Подпись к карте на стр. 235.

Положение на 6.3.42 в болоте Гажьи сопки «нос к носу».

Угроза флангам и тылу. Положение на 14.3.42.

Сбор дивизии и бои за исходный плацдарм для атаки на юг.

Примечание: обозначение советских дивизий и полков (вверху) по: приложение 2 к группе Хëнике Iа № 17/42 командующего от 2.3.1942.

11.3 русские снова большими силами из района болота Гажьи сопки пробились через путь снабжения Глушица-Сенная Кересть на северо-восток. Точно в середине этой десятикилометровой дороги они соорудили сильный ОП с заградительной позицией на севере. И в начале этого пути снабжения, 2,5 км северо-западнее Глушицы, русские прорвались и отклонились на северо-восток в направлении к шоссе или южнее Опочивалова. Изнутри болота как заградительная позиция, так и прорыв в начале пути снабжения, постоянно усиливались.

Приютино находится всего лишь в 3 км южнее места прорыва. Вокруг Приютина находились огневые позиции артиллерии поддержки атаки на юг, подгруппа «Ост» штаба 609 артполка (мот.) особого назначения.

«Фронт» проходил теперь фактически от Опочивалова через Глушицу-Приютино, где в 1 км южнее находились позиции группы Кольберга, - отм. 36.1 (у дороги снабжения Спасская Полисть-Ольховка) – 2 км вдоль Глушицы – затем южнее и около ОП «паук» в направлении восток – на Спасскую Полисть. За исключением западного изгиба между Глушицей и Приютино вокруг огневых позиций она проходила до 5 км западнее шоссе как отсечная позиция для защиты «рукава». В этом «рукаве» находились районы сбора: севернее между Приютино и Трегубово (3-й полк) и южнее в середине между Глушицей и Овинец/Коляжка на шоссе (2-й полк). В самой южной части находился в лесном лагере у «дороги Кольберга» штаб дивизии.

Несмотря на «кулак у затылка», никто, от командующего армией до последнего командира группы, не думал о выполнении задачи. Все ждали только улучшения погоды и о пароле к началу атаки на юг – в середину противника!

Гауптман Нойсс отправился на доклад к оберст-лейтенанту Кольбергу, командиру одноименной группы. Это было 12 марта, после того, как батальон провел ночь в одном из многочисленных лагерей. Нойсс нашел ситуацию ужасной, поскольку он имел на это хороший нюх. Везде вокруг гремела стрельба. Конечно, он не знал конкретного положения. Пока он шел, он приказал связному собрать офицеров и командиров взводов.

Когда он, наконец, вернулся и увидел смотрящих на него выжидающе своих офицеров, то никто не удивился его приветствию: «Ах, господа из войск СС! Д-да, вы получите самое лучшее питание и вооружение и самое высокое жаловние. Но вам, наверное, должно понравится то, что вас как пожарную команду бросят туда, где будет припекать!» Громкий хохот. Потом гауптман Нойсс, естественно, вопроизвел слова, с которыми он и его адъютант были приняты в боевой группе. (Сам Нойсс позже добваил: «Против этого неправильного и совершенно беспредметного мнения товарищей из вооруженных сил нам часто приходится протестовать и исправлять это предубеждение». Но к чести оберст-лейтенанта Кольберга следует сказать, что он совершенно похвально отозвался о боевых действиях этого батальона войск СС в последующие недели и подтвердил эту оценку тем, что предложил командиру 254 ПД оберсту Графу фон Шверину наградить командира батальона «Немецким крестом» в золоте, а многих военнослужащих батальона Железным крестом I и II класса. Боевые действия однако, которые происходили в разных местах, оставили без последствий это предложение).

Теперь доклад командира батальона о боях:

«Батальон принял участие в атаке на лесные позиции противника 3 км северо-западнее Глушицы, которые и были захвачены. Затем надо было пробиваться в направлении северо-северо-запад и там установить прочную связь с атакующей оттуда немецкой частью. При твердом выполнении этой задачи батальон был почти полностью истреблен. 13 марта вышел из строя вследствие ранения командир 9-й роты гауптман Шульц, а 14 марта были убиты обер-лейтенанты Хесс и Экль и лейтенант Диршус, тяжело ранены обер-лейтенант Реманн и лейтенант Набер.

Я остался единственным офицером. Во главе рот стояли фельдфебели и унтер-офицеры!

В деревне Приютино, где размещался обоз, в ходе последующих тяжелых боев в течение следующих недель, возникло кладбище.

Уход и спасение раненых происходили вне палаток, без печей, в примитивных снежных берлогах при температуре наружного воздуха -30° -:- -40° С, что в первое время приводило к катастрофе. Следует отметить особые заслуги самозабвенно работающего врача-ассистента доктора Ханауэра! Только благодаря ему были спасены многие раненые, которых смогли доставить на основной перевязочный пункт. Оберст и кавалер ордена с дубовыми листьями Шайдис погиб при посещении передовой линии на участке батальона Нойсса.

Батальон остался при меняющемся подчинении по-прежнему «пожарной командой» и до окнчания уничтожения Волховского котла был «отдан взаймы» Вермахту, иногда отводимый на пополнение. Только в июне 1942 г. он вернулся обратно в дивизию».

27 марта 1942 г. генерал-лейтенант Хëнике через командира 61 ПД оберста Шайдиса передал приказ, в котором мы читаем у доктора Хубача[2]: «31 марта с обычной исполнительностью была освобождена дорога Глушица-Сенная кересть и отрезана неприятельская группировка. Во время этой атаки 7 апреля западнее Глушицы был убит оберст Шайдис. Командиром дивизии был назначен оберст Франкевитц, который на Волховском участке был замещен оберстом Шëпфером (командир 377-го ПП 225 ПД), затем с 15 апреля 61 ПД возглавил генерал-майор Хюнер. С энергией и осмотрительностью была продолжена начатая оберстом Шайдисом атака и 23 апреля вражеская группировка севернее Глушицы была уничтожена».