Квалифицированные составы хулиганства

В ч. 2 ст. 213 УК РФ в качестве квалифицирующих признаков деяния предусмотрены альтернативно совершение хулиганства группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, а равно связанное с со­противлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обя­занности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка.

Данные признаки по своему составу изменились за счёт исключения таких квалифицирующих обстоятельств хулиганства, как его совершение группой лиц без предварительного сговора, а равно лицом, ранее судимым за хулиганство. Изменение же содержания оставшихся признаков связано толь­ко с рассмотренными выше изменениями ч. 1 ст. 213 УК РФ. Последователь­но рассмотрим каждый из указанных признаков.

Группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ, «преступление признается совер­шенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совершении преступления».

Данная форма соучастия отличается от совершения хулиганства груп­пой лиц, прежде всего, наличием предварительного сговора между её участ­никами на совершение преступления. Такой сговор должен состояться до не­посредственного выполнения объективной стороны преступления.

Предварительный сговор относительно совершения хулиганства пред­полагает выраженную в любой форме договорённость двух или более лиц, состоявшуюся до начала непосредственного совершения действий, грубо на­рушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к об­ществу. Сговор может выражаться в форме устного или письменного согла­шения о совместных преступных действиях, а также в форме жестов, мими­ки, условных знаков.

На предварительный сговор о совершении уголовно наказуемого дея­ния указывает единство намерения участников группы на совершение дейст­вий, образующих объективную сторону данного преступления[146].

Из законодательного определения группы лиц следует вывод, что груп­па лиц по предварительному сговору наличествует только при совершении деяния не менее чем двумя соисполнителями, обладающими признаками субъекта данного преступления. Тогда, если, например, группа из двух лиц заранее договорилась о совершении хулиганства, но в непосредственном со­вершении хулиганских действий участвовал только один из них, а другой лишь оказал помощь в планировании преступления и предоставлении ору­дий совершения преступления, то, как это ни странно, если деяние не содер­жит иных квалифицирующих обстоятельств, указанных в ч. 2 ст. 213 УК РФ, каждый из участников будет нести ответственность по ч. 1 ст. 213 этого УК (пособник - со ссылкой на ч. 5 ст. 33 УК РФ) без признания их группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. Получается, что совершение преступления одним исполнителем при наличии одного или нескольких по­собников, подстрекателей или организаторов и предварительного сговора между ними на совершение преступления формально менее опасно, чем со­вершение преступления двумя соисполнителями. Следует согласиться с А. Арутюновым, который считает такое положение дел недопустимым, так как в рассматриваемом случае налицо соучастие, которое должно выражаться в соответствующей форме - группе лиц по предварительному сговору[147].

Однако без изменений в законе или же устойчивой практики примене­ния судами понятия «группа лиц по предварительному сговору», исходя из законодательного определения соучастия и без учёта косвенного указания на обязательное наличие в преступной группе не менее двух соисполнителей, сотрудники правоохранительных органов вынуждены при квалифи­кации действий соучастников опираться на определение группы лиц, содер­жащееся в ч.1 ст.35 УК РФ.

Итак, в группе лиц по предварительному сговору помимо соисполните­лей могут участвовать пособник, подстрекатель и в некоторых случаях орга­низатор. Действия трёх последних соучастников квалифицируются по ч. 2 ст. 213 УК РФ со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 этого УК.

Согласно ч. 3 ст. 35 УК РФ, «преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, зара­нее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений».

Организованная группа является разновидностью сложного соучастия. Её отличительным признаком является устойчивость, означающая наличие в группе объединяющей её членов цели совместного совершения, как правило, нескольких преступлений в течение относительно продолжительного време­ни.

В такой группе имеется организатор, координирующий действия уча­стников группы, подбирающий и вербующий соучастников, распределяющий роли между ними, планирующий совершение преступлений и обеспечиваю­щий меры по сокрытию преступной деятельности. На устойчивость группы может указывать особый порядок вступления в неё, подчинение групповой дисциплине, стабильность её состава и организационных структур, постоян­ство форм и методов преступной деятельности, узкая преступная специали­зация участников[148].

