Обзор существующих взглядов на гендерную структуру армии

Введение

Актуальность проблемы. 30 ноября 1992 года было принято Постановление Правительства Российской Федерации №918 «О мероприятиях по поэтапному переходу к комплектованию Вооруженных Сил Российской Федерации военнослужащими в добровольном порядке – по контракту».С переходом к комплектованию российских Вооруженных Сил и других войск сержантским и рядовым составом на контрактной основе женщины получили равные с мужчинами права при поступлении на военную службу.

Это обусловило значительный их приток в армию, доля которых в ее личном составе с 3,5% в 1990 г. возросла почти до 10% в 1999 г. Подобное явление наблюдается не только в России, но и во многих странах, различающихся по уровню экономического и политического развития, обычаями, культурным и религиозным традициям. Все более активное привлечение женщин к военной службе, свидетельствует о превращении данной тенденции в закономерный процесс, свойственный концу XX века.[5, 128]

Сегодня, в связи с процессом реформирования войсковой структуры, попытками перехода к профессиональной армии, начинается множество споров о том, какую роль женщины должны занимать в Российской Армии. Мнение о том, стоит ли уравнивать женщин и мужчин в правах и обязанностях, сейчас неоднозначно. В зарубежных странах, в которых женщины сравнительно долгоевремя являются значительной частью армии, например, в США и Израиле, женщины служат практически наравне с мужчинами. В нашей стране, по данным 2000 года, женщины чаще занимаются административно-хозяйственной деятельностью, работают связистами и медиками.[5, 128-129]

Женщины во многом отличаются от мужчин не только в биологическом, но и в психологическом, социальном и культурном плане, и это создает определенные трудности для их социализации в армейском коллективе, который «заточен» под мужчин. Из-за этого им часто отводится вспомогательная роль, их считают «солдатами второго сорта», для них создаются иногда весьма значительные препятствия для продвижения по службе.

Степень научной разработанности.В российской военной социологии данная тема стала обсуждаться сравнительно недавно. Социологические исследования рассматривают лишь отдельные аспекты несения женщинами военной службы, не изучают динамику развития проблемы. В зарубежной военной социологии ситуация лучше, но основные, самые главные и крупные исследования сосредоточены на иных проблемах.

Предметом существующих исследований являются гендерные отношения военнослужащих, изучаемыес позиций механизмов формирования гендерных практик взаимодействия (И. Ю. Суркова), а также посредством анализа их гендерных контрактов (Н. И. Непочетая).

И. Ю. Суркова, опираясь на структурно-функциональный подход, исследует гендерные отношения военнослужащих в процессе анализа состояния гендерных стереотипов, которые являются механизмами моделирования и подкрепления их полоролевых отношений.

Н. И. Непочетая в рамках институционального подхода, опираясь на теорию «гендерной композиции»,исследует гендерные отношения военнослужащих через анализ их гендерных контрактов в военно-профессиональной среде.

Синиса Малесевик (SinisaMalesevic) в своей книге SociologyofWarandViolenceкритикуетнаправления маскулинизма, культурализма и феминизма и связывает гендерные проблемы в армииcпроцессами кумулятивной бюрократизации и центробежной идеологизации.[1]

Объектипредметисследования.Объектом исследования является институт армии как социально-профессиональная общность. Предметом исследования являются проблемы, связанные с гендерной структурой данной общности.

Целиизадачиисследования. Главной целью данной работы является обзор существующих взглядов на обозначенную проблему. Для этого необходимо выполнить следующие задачи:

1. Рассмотреть основные направления видения данной проблемы.

2. Изучить исследование И.Ю. Сурковой о влиянии гендерных установок на отношения между военнослужащими.

3. Рассмотреть анализ гендерных контактов военнослужащих Н.И.Непочетой.

4. Изучить взгляды Синисы Малесевика о влиянии кумулятивной бюрократизации и центробежной идеологизации на гендернуюструктуру армии.

5. Сделать общие выводы относительно появления, сохранения гендерной дискриминации, а также государственной политики в этой области.

Методы и методология исследования.Основным методом при написании данной работы являлся теоретический анализ существующих концепций, а также метод вторичного анализа социологической информации. В работе также используется контент-анализ и сравнительный анализ.

