Отрезок №31. Прощальный ужин

Детей нужно чаще избивать, огорчать и приучать к одиночеству,

чтобы они потом не удивлялись.

Снег хрустит под ногами. Я, затаив дыхание, обхожу дом и нахожу вторую дверь. Секунда и пути назад не будет. Ещё есть шанс отступить. Только вот я уже знаю, что не могу оказаться трусом сейчас. Даже для себя. Особенно для себя. Я зажмуриваюсь и про себя медленно считаю до десяти, вставляя между цифрами почему-то всплывшее в уме слово «Титикака». Так мы делали в детстве… Странно стоять здесь, мысленно считая, и ощущая странное оцепенение с каждой цифрой. Будто сон, будто не со мной.

Ничего не будет?

Дверь заперта. Вообще, в доме темнота и даже не видно следов на снегу возле него. Я пробую открыть окно, рамы старые, деревянные, покрашенные густой масляной краской, стёкшей большими белыми каплями вниз. Третья поддаётся. Хорошо, что я достаточно компактный, без проблем пролезаю внутрь и замираю. Стука сердца не слышно. Ни малейшего звука. Наталья могла ошибиться? Ответ я уже знаю – такие, как она, никогда не ошибаются.

Я поразительно хладнокровен. А почему бы и нет? Ведь это неправда. Всё понарошку. В любой момент я могу проснуться в своей кровати, нагретой моим разморенным телом со сна.

Пара шагов, комната. Вроде гостиной. Тут холодно. И пыльно. Двигаюсь дальше. Коридор, выцветшие обои, старые фото в старых рамочках на стене. Ещё одна нежилая комната. Где же он? Крадусь вперёд, весь состою из слуха и внимания. Передо мной закрытая дверь. Касаюсь её кончиками пальцев и вздрагиваю. Она теплая. Прислушиваюсь и различаю едва уловимый шорох тепловентилятора. Он здесь. Мешкать нельзя, я открываю послушную дверь и о оказываюсь в прогретой комнате.

Мой маньяк преспокойно спит на тахте у стены, окно наскоро заклеено газетами, дрожит пугливый свет масляного фонаря. Вот он, убийца Сашки и Руслана. Руки сжимают игрушечный пистолет. Не страшно. Это верный путь. Иначе нельзя. Это сон.

- Эй, - зову я, отступая на шаг назад. Ожидаю, что руки вспотеют или будут дрожать, но всё ещё поразительное спокойствие, рождающее оцепенение, главенствует надо мной. Просто проснёшься, Дим. А во сне ты его победишь.

Мужчина тут же открывает глаза, резко садится на тахте. Секунду непонимающе смотрит на меня и его глаза вспыхивают злостью. Он оценивает пистолет, моё бескровное лицо и хрипло произносит:

- На ловца и зверь бежит.

- Послушай ты, ловец, какого хера ты вернулся?

- Догадайся сам, ты же нашёл меня, умный вроде.

Мне не льстит его сомнительная похвала. Его взгляд не отрывается от меня. Тяжёлый, гнетущий. Он подмечает всё. И то, как начинают мелко дрожать мои руки от тяжести пистолета, и то, как мой лоб покрывает ледяная испарина, не смотря на тепло в комнате.

- Ты зря пришёл, - он шевелится, и я вскидываю выше пистолет. – Что, убьёшь меня? Тебе это не удастся. Ты слаб и трус. Как и Дьявол. Он всё делает исподтишка. Я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя.

Он молниеносно для такого грузного телосложения выхватывает из-под подушки свой пистолет и направляет на меня:

- Так лучше? Я клянусь, что убью тебя, даже если погибну сам.

Как-то немного всё пошло не так. Сомневаюсь, что у него тоже игрушка. Блин. Кажется, я попал. Проснись, Дим! Замечая тень сомнения на моём лице, маньяк встаёт, крадучись подходит всё ближе. Я отступаю, но выхода у меня нет. Проснись! Давай! Но почему-то не получается. Секунды долгие, переменчивые, тягучие, как патока. Один его шаг вперёд, один мой шаг назад. Скоро некуда будет отступать.

