По каким критериям определяются принципы?

Словарных значений у этого слова три:

ПРИНЦИП (от лат. principium – начало, основа): 1) основное исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения, политической организации и т д.; 2) внутреннее убеждение человека, определяющее его отношение к действительности, нормы поведения и деятельности; 3) основная особенность устройства какого-либо механизма, прибора.

Если вдуматься, то оказывается, что все три значения тесно связаны между собой и восходят к смыслу, заключенному в латинском первоисточнике, представляя собой разные моменты бытия этого смысла.

На что указывает третье значение? – На объективно существующую особенность организации реалий, определяющую специфику их проявления, – их действия. Если реалии суть механизмы, приборы, которым эта особенность их устройства сообщается человеком, то мы можем уверенно говорить о принципе. А если речь идет о реалиях, особенности которых заданы им природой, к примеру, о человеческом сердце? Разве нельзя сказать, что принцип действия человеческого сердца – попеременное сокращение и расслабление мышц предсердий и желудочков? Вроде бы можно, однако мы в таких случаях предпочитаем другое понятие – закон. Следовательно, суть понятия «принцип» в его третьем значении – в том, что оно описывает определяющую, основную, исходную для функционирования объекта реальности особенность его организации (устройства), которая существует независимо от того, воспринимаем мы ее в данный момент или нет, но сообщена этому объекту человеком.

А на что указывает первое значение? – На основополагающие особенности отражения объективных реалий в тех или иных надличностных формах общественного сознания. Принципы как понятие науки, теории, мировоззрения есть результат познания явлений объективного мира на той или иной стадии его развития. В них, наряду с определяющими чертами, действительно присущими этим явлениям, отражаются особенности интерпретации их субъектом познания. Поэтому одно и то же явление принципиально может трактоваться в разных научных направлениях по-разному. Так, в диалектико-материалистическом учении объяснение многообразия мира основывается на принципе монизма, требующем от теории

раскрытия внутреннего единства и связи явлений, последовательного проведения определенной точки зрения на факты, систематического восхождения от абстрактного к конкретному, от общего закона к его конкретным проявлениям.

В ортодоксальном же картезианстве трактовка многообразия мира связывалась с принципом дуализма, исходящего

из признания равноправными, не сводимыми друг к другу двух начал – духа и материи, идеального и материального.

Таким образом, первое значение понятия «принцип» содержит в себе объективную и субъективную стороны, несет в себе единство объективного и субъективного моментов в отражении основополагающих особенностей действительности.

Второе значение слова «принцип» указывает на «превращение», которое происходит, когда знание об основополагающих особенностях действительности в той или иной их интерпретации становится фактом индивидуального сознания. Под влиянием ряда условий оно трансформируется в убеждения и определенной своей стороной начинает играть для личности роль инструмента в ее отношениях с миром. Однако при этом возникает как бы еще одна «степень субъективности»: интериоризация знаний неизбежно сопряжена с их вторичной, личностной интерпретацией и выбором.

Этот «экскурс по словарям» предпринят не случайно. В движении смысла понятия становится видимой такая цепочка взаимосвязанных звеньев: закон действительности (объективный закон!) – концепт науки (субъективно-объективное отражение закона) – инструмент практики (субъективно-объективное правило применения закона). Логика вышеприведенных рас­суждений – ключ к ответу на вопрос, поставленный в названии параграфа. О каких бы принципах ни шла речь, критерии,по которым они определяются, надо искать в действительности, в первостепенных, определяющих закономерностях явлений, а если мы говорим о деятельности, то в законах и закономерностях данной деятельности.

Исследователи отмечают высокую степень обобщенности, возникающую при отражении законов в принципах деятельности. Так, И.М. Дзялошинский пишет:

«Подпринципамицелесообразно понимать чрезвычайно обобщенные ориентиры профессиональной деятельности, указывающие на общую стратегию профессионального поведения, но не регламентирующие порядок конкретных операций».