Структура работы. Согласно цели и задачам работа двух глав: глава 1 включает в себя шесть параграфов, а глава 2 – три.

Биологический маскулинизм

Биологический маскулинизм интерпретирует войну как индивидуальную враждебность в больших масштабах и особое внимание уделяет биологическим различиям между двумя полами, которые, по мнению сторонников теории, определяют склонность мужчин к войне. Основной гипотезойбиологических маскулинистов является то, что мужчиныгенетически предрасположены к ведению боя, т.к. они обладают более мощным телосложением, чем женщины, и, следовательно, являются лучшими солдатами.Биологические исследования выявили, что в среднем мужчины на 8-9% выше, на 10% быстрее, обладают на 50% более сильной мышечной структурой торса и имеют меньшую долю жировых отложений (15% против 27% у женщин). [1, 276]

Социобиологические исследования проводят параллели в поведении человека и животных, утверждая, что поведение мужчин чем-то похоже на поведение самцовшимпанзе. Джейн Гудолл в своей книге «Самцы шимпанзе: Поведение (1986)» пишет, что они жестоки, деспотичны, патриархальны и обладают склонностью нападать на других. [1,277] Их сравнивают с первобытными людьми, т.к. и те, и другие были вовлечены в периодические стычки, включающие в себя убийство мужчин и ассимиляцию женщин побежденной стороны. Использование стратегического планирования и объединения для нападения рассматривается как доказательство того, что и первобытные люди, и шимпанзе участвовали в, своего рода, примитивных боевых действиях.

Кроме того, эмпирические исследования работы мозга и мыслительных способностей показали, что мужчины лучше ориентируются в пространстве и взаимодействуют с объектами, в то время как женщины больше уделяют внимания деталям, демонстрируют лучшие вербальные навыки, обладают большей скоростью и точностью восприятия. [1, 277]Эти открытия были интерпретированы как подтверждающие точку зрения о том, что гендерный характер войны произрастает из биологических различий, т.к. участие в сражениях требует хорошей ориентации в пространстве, в том числе, способностей к чтению карт, распознаванию замаскированных объектов и пр.

Помимо вышесказанного, биологический маскулинизм обращает внимание на гормональные различия между мужчинами и женщинами. В среднем, женский организм выделяет от 3 до 25 раз больше эстрогена, чем мужской, и, в то же время, мужской организм выделяет в 20 раз больше тестостерона. Экспериментальные исследования на крысах показали, что высокий уровень тестостерона повышает склонность к агрессивному поведению, из чего биологическими маскулинистами было сделано заключение, что тестостерон является причиной людской агрессивности и жестокости. [1, 277] Помимо этого, биологические маскулинисты считают, что из-за своей способности к деторождению женщины не приспособлены для участия в битвах.

Социальный маскулинизм

Придерживаясь схожих взглядов, социальные маскулинисты уделяют меньше внимания генетическим предрасположенностям к ведению боя, фокусируя его на социальных, антропологических и психологических аспектах проблемы. Они также рассматривают агрессивность как необходимую и характерную черту войныи утверждают, что мужчины агрессивнее женщин. Сторонники этой теории понимают агрессию как социально усвоенное поведение, поддерживаемое позитивными и негативными санкциями, а также копированием ролевых моделей. Военные историки и некоторые антропологи считаютсвязи в малых группах, формирующиеся на поле боя, определенно мужским процессом, основанным на принижении квалификации женщин. Военная эффективность внутригрупповой солидарности, которая часто сопровождается женоненавистническими дискурсами[2], рассматривается как основанная на отрицании привязанности мужчин к женщинам. В результате, любая попытка представить женские или смешанные боевые отряды рассматривается как подрыв боевой эффективности, т.к. они якобы неспособны действовать в мужском мире реальных боевых действий.