Лица могут объединяться в организованную группу как для соверше­ния нескольких преступлений, в том числе и хулиганства, так и для соверше­ния одного хулиганства, требующего особо тщательной подготовки (напри­мер, заключающегося в срыве массового мероприятия). Однако и в последнем случае для признания такой группы устойчивой должно быть установле­но, что для неё характерно более тесное объединение соучастников.

«Каждый участник подобного объединения должен сознавать, что он входит в организованную группу, участвует в выполнении части или всех взаимно согласованных действий и осуществляет совместно с другими уча­стниками единое преступление с распределением ролей, по заранее обуслов­ленному плану»[149].

Наиболее конкретное определение признаков организованной группы дано в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», в соот­ветствии с которым такая группа «характеризуется, в частности, устойчиво­стью, наличием в ее составе организатора (руководителя) и заранее разрабо­танного плана совместной преступной деятельности, распределением функ­ций между членами группы при подготовке к совершению преступления и осуществлении преступного умысла.

Об устойчивости организованной группы может свидетельствовать не только большой временной промежуток её существования, неоднократность совершения преступлений членами группы, но и их техническая оснащён­ность, длительность подготовки даже одного преступления, а также иные об­стоятельства»[150] (например, специальная подготовка участников организо­ванной группы обращению с различными видами оружия).

Л.Д. Гаухман и СВ. Максимов обоснованно, на взгляд автора дипломной работы, указывают, «что определяющим признаком организованной группы, характеризующим ее устойчивость, является наличие организатора или руководителя группы. Именно организатор создает группу, осуществляя подбор соучастников, рас­пределяет роли между ними, устанавливает дисциплину и т.п., а руководи­тель обеспечивает целенаправленную, спланированную и слаженную деятельность как группы в целом, так и каждого ее участника с соблюдением групповой дисциплины и т.д.»[151].

Вместе с тем, отдельные учёные возражают против данного утвержде­ния, полагая, что «возможны случаи существования организованной группы, не имеющей лидера, как такового, в таких случаях его роль выполняют прак­тически все члены группы или их основная часть (как правило, речь идет об организованных группах с малым числом соучастников). В таких группах все организационные вопросы, возникающие в деятельности группы, ... решают­ся на сходке большинством голосов»[152]. С этим нельзя согласиться, так как наличие организатора (руководителя) в составе такой группы - это, по сути, один из немногих признаков, которые можно установить и доказать в обос­нование её устойчивости и, кроме того, «демократия», в противовес строгой иерархии и жёсткой дисциплине, не свойственна преступным объединениям[153].

Понятие «организованная группа» также содержит в себе указание на группу лиц и, исходя из положения ч.1 ст. 35 УК РФ, формально наличие при совершении хулиганства организованной группой не менее двух соисполни­телей является также обязательным. То есть снова возникает указанная ранее проблема, приобретающая ещё более выраженный характер с учётом повы­шенной общественной опасности организованной преступной деятельности.

Из такой противоречивой ситуации своеобразный выход нашёл Пленум Верховного Суда РФ, который в постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указал, что «орга­низованная группа - это группа из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует убийство, распределяет роли между участниками груп­пы. Поэтому при признании убийства совершенным организованной группой действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ»[154]. Данное разъяснение суды, применяют на практике и при квалификации иных преступлений.