Разрабатывая представление о системе принципов журналистской деятельности, видный методолог в области теории журналистики Е.П. Прохоров высказал в связи с этим соображения, имеющие серьезное общенаучное значение.

Принципы, – пишет он, – относятся к той области правил и норм деятельности, которая определяет ее общий характер. Создание произведения регулируется и мерой владения жанром, и способами сбора начальных сведений, и требованиями законов композиции и т.п. Однако называть эти правила принципами некорректно. Принципы всегда лежат в основе какой-то определенной сферы человеческой практики: принцип реактивного движения положен в основу ракетостроения; принцип сохранения энергии – в основу физики; принцип невмешательства во внутренние дела – в основу межгосударственных отношений и т.д. И согласно принципам и «во исполнение» их отбираются и реализуются все более конкретные правила и нормы, способы действия, технические решения и т.п.

Таким образом, принципы строятся на базе знания очень высокого уровня, прежде всего знания общих законов данной сферы практики, составляющих ее концептуальную базу, играющих роль упорядочивающего начала, благодаря чему определяются способы подхода и методы деятельности. В принципе как бы соединяются «фиксирующее» знание высокого уровня (типа закона) и «работающее» знание, на основе применения закона задающее угол зрения и способ деятельности в практике. Образно принцип можно представить как единство «ядра» – знания и «оболочки» – метода.

Далее исследователь обращает внимание еще на одно немаловажное обстоятельство:

Разумеется, следование принципам будет плодотворным (и особенно в исторической перспективе), если в основе его лежит верное знание. Правда, в ряде концепций принцип просто постулируется или «доказывается» ложным образом (как, например, расистский принцип превосходства арийской расы, который пытался в идеологической и политической практике реализовать фашизм). Но век таких «принципов» не может быть долгим, хотя применение их способно принести большой вред. Значит, можно утверждать, что принципы верны лишь постольку, поскольку покоятся на верном знании. Но не менее важно, чтобы перевод «знания» в «метод» также был проведен добросовестно и точно... .

Речь в данном случае не только о журналистике. По сути дела, здесь излагается трактовка принципа как понятия теории деятельности.В свете того, что уже сказано, такая трактовка представляется вполне убедительной и «работоспособной», тем более что она открывает возможности использовать структурный подход к содержанию понятия «принцип» и за рамками теории деятельности. Правда, для этого целесообразно несколько изменить формулу содержания, сделав ее более универсальной:

принцип= знание о законе + базисные правила использования

закона на практике (в деятельности, в отношениях того или иного типа).

В такой редакции понятие принципа оказывается применимо и к области профессионально-нравственных отношений, подсказывая пути выявления критериев для определения конкретных профессионально-нравственных принципов.

В сфере профессиональной этики понятие «принцип» строгого терминологического смысла пока не приобрело. Это относится ко всем профессиям, в том числе к журналистике. Чаще всего оно употребляется при кодификации стихийно сложившихся норм профессиональной морали для обозначения тех из них, которые представляются наиболее важными. Если мы перелистаем скопившиеся на сегодня в журналистском сообществе хартии, кодексы, декларации, то увидим: слово «принципы» выносится и в названия документов, и в заголовки отдельных разделов, встречается в тексте. Но что стоит за ним? Прочтем внимательно фрагменты из нескольких профессиональных документов, пронумеровав их в порядке предъявления.

1.

«ПРИНЦИП 1. Право людей на получение правдивой информации.

Народы и люди имеют право получать объективное изображение действительности посредством точной и исчерпывающей информации, а также право свободно выражать свою точку зрения при помощи различных форм культуры и коммуникации». (Из «Международных принципов профессиональной этики журналиста»).

2.

«13. Репортаж о незавершенных расследованиях и судебных процессах не должен содержать предварительные приговоры. Поэтому прессе перед началом или во время таких процессов не следует принимать точку зрения одной из сторон.

