Могилы. Святые. Рассуждения.

Двое людей, которых я очень уважаю, сказали мне, что то, что я пишу, для человека не подготовленного выглядит очень пафосно. Может быть. Просто то, что я пишу, приходит изнутри, из глубины, когда это рвется – мне очень трудно. Не хочется регулировать свои чувства, хочу, чтобы почувствовали все. Возможно, это заблуждение. Не знаю, но попробую просто порассуждать, обойдясь без эмоций, или немного их попридержать.

Тверская область. В двадцати километрах от города Зубцов, на берегу красивейшего Вазузского водохранилища, есть Красное поле, и рядом с ними Красный, или Тухлый овраг. Наверное, все поисковики знают это место. Когда-то в войну здесь была деревня Красное, ее после войны съело водохранилище, точнее, оно затопило землю и спрятало выжженный, растоптанный труп этой когда-то красивой русской деревни. А убила ее война.

Овраг у деревни Красное местные жители долго называли Тухлым, потому что запах от разлагающихся солдатских тел не давал даже близко подойти к этому месту. Страшно, цинично? Может быть… Но, в первую очередь, больно. Больно потому, что погибшие остались не погребенными, а главное- страшно, что долгое время они были забыты. Потом вода спрятала под своей спокойной голубой гладью растерзанную деревню и тела, может быть, упокоив и души, но не убила память. Сотни поисковиков пришли на оставшуюся сухой околицу бывшей деревни и овраг. Сотни солдат обрели покой, десятки имен вернулись в семьи.
Мы с ребятами из саранского отряда «Броня» нашли здесь Ивана Пантелеева. Трое пулеметчиков лежали в обнимку со своим пулеметом прямо у кромки воды в уже не видной, засыпанной траншее. Двое неизвестных и Иван! Неизвестных? Нет! Священник из Питера, протоиерей Вячеслав Харинов, сам нашедший и проводивший в последний путь тысячи солдат, сказал мне недавно: «Господь знает все имена, а мы должны помнить!» Ведь верно? Да, Он там знает их всех. Иван Пантелеев вернулся домой и лежит рядом со своей женой, а его друзья лежат со своими товарищами на воинском кладбище, совсем рядом с тем местом, где их нашли, и к ним тоже приходят люди. Много людей. Приходят те, кто не знает, где могилы их предков, просто чтоб поклонится им всем, приходят местные жители, чтобы постоять в тишине, приходят поисковики, чтобы проводить как положено тех, кто вернулся. Много людей. С каждым годом все больше. Почему? Я попробую объяснить. Так как это чувствую я.

Напротив Красного поля, у дороги, под красивой большой сосной, есть одинокая могила. В ней похоронен танкист Андрей Гладышев. Красивое открытое лицо, чистая, даже в чем -то детская улыбка, лицо наивное и доброе. Только лихо сдвинутый на затылок танкистский шлем, с очками- консервами говорят о том, что это солдат. Его нашли тут же, на поле, у обломков танка КВ. Огромное, разбитое прямым попаданием снаряда ведущее колесо поисковики вмуровали в постамент у могилы.

Я часто приезжаю к нему, приезжаю и сижу у могилы. Нет, его нашел не я, у танкиста есть родственники, следящие за могилой, она всегда ухоженная и чистая, эта одинокая могила у дороги. Но он мой, он мой близкий, мой предок, он человек, который отдал за меня жизнь! Я останавливаюсь и подолгу сижу у его могилы. Смотрю на широкое нескошенное поле, на виднеющийся вдалеке лес, на глубокое небо над головой и благодарю его за все. За все, что он для меня сделал, подарив право видеть и любить эту красоту.

Сын Божий принял муки за всех людей и воскрес. А разве не меньшие муки приняли они, сгорая заживо в танках, разрываемые на куски снарядами и минами, заживо похороненные в заваленных блиндажах и траншеях? И не за всех, не за все человечество, а конкретно за НАС, за тех, кто живет на этой конкретной земле. За наше право жить и пользоваться этой красотой. Так значит, это наши святые, исконные.