- Сдавайся! – в горле пересохло, но я стараюсь, очень стараюсь, чтобы звучало грозно.

- Ну уж нет.

Ему надоело играть, он одним прыжком оказывается около меня, бьёт кулаком в лицо, выхватывает мой пистолет, откидывает в сторону. Падаю, конечно же, пересчитываю разноцветные звёздочки, и спустя пару секунд ощущаю холодное дуло пистолета, прижатое к виску.

- Вот и всё, - довольный говорит он. – Попался.

Сказать ничего не могу. Зато предпринять кое-что вполне успею. В супермаркете на сдачу взял милейшую детскую игрушку. Зажимаешь её в руке и протягиваешь её для рукопожатия. Оппонента бьёт несильный заряд тока. Не особо смешно, конечно, зато действенно.

Мужчина подскакивает, скорее от удивления, чем от боли. Я выбиваю пистолет из его рук, он отлетает в сторону. Пока маньяк не очухался, отпихиваю его, пытаюсь отползти. Он настигает меня, обрушивается ударами по всему телу. Кажется, кричу. Больно совсем по-настоящему. Перед глазами темно, совершенно дезориентирован в пространстве. Конечно, я не соперник ему. Поэтому единственный мой шанс пистолет. Но он не дурак, понимает это. Хватает за ногу, тянет на себя, рычит при этом, как медведь. Что ж это такое?.. До пистолета буквально пара сантиметров, я тяну руки, но не могу коснуться его. Внезапно меня отпускают. Хватаю оружие, стремительно переворачиваюсь и замираю. В руках у мужчины тоже пистолет. И теперь не понять, где его, настоящий, а где мой, игрушечный.

- Это конец, - заключает он с торжеством, глядя мне в глаза, и стреляет.

Вместо грохота выстрела, какой-то треск. Облегчение вызывает у меня улыбку и ощущение, что с меня свалился несколько тонный груз, не меньше. Только рано. Разъярённый маньяк кидается ко мне и мой черёд нажимать на курок. Забавно, что когда стреляешь сам, выстрелы не так оглушительны. Мужчина хватается за грудь, а я выстреливаю ещё два раза, будто бы войдя во вкус.

- Сволочь, - у него изо рта вытекает струйка крови.

Он падает как подкошенный. Навсегда падает. А я сижу на пыльном полу, не веря, что всё кончилось. Я даже не понимаю, что человек мёртв. Что его сердце перестало биться. Так просто? Так не страшно? Хах, ну я и киллером могу работать. Кидаю победный взгляд на грузное тело бывшего врага на полу. Вдруг меня скручивает пополам. В горле мерзкие рвотные массы, смешанные с кислым желудочным соком. Меня рвёт. Тело сотрясает, а глаза слезятся. Это ужасно. Никогда в жизни, даже когда я перебарщивал со спиртным, меня так не тошнило. Силы исчезли, будто в компьютерной игре, ползунок жизненной энергии опустился вниз. Желудок спазмирует, но рвать больше нечем. Фух, отпустило. Лежу с закрытыми глазами пару минут. Как-то странно. Открываю сначала один глаз, потом второй… «Не смотри!», - предостерегающе взвизгивает кто-то истеричный внутри. А я смотрю. На лужу вонючей блевотины, смешивающейся с чёрно-бордовой кровью, на отпечатки наших следов на полу, на грудь мужчины, развороченную выстрелами. Едва успеваю повернуть голову, и меня снова рвёт.

Это правда. Чёрт возьми, я убил его! Убил!..

Ужас.

Нет.

Животный страх перед смертью.

Нет…

Я не мог.

Отползаю на четвереньках, утыкаюсь головой в стену, пока не нахожу выход. Я в другой комнате. А его тело там… Остывающее… Я отнял жизнь у другого человека. Нет. Это неправда. Это сон. Просто сон. Этот бред не может быть реальностью. Как я мог победить его? Чтобы мне и повезло схватить нужный пистолет? Нет. Мне никогда не везёт. Такова уж моя участь. Эта мысль убедила меня окончательно в том, что это порождение моей больной фантазии.