Подозреваемый не должен объявляться виновным до вынесения судебного приговора. При рассмотрении судебных дел среди молодежи следует опускать по возможности публикацию анкетных данных и фотографий подозреваемого, принимая во внимание его будущее, если, конечно, речь не идет об особо тяжком преступлении. Без достаточных оснований не следует сообщать о решениях суда до их официального обнародования». (Из «Принципов журналистской деятельности (Кодекс прессы)», утвержденных Советом немецкой прессы).

3.

«6. Журналист полагает свой профессиональный статус несовместимым с занятием должностей в органах государственного управления, законодательной или судебной власти, а также в руководящих органах политических партий и других организаций политической направленности.

Журналист сознает, что его профессиональная деятельность прекращается в тот момент, когда он берет в руки оружие». (Из «Кодекса профессиональной этики российского журналиста»).

Несмотря на то что все эти положения представлены в качестве принципов журналистской этики, даже при однократном прочтении данных фрагментов бросается в глаза, что по существу они весьма разнородны, ибо характеризуют разные стороны отношений, отмечены разной степенью общезначимости и универсальности. А если прочесть процитированный материал еще раз, то станет отчетливо видно следующее:

w первый из приведенных фрагментов по содержанию выходит далеко за рамки профессионально-этического документа и выглядит скорее положением хартии прав человека. Отношение к журналистике он имеет, но постольку, поскольку указывает на то право людей, обеспечение которого связано с продуктом журналистской деятельности;

w второй фрагмент заключает в себе профессионально-нравственные предписания по освещению в прессе конкретного жанрово-тематического направления, не имеющие никакого отношения к целому спектру других тематических направлений; значит, они не могут претендовать на роль общепрофессионального регулятора поведения;

w третий фрагмент касается статуса журналиста, а статус, как известно, – «правовое положение (совокупность прав и обязанностей) гражданина или юридического лица» и, следовательно, требует определения в правовом порядке.

Понятно, что такой подход к формулированию принципов в кодексах этики журналистов разных стран нельзя назвать строгим. Эта «нестрогость» и создает впечатление, будто кодексы пишутся произвольно, значит, и следовать их предписаниям не очень обязательно. А причиной всему является размытость смыслового поля понятия «профессионально-нравственный принцип» («этический принцип», «принцип этики»). Поэтому представляется важным попытаться четко определить его.

Если, вслед за Е.П. Прохоровым, считать, что формулируемый наукой принцип деятельности есть представление, в котором синтезируются знания об основополагающем законе деятельности и о базисных правилах его использования, то смысловое поле понятия «профессионально-нравственный принцип» должно быть несколько уже. Ведь это понятие непосредственно связано не с деятельностью вцелом, а лишь с ее определенной частью.

Эта часть –профессионально-нравственное поведение личности,т.е. система ее реакций в виде поступков на отношения с людьми, с обществом, со своей профессиональной общностью в ходе решения профессиональных задач, соотносимых с общим нравственным законом общества и профессионально-нравственными ценностями. Соответственно содержание понятия «профессионально-нравственный принцип»(принцип как понятие профессиональной этики) должно включать в себя и представление о законах взаимодействия профессиональной общности и каждого ее члена с обществом в целом, и базисные (основные, универсальные) правила использования его в моральном поведении, опосредующим успешное выполнение профессиональных задач.

Что касается законов, то представление о них складывается прежде всего в результате изучения причин, вызвавших появление профессии в обществе и обусловливающих ее развитие. Столь же важным для формирования такого представления является изучение функций деятельности, осуществляемой в рамках данной профессии, общественной роли этой деятельности и значения того продукта, который она поставляет обществу.

Относительно базисных правил морального поведения следует сказать, что представление о них может быть получено в результате изучения тех условий, которые определяют успешность деятельности и, следовательно, выступают в качестве факторов, формирующих оптимальные варианты профессионального поведения специалистов.

