Антропоморфное лицемерие: животные могут быть счастливы, но не могут грустить?

Когда речь заходит об антропоморфичном языке, я заметил, что на протяжении лет его сопровождает любопытный феномен. Если ученый говорит, что животное счастливо, никто не возражает, но если он говорит, что животное несчастливо, тогда обвинения в антропоморфизме немедленно становятся чаще. Так же, как и расхождения в личных взглядах ученых, примером чему служит история моего друга Билла, цель этого антропоморфного лицемерия, по большей части, — поддерживать психологический комфорт человека.

Хороший пример — это история с Руби, 43-летней африканской слонихой, которая живет в Лос-Анджелесском зоопарке. Осенью 2004 года Руби вернулась в зоопарк Лос-Анджелеса из зоопарка Кнок- свилль в Теннеси, потому что люди, встречавшие ее там, чувствовали, что ей грустно и одиноко. На видеозаписи, которую сделала Гретхен Уайлер из «Гуманного общества Соединенных Штатов», видно, как Руби стоит в одиночестве, раскачиваясь туда-сюда. Уайлер сказала, что Руби ведет себя как «отчаявшийся слон». Грустное и одинокое животное часто раскачивается вперед и назад, повторяя это действие снова и снова. Это типичное поведение не является нормальным и характерно для страдающих и скучающих животных.

Уайлер и те, кто утверждал, что Руби несчастлива, обвинялись в антропоморфизме теми людьми, которые считали, что с Руби все в порядке как в Кноксвилле, так и в Лос-Анджелесе. Бывший директор по защите животных и науке «Ассоциации зоопарков и аквариумов» (АЗА) Майкл Хатчинс утверждал, что приписывать человеческие чувства животным вредит науке, он говорил: «Животные не могут говорить, поэтому они не могут сказать нам, что они чувствуют». Он был критично настроен по отношению к тем, кто настаивал, что Руби плохо себя чувствует в неволе и несчастлива, потому что живет одна и по- с\едние несколько лет ее перевозят с место на место, разлучая с друзьями.

Мэр Лос-Анджелеса тоже вмешался в спор и заявил: «Она в хорошем расположении духа, и мы рады, что она вернулась». Но Джон Капитанио, ассоциативный директор по исследованиям в «Приматологическом исследовательском центре Калифорнии» при Калифорнийском университете, тут же сделал следующее заявление: «Есть ли у животных эмоции? Большинство людей хотело бы так думать. Известно ли нам что-то, кроме этого? Не думаю...» Хатчинс продолжил развенчивать мнение о том, что Руби несчастлива, сказав: «Животное может выглядеть взволнованным, но это может быть не так. Возможно, оно играет. Это может выглядеть как игра, но животное может быть довольно агрессивным».

Хатчинс был отчасти прав — мы можем ошибочно истолковать поведение животного. Но неверно полагать, что мы никогда не сможем это выяснить. Внимательные и тщательные исследования поведения снова и снова показывают, что мы действительно можем различать и понимать поведение животных, и то, как оно меняется в различных социальных контекстах.

Имеет ли значение вопрос, счастлива ли Руби? Да, имеет. Если бы ее подавленное состояние было очевидно, зоопарк должен был бы позаботиться о ее благополучии. Чиновники зоопарка и мэр Лос- Анджелеса чувствовали себя очень комфортно, утверждая, что «с ней все в порядке», а Хатчинс и Капитанио считали, что «хорошая наука» должна давать отпор всему, что доказывает обратное. Но замечать у Руби положительные эмоции настолько же антропоморфично, как и улавливать негативные. На самом деле проблема не в антропоморфизме; это просто дымовая завеса для того, чтобы показать несостоятельность противной стороны. Речь идет о благополучии животных, и единственное, с чем нужно определиться, — поскольку мы не можем утверждать с абсолютной уверенностью, о чем думает Руби, — чья интерпретация наиболее желательна, принимая во внимание все, что мы знаем о ее истории и о поведении слонов.

Хатчинс и Капитанио не имели в виду особенности поведения слонов, они лишь обращались к своим идеологическим «противникам». Но люди, работающие со с\онами, знают, что тот, кто игнорирует настроение слона, делает это на свой собственный страх и риск. Об этом хорошо сказал британский философ Мэри Мидгли:

«Очевидно, погонщики слонов имеют много неверных представлений о слонах, поскольку они „антропоморфны" — а именно, они неправильно интерпретируют некоторые удаленные аспекты поведения слонов, применяя к ним чыовеческую модыь поведения, что попросту нецелесообразно. Но если они не будут делать этого по отношению к основным чувствам, проявляющимся каждый день — доволен ли слон, возбужден ли он, устал или болен, подозрителен или разгневан, — они не просто окажутся не у да, это может стоить им жизни».

Неоправданный антропоморфизм всегда опасен, поскольку легко разлениться и предположить; что наш способ восприятия мира, — единственный в своем роде. Можно легко начать действовать в своих интересах; надеясь на то, что если нам хочется, чтобы животные чувствовали себя счастливыми; так и будет. На самом деле единственной защитой от неоправданного антропоморфизма является знание, или детальное изучение чувств и сознания животных.