Зачем я сижу у этой могилы? Когда мне плохо, я прошу помощи, я обращаюсь к ним ко всем и ищу у них поддержки. Я осознаю, что им тогда, 70 лет назад, было в разы тяжелее, и они выдержали, справились, не отступили и победили. Мне становится легче, я чувствую, что тоже смогу выдержать и выстоять в своих, пусть и не таких сложных, жизненных ситуациях. Их память и сила, их жизни помогают мне в этом. А еще и, наверное, самое главное, мне стыдно быть хуже, слабее, мне стыдно перед ними и перед своими внуками. Я хочу, чтобы и внуки когда-нибудь обратились ко мне за помощью, за духовной помощью. Бред? Нет. Ведь недаром Сталин в самые тяжелые дни битвы под Москвой обращался к памяти Святых Александра Невского и Дмитрия Донского, к памяти воинов, уже когда — то, сотни лет назад, отстоявших Русь. Ведь непросто было руководителю страны, где основной религией был атеизм, во всеуслышанье вспомнить о Вере… А он вспомнил. Пусть не открыто, но вспомнил. Вспомнил именно о Святых Воинах. И солдат в мерзлом окопе у Волоколамска понял, что он не один, с ним память его предков и имена воинов, ушедших сотни лет назад, но оставшихся в Памяти народа навечно, благодаря своей смелости, силе и самопожертвованию. Ведь проще идти на верную смерть, понимая, что не зря, что, если будет жива страна, тебя будут помнить, и подвиг твой сохранится в Памяти потомков и, может, к тебе будут обращаться в тяжелые для себя минуты твои правнуки. И они шли. И выстояли. И победили! Теперь мы помним о них и обращаемся к ним в своих мыслях. И они нам помогают, ведь мы осознаём, насколько было трудно им совершить их Подвиг. Это осознание и дает мне возможность понять, насколько мелки мои проблемы, понять, что стыдно перед этими проблемами спасовать и сдуться, что надо, несмотря ни на что, идти вперед и не сдаваться.

А смогут ли наши внуки и правнуки обратиться за помощью к нам? Будут ли им поводы гордиться нашей жизнью? Сможем ли мы укрепить их своим примером и Памятью о нас? И будет ли вообще жить эта Память? Решать нам с вами! Почему внуки и правнуки? Почему не дети? Потому, что дети — они рядом, они видят нас, им останется наша материальная составляющая. Они могут, каждый в своей степени, гордиться только тем, что мы их произвели на свет и вырастили. Но это не гордость, нет, это благодарность. Последующим поколениям нужно большее, им нужна духовная составляющая, свершения целого поколения, способное жить в веках. Есть ли у нас такие свершения? Есть ли возможность, как у наших дедов, жить в веках, помогая своим примером жить нашим потомкам? Подумайте! Сергей Мачинский

День гибели в день рождения

…То грохот давно минувшей атаки вдруг разбудит среди ночи, то неясный силуэт в болотном тумане поманит за собой, то во сне молодой парень в изодранной гимнастерке будет твердить: «найди меня, найди!» Поисковики любят такие истории, хотя, как говорят скептики, чаще всего сами же их и выдумывают. Так легче представлять себе живых людей, которых война перемолола в страшное месиво из плоти и металла. Проще смириться с тем, что война оборвала такое не представимое количество жизней. Однако же бывают и настоящие чудеса.

Это был 2011 год, традиционная Вахта Памяти в районе Мги. Болота, топи, густые и мрачные леса. Места, которые у одних вызывают звериный ужас, у других – неизъяснимый трепет, у третьих… Да у каждого свое, чего уж там. На 11 километре железной дороги Кировск – Мга бойцы петербургского поискового отряда «Магура» неподалеку от железнодорожного полотна наткнулись на солдатский окоп. В нем – гора гильз от противотанкового ружья и нехитрый военный скарб. И двое красноармейцев: по всей видимости, расчет того самого ПТР. Их боевая вахта оборвалась, но не закончилась в далеком 1943 году – бойцов просто прикопали там, где их застала смерть. Вместе со всеми вещами, наградами, а самое главное – солдатскими медальонами. Вскрывали их, как обычно, затаив дыхание. И вот – удача! – в обеих капсулах – сохранившиеся бланки. Их отдали на экспертизу, и ответ был одновременно и радостным, и не очень. Установить удалось имя только одного из солдат. С войны вернулся Михаил Федорович Ильин. А вот его товарищ, увы, остался безымянным – время стерло с тонкой бумажки всякие следы чернил. Похоронили героев через год – со всеми воинскими почестями.

У опытных поисковиков есть привычка: бережно хранить солдатские вещи. Даже если уже нет надежды, что они расскажут что-то о своих хозяевах. Так вышло и со вторым, пустым бланком медальона из фронтового мгинского окопа. Его положили в книгу, между страниц – и оставили до поры до времени. И так сложилось, что это время пришло в год 70-летия Победы. В 2015-м бумажку достали – и обомлели. На тонком листке явно проступили следы от пишущего инструмента. Не чернила, не карандашный грифель – еле заметные вдавленные черточки. Медальон отдали экспертам –, и «незаполненный» бланк выдал свою тайну. Александр Филиппович Казарин, уроженец поселка Лебяжье-1 Челябинской области. «Бумага отдохнула» — так специалисты прокомментировали то, что поисковики посчитали чудом.