А. Арутюнов считает, что такое предложение Верховного Суда РФ яв­ляется вынужденным, так как в противном случае квалификация действий двух соисполнителей без предварительного сговора может быть более тяж­кой, чем для участников организованной группы[155]. Согласимся с данным ав­тором в том, что более справедливым было бы квалифицирующие признаки «совершение преступления группой лиц по предварительному сговору» и «совершение преступления организованной группой» вменять каждому чле­ну таких групп во всех случаях, независимо от числа исполнителей[156]. В от­ношении же организованной группы, на взгляд автора дипломной работы, необходимо при квали­фикации деяния, а позже и при назначении наказания учитывать уголовно-правовую роль каждого из соучастников такого преступного объединения, не прибегая к более чем нивелирующему подходу, признающему каждого из них простым соисполнителем.

Как уже упоминалось, квалифицирующие признаки хулиганства по своему содержанию изменились в основном за счёт дополнения ч. 1 ст. 213 УК РФ указанием на сопряжённость данного престу­пления с применением оружия или соответствующих предметов. Так, при со­вершении хулиганства группой лиц по предварительному сговору или орга­низованной группой необходимо установить и доказать факт наличия и при­менения при посягательстве оружия или предмета, используемого в качестве оружия, хотя бы одним членом группы при обязательной осведомлённости об этом других соучастников. Если же такой осведомлённости не установле­но либо доказано, что остальные соучастники высказывались против приме­нения оружия или соответствующих предметов и не допускали такового, то действия соучастника, применившего эти предметы, квалифицируются по правилам эксцесса исполнителя.

В случае совершения хулиганства организованной группой (в том чис­ле приготовления к нему или покушения на данное преступление), необхо­димо учитывать возможность отнесения данной группы либо к банде, либо к экстремистскому сообществу, конечно же, при наличии в деянии признаков, указанных соответственно в ст. 209 УК РФ или ст. 282.1 этого УК. Установ­ление данных признаков определяет квалификацию по совокупности пре­ступлений: ч. 2 ст. 213 УК РФ и соответствующих частей ст. 209 или ст. 282.1 этого УК.

Отметим, что организованная группа создаётся и существует преиму­щественно для совершения других по направленности, нежели хулиганство, преступлений. Специфика рассматриваемого преступления, а именно отсут­ствие в подавляющем большинстве случаев заранее обдуманного и чёткого плана его совершения, спонтанность проявления хулиганских побуждений и неперсонифицированность посягательства делают, по мнению некоторых учёных, наличие признака совершения хулиганства организованной группой излишним[157]. На взгляд автора дипломной работы, несмотря на то, что применительно к ст. 213 УК РФ законодатель не дифференцирует ответственность за совершение деяния в составе того или иного из рассмотренных преступных объединений, квалификация хулиганства как совершённого организованной группой лиц позволяет судам учесть повышенную степень его общественной опасности при назначении наказания.

При совершении хулиганства группой лиц без предварительного сго­вора (при отсутствии признаков, указанных в ч. 2 ст. 213 УК РФ), содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 213 УК РФ, но при назначении наказания данное обстоятельство учитывается в качестве отягчающего (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Позиция законодателя, исключившего признак совершения хулиганства группой лиц без предварительного сговора из числа квалифицирующих, представляется необоснованной, так как на практике подавляющее большин­ство фактов грубого нарушения общественного порядка «традиционно» со­вершается в состоянии алкогольного опьянения и, как следствие, умысел на такое деяние, возникает непосредственно перед его совершением, а сговор на его совместное осуществление - в процессе посягательства. Кроме того, со­вершение хулиганства «в групповом исполнении», независимо от наличия или отсутствия предварительного сговора, всегда представляет повышенную опасность для граждан.

При совершении хулиганства группой лиц по предварительному сговору или организованной группой возможен эксцесс исполнителя[158], то есть со­вершение исполнителем преступления, которое не охватывалось умыслом других соучастников (например, при совершении группового хулиганства один из соучастников выходит за рамки сговора и похищает имущество по­терпевшего). За эксцесс исполнителя другие соучастники хулиганства ответ­ственности не несут (ст. 36 УК РФ).

В развитие последнего положения, следует рассмотреть две возможные ситуации, способные вызвать затруднения у практических работников пра­воохранительных органов при юридической оценке деяния.