Некоторые социальные маскулинисты объясняют гендерное деление войны через ее эволюцию из первобытной охоты. Этот аргумент основан на том, что и на войне, и на охоте используются схожие навыки и тактика (например, ношение оружия, использование засад и нападений, способности к быстрому реагированию и маскировке и т.д.). Оба вида деятельности рассматриваются как основанные на успешной гендерной групповой координации. Этот взгляд интерпретирует охотничий опыт ранних людей как нечто, с одной стороны, создающее специфическое и долговременное разделение труда, и, с другой стороны, дающее развитие зарождающейся военной организации. В защиту этого тезиса, Дезмонд Моррис в своей книге «TheNakedApe» (1967) написал следующее: «Организованные силы нападения не могут работать на личной основе… Они выросли из сплоченных охотничьих групп, где выживание зависит от преданности «клубу», и, затем, с расцветом цивилизации и усложнением технологий все больше и больше эксплуатировались в новом, военном контексте». [1, 278]

Культурализм

Культуралистское объяснение гендерного характера войны не придает такого значения анатомии и не рассматривает агрессию как врожденную мужскую черту, в отличие от маскулинизма. Наоборот, они утверждают, что гендерное деление военных ролей, как и гендерное деление остальных социальных ролей, основано на разных образцах социализации мужчин и женщин.

Парсонс и Бэйлс понимали гендерное деление социальных ролей какспособствующее стабильности семьи и, соответственно, успешности процесса социализации. Для Парсонса и Бэйлса гендерное разделение ролей в нуклеарной семье середины XXвека, когда мужчина исполняет «инструментальные роли» (обеспечивать финансовое благополучие и защиту), а женщина берет на себя «экспрессивные роли» (оказывать эмоциональную поддержку и заботиться о детях), выглядело как основа семейной солидарности.

В отличие от них, современные культуралисты сосредотачиваются на влиянии первичной и вторичной социализации на усвоение личностью гендерных ролей. Например, Жанет Левер исследовала гендерную специализацию в детских играх, которые учат мальчиков и девочек разным навыкам; КэролДжиллиган обнаружила различие в образцах моральных аргументаций, которые усваиваются мальчиками и девочками в образовательных учреждениях и в общении со сверстниками. Элеанор Мэккоби в книге «TheTwoSexes: GrowingUpApart, ComingTogether»написала, что, хотя на индивидуальном уровне нет ярко выраженной гендерной специфики между детьми, между группами девочек и мальчиков существует достаточно большая разница. [1, 284] Дело не только в том, что в возрасте от 3 до 11 лет большая часть детей предпочитает играть с детьми своего пола, но и в том, что такое гендерное деление в игровой активности в раннем возрасте происходит практически по всему миру. Давление внутри групп сверстников часто рассматривается как причина гендерного деления, и те, кто пытается его нарушить, часто вызывают осуждение в глазах своих сверстников. [1, 284]

Культурализм придает особое значение роли родителей (особенно отцов), учителей и СМИ в воспроизводстве гендерного характера отношений между детьми. Мэккоби пишет о нескольких способах, с помощью которых родители стимулируют гендерную социализацию, в числе которых самые важные – поощрение за игры с мальчиковыми/девчоночьими игрушками, участие в гендерно-специфической активности, а также поощрение мальчиков за сокрытие своих эмоций и участие в активных играх.[1, 285] Экспериментальные психологические исследования также подтвердили, что родители склонны делать гендерные интерпретации эмоциональных реакций детей, т.е. одна и та же эмоция понимается как «гнев», если ребенок – мальчик, и страх, если ребенок – девочка. Роль отца особенно выделяется как необходимая в формировании четких гендерных ограничений. Существует огромное количество эмпирических доказательств, которые доказывают, что отцы склонны быть более строгими со своими сыновьями, чем с дочерями, и (не)осознанно поощряют избегать того, что в обществе воспринимается как женственное поведение: открытые проявления чувств, плач, прихорашивание, мягкое и кроткое действие.[1, 285] К тому же, большое количество рекламы, ориентированной на детей, развлекательные программы, видеоигры и магазины игрушек подкрепляют гендерное разделение с помощью четкого деления продуктов на мальчиковые и девчоночьи.

