа, чуть не сломав его кровать. Потом наскоро перекусила и опять исчезла. На следующее утро мы пришли по ее следу к скалистой гряде неподалеку от лагеря. Поднявшись на вершину, мы обыскали все ее любимые уголки и чуть не наступили на Эльсу. Она лежала, притаившись под кустом. Пряталась от нас… И хотя мы явились некстати, она приветствовала нас, как всегда, с явной радостью. Чтобы ее не смущать, мы скромно удалились.

Поздно вечером до лагеря донеслось рычание льва, которому вторил вой сопровождающих «патрона» гиен. А затем где-то совсем близко подала голос Эльса. Видимо, она уяснила себе, что когда ее господин и повелитель насыщается, лучше к нему не приставать.

Потом она вдруг вошла в палатку Джорджа, обняла его лапой и ласково помяукала, точно хотела сказать: «Ты ведь знаешь, я тебя люблю, но меня ждет мой друг, я должна пойти к нему. Пойми меня и не обижайся!»

Наутро мы увидели возле самого лагеря отпечатки лап здоровенного льва. Похоже, он и впрямь ждал, пока Эльса объяснялась с Джорджем!

На этот раз она гуляла три дня, но каждый вечер заходила к нам на несколько минут, желая показать, что помнит о нас. Мясо, которое мы ей предлагали, она не ела, зато всячески старалась приласкаться, словно хотела вознаградить нас за долгое отсутствие.

Начались дожди. Как обычно, Эльса сразу стала активнее и еще охотнее играла с нами, устраивая нам засаду за каждым кустом. Поскольку в нашем «прайде» я была ее любимицей, мне особенно доставалось. Чуть зазеваюсь — и уже лежу на земле, придавленная мягкой, но достаточно увесистой тушей Эльсы. И никуда не денешься, пока не придет на выручку Джордж. Разумеется, Эльса делала это из любви, а все же надо было отучить ее от этой привычки, ведь без посторонней помощи я никогда не могла ее согнать. По моему тону Эльса скоро поняла, что такая игра мне не по вкусу. Трогательно было смотреть, как она старается обуздать себя. Случалось, Эльса спохватится уже в прыжке и, умерив свой пыл, мягко опустится на землю.

После первых дождей угрюмый колючий буш в несколько дней превратился в райский сад. Казалось, на месте каждой песчинки прорастает зернышко, тропы покрылись сочной зеленью, кусты стали огромными букетами белых, розовых, желтых цветов. Но как ни красив был буш, забот нам только прибавилось: дальше двух-трех метров теперь ничего нельзя было рассмотреть. Всюду лужи, всюду обилие всяких следов. Эльса внимательно изучала «новости буша» и часто уходила на охоту. Выследит водяного козла и гонит на нас. Или по всем правилам, срезая петляющий след, крадется за лесной антилопой. Но желудок ее был полон, делала она это скорее забавы ради.

Как-то утром мы вышли из лагеря, собираясь гулять целый день. Эльса пошла с нами. Судя по тому, как она дергала хвостом, настроение у нее было превосходное. Когда подошла пора завтракать, мы стали присматривать подходящее место. Вдруг Эльса, насторожив уши, застыла на месте. Миг, и она исчезла — беззвучно сбежала вниз по скалам и нырнула в густые заросли. Река в этом месте делилась на множество рукавов, между ними — маленькие островки, покрытые непролазной чащей, буреломом. Кого поднимет львица? Мы услышали трубный голос слона, такой громкий, что даже воздух задрожал. Да там, пожалуй, прячется не один слон! Но Джордж сказал, что это буйвол. Я и сама много раз слышала, как по-разному мычит буйвол. Но чтобы он трубил как слон!.. Мы подождали минут пять, надеясь, что Эльсе, как обычно, надоест играть. Вдруг раздался какой-то странный, рокочущий звук. Джордж тотчас побежал вниз, крича, что с Эльсой что-то случилось. Я кинулась за ним вдогонку. Дикое мычание впереди остановило меня. Но тут же я стала снова пробиваться сквозь кустарник, каждый миг ожидая, что покажется разъяренный слон, сокрушающий все на своем пути. Мы крикнули Джорджу, чтобы он не рисковал. Куда там, он уже пропал за зеленой стеной лиан и деревьев. Опять послышался дикий рев, потом голос Джорджа:

— Сюда! Скорей! Скорей!