1. Группа лиц, действуя из хулиганских побуждений, договорилась о совершении насильственных действий, при этом сговор не затрагивал воз­можность применения при насилии оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Во время же совершения преступления один из соучастни­ков без ведома остальных применил имевшийся у него нож для нанесения ударов потерпевшему.

2. Соучастники договорились совместно избить «не понравившегося» им человека. Сговор не касался применения оружия или соответствующих предметов. Во время посягательства один из соучастников достал имевшийся у него кастет и, видя одобрение других посягающих, нанёс данным предме­том несколько ударов потерпевшему.

Рассмотрим первую из обозначенных ситуаций на примере судебной практики.

Преображенским районным судом Москвы Естехин и Тараскин были осуждены по ч. 3 ст. 213 УК РФ. Естехин был признан виновным в соверше­нии хулиганства, сопровождавшемся применением насилия к гражданам, со­вершённом группой лиц по предварительному сговору, связанным с сопро­тивлением лицу, пресекающему нарушение общественного порядка, с при­менением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Естехин, предварительно договорившись с Тараскиным о совершении хулиганских действий, на улице подошёл к Шарафетдиновой и из хулиган­ских побуждений дважды ударил её рукой по лицу, причинив физическую боль. Пытавшейся пресечь его действия Рвачёвой он также нанёс удар рукой по лицу, что повлекло закрытый перелом носа, относящийся к повреждени­ям, причинившим лёгкий вред здоровью. Тараскин в это время удерживал старавшегося защитить девушек Горбачёва, приставив к горлу последнего нож. Затем Естехин и Тараскин сбили Горбачёва с ног и нанесли удары нога­ми, причинив ему физическую боль.

В кассационном порядке дело не рассматривалось.

Заместитель Председателя Верховного суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации действий Естехина с ч. 3 ст. 213 УК РФ на пп. «а», «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ.

Президиум Московского городского суда протест удовлетворил по следующим основаниям.

Суд, правильно установив фактические обстоятельства совершения Ес-техиным хулиганства, дал его действиям ошибочную юридическую оценку.

Так, по смыслу закона под применением оружия и других предметов, используемых в качестве оружия, при совершении хулиганства следует по­нимать фактическое их использование как средство насилия над потерпев­шим, создающего реальную угрозу его жизни и здоровью.

Однако в действиях Естехина судом не установлено применения ору­жия, ни других предметов, используемых в качестве оружия.

Как видно из материалов дела и приговора суда, Естехин и Тараскин заранее договорились совершить хулиганство, и в то время, когда Естехин избивал потерпевших Ша^афетдинову и Рвачёву, Тараскин удерживал пы­тавшегося пресечь эти действия Горбачёва, приставив нож к его горлу. Затем оба нанесли ему удары ногами.

Из изложенного усматривается, что нож во время совершения хулиган­ства применил к Горбачёву Тараскин.

Ни органами следствия, ни судом не установлено предварительной до­говорённости между Естехиным и Тараскиным о применении последним но­жа, а также не выяснено, знал ли Естехин о наличии у Тараскина ножа.

Таким образом, умысел Естехина не был направлен на совершение со­вместно с Тараскиным хулиганства, сопряжённого с применением ножа.

Исходя из положений ст. 36 УК РФ, действия Тараскина, применивше­го нож при хулиганстве, следует признать эксцессом исполнителя, а действия Естехина надлежит переквалифицировать с ч. 3 ст. 213 УК РФ на пп. «а», «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ[159].

