Из лаборатории на остров д-ра моро

Истории о чрезмерно жестоком обращении встречаются все реже, и мне искренне хочется верить, что многие ученые действительно стараются делать все возможное для животных, которые находятся у них на попечении. Но даже «ежедневные» истории из лабораторий вызывают у меня тошноту и ужасную грусть. Например, Закон о благополучии животных официально допускает содержание шимпанзе в крошечных к\етках размером полтора метра в ширину и два в высоту. Этот закон определенно помогает лабораториям экономить пространство, но где же здесь забота о шимпанзе? В ответ на недавно сделанное открытие, что мыши являются способными к сочувствию грызунами, было предложено использовать непрозрачные перегородки для того, чтобы отделить мышей друг от друга и чтобы они не могли знать того, что происходит с другой мышью. Потому что мышь, наблюдающая за другой во время эксперимента, может изменить свое поведение и потому «испортить» данные. Уверен, если бы вы видели, что происходит в другой клетке, вы бы предпочли никогда этого не видеть.

Даже ученые, которые понимают, что происходит, иногда с трудом могут пробиться сквозь завесу своей собственной профессионально- подтасованной «объективности» и сказать все как есть. Читая их изощренные объяснения, чувствуешь себя так, как будто находишься в театре абсурда. Недавно читал доклад об исследовании боли у свиней, который содержал следующее:

«Наблюдаемые изменения акустических параметра в во время операции можно интерпретировать как вокальные индикаторы испытываемой боли и страдания. Мы приходим к зашючению> что внимательный анмиз голосового поведения животных может помочь собрать больше информации о боли, стрессе и дискомфорте, которые воспринимают животные. Результаты предоставляют больше фактов для пересмотра существующей практики кастрации поросят без анестезии».

Здесь говорится о том, что кастрация молодых поросят без анестезии, обычная процедура в семейном свиноводстве, болезненна. Поросятам она не нравится, о чем свидетельствуют их крик и попытки поскорее выбраться из этой ужасной ситуации. Исследователи приходят к заключению, что это «можно интерпретировать» (большая разница с тем, чтобы просто признать очевидное), — что крики животных на самом деле могут что-то значить.

Некоторые ученые намеренно устанавливают законные границы того, что «допустимо», независимо от того, как много боли и страдания они причиняют. Например, воспользовавшись грантом в

Страница отсутствует

Страница отсутствует

кажутся «необходимыми», на самом деле просто демонстрируют недостаток творческого подхода. Как мы скоро увидим, когда ученый по-настоящему обеспокоен благополучием животных, он находит неинвазивные (бескровные) способы получить информацию, которая им нужна.

В любом случае, давно существует профессиональное руководство, которому следует большинство ученых, и оно называется «три R»: к ним относятся пересмотр (refining) процедур, которые могут нанести вред животным, сокращение (reducing) числа используемых животных, и замена (replacing) животных другими методами исследования везде, где это возможно. Термин «три R» был предложен Уильямом Расселом и Рексом Берчем в их книге «Принципы гуманных экспериментальных техник» (1959). Три R обращают внимание на то, что благополучие животных имеет значение. Предполагается, что практикующие ученые не станут формально выполнять эти предписания. От них ждут, что они будут делать все возможное, чтобы минимизировать влияние исследования на животных или вообще откажутся от подобных исследований, если это возможно.

Три R — это руководство, однако не закон или официальный кодекс, которому необходимо следовать. Никто не просматривает план исследования и не предлагает ученому альтернативы. Каждый человек решает, насколько добросовестно он будет соблюдать принцип трех R, и на практике им часто жертвуют ради выгоды. В стремлении поскорее найти лекарство от той или иной болезни ученым легко оправдать опыты на животных с использованием инвазивных техник, с которыми они хорошо знакомы (и от которых животное часто погибает), вместо того чтобы подобрать более гуманную альтернативу. Они продолжают это делать несмотря на то, что тесты на животных не дают никаких гарантий — огромное число людей продолжает болеть или умирать от лекарств или других способов лечения, «успешно протестированных» на животных. На самом деле обманчивая надежда на исследования с участием животных — это просто колоссальная трата денег и жизней.

Мы располагаем избытком свидетельств, показывающих, что животные, с которыми хорошо обращаются и которые не подвергаются стрессу, предоставляют «лучшие данные». Это не оправдывает испытаний на животных, но привлекает внимание к тому факту, что если о животном должным образом не заботились, большая часть получаемой таким способом информации недостоверна и даже бесполезна. Если ученые по-настоящему поддерживают принцип трех R — не только когда это удобно, но все время, — это пойдет на благо науке: мы будем получать лучшие данные и сделаем мир более сострадательным.

Кто-то скажет, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в размышлениях, есть ли у животных чувства, и я согласен с этим. Однако я также считаю, что жизнь достаточно длинна для того, чтобы удостовериться в том, что у животных есть эмоции. Страдания, которым подвергается бесчисленное количество животных, пока ученые пытаются выяснить, чувствуют ли они хоть что-нибудь, абсолютно неоправданны и бессмысленны.

Плохие данные: