Из публикации «Космическая женщина»

(Деловые люди. Июнь. 1999)

– Когда мне было чуть больше, чем сейчас моей дочери, меня не приняли в Московский аэроклуб, – говорит Светлана Омельченко, единственная женщина – претендент на полет в космос в качестве журналиста. Несколько месяцев назад решением Главной Медицинской комиссии она приступила к специальным тренировкам в Центре подготовки космонавтов. В космос собираются также пятеро журналистов – мужчин. Светлана вот уже десять лет работает корреспондентом газеты «Воздушный транспорт».

– Я всегда была неравнодушна к авиации, – говорит она. – Еще в школе в традиционных сочинениях типа «Кем быть?» писала: только летчиком. Увы, из-за небольшой близорукости не приняли даже в аэроклуб.

Но была еще одна надежда – журналистика: ее отец работал в редакции, и после его смерти редакция долгое время опекала дочь.

Жизнь ее сложилась непросто. Опека опекой, а дорогу пришлось пробивать самой. Сначала многотиражка аэропорта «Внуково», затем секретарь в только что создавшейся газете «Воздушный транспорт». Пришлось вновь доказывать, что владеет пером. Как же ей удалось стать претенденткой на полет в космос?

– Все вышло как-то само собой. Подала заявление, но особо не надеялась. Телефонограмма о вылете на космодром для прохождения второго тура конкурса меня больше удивила, чем обрадовала. Долго раздумывала – ехать, не ехать. Полетела на космодром, потому что надеялась там получить ответы на давно интересующие меня вопросы, связанные с проблемой безопасности полетов.

Когда позади остался второй тур творческого конкурса, в Светлане вдруг разгорелся спортивный азарт. Тогда и поняла, что будет идти до конца. Рассказывают, что перед медицинским обследованием кое-кто из вышедших в финал журналистов брал отпуск для поправки здоровья, «садился» на специальную диету. В связи с этим любопытно узнать, что Светлана вообще не готовилась к медицинской комиссии.

– Мне было не до медицинских проб. Я писала статьи, носилась по магазинам, поскольку дома у меня оставалась дочь-школьница. Как назло еще сломался холодильник. Так что на центрифуге и в барокамере думала об одном – поел мой ребенок или нет...

Спрашиваю, зачем, на ее взгляд, берут журналиста в космос.

– Понимаете, все это время, около тридцати лет, летали только «технари». А если посмотреть на все это глазами гуманитария? В космосе журналист будет заниматься только своей основной работой – писать. Предполагается выступить также в роли ведущего в семисуточном телемарафоне, в котором примут участие люди разных стран. Будет выпускать «Газету Странствий», снимать фильм о полете.

Между прочим, дочь без особого энтузиазма отнеслась к тому, что мать стала реальным претендентом на полет. Сейчас уступила. Или осознала, что значит для матери слетать в космос, или просто смирилась.

– Если все же выбор падет на вас, с какой прической вы полетите? Возможно, модницы всего мира поспешат себе сделать такую же?

– Придется их разочаровать, подчиняясь требованиям безопасности полетов, волосы придется тщательно «упаковать» в шлем скафандра.

Когда беседа закончилась, я осторожно заметила, что после полета журналист-космонавт, надо полагать, не только станет знаменитым, но и поправит свое материальное положение.

Нет, – сказала Светлана, – претенденты на полет однозначно решили, что все доходы от полета, и личные в том числе, будут переданы в Детский фонд.

Публикации, подобные изложенной выше, исключительно характерны для современной российской периодической печати. Они лежат на границе художественно-публицистических и аналитических (или даже информационных) жанров и напоминают собой скорее корреспонденцию, предметом отображения в которой является человек, нежели очерк.

Создать хороший портретный очерк, не обращаясь к духовной, нравственной стороне личности героя, вряд ли возможно. Хотя, надо заметить, что значение портрета для конкретной аудитории может заключаться, скажем, не в высоких нравственных качествах героя, а в его оригинальности, необычности. Именно это может первоначально привлечь читательскую аудиторию, а уж затем, возможно, ее внимание переключится на нравственную сторону изображаемой личности.

Художественный анализ качеств героя может приводить автора-художника к несколько иным выводам, нежели анализ, скажем, с позиции политических, деловых, интеллектуальных его характеристик. Автор-художник и автор-мыслитель как бы вступают в полемику друг с другом. Художественный метод помогает автору сделать свой образ более типичным, очистить его от всего случайного, наносного, поверхностного, дает возможность выявить глубинные, духовные начала личности, что не всегда будет совпадать с задачами политического, делового, профессионального, экономического или какого-то иного анализа.

Различие в выводах, следующих из художественного анализа и из анализа иного вида (например, профессионального), выступает как различие, существующее между целями нравственно-эстетического и иного (того же профессионального) развития людей, общества. Порой это различие может достигать степени конфликта. И в этом случае автор публикации может разрешить этот конфликт «силовыми» способами, подчинив, например, художественный анализ политическим целям. В этом случае он может специально «выпячивать» какие-то характеристики своего героя, с тем, чтобы использовать их для убеждения аудитории, скажем, в нравственности своего политического вывода.

