Этнические аспекты в разведке
Этнографические условия являются неотъемлемым структурным элементом политической и оперативной обстановки и, соответственно, условий деятельности разведки и контрразведки и включают в себя характеристику численности и плотности населения, его возрастной, национальной, религиозной и классовой структуры, состояние морального духа народов, этносов.
В последнее время все большее значение придается исследованию влияния на мировую политику и экономику так называемых «мировых племен».
Мировые племена (global tribes) — наиболее многочисленные и влиятельные этнические диаспоры. Это рассредоточившиеся по всему миру народы, сохраняющие тесные транснациональные связи, высокий уровень экономического взаимодействия, приверженность общим этнопсихологическим особенностям, культурным ценностям и языку. Верхушки «мировых племен» обладают огромными богатствами и нередко прямо или косвенно влияют на принятие тех или иных решений правящими элитами стран проживания.
Крупнейшим по численности «глобальным племенем» в мире являются китайцы — их свыше 1 млрд. 350 млн. человек, что почти в полтора раза превышает индусское «племя», примерно вчетверо — англосаксонское и арабское и на несколько порядков — еврейское. По примерным подсчетам, суммарный годовой ВВП китайской диаспоры (включая КНР, Гонконг, Тайвань, Сингапур и частные компании этнических китайцев в различных странах) превышает 2 трлн. долларов. Половина этой суммы приходится на 80 млн. китайцев, проживающих за пределами собственно материкового Китая более чем в 140 странах мира.
Наиболее могущественным кланом «зарубежных китайцев», или хуацяо, является азиатская китайская диаспора (свыше 45 млн. человек), составляющая наиболее могущественную и влиятельную часть деловой элиты региона. По данным аналитического отдела Министерства иностранных дел и торговли Австралии, суммарные активы, которыми распоряжаются азиатские китайцы, составляют от 1,5 до 2 трлн. долларов.
По объективным демографическим оценкам население Китая к 2010 году может составить 1 млрд. 400 млн. человек. Соответственно, значительно увеличится и численность китайской диаспоры, через которую осуществляется не только экономическая, но и культурная экспансия в мировом информационном пространстве. Расселение избыточного населения за пределами Китая создает весьма благоприятные условия для развертывания разведывательной работы в других странах, для активной культурной экспансии среди местного населения. В то же время этнический и языковой барьер создает естественное препятствие на пути деятельности иностранных спецслужб в Китае, а также по китайской диаспоре в других странах.
С этническими проблемами напрямую связана проблема агрессивного сепаратизма. Так, в мире на 200 государственных образований приходится 5000 этносов, а борьба за национальное самоопределение некоторых из них носит многовековой характер, что можно проследить на примере движения уйгурских сепаратистов.
Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) Китая является самым отдаленным от Пекина и наименее развитым регионом, половину 17-миллионного населения которого составляют мусульмане.
Со времен Ханьской империи (206 до н.э. — 220 н.э.) в правящих верхах Китая сохраняется убежденность в необходимости обладать этими землями — будь то реальное распространение китайской власти на земли современного СУАР, завоевательные планы в отношении соседних с ним стран или хотя бы контроль над торговыми артериями (проходящий через Синьцзян Великий шелковый путь).
В XVII —XVIII веках на заселенных тюрками-уйгурами землях сформировалось два исламских ханства: Яркендское на юге и Джунгарское на северо-западе. Китайская (Маньчжурская) династия Цин, считавшая себя потомками Чингисхана, использовала ханства для давления на соседей в Центральной Азии. Вскоре после победы над хатагойтами маньчжуры начинают беспощадную борьбу с Джунгарским ханством и формируют к 1759 году из покоренной Джунгарии и Восточного Туркестана особую административную единицу — Синьцзян (что означает «новая территория»), рассматриваемую как плацдарм для дальнейшего продвижения в Центральную Азию и Сибирь.
С установлением господства над уйгурами Пекин, однако, приобрел и серьезнейшую головную боль — наряду с Тибетом Синьцзян стал одним из наиболее нестабильных регионов Китая. Уже во второй половине XIX века в результате восстания Якуб-бека в отколовшемся от империи Цин Восточном Туркестане появилось теократическое исламское государство Йеттишар. После революции 1911 года Китай вернул Синьцзян, но в 1933 году в ходе восстания уйгуров в нем вновь была провозглашена Тюркско-исламская республика Восточного Туркестана. Контроль Пекина над регионом был восстановлен с помощью СССР лишь после 1949 года, когда к власти пришли коммунисты.
Идея «независимого Туркестана» адресует к доктрине пантюркизма, носителем которой с момента своего образования являлись Османская империя и ее преемница Турция. Не случайно Якуб-бек признал себя вассалом турецкого султана, а в Синьцзяна сразу поспешили турецкие военные советники. С этого момента контакты между мусульманами Китая и Турции через Центральную Азию постоянно подпитывали сепаратистские настроения Синьцзяна. Главным посредником в этом длительное время были исламские центры Кокандского ханства, откуда в Синьцзян шел поток проповедников и ходжей — потомков династии Яркендских правителей.
Центральноазиатский регион давно являлся зоной соперничества России и Китая. После присоединения территорий нынешнего Казахстана и Центральной Азии к Российской империи часть Синьцзяна оказалась в сфере влияния России. Во время восстания Якуб-бека маньчжуры обратились за помощью именно к военным властям русского Туркестана. В свою очередь, в связи с агрессивными действиями Якуб-бека по отношению к российским туркестанским владениям, Россия приняла решение о занятии Кульджи и удержании ее до подхода маньчжурско-китайских сил. Китай и Россия умели, как мы видим, согласованно действовать и получать необходимые результаты. По Петербургскому договору с Китаем 1881 года, за Россией осталась часть Илийского края, где были расселены дунганы, уйгуры, казаки. В последующие десятилетия влияние России в этом районе сохранялось, а с возникновением СССР — укрепилось. Вместе с тем наличие СССР сдерживало распространение идей панисламизма и пантюркизма в Центральной Азии и одновременно стабилизировало ситуацию в китайском Синьцзяне.
После распада СССР Турция одной из первых заявила о своей поддержке новообразованным государствам Центральной Азии. Мгновенно реанимировались все идеи тюркского единства, от лозунгов Великого Турана (одно государство — одна нация) до создания пояса тюркских государств (одна нация — много государств), и в том числе Исламской республики Туркестан. Столицей такой республики называлась Алма-Ата, и сообщалось, что в состав республики войдет и Синьцзян. Идея активно обсуждалась в 1991 — 1994 годах, но далее уступила место идее тюркского давления с целью отделения Синьцзяна от Китая и образования там самостоятельного тюркского государства.
Китай прекрасно понимает, что отделение СУАР запустит механизм «домино», воодушевление сепаратистов в Тибете и Внутренней Монголии, что в конечном итоге может привести к распаду страны.
Вооруженный путь борьбы за независимость был выбран уйгурскими сепаратистами не спонтанно. Это решение принял Всемирный уйгурский курултай, который проходил в Стамбуле в конце 1996 года. Большинство его участников поддержало «чеченский вариант» как наиболее приемлемый для решения «уйгурской проблемы» — создания Восточного Туркестана.
Ныне самая активная организация, объединяющая уйгурских сепаратистов, — Исламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ). Оно имеет до 600 боевиков, прошедших подготовку в лагерях исламистов в Афганистане, Таджикистане, Пакистане и Чечне. В структуру ИДВТ входят мобильные бандформирования, органы управления, разведки, контрразведки, пропаганды и материально-технического обеспечения.
Все действия религиозных экстремистов координируются и финансируются единым центром, во главе которого стоят представители международного терроризма. Таким центром, вероятно, является неофициальный исламский совет (шура) со штаб-квартирой в Кандагаре, образованный Усамой бен Ладеном совместно с лидером движения «Талибан» муллой Омаром и одним из религиозных авторитетов Сирии Абу Сухайибом Аль Ансари.
При совете создан фонд поддержки исламского экстремизма «Байт-ул-мол», за счет которого производится финансирование и материально-техническое обеспечение боевиков исламистских группировок, в том числе из Китая. Генеральным спонсором уйгурских сепаратистов является Усама бен Ладен. В начале 1999 годе на территории Афганистана состоялась его встреча с лидерами Исламского движения Узбекистана (ИДУ) и Исламского движения Восточного Туркестана, где он взял на себя обязательство давать деньги обеим организациям.
По данным спецслужб Узбекистана, основная боевая подготовка сторонников ИДВТ из числа китайских граждан уйгурской национальности осуществлялась в талибском центре, в городе Пагман (провинция Кабул). До 150 уйгурских боевиков проходили обучение в учебно-тренировочных лагерях, расположенных в Баргаме (провинция Парван), Асадабаде (провинция Кунир), Шинварн (провинция Кандагар), а также в учебно-тренировочном лагере возле города. Мазари-Шариф (провинция Балх). Кроме уйгуров там занимались и представители центральноазиатских государств, а также татары и башкиры из России. Курс специальной подготовки уйгурские сепаратисты осваивают в Пакистане, в частности, в 45 км от Пешавара, где функционирует учебный центр спецслужб страны. Финансирует его саудовская организация «Хаяти хилоли хмари сазди», а руководителем является сын покойного диктатора Пакистана генерала Зия-Уль-Хака. В центре подготовили 200 уйгуров — выходцев из СУАР. Наиболее грамотным и физически крепким боевикам продлевали срок обучения с шести месяцев до двух лет. Почти все выпускники данных заведений затем воевали в составе отрядов ИДУ в Киргизии и движения «Талибан» в Афганистане. В 2000 году в ряде городов СУАР уйгурские боевики провели серию террористических актов против руководящих работников и сотрудников местных исполнительных и правоохранительных органов, военнослужащих ханьской национальности. В результате погибли несколько десятков человек. В мае 2000 года в уезде Янгишар прошли инспирированные сепаратистами массовые волнения местного населения с требованием предоставления независимости уйгурам и коренного изменения политики Пекина в отношении национальных меньшинств в целом. В начале июня 2000 года китайские власти казнили пятерых лидеров уйгурских сепаратистов, а антиправительственные выступления были подавлены силами китайских спецслужб и народной вооруженной полиции. Прокатилась волна повальных арестов их участников. В ходе оперативно-розыскных мероприятий в ряде населенных пунктов обнаружены центры подготовки боевиков, изъято значительное количество оружия, боеприпасов, учебных пособий и подрывной литературы. В общенациональный розыск объявлено более 400 человек, подозреваемых в подготовке и проведении терактов. В конце сентября 2000 года в городах Или и Урумчи были казнены шесть человек, которые обвинялись в террористической деятельности и создании сепаратистских организаций. Причем в Урумчи трех преступников казнили публично. Но несмотря на принимаемые властями жесткие меры, экстремисты продолжают активно действовать.
Лидеры ИДВТ делают ставку на многочисленную диаспору уйгур в Казахстане (250 тыс. человек), Киргизии (около 50 тыс.), в Андижанской области Узбекистана (14 тыс.), а также в некоторых других местах этого обширного региона. Всего в Центральной Азии проживает около 400 тыс. уйгуров, большинство из них бежали от преследований китайских властей еще в период существования СССР.