Выходит, что критериями, определяющими конкретные профессионально-нравственные принципы, выступают:

– объективные законывзаимодействия данной профессиональной общности и общества, с большей или меньшей точностью отраженные в науке;

– условия,диктующие такое профессионально-нравственное поведение, при котором эти законы во всех случаях профессиональной деятельности могут реализоваться наилучшим образом.

Отсюда и вытекает универсальностьпринципов, составляющая их главную особенность.

О каких же законах взаимодействия журналистики и общества правомерно в нашем случае говорить в первую очередь?

Понимая законкак «необходимое, существенное, устойчивое, повторяющееся отношение между явлениями в природе и обществе», мы должны учесть, что законы взаимодействия журналистики и общества относятся к категории частных, представляющих собой конкретное проявление общих законов взаимодействия общества с разными видами профессиональной деятельности. Основной из этих общих законов состоит в том, что любая профессиональная деятельность возникает и развивается в силу необходимости стабильно и качественно удовлетворять соответствующие потребности общественного организма. Журналистика, соответственно, возникает и развивается из-за необходимости стабильно и качественно удовлетворять потребности общества в многообразной оперативной информации массового предназначения. Она выступает и в виде социального института, и в виде деятельности. Ученые выдвигают сегодня в центр внимания утверждение, согласно которому журналистика – деятельность,

опосредующая с помощью актуальной информации связь отдельных индивидов с совокупностью новых изменений в обществе, с динамикой окружающего мира. Она координирует темпы социальной жизни с ритмами индивидуального существования и, обеспечивая их параллелизм, синхронизацию и определенную интеграцию, выполняет разнообразные функции ориентации индивидов в социуме.

Во многом благодаря данным обстоятельствам человечество, разместившееся на громадных пространствах и разделенное на сегменты государственными границами, национальными языками и обычаями, групповыми интересами и ценностями, не перестает быть целостной, единой саморегулирующейся системой.

Вместе с тем уральский исследователь Ю.А. Ермаков отмечает:

Факт трансцендентности мира по отношению к отдельным индивидам, составляющим аудиторию средств массовой информации, объективно содержит в себе возможность злоупотреблений монополией журналистики на повседневное оперативное сообщение информации о запредельной для этих индивидов реальности. Кроме того, этот факт, значение которого объективно усиливается нарастающей активностью журналистики в обществе, служит и основой своеобразного раздвоения личности реципиента: его повседневной ориентации не только на ощутимо близкий и реальный, но и на воображаемый мир, т.е. на знаково-символическую реальность, создаваемую средствами массовой информации.

Потому культивирование в индивидах данной ориентации на основе их потребностей в обновлении информационных связей с обществом открывает эффективный путь влияния журналистики на субъективность рецепиентов: создание у них истинных или ложных картин и образов, репрезентирующих трансцендентную реальность и, следовательно, неявным образом воздействующих и регулирующих их личное отношение к ней, а в конечном счете – и поведение, стиль жизни индивидов в социуме. Отсюда появляется возможность скрытого манипулирования чувствами, ценностными ориентациями, мышлением реципиента, которая связана, в первую очередь, с прагматическим аспектом функционирования журналистики в качестве общественного института.

Под прагматическим аспектом функционирования журналистики Ю.А. Ермаков имеет в виду те интересы органов информации, которые связаны с обеспечением возможностей их выживания и получением «собственного политического, социального и коммерческого капитала». Практически именно эти интересы толкают журналистику в объятия покровителей. То она попадает под крыло властных структур, деятельность которых она и так опосредует, обеспечивая прямую и обратную связь между субъектом и объектом управления. То ищет поддержки у влиятельных в имущественном или политическом отношении социальных сил, а они почти всегда заинтересованы в том, чтобы использовать ее

в целях пропаганды собственных ценностей и идеалов, которые включаются таким образом в духовный обмен и обретают легитимность в массовом и индивидуальном сознании.