Если же разобрать данную ситуацию применительно к действующей редакции ст. 213 УК РФ, то действия Естехина, независимо от наличия или отсутствия предварительного сговора с Тараскиным на применение послед­ним ножа в отношении Горбачёва, не могут быть квалифицированы как ху­лиганство, так как он не применял данный предмет при осуществлении наси­лия, и его действия не только не составляли органическую часть хулиганства, совершённого Тараскиным, но и не способствовали его совершению. Действия же Тараскина, напротив, обеспечивая совершение насильственного дея­ния Естехиным, составляли неотъемлемую часть данного преступления, то есть являлись соисполнительством в нанесении побоев Шарафетдиновой и причинении лёгкого вреда здоровью Рвачёвой, а также в последовавшем за хулиганством нанесении побоев Горбачёву. Таким образом, в приведённом примере хулиганство совершил только Тараскин, а в целом его действия должны быть квалифицированы по ч. 1 ст. 213 УК РФ и по ч. 2 ст. 115 УК РФ, а также дважды по ч. 2 ст. 116 этого УК. Юридическая оценка действий Естехина должна осуществляться по ч. 2 ст. 115 и дважды по ч. 2 ст. 116 УК РФ.

Следовательно, выходящее за рамки предварительного сговора приме­нение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, одним из со­участников насильственного деяния, совершаемого из хулиганских побужде­ний, оценивается по правилу эксцесса исполнителя с учётом его роли в дея­нии, осуществленном соучастниками вне применения им оружия или соот­ветствующих предметов либо в процессе такого применения.

В отношении второй из предложенных нами ситуаций считаем, что со­деянное соучастниками необходимо разделить на два этапа, первый из кото­рых охватывает деяние до момента достижения соглашения о последующем его продолжении с применением одним или несколькими из соучастников оружия или предметов, используемых в качестве оружия, а второй - с мо­мента достижения такого соглашения до окончания или пресечения деяния. В данном случае нет перерастания одного деяния в другое, а налицо реальная совокупность двух преступлений, последним из которых является хулиганст­во, причём совершённое группой лиц по предварительному сговору. Соот­ветственно, квалификация должна осуществляться отдельно в отношении каждого из деяний. При этом установление тяжести вреда здоровью при каж­дом из них оценивается также отдельно и никоим образом не суммируется, за исключением случаев перерастания деяния в более тяжкие преступления — убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Раздельное установление тяжести вреда здоровью возможно на основании показаний потерпевших, подозреваемых и обвиняемых, свидетелей проис­шедшего, а также судебно-медицинской и других видов экспертиз.

Хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка, является последним квалифицированным видом данного преступления.

Отличается данный вид хулиганства тем, что при его совершении ви­новное лицо оказывает сопротивление представителю власти либо иному ли­цу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пре­секающему нарушение. Такое сопротивление должно быть связано именно с уголовно наказуемыми хулиганскими действиями и совершено в процессе таковых, быть их органическим элементом. Если же хулиганство окончено и после этого виновное лицо оказывает сопротивление лицам, пытающимся его задержать, рассматриваемый квалифицирующий признак отсутствует[160], и содеянное квалифицируется самостоятельно[161].

В соответствии с примечанием к ст. 318 УК РФ представителем власти «признается должностное лицо правоохранительного или иного контроли­рующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установлен­ном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости».

Иным лицом, исполняющим обязанности по охране общественного по­рядка, является, например, военнослужащий, задействованный в охране об­щественного порядка.

В отношении сотрудников милиции, являющихся представителями ис­полнительной власти, Верховный Суд РФ разъяснил, что «согласно п. 1 ст. 10 Закона Российской Федерации «О милиции» милиция обязана предотвращать и пресекать преступления и административные правонарушения. При этом не имеет значения, находился ли работник милиции на дежурстве или же по своей инициативе принял меры к пресечению преступления»[162].

Сопротивление при совершении хулиганства может быть оказано в от­ношении любого гражданина, пресекающего хулиганские действия, что так­же обусловливает квалификацию по ч. 2 ст. 213 УК РФ.

Мелкое хулиганство, влекущее административную ответственность, связанное с сопротивлением лицам, пытающимся пресечь такое деяние, не должно квалифицироваться по ч. 2 ст. 213 УК РФ. Такие действия, в зависи­мости от характера оказанного сопротивления, либо полностью охватывают­ся ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ, либо требуют самостоятельной квалификации по соответствующим статьям УК РФ (например, ст. ст. 115, 116, 318 УК РФ).