При непосредственном участии инспирируемых спецслужбами экстремистских национальных объединений внутри страны был разрушен СССР. Видный российский криминолог B.C. Овчинский разграничил и сформулировал 4 этапа эволюционного завоевания экстремистскими национальными объединениями (ЭНО) политической власти и установления этнократической диктатуры на примере насильственного разрушения СССР:
на первом этапе небольшие группы из числа бывших «диссидентов», «политзаключенных», представителей творческих союзов выдвигали лозунги и программы «национального возрождения», «обеспечения суверенности республик», «придания национальному языку статуса государственного». Одновременно использовалась динамика общественных процессов, популистские лозунги обеспечения социальной справедливости, «борьбы с мафией». Расширение состава неформальных объединений происходило путем проведения массовых митингов сплочения вокруг «национальной идеи», охраны ее от инородцев (внутренних врагов);
на втором этапе разноликие группы объединялись в единые массовые движения, фронты, захватывали местные средства массовой информации, проникали в официальные государственные и общественные структуры (КПСС, ВЛКСМ, профсоюзы), вели активную предвыборную кампанию при выдвижении народных депутатов СССР (и фактически одерживали здесь победу). Одновременно активно проводилась агитационная кампания среди населения о выходе из состава СССР или заключении нового договора на уровне конфедеративного устройства государства. Но на этом фоне возникали противостоящие интерфронты и движения из этнического меньшинства на территории ряда республик. Нагнеталась конфронтация между национальными и интернациональными фронтами путем обвинения последних в неосталинизме, стагнации. Поскольку значительную часть интердвижения составляло русскоязычное население, которое выступало против сепаратистских тенденций, в средствах массовой информации, на митингах национал-политических движений разжигались русофобские настроения, что в ряде случаев приводило к прямой конфронтации;
на третьем этапе позиции национал-политических движений открыто поддерживали официальные государственные и общественные структуры, в которых обнаруживается большое число сторонников этих движений. Идеи неформалов легализуются в правовые республиканские акты, которые закрепляли тенденции к сепаратизму, национализму. Вводятся цензы оседлости, ограничения в прописке, миграции, нарушаются права граждан по вопросам выборов в Советы народных депутатов различного уровня. Ответной реакцией неформальных интердвижений становится стихийная забастовочная борьба. Как результат — изменение тактики сепаратистских сил: поиск компромиссных решений с иноязычным населением, призывы к совместному отделению от СССР с будущей райской жизнью в «свободном самостоятельном государстве». Такую мимикрию можно назвать «тактикой сдерживания». Одновременно создаются политические формирования, которые должны заменить народные (национальные) фронты и движения после парламентского захвата власти в республиках;
четвертый этап заключался в парламентском захвате власти на «муниципальном» и республиканском уровне, демонтаже остатков социалистических структур, легализации «теневых правительств» и «теневого капитала». При этом вновь реанимируется ожесточенная русофобская тактика, публикуются всевозможные проекты республиканских правовых актов явно националистической и даже расистской направленности с элементами геноцида. Активизируется деятельность различного рода боевиков, явно профашистских сил, идет интенсивное накопление оружия для насильственного свержения существующего строя.
Заметную направляющую роль в противоправной деятельности ЭНО играли их разветвленные международные контакты, что сказывалось на снабжении ЭНО видеотехникой (в том числе со спутниковой связью), множительными аппаратами, телексами, компьютерами. Международные контакты ЭНО осуществлялись в самых разных вариантах: ЭНО Армении и Нагорного Карабаха — армянская диаспора в США, Канаде, Австралии и Ливане; ЭНО Прибалтики — эмигрантские национальные общины, зарубежные неофашистские организации; ЭНО Азербайджана и Средней Азии — международные исламские центры. ЭНО разных регионов организовывали обращения в Организацию Объединенных Наций, Европарламент, Конгресс США, посольства различных стран.
Международные контакты ЭНО «вписывались» в доктрину бывшего помощника президента США по национальной безопасности, ведущего американского советолога Збигнева Бжезинского, который в своей книге «План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР», изданной в 1986 году, писал по поводу развития националистических тенденций в СССР: «Реальная цель состоит в том, чтобы мобилизовать силы для подлинной деятельности, большего национального самовыражения, рассредоточения центральной власти и прекращения деспотичного доминирования Центра, которое и порождает экспансионистский импульс. Поощряя требования нерусских национальностей к большему уважению их национальных прав, можно постепенно переориентировать политический процесс в Советском Союзе на сложный и поглощающий силы вопрос, отражающий самую суть современной политической системы, а именно: перераспределение политической мощи. Очевидно, что с точки зрения Запада было бы желательно, чтобы главной заботой советского руководства стала именно эта проблема, а не проблема экономических реформ, решение которых может усилить способность к соревнованию с США....В этой обстановке настал момент для проявления инициативы по реализации обширной программы радиовещания на многих языках, внедрения аудиовизуальных кассет, а также оказания технического содействия в публикациях независимой внутренней политической литературы. Финансирование этих программ необходимо по крайней мере утроить, поскольку затраты, влекущие изменения политических позиции СССР, естественно, более эффективны, нежели гонка вооружений. Увеличение ассигнований равнялось бы всего лишь объему затрат на производство нескольких бомбардировщиков "В-1"».