В результате возникают серьезные опасности:

– для журналистики,поскольку из социального института, воплощающего в себе свободу слова, гласность и демократизм, призванного снабжать граждан правдивой, универсальной по охвату событий, оперативной и регулярной информацией, она превращается в средство манипуляции сознанием человека и тем самым утрачивает свою сущность;

– для социума,поскольку вместо адекватного отражения постоянно меняющейся действительности, сопровождаемого свободным обменом мнений, идей и помогающего тем самым укреплению институтов гражданского общества, он получает неравноценную замену. Ему предлагается, в основном, истолкование изменений, опирающееся на групповые интересы, и завуалировано несущее в себе пропаганду ценностей, соответствующих этим групповым интересам, нередко – в ущерб общечеловеческим;

– для индивида,поскольку его суверенный внутренний мир оказывается подвержен такому информационно-психологическому воздействию, при котором он лишается возможности самостоятельно формировать свое отношение к событиям, освещаемым в средствах массовой информации, хотя и не догадывается об этом. Дело в том, что специфические приемы, которые формируются в журналистике, принимающей на себя манипуляторскую функцию, рассчитаны на то, чтобы запрограммировать нужную духовно-психологическую реакцию реципиента, создавая при этом иллюзию его полной самостоятельности.

Каким образом, при каких условиях можно локализовать, уменьшить подобные опасности, обеспечив журналистике возможность действовать в соответствии с имманентно присущими ей законами?

Исторический опыт показывает, что путь к этому лежит через разрешение проблемы экономической самостоятельности системы средств массовой информации, и формирование в журналистской общности таких стандартов профессионального поведения, при интериоризации которых у журналиста возникают устойчивые внутренние запреты на отклонения от закономерных профессиональных шагов. Эти стандарты и получают отражение в профессионально-нравственных принципах творческого поведения журналиста. В чем конкретно они заключаются?

На все случаи жизни?..

Анализ профессионально-этических документов мирового журналистского сообщества (российские входят в их число) показывает, что среди упоминаемых в них принципов строго соответствуют обозначенным выше критериям четыре принципа. (Формулировки их в разных кодексах несколько отличаются друг от друга, однако суть совпадает.)

По степени близости к «законам высокого уровня», по выраженности «инструментальной функции» и универсальности эти четыре принципа вполне могут претендовать на роль методологической базы профессионально-нравственного поведения журналиста, предрешающей воплощение его профессиональной позиции в конкретные профессиональные шаги. Важно подчеркнуть, что данные принципы предполагают использование их во всех случаях журналистской практики, касаются всех направлений деятельности журналиста и всех «линий» профессионально-нравственных отношений, в которые он вступает.

Рассмотрим последовательно каждый из этих принципов, выявив общий смысл, который они сохраняют на страницах кодексов несмотря на разные формулировки, и придав им общую логическую структуру. Оговоримся: каждый принцип включает в себя указание его сути и условий, которых он требует для своей реализации.

Принцип первый: соблюдать приоритет общественных интересов и общечеловеческих гуманистических ценностей перед групповыми,проявляя во всех случаях профессионального поведения гражданскую зрелость.

Важность этого принципа обусловлена тем, что он ориентирует поведение журналиста на соответствие законам, определившим возникновение журналистики и ее суть как деятельности, призванной обеспечить такие потребности социума, от разрешения которых зависит его целостность и устойчивость. Иное поведение чревато тем, что может вызвать дисфункциональные эффекты деятельности и повлечь за собой нежелательные сдвиги в общественной жизни.

Говоря об общественных интересах, следует иметь в виду в данном случае интересы общечеловеческие: понятие «общество» употребляется здесь в своем предельном значении, выступая синонимом понятия «человечество».

Но что значит «соблюдать приоритет...»? Ведь это предписание предполагает умение понять, в чем заключаются общечеловеческие интересы, а в чем – групповые, чем общечеловеческие гуманистические ценности отличаются от групповых. Такое умение приходит к человеку лишь по достижению им довольно высокой ступени интеллектуального, общественно-политического, нравственного развития. Так что упоминание о гражданской зрелости при формулировании принципа возникает отнюдь не случайно: она оказывается той предпосылкой, тем необходимым условием, которое делает возможным следование данному принципу.