Опираясь на эти факты, культуралисты утверждают, что гендерная социализация в масштабах общества «лепит» из мальчиков будущих солдат. Джошуа Гольдштейн в своей книге «WarandGender» пишет: «Гендерное разделение в детстве это первый шаг в подготовке детей к войне. Сценарии социального взаимодействия, используемые затем в армии, разрабатываются мальчиками в групповом взаимодействии еще в детстве»; «культуры используют гендер в конструировании социальных ролей, которые делают возможными» и «различные культурные тематики и сценарии играют функциональные роли, и передаются следующим поколениям с развитием культуры». [1, 285] Примерно так же думает и Ричард Холмс, утверждая в своей книге «Acts of War», что устоявшееся неприятие к женщинам, принимающим участие в боевых действиях, это продукт «культурного влияния социальной среды», т.к. большинство обществ «построены на половой стереотипизации, которая имеет огромную силу». [1, 285] Такое мировоззрение частично связано с гендерным характером социализации и в какой-то мере является необходимым источником, из которого военнослужащие мужчины черпают свое самоопределение и чувство мужества.

Основная гипотеза культуралистов – ведение боевых действий зависит от культурного устройства гендерных ролей. Мальчиков воспитывают так, чтобы они воспринимали агрессивное поведение как суть мужества, а мужество рассматривается как обязательный компонент при участии в бою. Отцы побуждают своих сыновей не плакать, когда они испытывают боль, и «собираться с силами»;также и солдаты готовы выносить боль, физические и физиологические страдания, чтобы показать себя «настоящими мужчинами». Другими словами, не только мужественность противопоставляется женственности, но культурное устройство гендерных ролей также рассматривается как работающее на военные достижения, т.к. оно позволяет говорить, что те, кто не воевал не являются «настоящими мужчинами». Тот факт, что во многих обществах идеалы мужественности сильно пересекаются с ценностями воинского этоса[3] (например, храбрость, отвага, самопожертвование, выносливость, решимость), рассматривается как ясный показатель того, что мужественность – прямой продукт культурных норм. В такой интерпретации гендерная природа войны – функциональная необходимость, которая происходит из традиционного общества, где мужчины мобилизовались для защиты всей общности от опасности. В этом контексте то, что во многих традиционных обществах мальчиками приходилось проходить болезненные и часто опасные ритуалы инициации, чтобы их считали взрослыми мужчинами, - не случайность. Приучение мальчиков к подавлению эмоций, покорности отцовской власти или смелым действиям – необходимая предпосылка для обладания дисциплинированной, мотивированной и крепкой военной силой в будущем. Джошуа Гольдштейн пишет: «Постоянная угроза войны заставляет общества трансформировать мужчин, умышленно и систематично, посредством повреждения их эмоциональных возможностей… Таким образом, мужественность - искусственный статус, который необходимо завоевывать индивидуально, - обычно возведена вокруг потребности общества в храбрых и дисциплинированных солдатах». [1, 286]

Правовой феминизм.

Для правовых феминистовцентральным объектом для дискуссий является дискриминация, превалирующая практически во всех сферах человеческой жизни.Они считают, что, несмотря на некоторые врожденные и приобретенные гендерные различия, мужчины и женщины в основном похожи.Этот подход сосредотачивается на социальных преградах, которые не позволяют женщинам раскрывать свой потенциал и использовать все свои возможности. Главным утверждением является то, что на протяжении большей части человеческой истории женщины являются объектом систематической дискриминации, а традиционные патриархальные устои не позволяют достичь им сколь-нибудь значимых высот. В этом контексте отсутствие у женщин возможности играть военные роли понимается как просто еще одна из форм сексизма, т.к. их неучастие в военных действиях сокращает объем их гражданских прав. Другими словами, их неучастие в осуществлении боевых ролейрассматривается как врожденная слабость и зависимость от мужчин: война ведется активными субъектами, т.е. мужчинами, чтобы защитить пассивные объекты, т.е. женщин и детей. Нира Ювэл-Дэвис в своей книге «GenderandNation»пишет следующее: «Так как смерть за страну является высшим гражданским долгом,гражданские права должны давать возможность выполнить этот долг.»[1, 289] Приводя отдельные примеры успешной деятельности женщин-солдат в различных войнах, правовые феминисты подчеркивают тот факт, что женщины также годятся в солдаты, как и мужчины. Поэтому то, что женщины не призываются в армию и не могут выполнять боевые роли, они рассматривают как дискриминацию, направленную на сохранение мужского господства в военной сфере. Несмотря на то, что правовые феминисты отстаивают гендерную интеграцию в военной сфере, не значит, что они поддерживают милитаристские ценности. Скорее, как Синтия Энлоуутверждает в своей книге «Maneuvers», появление женщин-солдат «позволит феминистам поднять на обсуждение новые вопросы о законности санкционированного государством привилегированного положения мужчин.»[1, 289] Тем не менее,патриархальный уклад не рассматривается как продукт лишь мужских действий - ведь женщины также несут ответственность за поддержку патриархальных структур, а также за соблюдение и защиту своей женственности и женственности других женщин.Военная система закрепляет и зависит от множества путей участия женщин, но самым главным является то, что Энлоу назвала «милитаризация матери». Чтобы сохранить регулярное пополнение армии свежими силами, государство «милитаризует мать… рассматривая ее как призывной пункт». [1, 289]