Учет этнического фактора в деятельности спецслужб является, по существу, базовым. В то же время нет этноса абсолютно пригодного или непригодного к достижению акмеологических вершин в разведке и контрразведке. Так, выдающимися разведчиками были:
русские: Коротков, Судоплатов, Фитин, Зарубин, Панюшкин, Феклисов, Быстролетов, Сахаровский, Павлов, Федичкин, Дроздов;
евреи: Орлов (Фельдбин), Эйтингон, Дейч, Харел, Треппер, Трилиссер, Рыбкин (Рывкин);
немцы: Зорге, Гелен, Шелленберг, Вольф, Штейнбрюк, Фишер (Абель);
армяне: Овакимян, Давтян, Юзбашян, Агаянц, Вартанян;
татарин: Ахмеров;
китайцы: Кан Шэн и Хуа Гофэн;
латыш: Берзин;
швейцарец: Артузов;
англичане: Лоуренс, Филби, Бёрджесс, Маклин;
американцы: Даллес, Кейси;
австриец: Ронге;
венгр: Т. Мали;
украинцы: Григоренко, Вертипорох.
***
Игнорирование этнических аспектов деятельности разведки и контрразведки приводит к негативным политическим и оперативным последствиям.
М. Вольф в своих мемуарах констатирует, что по существу вся работа социалистических стран и их спецслужб в странах «третьего мира» в 60— 80-е годы XX века оказалась напрасной. В числе базовых причин этого он называет пренебрежение этническими традициями.
В одном из своих интервью П.А. Судоплатов отмечает, что перед Второй мировой войной советская разведка имела широко разветвленную агентурную сеть в странах Бенилюкса, во Франции, Швейцарии (та же группа Ш. Радо), но ряд резидентур были провалены с началом войны. Почему? Да потому, что они были связаны с источниками еврейской национальности и, конечно, являлись легко уязвимыми в ходе операций германских спецслужб. «Не берусь судить, на чьей совести вот такая стратегическая недальновидность, но то, что это тоже часть еврейской трагедии, очевидно».
Бывший руководитель советской нелегальной разведки Ю.И. Дроздов вспоминает: «В 1963 году... резкое обострение советско-китайских отношений требовало организации разведывательной работы по КНР, которую мы прекратили в октябре 1949 года, ко всему прочему, передав китайским органам безопасности свою агентуру, совершив недопустимый для любой разведки промах в угоду пожеланиям и просьбам временных союзников. Ошибочность этого шага сказывается и по сей день».
Этнические аспекты были постоянно в поле зрения японских спецслужб. В 1941 году штаб Квантунской армии разработал план создания на Дальнем Востоке буферного государства в рамках бывшей Дальневосточной республики. Планом предусматривалось, что после занятия немецко-фашистской армией Москвы сформированные японцами части из русских эмигрантов, преимущественно казаков, вторгнутся на советскую территорию, поднимут восстание на занятой территории, независимо от ее размеров, и провозгласят свержение советской власти. Создается другое российское правительство, временным наместником на Дальнем Востоке назначается атаман Г. Семенов. После этого Семенов сразу должен обратиться за помощью к Японии и Квантунской армии и просить о поддержке антикоммунистического движения на Дальнем Востоке. Этим японцы избегут необходимости объявления СССР войны, введут свои войска на Дальнем Востоке на территорию СССР и начнут боевые действия против Красной Армии. Центр буферного государства планировалось создать в Чите.
В связи с этим планом русский отдел Японской военной миссии получил задание выяснить дислокацию советских войск на Дальнем Востоке, номера частей, отводятся ли части на германский фронт, боевой состав авиации и какие имеются средства бактериологической войны. Кроме того, отделу было поручено сфабриковать воззвание к русскому населению Дальнего Востока с призывом к восстанию.