Такого рода «насилие» можно легко наблюдать в периоды выборных кампаний, когда самыми актуальными объектами художественного анализа в журналистских публикациях становятся кандидаты на какой-то высокий пост. Как известно, широкие слои населения часто не знают программ участвующих в выборах политических организаций, их идеологию, однако представление о лидерах этих организаций у них какое-то может быть. Поэтому-то на лидеров и нацелено в первую очередь внимание прессы.

Политический анализ их личностей она и начинает активно проводить. В ходе его СМИ могут искажать настоящую сущность того или иного деятеля в сторону «негатива» или «позитива», используя для этого художественные средства. Так, во время выборов 1996 г. «выпячивались» смелость, честность Лебедя, ум Зюганова, сильный характер Ельцина. Этим же кандидатам «приклеивались» образы: Б. Ельцину – «единственного человека, способного противостоять коммунизму», Зюганову – «человека вчерашнего дня», Лебедю – «человека с лицом из гранита, лающего голосом сержанта», «терминатора-профессионала, для которого Пиночет – идеал» и т.д.

Естественно, что объективная журналистика, насколько это возможно, должна избегать искажения. Ее задача –стремиться к достоверности своих выводов, в том числе достоверности того, что утверждается художественными средствами. Но на практике наблюдать подобное стремление можно отнюдь не всегда.

Проблемный очерк

Предметом отображения в очерках такого типа выступает некая проблемная ситуация. Именно за ходом ее развития и следит в своей публикации очеркист. По своей логической конструкции проблемный очерк может быть сходен с таким представителем аналитических жанров, как статья. Причиной такого сходства выступает прежде всего доминирование в ходе отображения проблемной ситуации исследовательского начала. Как и в статье, в проблемном очерке автор выясняет причины возникновения той или иной проблемы, пытается определить ее дальнейшее развитие, выявить пути решения^[4]. Это, естественно, предопределяет многие черты выступления, независимо от того, к какому жанру мы бы ни пытались его отнести.

В то же время проблемный очерк всегда можно достаточно легко отличить от проблемной статьи. Наиболее важное отличие состоит в том, что в проблемном очерке развитие проблемной ситуации никогда не представляется, так сказать, «в голом виде», т.е. в виде статистических закономерностей или обобщенных суждений, выводов и т.п., что свойственно статье как жанру. Проблема в очерке выступает как преграда, которую пытаются преодолеть вполне конкретные люди с их достоинствами и недостатками. На поверхности той или иной деятельности, которую исследует очеркист, проблема очень часто проявляется через конфликт (или конфликты), через столкновения интересов людей. Исследуя эти конфликты, их развитие, он может добраться до сути проблемы.

При этом наблюдение за развитием конфликта в очерке обычно сопровождается всевозможными переживаниями как со стороны героев очерка, так и со стороны самого автора. Пытаясь осмыслить суть происходящего, журналист часто привлекает всевозможные ассоциации, параллели, отступления от темы. В очерке – это обычное дело, в то время как в проблемной статье они неуместны. Написать проблемный очерк, не разбираясь в той сфере деятельности, которая в нем затрагивается, невозможно. Лишь глубокое проникновение в суть дела способно привести автора к точному пониманию той проблемы, которая лежит в основе исследуемой ситуации, и соответствующим образом описать ее в своем очерке^[5].

Путевой очерк

Путевой очерк, как и некоторые другие журналистские жанры (например, заметка, отчет, корреспонденция, обозрение), относится к наиболее ранним формам текстов, ознаменовавших становление журналистики. Очевидно, это объясняется тем, что подобная путевому очерку форма отображения действительности была чуть ли не первой в художественной литературе^[6]. А поэтому являлась хорошо освоенной, что и помогло ей быстро закрепиться на страницах периодической печати, как только та возникла.

Авторами, прославившими путевой очерк как жанр российской литературы и журналистики в XIX в., стали А.С. Пушкин («Путешествие в Арзрум»), Н.И. Новиков («Отрывок путешествия в И***Т***»), А.Н. Радищев («Путешествие из Петербурга в Москву»), А.А. Бестужев («Поездка в Ревель»), А.П. Чехов («Остров Сахалин»), И.А. Гончаров («Фрегат «Паллада»). Много прекрасных путевых очерков было создано публицистами советского времени, например И.А. Ильфом и Е.П. Петровым, И.Г. Эренбургом, М.А. Шагинян, М.Е. Кольцовым, Ю. Смуулом, В.В. Маевским, В.М. Песковым и другими журналистами^[7].