А дальше – началось как раз все, о чем говорят: боец как будто стучится из того мира в этот. В 2015-м по всему миру гремела акция «Бессмертный полк», миллионы людей вышли на улицы городов с портретами своих родных, прошедших горнило страшной войны и оставшихся на полях сражений. Именно там, в архивах «Бессмертного полка», нашлись ниточки, позволившие петербургским поисковикам найти Аркадия Александровича Казарина, сына солдата из того самого мгинского окопа. А еще выяснилось, что Александр Филиппович Казарин погиб 3-го августа 1943 года. В тот самый день, когда его сыну исполнилось шесть лет.

За неделю до Нового года правнучка солдата побывала на месте того самого окопа, где ее прадед вместе с однополчанином пролежали почти 70 лет. Приехала из Кургана. Поисковики передали ей чудом «оживший» медальон и личные вещи Александра Филипповича Казарина. Среди них – медаль «За оборону Ленинграда». Символично.

Сергей Загацкий
Фото: Алексей Волков, поисковый отряд «Магура»

Звание поисковика

Не часто, но иногда приходится слышать вопрос: — А сколько конкретно вы вдвоем нашли и подняли солдат?
В поисковой среде не принято рассматривать кто, да сколько, разве, что при подведении итога вахты, по заполнению протоколов звучат фамилии тех, кому солдат доверил свое обнаружение. Конечно, несмотря на распространенные ответы на этот вопрос: — Да я и не считаю, или — Уже и не помню сколько. Есть в этом некое лукавство. В тот или иной момент все поисковики для себя слагают сумму этого личного результата. Кладя руку на сердце, откровенно скажу, есть в этом что-то приятное, поначалу гордость некая за результат, позже эта гордость переходит в благодарность за оказанное доверие.

Мы уже давно поняли, что это не мы их ищем, а они нас выбирают. Мы работаем в поиске в паре, я и жена моя Света. Нам не под силу брать огромные воронки, хотя и знаем, некоторые, в которых есть останки солдатиков, не работаем на блиндажах, они в поголовном большинстве на болотах залиты водой – нам попросту, вдвоём, воду не отчерпать.
На болотах на всём что глубже пятидесяти сантиметров находится работать тяжело, пятьдесят — это на сколько, можно дотянуться рукой в болотной жиже, воде. Мы не отрабатываем санитарные захоронения, не перезахораниваем госпитальные, мы вообще не занимаемся перезахоронением. Мы, ищем и подымаем верховых. Так на языке поисковиков называются солдаты, убитые в бою и оставленные по самым разным причинам не захороненными.
Конечно, когда требуется помощь коллегам по отряду на воронках, блиндажах и окопах мы не отказываем – этого у поисковиков просто нет. Помогаем как можем, черпаем, роем, перебираем. Не приняты у поисковиков эти «я», «у меня», «моё». Здесь есть МЫ. И результат найденных и поднятых бойцов конечно общий, но он – сам результат отряда, безусловно, слагается из результата каждого, его старания, умения, навыков. Дело не в том, сколько бойцов нашел и поднял тот или иной поисковик – это вам не соревнования. Нет среди поисковиков ни плана, не показателей результативности. И у нас были вахты, когда все старания сводились к добору и помощи коллегам. Я сейчас о другом.

Попасть на вахту достаточно просто. Если есть желание это каждому под силу. Немного другое, когда это становится регулярным или как в нашем случае неотъемлемым, то без чего уже и не представляешь себя. Через десяток вахт ты уже смело можешь назвать себя не новичком, а опытным поисковиком и вот тут появляется то, о чем я хочу высказаться.

Опытный поисковик это не просто слова – это своего рода статус. И его невозможно получив однажды, как значок носить всю жизнь. Этот статус надлежит подтверждать ежегодно – ежевахтно. Этот статус накладывает на тебя груз ответственности и обязанности перед делом, которым ты занимаешься, перед более молодыми поисковиками, ожидающими поддержки и помощи от тебя, и самое эффективное это личный пример. Просто в силу того что ты в этом статусе «опытный поисковик». Но главное, как понимаем мы, ты осознаёшь свою ответственность перед теми кого ищешь и подымаешь, перед теми кого ещё не нашел, но можешь найти.
И вот здесь некое своё могу, переходит в ответственное – должен и даже обязан. Никто на тебя таких обязанностей не взваливает, никто с самого начала и после не заставляет, не требует. Перед этой ответственностью только ты сам. Сам перед собой и перед своей совестью. Объяснения поисковой болезни нет, сколько не слушай рассказов, не читай книг – все попытки объяснить, и описать четны. Мы даже не знаем, хорошо этим болеть или плохо, но точно знаем не просто и не дешево. Это уже не то с чем живем, а скорее ради чего мы живем, без чего уже не можешь. И вот парадокс или чудо, как вам будет угодно это называть. Если человек живет этим искренне – то результат не заставляет ждать.