***
Этнические аспекты не могут не сказываться при формировании кадрового состава спецслужб. Так, в настоящее время ЦРУ США привлекает в свои ряды все больше представителей различных национальностей для оперативной работы за рубежом. Светловолосые «рыцари плаща и кинжала» с голубыми глазами и белым цветом кожи постепенно утрачивают статус абсолютного большинства среди сотрудников директората операций, признает руководство Управления. Потребность в свободно владеющих иностранными языками агентах, не принадлежащих к американской нации, еще никогда не была так велика, как сейчас, отмечают высокопоставленные сотрудники ЦРУ.
По их словам, такое положение объясняется не в последнюю очередь тем, что ведомству в Лэнгли в последнее время приходится все больше концентрировать внимание на борьбе с террористами, наркобаронами и незаконными торговцами оружием преимущественно в странах «третьего мира», сообщает газета «Вашингтон пост». В связи с этим, справедливо замечают представители ЦРУ, «блондину из Оклахомы» будет, мягко говоря, трудно не привлечь повышенное внимание к своей персоне где-нибудь в Латинской Америке.
Подчиняясь императиву «диверсификации персонала», Управление разместило в нескольких солидных англоязычных газетах и журналах, в частности «Экономист», объявления о приеме на работу таких «национальных кадров». На фотографиях, которыми сопровождается эта реклама, изображены улыбающиеся девушки и молодые люди двадцати с небольшим лет, многие из которых обладают, к примеру, узким разрезом глаз или смуглой кожей.
В соответствии с приведенными газетой данными из чуть более 1 тыс. «оперативников» ЦРУ не более 11 процентов являются представителями национальных меньшинств и порядка 18 процентов — женщинами. В то же время, подчеркивают должностные лица ведомства, треть принятых за 1999 год на работу «в поле» сотрудников разведки принадлежит прекрасной половине человечества. Кроме того, для 20 процентов пополнивших ряды спецслужбы в 1999 году какой-либо иностранный язык является родным, а 75 процентов — свободно им владеют. Почти половина этих людей имеют ученую степень.
«В настоящее время мы нанимаем в директорат операций в первую очередь тех, кто обладает специализированными навыками, имеющими непосредственное применение в борьбе с терроризмом», — заявил тогда же заместитель директора ЦРУ Джеймс Пэвитт. К последним он в том числе отнес беглое владение одним из таких языков, как русский, арабский, фарси и китайский. Практически каждый такой новобранец, по его словам, хорошо знаком с нравами и культурой этих стран, поскольку, как правило, долгое время жил там. Зачастую, добавил Пэвитт, его родители являются эмигрантами из этих государств. Данные факторы, как заключил Пэвитт, не могут не сыграть в пользу разведчика, когда того направляют в знакомый регион, где его наверняка примут «за своего».
Вместе с тем отметим, что уникальный пример великого Лоуренса, который во многом благодаря феноменальному овладению теорией и практикой этнопсихологии арабских племен, сумел добиться выдающихся результатов и как разведчик, и как политик, говорит о том, что при определенном стечении обстоятельств и светловолосый «рыцарь плаща и кинжала» способен на многое в странах «третьего мира».
***
Политическими установками правящей элиты обусловлено участие спецслужб в так называемых «этнических чистках», получивших широкое распространение в XX веке в ряде государств с тоталитарным режимом.
Политические мотивы «этнических чисток» известны: предотвращать восстания, пресекать недовольство, ослаблять или гасить протест, лишать возможности потенциального политического и военного противника формировать «пятую колонну» в тылу.
Примечательно, что проблемы этнического оперативного контингента с научной точки зрения были проработаны и теоретически обоснованы в России еще в конце XIX века.
Ведущие российские военные статистики В. Золотарев, А. Макшеев, Н. Обручев разработали доктрину, которая исходила из реальной географии «благонадежного» и «неблагонадежного» населения, а также их соотношения в конкретной местности: к первой группе относилось преимущественно славянское население, ко второй — евреи, немцы, поляки, народы Кавказа, Средней Азии и т. п. Только те районы считались благоприятными по благонадежности, где русское население составляло не менее 50 процентов. Места скопления «ненадежного» населения фиксировались и контролировались. На случай войны давались рекомендации по экстренному исправлению этого положения, особенно в приграничных районах, а в качестве эффективных средств назывались в том числе депортация по признакам гражданской и этнической принадлежности.