Из всех очерковых форм путевой очерк в наибольшей мере претендует на авантюрность сюжета (первоначальный смысл слово «авантюра» – «приключение»). Подобная авантюрность задается самим характером подготовки данного типа публикации. Поскольку путевой очерк представляет собой описание неких событий, происшествий, встреч с разными людьми, с которыми автор сталкивается в ходе своего творческого путешествия (поездки, командировки и пр.), то и сюжет очерка отражает собой последовательность этих событий, происшествий, встреч, являющихся содержанием путешествия (приключений) журналиста. Разумеется, хороший путевой очерк не может быть простым перечислением или изложением всего, что автор увидел в течение своей поездки. Да и опубликовать все увиденное журналистом вряд ли сможет себе позволить то издание, для которого готовится очерк. Так или иначе, но очеркисту приходится отбирать самое интересное, самое важное. Что посчитать таким самым интересным и важным – зависит от того замысла, который складывается у него в ходе путешествия. Разумеется, замысел может возникнуть и задолго до творческой поездки. Исходным материалом для него могут стать как прошлые личные наблюдения журналиста, так и полученная вновь информация из тех же газет, журналов, радио и телевидения. Но не исключено, что журналист получит определенное задание от своего редактора или замысел возникнет под воздействием каких-то иных факторов (скажем, в результате участия журналиста в какой-то политической акции). Как и в ходе подготовки любого серьезного и объемного материала (а путевые очерки именно такими и бывают), в ходе подготовки очерка, уже на стадии сбора сведений, этот замысел может быть скорректирован или даже кардинально изменен – все зависит от характера той информации, которая попадет в распоряжение журналиста.

Именно на этот полностью сформировавшийся замысел или, как его еще по-иному называют, основную идею будущего произведения и должны работать все собранные автором в ходе творческой командировки факты и впечатления. Если же они выходят за рамки такого замысла, то их приходится оставить в журналистском блокноте.

Путевые очерки могут преследовать самые разные цели. Так, главным для журналиста может стать показ того, как в разных городах, районах, через которые он проезжает, решается какая-то одна проблема (например, как государство заботится об инвалидах). Он может поставить перед собой и цель иного плана, например исследовать, как население разных городов проводит свободное от работы время, какое хобби предпочитает. Может рассказать о том, как сохраняются памятники культуры на том маршруте, которым он следует. Или он может встретиться с проживающими в населенных пунктах, через которые проезжает, участниками Великой Отечественной войны, имеющими звание Героя Советского Союза или являющимися полными кавалерами ордена Славы. Таких целей существует бесконечное множество. В результате их реализации могут появиться самые разные по содержанию путевые очерки. В любом случае журналист должен уметь использовать те преимущества, которые предоставляет ему путевой очерк. И прежде всего – сам факт своего перемещения «во времени и пространстве», с тем чтобы придать очерку динамичную форму, чтобы позволить читателю почувствовать все напряжение и «прелести» путешествия и сделать его тем самым «соучастником» своей командировки, своего поиска.

ФЕЛЬЕТОН

Название этого жанра происходит от французского слова «feuille», которое переводится как «лист; листок». Листком в свою очередь, называли приложение к газете, которое обычно размещалось в нижней части полосы и отделялось от остальной части газеты жирной линией. В отечественной журналистике эта часть газетной полосы называлась подвалом. Здесь располагались не только материалы, которые напоминают по своему типу современные фельетоны, но и произведения, которые сейчас называются отчеты, рецензии, обзоры литературы и т.п. Появление таких подвалов в газетах исследователи относят к XVIII в. Со временем понятие «фельетон» стало применяться только по отношению к одному виду текстов, о котором и идет здесь речь. Отечественную журналистику прославили такие выдающиеся фельетонисты, как М.Е. Салтыков-Щедрин, В.М. Дорошевич, А.В. Амфитеатров, М.Е. Кольцов, И.А. Ильф и Е.П. Петров, С.Д. Наринъяни, Э.Я. Пархомовский и многие другие. В советской журналистике фельетон занимал исключительно важное место. Но с началом реформ в нашей стране этот жанр почти исчез со страниц газет и журналов. И это произошло не случайно. В большой мере данное «падение» жанра объясняется его особенностями. В чем они состоят?

Прежде всего в том, что фельетон – это средство осмеяния какого-то зла. Именно в этом качестве оно использовалось соответствующими учредителями СМИ (в лице Агитпропа) на протяжении многих десятков лет. Когда у СМИ появились новые учредители в лице «денежных мешков», всевозможных «администраций», «олигархов», «финансово-промышленных групп» и т.п., то было бы странно ожидать от них осмеяния тех дел, которые творились в основном по их воле (или неразумению) и большей части населения России представлялись как зло. Кроме того, на фоне всевозможных «расследований», «сливов», бесконечного потока компромата, с помощью которых разные политические силы в течение десятилетия дрались за власть, фельетон просто не мог выглядеть «ударным» жанром. Наступление определенной стабилизации в стране, наметившаяся тенденция возрождения моральных ориентиров в жизни общества, несомненно, будут способствовать укреплению позиций фельетона.

Не в малой степени утрата современным фельетоном некогда ведущих позиций на страницах прессы объясняется и недостаточно высоким уровнем квалификации современных фельетонистов. Даже у тех из них, кто достойно представляет нынешний фельетон, нередко можно обнаружить досадные промахи.