Если опытный поисковик искренен и открытый, то солдатики его выбирают и доверяются ему. На вахтах все равны, как говорится и стар и млад, по крайней мере, перед павшими солдатами той войны. Равны то, равны, но находят отнюдь не все. Не всем дано пойти в лес, поле, на болото и обнаружить останки. А что бы регулярно, на каждой вахте, прямо надо сказать единицы. И в этом нет совета, этому нельзя научить. Есть только общие расплывчатые правила, некие советы. Нет тут ни какой технологии, овладев которой, можно было бы сказать, что теперь готов, пойду и найду.
Со временем понимаешь свою некую ничтожность в этом процессе, потому, что невозможно объяснить почему ты именно в этом месте присел и копнул, а там сам не понимая того выворотил старый корень дерева под которым, лежат останки. Приходилось видеть и тех кто, как говорится, наобум работать пытался, часть окопа разворотит или корень выворотит, да только спасибо ему говорят те, кто позже на это самое место пришел, копнул чуть глубже, или чуть в сторонку и вот вам, пожалуйста, обнаружил. А тот, кто наугад пытался, не докопал, не разглядел, да просто не увидел очевидного, того чего кажется и не увидеть то не возможно.

Лагерь уже двенадцать лет на этом месте ставится, каждый метр прощупан не по разу, а вот вздумалось мне по краям палатки канавки вырыть на случай оттока воды, если дождь пойдет, копнул, а там чуть ли по верху ботинок и дальше весь солдатик.
Куда глядели? Как прощупывали до этого? Случайность кто-то скажет.
Да я вам этих случайностей, пальцев не хватит загибать, перечислю. И происходят эти случайности, если их так назвать можно, не абы с кем, а всё чаще с бывалыми – опытными. Объяснить, что да как невозможно, есть в этом деле, что-то свыше, от нас самих мало зависящие. Есть по этой теме ещё одна мысль, которая звучит так – «Время пришло». Так однажды нам сказал опытный поисковик Николай Усанов: — Время пришло и вы пришли, вот вас и выбрал солдатик.

И нас, выходит, солдатики воспитывают. С грязными мыслями да с целью наживы трудно солдат находить. Вероятно у копарей, кои ради наживы, они себя тоже поисковиками считают, свои помощники свыше имеются. Сегодня много разных искателей развелось, и некоторые находят, и шмотьё немецкое и награды и монеты. В интернете форумы, ярмарки, аукционы устроили. Мы на это спокойно смотрим и на цвета не делим, как это стало принято. Мрази, скажу откровенно, везде встречаются и по ту и по иную сторону. Грубо я скажите. Да грубо. Но, иначе, не могу, и не буду. Не можем мы цену денежную назвать, ни медали, ни ордену. Для нас, в нашем понимании, иная у боевых наград цена – жизни человеческие.
Ну, нашел ты, к примеру, орден, так что? Ты его на берёзке для тебя привязанным нашел? Нет ведь. Ты его среди останков солдата, защитника Родины твоей нашел. Вот она и проверка самого себя на вшивость, так сказать, на гнилостность сути человеческой. Будешь ли ты останки собирать, чтоб земле с должными почестями придать. А если и собрал, зафиксируешь орден? Ведь это, сто процентное имя бойца, вот только тогда орден родственникам отдать придётся. Ну, а если ты его в карман свой, чтоб не дай бог, кто увидит, останки бросил или без имени на захоронение останки отдал или вообще с этакой целью могилу разворошил – Ну кто ты, если не мразь последняя? Не делим мы не на черных ни на красных – всяких повидать пришлось. И промышляющие немецким хабарком, приносили аккуратно собранные останки советского воина с личными вещами, и места подсказывали, где встретили останки, и промышляющие цветным металлом отдавали останки в коих золотые зубные коронки. А иные медальоны купить предлагали, и отряды приходилось видеть, под прикрытием, вахт памяти, немецкие кладбища перелопачивающие. Мразь она и есть мразь – что за это говорить.