Здравый смысл поднимает меня на ноги. Даже если это сон, нужно валить отсюда, как можно быстрей. Выбегаю в утренней полутьме из дома, кидаюсь в машину и что есть мочи гоню. Неужели это правда? Так. Что дальше? Что делают в таких случаях в кино? Домой. Блин, да у меня даже дома-то нет! Я его не видел, ремонт ещё не окончен. Влад. Хочу его увидеть. Но для него слишком рано, только шесть утра. Он спит, наверняка, с какой-нибудь модной чикой из клуба. И чего он вообще на девочек перешёл?

Дрожу, думая, что это от холода, закрываюсь в ванной комнате и включаю душ. Вода тёплая, скользящая, живая. Это главное. А не всё остальное. Я жив. Жив, чёрт возьми! Что ещё нужно? Этот сумасшедший придурок никогда больше меня не побеспокоит. Сашка отомщён. Он бы гордился мной. Всё будет хорошо. Во снах всегда всё хорошо.

***

Забываюсь неспокойным сном на весь день, к вечеру прихожу в себя. Отчётливо понимаю, что это не могло быть сном, но всё ещё уговариваю себя, что так и есть. В этом я преуспеваю, даже не думать об этом удаётся. Ну не мог я убить человека. Не мог! Я слабак, трус и придурок. Вот это правда, а остальное ерунда. Чувствую себя немного не в своей тарелке. Яркое ощущение, что этот жизненный этап окончен. Нужно двигаться дальше. И, боюсь, Влада в моём будущем нет. Вот только попрощаться с ним мне никто не запретит.

Романтический ужин – звучит жутко глупо. Да и Влад может припереться с очередной девушкой. Ладно. Тогда фрукты и вино. Лучше игристое. Я иду в кладовую, копаюсь в его запасах. Чего тут только нет. Многие бутылки с упаковочными бантиками, явно подаренные. Зачем они дарят ему вино, если он предпочитает более крепкий алкоголь? Бутылочка «Вдовы Клико» подойдёт. Я прячу её за кресло, как и бокалы, а сам сажусь на диван и включаю телевизор, чтобы хоть как-то оправдать моё присутствие в гостиной.

Его долго нет. Затея кажется глупой. Я начинаю нервничать и чувствовать себя полным дураком.

Часы безразлично отсчитывают минуты. Уже половина девятого. Он должен был вернуться. И когда я говорю себе, ещё пять минут и спрячусь у себя в комнате, хлопает входная дверь. Владу нужно миновать меня, чтобы подняться по лестнице в свою спальню. Его брови сходятся, когда он замечает моё скромное присутствие.

- Привет, - осипшим от волнения голосом произношу я.

- Привет.

Конечно, он стремится пробежать к себе, но я успеваю протараторить:

- Влад, пожалуйста, я завтра съезжаю, удели мне минутку.

Мужчина останавливается. Но не поворачивается, стоит спиной ко мне.

- Я… Пожалуйста, просто выпей со мной вина. Только бокал. Один бокал. И, обещаю, что это будет последнее, что мы сделаем вместе. В смысле, я надеюсь, что ещё буду писать музыку, петь… Ну, что мы будем сотрудничать. Надеюсь очень. А так… Чёрт, Влад, пожалуйста. Только бокал шампанского.

Моя речь была сбивчивой и лишённой смысла, как такового. Я дурак. Дурак. И совершенно логично, что мужчина продолжил свой путь к своей комнате. Вздыхаю. Ну, ладно. Я тоже пойду. Утоплюсь в ванной, к примеру.

- Приму душ и спущусь, - доносится до меня и вдруг хочется прыгать от счастья.

Влад придёт. Ура!

Достаю из заначки шампанское, бокалы. Долго воюю с пробкой, руки потные, а она, зараза, так плотно загнана в горлышко. Наконец, она с томным хлопком выпрыгивает. Как раз и появляется Влад. Садится рядом, наблюдает за моими суетливыми действиями.

- С каких пор ты интересуешься боксом? – настигает меня неожиданный вопрос.