На практике, например, в годы Первой мировой войны депортировались не только «подозреваемые в шпионаже», но и лица неславянских национальностей призывного возраста, чтобы не допустить их мобилизацию в армию противника. Отказывавшиеся уезжать могли быть объявлены «немецкими шпионами»; в ходе военных действий фактические депортации могли инспирироваться даже второстепенными чинами полиции или контрразведки.
В нацистской Германии объектом принудительного этнического воздействия, проходившего при непосредственном участии спецслужб, были евреи и немцы-переселенцы.
Примечательно, что, например, эвакуационный аппарат германской стороны по переселению лиц немецкой национальности с территории Бессарабии и Северной Буковины на территорию Германии в 1939 году насчитывал 600 человек, из которых 60, по данным НКВД, были разведчиками. В свою очередь и НКВД использовал переселение для внедрения в Германию своей агентуры.
В годы Второй мировой войны для Японии главным этническим объектом были корейцы; после нападения японской авиации на Пёрл-Харбор в США были интернированы и депортированы 120 тыс. японцев; в СССР тотальной депортации (превентивные депортации и депортации возмездия за сотрудничество с противником) были подвергнуты немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы, крымские татары, финны, корейцы и турки-месхетинцы.
Превентивным депортациям были подвергнуты граждане титульных национальностей противника и его союзников. Разумеется, подобного рода акции проходили по инициативе и при непосредственном задействовании возможностей спецслужб. Так, 22 июня 1941 г. издана директива НКГБ СССР, предписывающая «провести изъятие контрреволюционного и шпионского элемента», и приказ по УНКГБ и УНКВД по Москве и Московской области, требующий «провести интернирование всех германских подданных; лиц без гражданства немецкой национальности при наличии компрометирующих материалов арестовывать».
25 июня 1941 г. вышла директива НКГБ СССР, расширяющая круг поисков возможной германской агентуры: «интернировать всех итальянских, финских, румынских, венгерских, словацких подданных и до особого распоряжения всех интернированных содержать под охраной».
При этом националистические организации и формирования рассматривались в качестве основного резерва вражеских спецслужб в борьбе с противником - Советским государством.
Нельзя утверждать, что проведение этнических депортационных мероприятий было абсолютно безосновательно с военно-политической и контрразведывательной точки зрения. Так, по данным отдела борьбы с бандитизмом НКВД СССР на территории страны с 1941 по 1944 год действовали 7161 бандформирование численностью до 54 тыс. человек, из них в Чечено-Ингушетии — 54, Кабардино-Балкарии — 47, Калмыкии — 12. Бандконтингент получал своеобразную подпитку со стороны дезертиров и уклоняющихся от службы в Красной Армии, всего 1 666 891 человек. И эта масса находилась фактически в тылу действующей армии. В то же время распространение вины отдельных лиц, причем вины доказанной, на весь народ является актом геноцида. И вполне естественно, что выполнение подобных специальных поручений ЦК КПСС и Советского правительства создало органам государственной безопасности, разведке и контрразведке ореол ненависти у сотен тысяч людей, ореол, который передавался и передается из поколения в поколение, закладывая не одну мину замедленного действия под государственный механизм функционирования спецслужб, Номенклатура сознательно «подставляла» спецслужбы перед своим народом, предоставляя им выполнение самой грязной работы, щедро одаривая чекистов боевыми наградами (которые, впрочем позже этой же номенклатурой в массовом порядке стали изыматься во времена хрущевских чисток), оставаясь в то же время за кулисами политического театра, оттягивая неминуемое возмездие за содеянное в своей стране.
Раздел 14
Спецслужбы и наука
XX столетие вошло в историю человечества как век научно-технического прогресса. Современные темпы изменения окружающей действительности превысили эволюционные возможности самого человечества.