Одно только скажу, и то только для тех, кто помыслы на такое имеет. Не встречал я, да и нет вообще тех, кто на этом разбогател, состояние так сказать нажил. Сказки всё это, опыту моему поверьте – сказки. Кто с этого, что и имеет, так это перекупщики. А вы только душу свою помараете, да совесть в размен пустите. А как человек верующий, перекрестившись, скажу, дай Боже ответ за этот грех вам самим держать, а не ближним вашим через боль и страдания отмаливать.
А на вопрос сколько, конкретно, вы нашли солдат? Отвечу так: — Есть мнение, люди живы пока их помнят, а мы помним всех нами поднятых. И выходя в поиск, мы идем не вдвоем, а со всеми десятками нами поднятых солдат, и пусть они в большинстве безымянны, но все они, каждый раз с нами. Я даже иногда у них помощи прошу. Хотите верьте, хотите нет — они помогают. И с этой помощью, от вахты к вахте растет их число, как и наша ответственность перед теми, кого ещё не нашли.

АрГиС

Ненормальный писака

Умный ты какой-то и глупый одновременно. Рассказы пишешь. Некоторые интересные, но в большинстве так себе. А в некоторых столько мистики напустил, что в пору фантастом тебя называть.
Ведь сам отмечаешь, тема хоть и патриотичная, но специфика узкая, многим не понятная. Ты с критикой, а тебя на смех, ещё и «тигра» норовишь за ус дернуть. Знаешь, как оно для народа преподносится? Ну, назови хоть один телевизионный канал, не освещающий эту тему, область назови, где не по одному миллиону на это дело не тратится. Вахты, экспедиции, отряды, а результаты, ого-го какие, а ты с критикой, ну глупо же. Кому? Что ты хочешь рассказать? Да и какую такую правду? Даже если ты прав в чем-то, они выше стоят и чаще за своё говорят.
Кто-то, не помню сейчас, сказал «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой», как-то так вроде.
— Геббельс, подсказываю я, терпеливо выслушивая собеседника.
— Кто? Недоуменно переспрашивает он.
— Пауль Йозеф Геббельс, главный идеолог третьего рейха, уточняю.
— Ну, это..., я не знаю, несколько замявшись, затушевался собеседник, а по сути, верно. Ну, сам смотри, все вокруг талдычат, что всё хорошо и лучше некуда, а ты обратное, раньше бы за такое ...., он показал решеточку из пальцев, намекая на жесткую силу власти и постучав указательным пальцем по голове: — Думать надо, а не с идеологией третьего рейха сравнивать, знаешь так до чего договориться можно? Я хоть и не все твои сочинения, но с некоторыми познакомился. Вот откровенно, по «чесноку», без обид, чисто моё мнение, сказать?
— Конечно, высказывай, глядя в его глаза, уже с неким напряжением выговариваю я.
— Вот, не знал бы тебя лично, точняк решил бы, что кто-то из этих..., из «аля-улю» пишет, и он покрутил пальцем у виска. Души какие-то зовут, в сны, кто-то вам приходит, даже в человеческом обличии появляется. И ты серьёзно думаешь, что в это кто-то поверит? Вот сам, только откровенно, сам-то в это веришь? В то, что написал, веришь?
— Да, говорю, в сути рассказов, только, правда, отражена. Как, и что было, что чувствовал. Как коллеги рассказали, так и изложено.
— Вот. Вот именно – как рассказали. А рассказывают как? На одной улице, один палец порезал, а на соседней уже рассказывают, что сам себе руку отрезал. И болтают так искренне, как на духу говорят.
— А у тебя, есть те, кому ты доверяешь? Есть, кому ты веришь? Задаю встречный вопрос.
— Конечно есть, а причем тут это?
— Вот и у меня есть. Я их коллегами называю, а некоторых и друзьями.
— Да я не за «Верю – не верю», ну гляди пример. Приспичило, так сказать, человеку по нужде среди ночи, а он в глухом лесу, в палатке. Вокруг темень глаз коли, жуть короче сплошная, да ещё и рассказы ваши про души и мистику всякую, а деваться не куда. Отошел немного от палатки, присел, а тут в самый не подходящий момент, возьми да ветка с дерева свались, деревья скрипнули протяжно, птица, зверек какой, не далеко, звук издай. Тут от страха что угодно померещится. А ты опосля, слушай, и записывать только успевай. Байки это, а не рассказы. Вон, местами, сколько мистики, дыму сколько напустил. Ничего не скажу, красиво изложил про Тамару с Филиппом, красиво. Но ведь ты не мог знать как оно, в самом деле, тогда было, может они к тому времени и жениться передумали, другая любовь может уже была, и ангела, какого то, выдумал. Я извиняюсь, конечно, но это уж перебор, по-моему.
— Может и перебор, пожимая плечами, говорю, объяснить почему, мне так эта история представилась, не могу. Очень жалко было, что из окружения не вышли, что молодые такие, планы, мечты не сбылись, детишками не обзавелись. И если души бессмертны, то думаю обязательно встретиться должны. Может оно, что и не складно получилось, на всех не угодишь, да и цели такой не было. А по иному, была бы где-то отметка о найденных останках солдата Филиппа, через девятнадцать лет медсестры Тамары, ну и может где-то племянница Тамары упомянула, о довоенных намерениях молодых. Это рассказ?
Позволю ещё вопросик, а как опровергнуть, что было не так как в рассказе?
Собеседник замолчал и потупив взор:- Ладно, хрен с этой мистикой. Может, не может, было, не было, а вот ты про поиск пишешь, за то, что поисковики на свои деньги ездят, отсутствие должного порядка во многих вопросах, за награды не понятно как распределяющиеся, за гранты, потраченные без должных приоритетов в поисковой работе. Тебя послушать так вообще ничего не делается нормально, а администрация на местах вор на воре, ничего человеческого в них, будто, и нет. Критиковать многие мастера, ты вот сам, с женой, отряд с подростками не создали, и за поддержкой финансовой, полагаю, к администрации не обращались, вас конечно, может там с распростертыми объятиями не ждут, а может и откликнутся. Да и вообще, если знаете, как должно быть, об этом пишите и говорите, научите, если умеете, а то всё больше на деле измазать все норовят, очернить вместо поддержки. Я не за вас конкретно, а за общую картину так сказать.
— Ну и на том спасибо, выдавив из себя улыбку, сказал я.
— Ты только не огорчайся, продолжил собеседник, ничего личного, просил мнение по «чесноку», вот получи, у меня такое. И рассказы твои про воспоминания ветеранов мне нравятся, думаю и не только мне, их бы в сборничек какой, книжонкой издать, история ведь наша. Ладно, побегу, дел по горло, живы будем, увидимся ещё, пока.
— Пока, будет время, забегай, подытожил я на прощание.