Вести себя в соответствии с этим принципом в реальности отнюдь не просто. Вот весьма показательная ситуация из журналистской практики, примечательная прежде всего тем, что она типична.

В редакцию одной из популярных в городе газет поступили сведения о том, что руководителями самого крупного муниципального округа допущены серьезные финансовые злоупотребления. Из-за них возникла угроза состоянию жилищного фонда округа: и без того скромные средства на проведение ремонтно-профилактических работ в текущем году «ушли» не по назначению уже в первом квартале.

Корреспондент, которому было поручено расследование, слыл человеком основательным и начал, что называется, «копать» глубоко. Он уже «перелопатил» гору добытых с трудом документов, переговорил не с одним из участников событий. И вдруг его пригласил к себе редактор. Спросил, как продвигаются дела, не очень внимательно выслушал, а потом, не глядя в глаза, проговорил:

– Бог с ней, с этой историей... Я попросил бы тебя заняться другой темой. Видишь ли...

– Не понял! – вопросительно посмотрел журналист на шефа. Они работали вместе не первый год, и по неуверенной интонации редактора он быстро вычислил, что за словами шефа кроется отнюдь не актуальная необходимость «переключить» внимание сотрудника на более важное задание.

– А что тут понимать?! – в голосе редактора послышалось раздражение. – Говорят – не надо, значит не надо!

– Нет уж, позволь... – заупрямился журналист. – Ты не темни, объясни толком.

– Объясни ему... Маленький, что ли?! Знаешь, кто главбух в твоем округе?..

– Представь себе, знаю. Родственница какого-то влиятельного лица.

– Да не просто родственница, а жена! И не какого-то там лица, а нашего... – и редактор назвал фамилию одного из «друзей газеты», владеющего солидным процентом ее акций.

– Ого!.. – выдохнул из себя журналист и замолк.

Редактор тоже молчал, глядя куда-то в окно...

Много дней спустя мы встретились с участниками этой истории у нашего общего знакомого, и мне бросилось в глаза, что отношения между ними как-то странно изменились. «Какая кошка между вами пробежала?» – спросила я у одного из них. «Кошка, говоришь?.. – усмехнулся он. – Просто мы теперь как-то стыдимся друг друга. Ничего, это пройдет. Жизнь не дистиллированная водица, в ней и не такое случается». И он рассказал мне, что произошло.

Наверное, есть люди, способные осудить наших героев. Ведь оба поступили вразрез с принципами, оба выглядят не лучшим образом. Но и понять их тоже можно: жизнь предложила им не самое легкое испытание профессиональной нравственности. Вот оно – влияние «прагматического аспекта функционирования журналистики» (помните, о нем пишет Ю.А. Ермаков?). Этот «прагматический аспект» то и дело подталкивает журналистов к нарушению профессионально-нравственного принципа, о котором идет речь. И невольно возникает вопрос: так, может, и не нужен такой принцип?

Но обратим внимание: и редактор, и журналист – герои рассказанной истории – испытывают чувство стыда.Это значит, их мучает совесть. Так что в следующей подобной ситуации им (или хотя бы одному из них), возможно, удастся найти в себе силы сделать иной моральный выбор, а именно тот, на который ориентирует журналистское сообщество рассмотренный нами принцип. Ориентир же, заметим, есть указатель пути. Без указателей цивилизованных дорог не бывает.

Принцип второй: соблюдать международные правовые акты и законы своей страны, соблюдать права человека,проявляя уважение к демократическим институтам общества.

Уровень цивилизации, достигнутый человечеством, во многом обеспечен законом, правом. Мы уже знаем: право возникло в общественной жизни в связи с необходимостью разрешения противоречий, не поддающихся «доброй воле». Иначе говоря, оно выступило средством принуждения к разрешению таких противоречий. Однако право – не просто «сильная сила», утверждают исследователи.