У меня сжалось сердце: беда! Спотыкаясь о корни, я представляла себе всевозможные ужасы… Но, слава Богу, среди ветвей мелькнула смуглая спина Джорджа. Он на ногах, значит, все в порядке.

Джордж снова крикнул, чтобы мы поторопились. Когда я наконец прорвалась к берегу, то увидела в реке Эльсу, оседлавшую буйвола. Я не верила своим глазам: наполовину окунув голову буйвола в воду, она когтями и зубами рвала его толстую шкуру. Мы могли только гадать, что произошло здесь за десять минут с тех пор, как я услышала рев. Видимо, Эльса спугнула отдыхавшего на берегу старого быка и загнала его в воду. Он, должно быть, бросился к другому берегу, но поскользнулся на гладких камнях, и Эльса не преминула воспользоваться случаем — прыгнула на него и пригнула ему голову. Она измотала быка, вцепившись в самое уязвимое его место. И тут подоспели мы.

Джордж добил несчастное животное, и Нуру тотчас же вошел в бурлящий поток. Столько мяса, разве можно устоять! Но он был мусульманином, его закон предписывал перерезать глотку живому буйволу, иначе мясо есть нельзя. По пояс воде, он по скользким камням спешил к буйволу. А Эльса, сидя на своей жертве, ревниво следила за всеми движениями Нуру. Она знала его всю жизнь, все ему позволяла, но сейчас была настороже. Прижав уши, сердито ворча, она приготовилась оборонять добычу от своей «няньки». Вид у нее был грозный. А Нуру видел только мясо и не слышал недовольного голоса Эльсы. Забавно было видеть эту тощую фигуру, которая бесстрашно пробивалась через стремнину к злобно рычащей львице, сидевшей на издыхающем буйволе. Нуру погрозил Эльсе пальцем:

— Нельзя, нельзя!

И, к нашему удивлению, она послушалась и смирно сидела на добыче, пока Нуру перерезал буйволу глотку.

Теперь надо было вытащить тушу из воды. Волочить через стремнину по скользким камням полтонны мяса, охраняемого возбужденной львицей, — дело непростое. Но Эльса опять показала себя умницей. Схватив буйвола за хвост, она помогла троим мужчинам, которые тянули его за голову и ноги. Под дружный смех они в конце концов выволокли тушу на берег, затем приступили к разделке. Львица и тут помогала. Она одну за другой таскала в тень под кусты огромные тяжелые ноги быка, избавив нас от этой работы. Местность позволяла подогнать лендровер на километр с небольшим от реки, и мы смогли доставить в лагерь почти все мясо.

Эльса устала. Она простояла по шею в воде не меньше двух часов и, сражаясь с исполином, как следует наглоталась воды. И все-таки Эльса не отходила от добычи, пока не убедилась, что разделка закончена и мясо надежно спрятано. Лишь после это она легла под куст отдыхать.

Я подошла к ней, села рядом. Она облизала мою руку, обняла меня лапой и прижала к своей мокрой шкуре. Меня очень трогала ее любовь, ее осторожность, старание не задеть человека когтями, которые только что были грозным оружием в борьбе с толстокожим буйволом.

Одолеть буйвола в одиночку даже для дикого льва — подвиг. Тем более для Эльсы, которая научилась охотиться совсем недавно, да и кто ее учил! Конечно, ей помогла река, но потребовалась и немалая смекалка. Я очень гордилась Эльсой.

Вечером, возвращаясь в лагерь, мы заметили на другом берегу жирафа, пришедшего на водопой. Эльса тотчас же позабыла об усталости и начала подкрадываться к нему. Она незаметно пересекла реку, без малейшего всплеска скользнула из воды в кустарник. Жираф ничего не подозревал. Широко расставив передние ноги, он опустил к воде длинную шею. Мы затаили дыхание: сейчас Эльса бросится на него из чащи… К нашей радости, жираф то ли услышал, то ли почуял ее, во всяком случае, в последний миг он круто повернулся и умчался прочь. Его счастье, что Эльса уже успела наесться буйволятины.