Вот и пообщались, подумал я, провожая взглядом знакомого. В чем то и ты прав, но чья правда, правдивей, выяснять смысла нет, у мышки убегающей от кошки своя правда, у кошки её догоняющей своя. Сколько людей, столько и мнений, наверно на этом и строится компромисс мнений. А положа руку на сердце, по «чесноку», как собеседник назвал, задело. Цепляет что-то этакое по нутру, и высказаться за это, ума не приложу как. Каждый по себе выбирает, на что силы свои и время тратить. С системными «ветряными» мельницами бороться или махнув рукой на их, сделать пусть не многое, но конкретное.
Тема в поиске «за свой счет» не нова, и высказано по ней, не мало, но по сей день, не отрегулирована она что ли. А по совести, за то кто больше, а кто меньше, так мы до земли должны поклонится, всем самоотверженным поисковикам коих на земле боёв бывших живя, работают круглогодично. Да, да, до земли и это самое малое. И не серчайте на их ухмылку по этой теме, на вахтах памяти. Не без нас, а без их наработок круглогодичных, знаний и опыта, вообще не известно во что вылились бы результаты вахт. Конечно проживая там, им нет нужды билеты на поезда покупать, жратвы на недели, да скарб походный всякий. Оно без этих затрат, на много дешевле. У их всё под боком, куда не пошел, по всей округе следы войны.
Но справедливости ради стоит отметить, что не одни они на этой территории проживают, а вот кто дело поисковое на плечах держит, мы по именам знаем. Это про приезжающих можно сказать на скольких вахтах тот или иной побывал, а их вахта, начавшись однажды, так по сей день и не закончилась.
Я это к тому, что и впрямь сложно определить роль того или иного. Я, и мой собеседник из региона на территории которого война не бушевала, и нет в сметах нашей администрации статьи на расходы по увековечиванию памяти павших в других регионах, а снять деньги с других направлений, спортивной или культурной, это поймет только тот, кто с этим сталкивался.
Мы это понимаем и не просим, не обращаемся, тут уж выбирай, либо время в мольбах проводить, либо в работе. Но я, не за это. Я за отношение, за разницу между произносимым и происходящим, здесь-то им не на кого пенять кроме как на самих себя. Что бы понятно было, примеры полагаю привести нужно.