Дифференциальный феминизм.

Основой дифференциального феминизма является точка зрения, что мужчины и женщинысильно различаются. Хотя они также рассматривают распространенность патриархальных укладов как нечто мешающее женщинам полностью реализовать свой потенциал, они не столь сосредоточены на моральном и структурном равенстве двух полов, сколько на трансформации всего андроцентричного социального порядка. Дифференциальные феминистыутверждают, что господство маскулинизма умаляет уникальные женские качества, например, лучшие воспитательные способности, склонность к мирному разрешению споров и конфликтов и большую общительность, развитые коммуникативные навыки. Кэрол Джиллиганв своей книге «Другим голосом: теория психологии и развития женщин» утверждает, что мужчины и женщины используют разные моральные установки: мужчины действуют и воспринимают других как индивидуалистов, и на этой почве стремятся разрешать свои конфликты, защищаянезависимость и отстаивая «идеалы справедливости»; женщины же болеекоммуникабельны и ответственны по отношению к определенным группам и, следовательно, ориентированы на «идеалы заботы».[1, 290]В этом отношении дифференциальные феминисты видят мужчин как более агрессивных и подходящих для войны, чем женщины, и считают войну мужским изобретением. Как Синтия Кокбёрнвыразилась в своей книге «From Where We Stand: War, Women's Activism and Feminist Analysis», «не только патриархальные уклады подкрепляются милитаризмом, но и милитаризм в свою очередь нуждается в них».[1, 290]Парадокс, но в этом отношении дифференциальный феминизм имеет много общего с биологическим и социальным маскулинизмом, которые также рассматривают войну как сферу деятельности мужчин.Тем не менее, в отличие от маскулинистов, которые считают такую ситуацию нормальной и неизбежной, дифференциальные феминисты воспринимают ее как показатель господства патриархальных укладов. Следовательно, для такой точки зрения неравенство полов в военной сфере не является ключевым вопросом, т.к. она рассматривает женщин в качестве дающих жизнь, а не забирающих ее. Например, Сара Раддик считает материнство определенно женским качеством, которое прямо противопоставляется насилию и войне. [1, 290]Здесь материнство связывается с сохранением жизни, воспитанием и покоеми являетсяпродуктом различий между моральными установками мужчин и женщин. Как и Джиллиган, Раддик утверждает, что, тогда как мужчины строят свой мир вокруг абстрактных, общих идей, женщины понимают его более детально и отдают приоритет определенным ситуациям и видам группового взаимодействия.[1, 290]

Заключение

Мое личное мнение таково: да, мужчины и женщины являются разными, но в целом отличаются друг от друга не больше, чем отдельный человек отличается от другого человека. Все мы – прежде всего люди, и лишь потом уже женщины/мужчины, взрослые/дети и т.д. Ни пол, ни гендер не являются основаниями для притеснения и дискриминации индивида. Да, женщины биологически и анатомически отличаются от мужчин и обладают одной важнейшей особенностью – способностью к деторождению, однако в современном обществе абсолютное большинство этих анатомо-физиологических различий не играют никакой роли. Тем не менее, из-за этой важнейшей для общества способности женщины часто подвергаются дискриминации в профессиональной сфере. Женщине, которая решила стать матерью, приходится уходить в длительный отпуск по уходу за ребенком, либо вовсе увольняться, что не может не сказываться на ее карьерном росте. Совмещение службы в армии и ухода за ребенком является еще более сложным. Эту ситуацию иллюстрирует ответ одного из респондентов исследования Сурковой: «У нас маленький ребенок, мы не сможем забирать его вовремя из садика. Если вдруг ночная тревога, и мы должны оба находиться в части неизвестно сколько времени, то опять же ребенка не с кем оставить. Все равно кому-то нужно будет из армии уходить...»[6, 111]Хотя рожать детей на свет могут только женщины, им не обязательно брать на себя всю ответственность за воспитание детей. Например, в Швеции любой гражданин, независимо от пола, может получать государственное пособие на ребенка, т.е. необязательно, что дома с ребенком останется сидеть мать – вполне вероятно, что это будет отец. Чаще всего такое решение принимается из экономических соображений, когда женщина имеет более престижную и высокооплачиваемую работу. Тем не менее, такая ситуация не является достаточно распространенной.[3, 170]