По нашему мнению, нельзя согласиться с авторами, рассматривающи­ми отказ прекратить хулиганские действия в качестве разновидности рассматриваемого сопротивления[163]. Сопротивление лицу, пресекающему хули­ганские действия, должно заключаться в активном противодействии, затруд­няющем либо исключающем возможность остановить хулиганские действия виновного[164].

Нельзя квалифицировать по ч. 2 ст. 213 УК РФ хулиганские действия, в ходе которых виновное лицо проявляет лишь неповиновение сотруднику милиции или военнослужащему, а равно другому лицу, выполняющему обязан­ности по охране общественного порядка. Такое неповиновение может подпа­дать под действие административного законодательства (ст. 19.3 КоАП РФ).

«Когда речь идет о сопротивлении «иному лицу», пресекающему на­рушение общественного порядка, пресекающими эти действия должны быть признаны не просьбы и словесные призывы, а активные формы вмешательст­ва лица, направленные на прекращение хулиганства, включая применение силы»[165]. Полагаем, что данное положение относится ко всем лицам, пресе­кающим хулиганство.

По нашему мнению, ч. 2 ст. 213 УК РФ полностью охватывает физиче­ское воздействие в отношении гражданина, пресекающего хулиганство, до­ходящее по тяжести последствий до причинения ему лёгкого вреда здоровью. В отношении же представителей власти действуют определённые исключе­ния. «По смыслу ст. 213 УК РФ, если при совершении хулиганства, сопря­женного с сопротивлением представителю власти, было применено насилие, опасное для здоровья, то оно (в зависимости от конкретных обстоятельств) должно быть дополнительно квалифицировано по ст. 317 или ст. 318 УК РФ»[166]. Под таким насилием в данном случае следует понимать, как минимум, причинение лёгкого вреда здоровью, а равно насилие, которое, исходя из способа и обстановки его осуществления, представляет угрозу для жизни и здоровья потерпевшего независимо от фактического наличия или отсутствия последствий (например, сбрасывание с движущегося поезда).

Оказание сопротивления при совершении хулиганства, несмотря на ор­ганическую связь с данным преступлением, является самостоятельным дей­ствием, и это, по нашему мнению, позволяет утверждать, что применение оружия или соответствующих предметов не является его обязательным при­знаком. Иными словами, сопротивление лицу, пресекающему хулиганство, предусмотренное ч. 2 ст. 213 УК РФ, может быть совершено без применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

Полагаем, что сопряжённость деяния с сопротивлением лицу, его пре­секающему, не является присущим только хулиганству. Такое сопротивление возможно как при осуществлении иных деяний, совершаемых из хулиган­ских побуждений, так и при совершении других преступлений (грабеж, раз­бой, массовые беспорядки и др.), что нельзя не учитывать, привлекая винов­ное лицо к ответственности, особенно при назначении ему наказания. С этой целью нами предлагается дополнить ч. 1 ст. 63 УК РФ пунктом, предусмат­ривающим в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, сопряжён­ность деяния с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, ис­полняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекаю­щему преступление.

«В случае совершения лицом в разное время двух или более посяга­тельств, предусмотренных различными частями ст. 213 УК РФ, каждое над­лежит квалифицировать самостоятельно. Процесс «перерастания» одного вида хулиганства в другой, более тяжкий, возникает лишь при продолжаемом хулиганстве. Окончательная квалификация наступает по той части ст. 213 УК РФ, которая отражает наиболее тяжкий вид хулиганства»[167].

Итак, квалифицирующие признаки хулиганства по своему содержанию изменились в основном за счёт дополнения ч. 1 ст. 213 УК РФ указанием на сопряжённость данного преступления с применением оружия или соответст­вующих предметов. Причём такое применение не является обязательным для сопротивления, оказываемого при хулиганстве лицу, его пресекающему.