К годовщине победы в войне Великой Отечественной, министерство обороны страны среди прочих награждало и поисковиков, для чего были поданы списки достойных. Не мне говорить, как оно у нас происходит, пока списки подали, пока рассмотрели, утвердили, праздник, как обычно, прошел.
Но награды пришли, тут уж как не крути вручить нужно, так вот в нашем крае выдачу наград министерства обороны страны прикрепили к областному галла-концерту художественной самодеятельности. Всё путь по пути известили, пригласили, поисковики приехали.
Два с половиной часа сидели поисковики слушали, глядели на выступления самодеятельных групп и музыкальных семей области, ну и в завершении музыкальной программы, под занавес, вызвали, вручили. Организаторам этого концерта эти награждения, в народе говорят, как собаке пятая нога. Увязать одно с другим, пожалуй, могут только те, кто по случаю юбилейной даты с трибун отчеты зачитывал, да росчерком пера взял да и свел воедино, веселые пляски со скорбной поисковой работой, и поплясали выходит, и солдатиков захороненных помянули.
Кто-то может и скажет, их к наградам удостоили, а они ещё и не довольны, может и скажет, а вот мы, как в песне Владимира Семеновича Высоцкого, не знаем, кому сказать спасибо, что живой.
Большого удивления это у поисковиков не вызвало, привыкли к второму и третьему плану. По окончании укрывшись в машине за встречу, за награды, за помин солдатиков поднятых, на том и разъехались, а вот на душе как-то не так, осадок некий.

Да что за нас, если на самих солдат погибших, времени у власти нет, поисковики иногда с грустью шутят, что уровняли нас с ними, не на их, ни на нас времени нет, в один ряд с героями, значит, поставили, какого выше признания можно желать.
Исключение скажите? Лишка хватил? А я вот глазами поисковика событие опишу, а судить да рядить – это вам предоставлю.

Солдатика подняли, имя чудом восстановили, на малую родину привезли, дело уже за небольшим осталось должным образом похоронить. Но организовать, пусть малое, но должное по этому поводу действо по мнению власти имущих, солдат не удостоился. Не заслужил выходит, маловат получается его подвиг за Родину жизнь отдавшего, его захоронение к дате надо приурочить, к программе утвержденной прикрепить.
Стоял гробик с останками на табурете красной тряпочкой покрытый, караул стоял рядом, шла праздничная программа, выступали митингующие, не про солдата, по дате праздника говорили, вручали подарки, призы какие-то, из динамиков звучала праздничная, не грустная, музыка, даже хором попели.
А солдатик лежал в гробике на табурете и ждал своего часа, когда наговорятся, напоздравляются, напоются. Семидесяти пяти лет маловато оказалось. Рядом стояли и поисковики, пришедшие на захоронение солдата, что бы отдать последнюю дань выдернутому из не бытия земляку. Стояли и ждали окончания празднества, которого на душе не было. Поисковики то на похороны приехали. Школьников пригласили, в ряды построили и наглядно показали, что эти похороны могут быть как праздник, мягче говоря, не грустными.Мало?

Давайте ещё на одно событие глянем, по захоронению солдата на его малой родине. В администрации, узнав о возвращении солдата спустя годы, на родную землю, с ходу, запланировали присутствие областной делегации, об автобусе из областного центра объявили, списки желающих на процессию съездить подать попросили. Но, по резвости начальной, не учли удаленность мероприятия от областного центра. Отмену объяснили причинами насыщенности мероприятий праздничного дня, к которому в очередной раз приурочили захоронение. Само собой захоронение состоялось и без присутствия власти имущих, которые тратить время на дорогу нецелесообразным посчитало. Нашлись дела по важнее, есть места где их выступления, по больше народу увидит. Соответственно не состоялось и возможное посещение проживающих далеко поисковиков. А как бы вы думали? Для начальства автобус ещё найдется, а для поисковиков – надо, так сами доберетесь.

Полагаю достаточно примеров, их огромное количество, а в администрации, конечно, работают не только бессердечные люди, но вот чего-то в каждом случае не хватает, а этих самых случаев ....
Присутствует или нет в этом должный порядок, оценку которого отметил мой собеседник, определяйте сами. И о мистике в рассказах, скажу так, каждый видит то, что желает увидеть.

В рассказе «Неразлучники» можно разглядеть не только увиденного им мистического Ангела, но и то, что главных героев Филиппа и Тамару нашли и подняли с разницей в девятнадцать лет. Что все эти годы поисковики, не смотря ни на смену властей, да и самого государства в целом, когда всем было на это плевать, не прекращали работу по поиску. А факт восстановления двух имен с такой предысторией из тысяч безымянных – иначе как чудо, и не назвать?
В моих рассказах нет желания выступать в роли критика, обличителя недостатков и не доработок, это всё и без меня известно тем, кто с этим сталкивается. Рассказы скорее своеобразная моя благодарность, всем тем с кем свела судьба. С людьми, которых, по моему убеждению, есть за что уважать, благодарить и ставить в пример.
В рассказах нет призывов, бросить всем свои дела и кинуться в поиск. Нет, позывов ставить поисковикам памятники и увешивать наградами. Но есть некая может, как сказал собеседник, мистическая надежда, на то, что прочитав их, при встрече с поисковиками, кто-то окажет посильную помощь.
Водитель довезет до магазина, идущих в болотниках людей по трассе за хлебом. Полицейский на вокзале не будет перерывать рюкзаки за пятнадцать минут до отправления поезда, ну хотя бы не за пятнадцать. Не подымут скандал попутчики в поезде по причине промокших из-за проливного дождя, до последней нитки поисковиков и их не малого скарба. Оно понятно, течет с них, негде в лесу и поле укрыться, и им не придется, согреваясь, горячим чаем, ночевать в тамбуре. Может где-то, когда нибудь, хоть какой нибудь отряд, вернувшийся с поисковых работ встретят местные власти и развезут по домам, усталых, а по весенним вахтам и простуженных людей, о работе которых будут упоминать во всевозможных отчетах.
А может, и найдутся те, кто пожелает отдать немного своих сил и времени поиску, хотя сразу предупреждаю ещё раз — это заразно, и на «не много», с самого начала не рассчитывайте. Ну, а тем, кому моя «писанина», не по душе, извините, в мире много интересных и красивых рассказов на самые разные темы. Благодарю и за то, что этот осилил.