- Что?

Влад берёт бокал и указывает им на телевизор. Он включён на спортивном канале, по которому именно сейчас идёт бокс. Краснею. Чёрт. Промашка. Стараюсь сменить тему:

- Давай выпьем за будущее.

- За будущее?

- Ну, если не хочешь, - сразу стушевался я от его насмешливого тона, - то можно за что-нибудь другое. За мир во всём мире, например.

- Может, пусть все будут здоровы?

- Прекрасный тост, - с душой говорю я и смеюсь.

Мы делаем по глотку напитка. Молчим. О, так мы до полуночи сидеть будем. Не то, чтобы я был против, просто у меня как бы планы. Я отщипываю виноградинку из вазы с фруктами и «нечаянно» роняю её на пол. Она катится прямо к Владу.

- Прости.

- Ничего, - он наклоняется за ней, а я быстро капаю ему в бокал снотворного.

Когда он выпрямляется, я с сияющей на губах улыбкой держу свой бокал:

- Влад, а давай за нас? Не в смысле, за нашу пару, а за тебя и за меня?

Блин, ну что я за чушь порю сегодня? Влад кивает с полуулыбкой.

- Только до дна!

Он осушает свой бокал в два глотка. Молодец. Влад успевает поставить его на столик и даже взять кусочек ананаса, прежде чем перед его глазами всё стало расплываться. Удивлённый, он падает на диван. Я кидаюсь к нему. Неизвестно сколько будет длиться действие лекарства, нужно поторопиться, доза минимальна. Завожу его руки за голову, сковываю наручниками. Теперь можно и пообщаться. Где тут у нас нашатырь?

Влад морщится, дёргает головой, потом руками. Мне страшновато, но пути назад нет.

- И что это значит?

Его взглядом можно сжечь какую-нибудь небольшую планетку в созвездии Тукана.

- Просто… - блять, как ему объяснить? Я не знаю. Как сказать, что я безумно в него влюблён? Он рассмеётся мне в лицо, растопчет меня, вернёт меня в мой чёрный мир.

Я попробую показать. Забираюсь на него и опасливо касаюсь губ. Он не отвечает на поцелуй, но и не отворачивается от него. Его запахи дурманят голову. Господи, как человек может так пахнуть? Никакими не сандалово-ванильными запашками, а собой. Запах тела любимого человека – это ни с чем несравнимо. Я целую его смелей, он даже позволяет моему языку скользнуть в свой рот. Знаешь, что я хочу? Забыть, что между нами пропасть, что мы два разных человека, которые постарались, чтобы разрушить нечто совершенное, что только могло возникнуть, когда столкнулись две противоположности. Ты прекрасен, Влад. Ты самый лучший, самый замечательный. Жаль, что я никогда не смогу сказать тебе этого. Хоть ты и порядочная задница, но я люблю тебя. Ты уничтожил и возродил меня. Всё это не правильно, быть может, моя любовь больная, но она моя.

Кажется, сегодня мой день. Влад не сопротивляется, молчит. Я чувствую, что он начинает откликаться на ласки, на невзначай пробежавшие пальцы по его груди, на едва заметные засосы на шее. Дёргаю молнию его джинс и встречаюсь с потемневшим взглядом, который пугает меня. Как всегда. Влад, ты невыносим. В твоих глазах больше, чем ты можешь сказать, но я не поверю им, пока ты не озвучишь мысли слова. А ты и не собираешься. Я набираюсь смелости и стягиваю джинсы вместе с нижним бельём. Он возбуждён. И я хочу попробовать его на вкус. Сам, без принуждения. Это не так ужасно, особенно когда он задыхается, стоит мне сжать головку члена губами, одновременно касаясь уретры языком. Это даже приятно. Делать любимому человеку хорошо. Останавливаюсь. Потому что если бы я продолжил, то остался бы неудовлетворённым сам. А сегодня мой вечер. Выбор поз не большой. Моя нелюбимая «наездника». Выдыхаю и направляю член в себя. Тут происходит заминка. Как я не стараюсь расслабиться, мышцы сфинктера живут будто бы сами по себе и не пропускают чужеродный предмет в меня. Чудесно, блин, как похоже на меня. Чёрт! Ну что же так?! Я начинаю злиться, если так пойдёт, то ничего не получится.