Биологический маскулинизм в рассмотрении данной проблемы приходит к ложным выводам. Если физические данные каждого солдата так много значат для войны, то почему многие партизанские и повстанческие отряды используют женщин и детей в качестве солдат? Да, если раньше, в сражениях лицом к лицу, физическая подготовка солдат и оказывала какое-то влияние на исход битвы, то с развитием вооружения, тактики и стратегии физические данные отдельного солдата отходят как минимум на второй план. Когнитивные различия также значат мало. Пускай женщины и хуже мужчин в плане ориентации в пространстве, но у них лучшие коммуникативные навыки, а также внимание к деталям, что делает их хорошими лидерами и разведчиками. И все же, эти различия столь малы, что не играют хоть сколь-нибудь значительной роли. Если брать во внимание аргумент о гормональных различиях, то непонятно вообще, с какой стороны они оказывают влияние на успешное ведение боя. Единственный гормон, который может значительно влиять на поведение на поле боя – это адреналин, но он продуцируется в одинаковых количествах и у мужчин, и у женщин.

Социальные маскулинисты неправы в том, что только чисто в мужских группах практикуется солидарность, основанная на оскорблении противоположного пола. Например, у дагомейских амазонок также существовали практически «кровные» узы между воинами (обряд инициации заключался в том, что рекрут выпивала коктейль из крови своих товарищей), а также использовался мужененавистнический дискурс. Также они неправы в том, что понимают первобытную охоту как только мужское занятие – в охоте участвовали целые общности, включая женщин, детей и стариков. [1, 282]

Недостатком культуралистского объяснения является то, что оно не объясняет источника происхождения гендерной поляризации. Короче говоря, становится понятно, что гендерная сегрегация работает на войну, но почему сложилась такая ситуация, культуралисты объяснить не в состоянии. Следовательно, это «объяснение для объяснения».

Феминисты правы в том, что патриархальные устои подкрепляют гендерное разделение труда. Более того, они правы в том, что государства поддерживают эти устои и используют для того, чтобы заставить мужчин вступать в армии, а женщин – рожать детей. Тем не менее, патриархальные устои лишь подкрепляют дискриминацию, но не являются ее причиной.Уравнение женщин в правах, ослабление патриархального этоса, и уменьшение случаев сексизма практически не изменили моделей участия женщин в войне. Например, в обществах, которые, как правило, рассматриваются как наименее патриархальные, вроде Канады, Дании, Нидерландов и Норвегии, где женщины достигли высоких уровней равенства с мужчинами во многих аспектах социальной, экономической и политической жизни, количество женщин-солдат, выполняющих боевые роли, все еще мизерное. Вопреки попыткам, направленным на интеграцию женщин в военную сферу и номинальной возможности для занятия любой должности, статистика за 1993 год показала, что лишь 168 женщин были заняты в наземных боевых подразделениях, причем это данные, суммированные по всем четырем странам. Хотя канадское правительство вело политику активного призыва женщин на все военные должности и, в отличие от большинства других западных государств, добилось немалых успехов (11% от общего персонала армии в 1998), лишь 1% от всех солдат составляли женщины. [1, 292] И даже это малое количество очень долгое время не было вовлечено в реальный бой. Поэтому никто из этих женщин-военнослужащих, за исключением некоторых из них, участвовавших в операциях ООН, не имели боевого опыта.