Самым непосредственным образом это касается и науки. В XX веке она стала мощной производительной силой, а научно-технический потенциал — определяющим фактором в конкурентной борьбе стран на мировом рынке. В XXI веке наука возьмет на себя новую, не менее важную управленческую функцию в обществе. Обусловлено это, по крайней мере, двумя факторами. Во-первых, проблемой рационального и безопасного использования результатов научных и научно-технических разработок. Во-вторых, в нашем мире все стало настолько сильно взаимосвязанным, что определение перспектив политики любой страны превратилось в сложнейшую многопараметрическую задачу. Век интуитивного управления государствами, составными частями их механизма, в числе которых и спецслужбы, прошел.
В XXI веке мировая наука и техника будут двигаться семимильными шагами. В авангарде — находящие все большее применение информационные и биотехнологии. Технологии будущего поставят перед разведслужбами вопрос, способны ли они конструктивно взаимодействовать с научным сообществом, если они хотят не только понимать, но и адекватно реагировать на все возможные прорывы в науке.
К 2015 году революция в области биотехнологий проявится в победах над различными болезнями, в увеличении производства продовольствия, в сокращении загрязнения окружающей среды и в повышении качества жизни людей. Многие из этих достижений, особенно в области медицины, потребуют больших расходов и поэтому будут доступны в основном на Западе.
Технологии, создающие новые материалы, предоставят широкий круг товаров не только сложных и «замысловатых», не причиняющих вреда окружающей среде, но и изготовляемых под заказ. Достижения в нанотехнологии приведут к изменениям почти во всех областях — от создания новых вакцин до нового поколения компьютеров, от автомобильных покрышек, до предметов, которые мы сегодня не можем себе представить. Перед разведывательными и правоохранительными органами встанет задача отслеживать и пресекать попытки противника получать информацию о новых технологиях для использования в своих интересах.
Один из важнейших факторов качественно нового построения взаимоотношений в звене «наука — спецслужбы» — это стремительное развитие информационных систем. Область фундаментальных исследований как никакая другая форма человеческой деятельности удобна для расширения международного сотрудничества, поскольку она не сопряжена непосредственно с экономической конкуренцией и в то же время обладает колоссальным разведывательно-информационным потенциалом.
Информационные технологии станут краеугольным камнем в развитии международной торговли и вовлечении все более набирающих силу негосударственных игроков. К 2015 году информационные технологии широко распространятся не только в городах, но и в сельской местности, однако некоторые страны не смогут извлечь из этого больших преимуществ. Среди развивающихся стран Индия останется главным разработчиком информационных технологий, в то время как Китай будет лидировать в их использовании. Интернет найдет широчайшее распространение в Латинской Америке. В Европе Интернет уже сейчас используется повсеместно.
Совсем иначе будут развиваться события в области прикладных исследований. Это — поле жесткой конкурентной борьбы, на котором не может быть такой же открытости, как в фундаментальной области. Международное взаимодействие здесь будет идти по пути борьбы за заказы и разработки в рамках крупных проектов. Примеров тому много уже и сейчас в энергетике, авиации, судостроении и других областях. Очевидная тенденция — развитие международных тендеров по заказам стран, не имеющих своей научно-технической базы. Этот процесс приведет к тому, что в прикладной науке выживут сильнейшие и произойдет разделение труда и рынка научных услуг между развитыми странами. Это обстоятельство уже сегодня стимулирует руководителей государств к проведению более активной научно-технической политики, ориентированной на конкретные приоритеты.
Известно, что конкуренция в любой отрасли — это применение прежде всего разведывательных технологий, а конкуренция в научно-технических отраслях без спецслужб немыслима в принципе.
В 1950-х годах исключительную важность научно-технической разведки, особенно в области ракетной и ядерной техники, обосновали видные ученые США. В одном из их докладов американскому правительству говорилось, что важнейшие научно-технические идеи и открытия, где бы они ни появлялись, «должны безотлагательно становиться неотъемлемой частью американской научной мысли... Мы не должны быть захвачены врасплох вследствие того, что не узнали, не признали или недооценили ту или иную идею или научное открытие». Эту мысль более конкретно изложил американский обозреватель Силк в книге «Научно-техническая революция»: «На протяжении многих лет нам придется полагаться на системы информации и разведки в деле предвосхищений неожиданных открытий врага в методах применения техники и технических средств. Эта конкуренция в области техники превращает лаборатории и полигоны в важнейший теат