3. Проблемные вопросы квалификации хулиганства

В данной главе следует сформули­ровать ряд основных теоретических и прикладных проблемных положений, касающихся деятельности правоохранительных органов по преду­преждению и квалификации хулиганства и других преступлений, совершае­мых из хулиганских побуждений.

1. Дефиниция хулиганства за всю историю существования в отечествен­ном законодательстве всегда имела собирательный характер и в основном отражала лишь социальное свойство действий, содержащих самостоятельные составы преступлений (побои, уничтожение имущества и т.д.).

2. Общественная опасность хулиганства очевидна и определяется как распространённостью данного преступления, так и преимущественно неперсонифициронностью соответствующих посягательств, их направленностью против общества в целом, непредсказуемостью действий хулиганов, их час­той сопряжённостью с совершением иных, подчас более тяжких преступле­ний, а также тем, что данные действия в большинстве своем совершаются в общественных местах и могут привести к причинению вредных последствий самого различного характера и степени. При этом общественная опасность хулиганства ещё более усугубляется за счёт обязательной сопряжённости по­следнего с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.

3. Диспозиция ч. 1 ст. 213 УК РФ является бланкетной, так как поня­тие «оружие» выводится только при обращении к иному, не уголовному за­кону - Федеральному закону РФ «Об оружии». Состав хулиганства по конст­рукции его объективной стороны является формальным, а по способу описа­ния в уголовном законе - сложным.

4. Хулиганство признаётся нами многообъектным преступлением, так как при его совершении обязательно нарушается два непосредственных объ­екта - общественный порядок и общественная безопасность. Факультативными объектами высту­пают общественные отношения, обеспечивающие здоровье, телесную непри­косновенность или свободу личности (при насилии), либо общественные от­ношения, обеспечивающие безопасность этих благ личности или жизни (при угрозе применением насилия), либо отношения собственности, не связанные с распределением материальных благ (при уничтожении или повреждении чужого имущества).

5. Полагаю, что под общественным порядком следует понимать сис­тему отношений, складывающихся в обществе на основе добровольного либо принудительного соблюдения его членами норм права, морали, этических, религиозных и иных общепринятых правил поведения.

Общественные отношения, обеспечивающие общественный порядок, на которые посягает хулиганство, не обладают какой-либо спецификой, сле­довательно, данный объект нарушается любым преступлением.

Общественная безопасность заключается в состоянии защищённости от внешних и внутренних угроз социальных отношений по удовлетворению со­вокупности потребностей, надежно обеспечивающих существование общест­ва и возможность его прогрессивного развития.

Понятия «общественная безопасность» и «общественный порядок», от­личаясь по содержанию, не могут ни включать в себя, ни подменять друг друга.

Считаю, что определяющим отличием общественной безопасности от общественного порядка является то, что при её нарушении ставится под уг­розу само существование указанных социальных отношений, тогда как при нарушении общественного, порядка эти отношения лишь дестабилизируются. Данные объекты тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены, что подтвер­ждают часто встречающееся на практике сочетание хулиганства с преступле­ниями против общественной безопасности.

Общественная безопасность нарушается при хулиганстве за счёт обяза­тельной сопряжённости данного деяния с применением оружия или предме­тов используемых в качестве оружия.

6. Ядром объективной стороны состава хулиганства является сочета­ние двух оценочных признаков: «грубое нарушение общественного порядка» и «выражение явного неуважения к обществу». Данные признаки характери­зуют не последствие, а социальное свойство хулиганских действий, придаю­щее им общественно опасный характер.