Но приключения на этом не кончились. Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров: навстречу нам по звериной тропе шел слон. Мы поспешно отступили, чтобы пойти в обход, но Эльса преспокойно уселась на тропе и стала ждать. Подпустив великана вплотную, она легко отпрыгнула в сторону. Слон повернулся кругом и обратился в бегство. После этого Эльса послушно дошла с нами до лагеря, вытянулась на кровати Джорджа и мгновенно уснула. Ничего не скажешь, бурный день!

В другой раз, гуляя вдоль тенистого берега, мы приметили на дне мелкой илистой заводи чашевидные углубления около метра в поперечнике. Джордж объяснил, что здесь нерестилась тилапиа — рыба, которой мы до сих пор в этой реке не видели. Пока мы рассматривали нерестилище, Эльса вдруг начала обнюхивать куст. Вот она сморщила нос, словно учуяла льва… Только теперь мы заметили свежие отпечатки львиных лап. Эльса, мурлыкая, пошла по следу и пропала на сутки. Под вечер следующего дня, выйдя на поиски, мы разглядели ее в бинокль: она лежала на любимой скале. Видимо, львица тоже приметила нас. Она подала голос, но продолжала лежать, очевидно поблизости были дикие львы. Мы ушли домой, чтобы не мешать, но только легли спать, как услышали предсмертный крик животного. Вскоре в палатку вошла Эльса, легла возле кровати и погладила Джорджа лапой, точно хотела рассказать что-то. Потом она вышла и опять исчезла на целые сутки.

Вечером мы сидели за столом в палатке и обедали. Снова неожиданно появилась Эльса, потерлась о меня головой и ушла. Всю ночь ее не было. Утром мы пошли по ее следу, он уходил куда-то очень далеко. В этот вечер Эльса возвратилась. Она гуляла уже четвертые сутки, если не считать коротких визитов, когда львица приходила в лагерь приласкаться. Может быть, она хотела рассказать нам, что нашла себе прайд и, хоть по-прежнему любит нас, собирается мало-помалу отвыкать?

Ночью нас разбудило грозное рычание львов, хохот гиен. Мы надеялись, что покажется Эльса. Но вот уже начинает светать, а ее все нет. Как только совсем рассвело, мы отправились в ту сторону, откуда ночью доносился шум, но через несколько сот метров остановились. У реки ворчал лев. А сквозь буш спасались бегством мартышки и антилопа. Мы осторожно прокрались к реке и увидели на песке свежие следы по меньшей мере двух или трех львов. Они терялись у воды. Мы перешли вброд и на другом берегу нашли еще один влажный след. Вдруг в пятидесяти метрах от нас я разглядела львиный бок. Кажется, Эльса… Джордж окликнул ее, но львица пошла прочь. Джордж позвал еще раз, Эльса прибавила ходу и ушла по звериной тропе. Только черный кончик ее хвоста мелькнул в кустах…

Мы смотрели друг на друга. Нашла ли Эльса свою судьбу?..

Она не могла не слышать нас, однако пошла за львами. Значит, сделала выбор. Неужели наши усилия возвратить ее к естественной жизни увенчались успехом? И мы сумели отлучить от себя Эльсу, не обидев ее?

Мы пошли обратно в лагерь. На душе было грустно. Уехать, подвести черту под важной главой нашей жизни?.. Джордж предложил остаться еще на несколько дней, чтобы окончательно убедиться, принята ли Эльса в прайд.

Я спустилась в свой «кабинет» на берегу, чтобы продолжить жизнеописание львицы, которая еще утром была с нами. Печально сидеть в одиночестве, но я пыталась утешить себя мыслью, что, может быть, в этот миг Эльса трется шелковистым боком о бок льва и вместе с ним отдыхает в тени, так же, как она не раз отдыхала здесь со мной.