Оно, – по мнению автора работы «Право в нашей жизни», – организатор, призванный упорядочить, урегулировать общественные отношения, внести в них необходимую организованность. Право – важный дисциплинирующий фактор. При помощи права обеспечивается такая государственная и гражданская дисциплина, которая выражена в строгом порядке, отточенной организованности общественной жизни.

В качестве особо важной задачи для развития правосознания общества исторический опыт человечества выдвинул осознание необходимости закрепления и защиты неотъемлемых прав человека. Идея гарантировать естественные права человека со стороны государства родилась еще в глубине веков, получив серьезное обоснование в трудах многих передовых мыслителей. В XVIII в. она была отчетливо провозглашена в документах, вошедших в золотой фонд развития гуманистической мысли, – в американских Декларации независимости и Билле о правах, во французской Декларации прав человека и гражданина. Многие положения этих документов получили отражение в законодательствах европейских стран. Однако особенно серьезно международное и внутригосударственное нормотворчество в сфере прав человека стало развиваться во второй половине нашего века, когда Генеральная Ассамблея ООН провозгласила Всеобщую декларацию прав человека. Настоящий момент примечателен тем, что права человека не просто провозглашаются в хартиях и декларациях, но и фиксируются в конституциях государств, в международных пактах, направленных на осуществление и защиту прав человека во всем мире (хотя происходит это отнюдь не без сложностей).

Журналистика является не только информационным посредником в процессах укрепления правопорядка и правозащиты. Она и сама выступает в качестве силы, осуществляющей эту работу. Для того чтобы журналист мог справляться с ней наилучшим образом, он должен иметь развитое правосознание, придерживаться прогрессивных правозащитных концепций, а главное – демонстрировать собственным поведением и умение действовать в согласии с законами, и уважение к правам человека, а также ко всем демократическим институтам, которые призваны быть гарантами соблюдения этих прав.

Однако, несмотря на то, что соблюдение прав человека провозглашается лидерами российской журналистской корпорации главным принципом прессы, случаев пренебрежения правами людей со стороны журналистов немало. Много и примеров пренебрежения законами, в том числе Законом о средствах массовой информации. Так, Закон о СМИ однозначно утверждает, что при осуществлении профессиональной деятельности журналист обязан «проверять достоверность сообщаемой им информации», «уважать права, законные интересы, честь и достоинство граждан и организаций». А в судопроизводство месяц за месяцем поступают дела, возбуждаемые в связи с публикацией непроверенных данных или оскорблением чести и достоинства личности, и очень многие из этих дел журналисты проигрывают. Не случайно даже «звезды эстрады», привычные к вторжению прессы в их личную жизнь, теряют терпение и выходят «на тропу войны» против журналистов.

Далеко не всегда законопослушны журналисты и при получении сведений в процессе подготовки материалов. Сталкиваясь с нарушениями закона со стороны чиновников, необоснованно препятствующих доступу работников прессы к информации, журналисты идут на риск, добывая сведения обходными путями. Это, конечно, не дело. Здесь есть проблема, ее надо решать, но не таким образом.

Подталкивают журналистов к нарушению границ правового пространства и противоречия в законодательстве, создающие коллизии, найти решение которых весьма сложно. Это так называемые «серые зоны»: выход из них практически всегда оказывается выходом за правовое поле. Типичный пример подобной коллизии – ситуации с «личной жизнью». Как известно, законы многих стран, и российские в том числе, запрещают «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия». С другой стороны, есть и такой закон:

Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.

Что получается, когда журналист оказывается в точке столкновения двух законов, мы уже видели на примере Елены Масюк.

Уважение к закону и правам человека – залог стабильности, безопасности страны, которых у нас стало меньше. Кто из журналистов хочет, чтобы стало еще хуже, найти трудно, а вот кто из них не уважает закон и права человека, найти не представляет никакого труда...