- Дим, - зовёт Влад, понимая, что останемся из-за моей неопытности неудовлетворёнными оба. – Отвяжи меня, я помогу.

- Точно? Ничего не сделаешь со мной?

- Нет.

Это опасно. Но я и так играю с огнём. И вообще в состоянии такого возбуждения, когда весь мир сжимается до этой комнаты и горячего Влада, невозможно здраво мыслить. Руки сами тянутся и отстёгивают наручники. Влад тут же обрушивается на меня, придавливает к дивану и полностью входит. Какое уж там сопротивление мышц… От резкой боли на глазах выступают слёзы. Я прикусываю губу, стараясь не разрыдаться. Ниже пояса одна жуткая агония.

- Ты же сказал, что ничего не сделаешь… - роняю я, тяжело дыша. Боль рано или поздно пройдёт.

- Я обманул тебя, - без каких-либо эмоций отвечает он, заграбастывая меня в охапку. – Будешь знать, как связывать меня.

- Ох, блять, Влад… Ну стой хоть на секунду. Больно!

Он милостиво останавливается, комментирует:

- В следующий раз, когда будешь готовить себя сам, используй больше смазки.

- Пошёл ты… - ругаюсь я, за что и получаю резкий мах бёдрами. Всё уплывает. – Влад, пожалуйста, это мой последний вечер здесь… Давай запомним его?

- Кажется, - смеётся он, - я его и так запомню. Не часто меня связывают.

Но я уже чувствую, что он другой. Нежный, заботливый, чувствующий. Он осторожен, ловит отголоски моих эмоций на лице и двигается медленно, давая боли утихнуть. Он целует меня и, закрывая глаза, я могу представить, что он делает это с тем же чувством, что и я. Он доводит меня до пика за несколько минут, хотя я думал, что не смогу возбудиться после такого варварского отношения, он бережно сжимает меня в объятиях, словно боится, что я ускользну. Я шепчу его имя и слышу своё в ответ. Это почти сказка, но хорошо без «почти». Спасибо, Влад.

Когда всё кончается, я всё ещё лежу под ним, вожу подушечками пальцев по его спине. Ещё есть время до полуночи, Золушка ещё может побыть принцессой.

Рушится всё из-за назойливой трели сотового. Сначала Влад не хочет её замечать, но потом ему приходится подняться.

- Что? – рявкнул он в трубку и замер. – Понял. Одевайся, быстро.

Он швыряет мне мою одежду и спешно надевает свою.

- Что случилось? – я путаюсь в джинсах.

- Сейчас узнаем.

В квартиру врываются полицейские. Грозные все такие, крутые, с оружием. У меня холодеет внутри.

- Что за бесцеремонное вмешательство в личную жизнь? – сцепив руки на груди, спрашивает Влад, ничуть не пугаясь. – Знаете, что я с вами сделаю?

- Что? – ухмыляется полицейский, а остальные ребятки-то подходят ко мне:

- Дмитрий Истомин, вы арестованы за убийство.

- Какой убийство? – ошалело переспрашивает Влад. – Разве он мог кого-то убить?

Он смотрит на меня и видит ответ в моих глазах. В одно мгновение с него слетает его вечная маска надменного ублюдка. Влад понимает, что я замешан в убийстве и не готов к этому. Кажется, он здорово меня недооценил. Я же чёртов Морти, я же звезда, и здесь отличился. Убил своего маньяка.

- Это ещё не доказано, - находится Влад, пока на мне защёлкивают наручники. – И, вообще, где документы? Какой осёл подписал их?

Полицейский, будто ждавший его вопроса, протягивает ему какую-то бумажку. Влад пробегается по строчкам:

- Что за чушь? Кто это подписал… Кто?! Астафьев… Твою мать.

Я вижу, как краска сходит с его лица и понимаю, что ко мне тихо и незаметно подкрался пипец.