7. Содержание деяния при хулиганстве составляет применение ору­жия или предметов, используемых в качестве оружия, под которым необхо­димо понимать не только фактическое использование присущих оружию и данным предметам свойств, но и попытку такого применения, а равно соот­ветствующую угрозу. При этом угроза должна быть реальной, то есть вос­принимаемой потерпевшим в качестве осуществимой, что осознается винов­ным. Само же деяние при хулиганстве может быть направлено как на причинение вреда здоровью человека, так и на повреждение или уничтожение чужого имущества, а равно, на осуществление соответствующей угрозы.

8. Понятие оружия, его виды, а также возможная направленность при­менения определяются на основании анализа Федерального закона РФ «Об оружии» и соответствующих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ. Под предметами, используемыми в качестве оружия, при совершении хули­ганства следует понимать вещи материального мира, которые хотя и не яв­ляются оружием, но по своим свойствам способны в процессе их применения повысить степень интенсивности насилия, а равно угрозы его применения, и посредством применения которых потерпевшему мог быть реально причи­нён вред здоровью.

9. Место совершения преступления, а равно публичность последнего не рассматриваются нами в качестве обязательных признаков объективной стороны хулиганства. Как исключение, признак публичности следует при­знать обязательным для хулиганства, сопровождавшегося только уничтоже­нием или повреждением имущества или применением оружия, не угрожав­шим безопасности людей. В последнем случае публичность характеризует обстановку (условия) совершения деяния.

10. Хулиганство совершается, как правило, путем активных действий, однако при осуществлении данного преступления в составе группы лиц по предварительному сговору или организованной группы существует возмож­ность пособничества, выраженного в форме бездействия, когда на соответст­вующем лице лежала правовая обязанность препятствовать совершению пре­ступления, а оно, следуя предварительному сговору, не выполнило эту обя­занность.

11. Субъект хулиганства, как элемент состава данного преступления, не обладает какой-либо спецификой и включает в себя три признака, подлежа­щих обязательному установлению при расследовании каждого уголовного дела о совершении этого, деяния: принадлежность к человеческому роду; достижение 16-летнего (ч. 1. ст. 213 УК РФ) или 14-летнего возраста (ч. 2 ст. 213 УК РФ); вменяемость.

12. Субъективная сторона хулиганства, учитывая конструкцию состава данного преступления как формального, предполагает наличие только одной формы вины при его совершении - умысел, и только один из его видов -прямой.

13. Интеллектуальный момент умысла выражается в осознании винов­ным всех объективных признаков хулиганства то есть, во-первых, того, что он совершает действия, грубо нарушающие общепринятые правила поведе­ния в обществе, проявляя тем самым явное неуважение к последнему; а, во-вторых, - того, что данные действия совершаются им с применением оружия или предметов, используемых оружия, в том числе неисправного оружия или макетов такового, воспринимаемых потерпевшим и окружающими людьми в качестве настоящего.

Волевой момент умысла при хулиганстве заключается в желании ви­новного совершить деяние, выражающееся в применении оружия или пред­метов, используемых в качестве оружия, грубо нарушающем общественный порядок и выражающем явное неуважение к обществу.

14. Мотив хулиганства является исходным моментом и связующе на­правляющим звеном в процессе установления субъективной стороны престу­пления и точной квалификации деяния.

Данный мотив имеет сложный, составной характер и заключается в ху­лиганских побуждениях, определяемых нами как вызванное очевидно незна­чительным внешним поводом или вовсе при отсутствии такового стремление виновного продемонстрировать свое пренебрежение к общепринятым нор­мам поведения, к правам и интересам других лиц.

15. Мотив определяет цель деяния, а вместе они служат основой, на ко­торой формируется вина, указывают на направленность умысла. Следова­тельно, умысел при совершении хулиганства, а также других преступлений, совершаемых из хулиганских побуждений, направлен, прежде всего, на нарушение общественного порядка, а совершение при этом насильственных и иных действий является лишь способом такого нарушения.

16. По моему мнению, цель хулиганства, в отличие от его мотива, находится вне рамок состава рассматриваемого преступления и является его факультативным признаком, способствующим правильному установлению мотива деяния и, как следствие, квалификации преступления.