– с горечью замечает в своей книге «Права человека» Ю.В. Трошкин. И с ним невозможно не согласиться.

Второй профессионально-нравственный принцип потому и важен, что он предполагает перевод внешней для журналиста необходимости в его внутреннюю потребность. Это достигается не сразу и только при том условии, что в сообществе журналистов складывается соответствующая атмосфера.

Принцип третий: соблюдать общепринятые нормы морали, а также стандарты культуры взаимоотношений,проявляя глубокую человеческую порядочность, воспитанность, уважение к чести и достоинству личности.

В одном из номеров журнала «Журналист» был опубликован материал, подготовленный Международным центром для журналистов (США). Он начинался так: «Некоторые считают, что «этическая журналистика» – это оксюморон, то есть сочетание противоположных по значению слов».

– Почему некоторые?.. Да большинство людей так думают! – заметил, отложив журнал в сторону, мой гость – опытный газетчик, с которым мы довольно долго работали вместе. – И это похоже на правду. Помнишь Т.? (Он назвал фамилию хорошо известного мне человека.) Лучший репортер из всех, которых я знал. А как он выглядел и как действовал?.. Я не уверен, умывался ли он хоть раз в неделю и знал ли, что надо спрашивать разрешение, входя к кому-то в комнату или кабинет.

Т. действительно был весьма примечательной фигурой – чтоб не сказать одиозной. В журналистских кругах не уставали рассказывать байки о нем. Информацию мог добыть из-под земли – и в прямом, и в переносном смысле. Тексты его, конечно, приходилось править (не хватало грамотности), но в них всегда была «изюминка» и, что самое главное, они точно схватывали суть событий, фактических ошибок в них почти не бывало. Зато их появлению чуть ли не всякий раз предшествовала какая-нибудь нетривиальная история – то скандальная, то потешная. Рассказывали, например, что фактуру для одного из своих материалов он добыл, сидя под столом в номере гостиницы, где остановилась приезжая знаменитость. Официально в аудиенции ему было отказано, и он «пошел неофициальным путем»! Самое пикантное в том, что подслушивал Т. беседу, которую вела со знаменитостью молодая журналистка, на контакт с которой гостья города пошла довольно охотно.

– Как ты думаешь, – спросила я коллегу, – почему ни одна газета так и не взяла его в штат? Услугами пользовались все, а в штат редакции не брали.

Он хмыкнул, повел бровями:

– Время было доперестроечное! Не больно ценили талант.

– А может, и потому, что с такими «оригиналами» нормальному человеку свойственно избегать общения?

– Таланту многое нужно прощать. Круг замкнулся.

– Смотри, что получается, – сказала я. – Сначала мы таланту многое прощаем, потом начинаем думать, что в журналистике так и должно быть, а потом рождается мнение: «этическая журналистика – оксюморон».

– Вроде бы да... – неохотно согласился он. А я протянула ему номер «Общей газеты», где было напечатано поданное не без иронии интервью Сергея Варшавчика с одним из ведущих ежедневной аналитической программы на ТВ, тоже человеком талантливым (чуть было не получил «Орфея» на ТЭФИ). В интервью этот аналитик весьма своеобразно высказывался о приличиях. Заметив, что судиться с газетой «МК» по поводу ее публикации не намерен (неприлично – «все равно что драться с пьяной бабой»), он заявил: «Лучше я их оскорблю, и пусть они со мною судятся». И дальше добавил: «Я оскорбляю людей, с которыми считаю ниже своего достоинства выяснять отношения содержательно».

Здесь уж мой гость не выдержал:

– Ну, тут чисто трамвайные нравы! Если это просматривается с экрана (а оно, конечно, просматривается), – представляешь, какой образуется «вирус хамства»!

Мне очень понравилось это его выражение – «вирус хамства».

Положение журналиста в общест