За мистику, то отельный разговор, мне и самому пришлось побывать в ситуации, когда щипал себя до синяка на руке, проверял, не сплю ли, не провалился ли во времени. Дело уже к вечеру тогда было, раскоп на окраине леса оказался, над полем туман как дымка расплылся, красота одним словом.
Слышим, многоликое ура с поля грянуло и грохочет что-то. Привстали и видим вдалеке по полю силуэты человеческие в тумане бегут и в руках типа винтовок держат. Но главное это «Ура» от людей цепью бегущих и звуки типа выстрелов. Меня будь-то паралич пробил от происходящего, всё думаю, докопался…
Позже выяснилось, что в поле работал соседний отряд со школьниками, стоящий в лесу за полем. Так вот они подняли медальон на своём раскопе и по старой традиции дружно заголосили «Ура», а по темпераменту юному бросились все дружно в лагерь, сообщить о находке прихватив с собой, что в руках было, кто щуп, кто лопату. Вот и наблюдали мы как в тумане бегут и кричат, а некоторые в пылу эйфории ещё и на бегу секаторами о совки лопат давай стучать. Разглядеть сквозь туман сами понимаете, а какое-то время, честно скажу, не по себе было.

Но было и то, что прибегал в лагерь, взмокший от пота, напуганный бывалый поисковик, который бежал от самого раскопа до лагеря, так как почувствовал чьё-то присутствие да не объяснимые звуки и движения. На «пошути» бывалых не разведешь, сами, кому хочешь, фору могут дать и по теме этой они не шутят. Есть, что-то в этих местах, не видимое и тайно скрытое. Да и чему удивляться? Когда-то здесь на каждом метре не по одному солдату полегло, до шуток ли? Верить или не верить, дело личное. Смеяться по этому поводу не рекомендую и помнить надлежит, что наши дети будут относиться к нам, так как мы сегодня относимся к своим отцам и дедам.
А в рассказах моих, как собеседник выразился — всё по «чесноку», и без обид, но если у него как он выразился, ничего личного, то у меня всё это очень глубоко личное, мне иногда кажется, что я сам себя в этих лесах, полях, болотах ищу. Ненормальный, что с такого взять, и то не так, и это не этак. Ни как душа моя не принимает эти сегодняшние нормы, ни в какую не вписываюсь, как не примерял. Ненормальный и только.

Терпенья и удачи всем неравнодушным. И как однажды, «в десяточку», написал поисковик Александр Савельев, желаю всем поисковикам здоровья, крепких ног, теплых спальников и не протекающих под дождями палаток.

АрГиС

За все заплачено сполна

Трехметровый забор из плит в рисунке выпуклых кубиков отделяет тротуар с хлебозаводом нашего городка.
Здесь я бываю не часто, но каждый раз оказавшись тут, душу будоражит благостное ощущение встречи с детством. С трудным, голодным, но, не смотря ни на что моим счастливым детством. И именно здесь в расплывающимся, тонким ароматом свежеиспеченного хлеба, я возвращаюсь туда, где по наставлению родителя тру щеткой с мелкой конской щетиной два плоских камня очищая их до белизны. Это была самая ответственная работа, которую я, когда либо, делал в своей жизни. Я снова как наяву вижу отца и маму, суетливых сестер одетых по случаю во всё чистое, а главное лица. Светлые с благоговейной, поблескивающей слезинкой счастья в родительских глазах.
На маме чистый фартук, косынка, в руках рушник с незатейливой вышивкой крестиком по краям, чашку с самогоном в руках стоящего у стола отца, слова мамы «Дождались», кружащий голову хлебный аромат, заполнивший весь дом, и вкус теплого, мягкого, тающего во рту, сластимого, белог