Теория Синисы Малесевика представляется весьма интересной. Он логично и последовательно объясняет происхождение и зависимость гендерной сегрегации от развития и усложнения социальной организации общества. Конечно, сейчас социальная организация уже не играет роли в поддержке гендерной сегрегации, или, по крайней мере, делает вид, что не играет. В отличие от нее, идеология все еще может поддерживать и поддерживает гендерную сегрегацию и дискриминацию. Возможно, что ее влияние даже усилилось, по сравнению с прошлым веком, из-за развития Интернета.

Несмотря на то, что я согласен с Синисой Малесевиком в том, что половое неравенство явилось результатом усложнения социальной организации, я считаю, что сегодня именно культурные факторы (традиции, установки, стереотипы и др.) в большей степени влияют на сохранение старых порядков.Эти традиции и установки усваиваются с самого детства: мальчики играют в активные игры с игрушечным оружием, а девочки устраивают «чаепития» с использованием игрушечной посуды; большинство героев сказок, которые играют активную роль в происходящем – мужского пола, а женщины в основном исполняют пассивные роли. Впоследствии людям очень сложно отказаться от этих стереотипов, даже если они считают, что это неправильно. Например, один из студентов Колумбийского университета, участвующих в исследовании Мирры Камаровски, высказался следующим образом: «Было бы справедливо позволить женщине заниматься тем, что она хочет, в том числе и работать. Что же касается меня, то я предпочитаю, чтобы моя жена сидела дома».

Говоря о государственной политике относительно проблемы полового неравенства, можно сказать, что, по-видимому, она не является достаточно эффективной. Если брать общество в целом, то большую роль в сохранении неравенства играют культура и идеология. На этот аспект проблемы государственная политика в области социальной защиты и экономической поддержки повлиять не может никоим образом. Властям следует больше внимания уделять проблемам семьи, просвещению родителей и т.п. Эта политика может не дать значительных непосредственных результатов, но окажет огромное влияние на следующие поколения. Оказать влияние на уже выросшее поколение видится проблематичным, т.к., как уже было сказано, люди не склонны коренным образом менять свои убеждения даже в том случае, если считают их неправильными.

Социально-экономическая поддержка материнства также находится на низком уровне. В странах Западной Европы материнство, фактически, является профессией, т.к. пособие на ребенка достигает 90% средней зарплаты, что позволяет женщине оставаться относительно экономически независимой от мужа. У нас же ситуация абсолютно иная: детское пособие, которое составляет около 3000 в год – это не деньги. В результате, женщина становится экономически зависима от своего супруга.

Еще одной причиной сохранения патриархальных устоев является то, что женщина вынуждена сидеть дома, если у нее есть малолетний ребенок. Эта ситуация создается потому, что современная «инфраструктура заботы и воспитания», т.е. ясли, детские сады и школы существуют в недостаточном количестве, а также плохо функционируют, что вызывает в матерях страх за своих детей и побуждает их ухаживать за ними самостоятельно.

Что же касается политики относительно именно женщин-военнослужащих, стоит сосредоточиться на их юридическом просвещении и юридической защите. Многие женщины-солдаты попросту не знают своих прав, либо боятся или не видят смысла их защищать. Возможно, стоит ввести квоты на рабочие места, чтобы определенный процент рабочих мест в обязательном порядке доставался женщинам. Придерживаться политики гендерной нейтральности в данном вопросе бессмысленно, потому что мужчины сейчас составляют абсолютное большинство военнослужащих, и женщины просто не смогут завоевать достойное место в армейской структуре без помощи государства, хотя бы на первых порах.

После принятия всех мер дискриминация женщин в армии должна уменьшиться. С улучшением социально-экономического положения женщин «на гражданке», в армии, в основном, останутся женщины, придерживающиеся стратегий «карьеристки» и «профессионалки», что поднимет престиж и статус женщин-военнослужащих в целом.

К сожалению, объем курсовой работы не позволяет хоть сколь-нибудь полностью охватить рассматриваемую проблему. Тем не менее, было рассмотрено некоторое количество теорий и исследований, по которым был сделан совокупный вывод. Поэтому, можно считать, что цель работы достигнута.

Список источников

1. Malesevic, Sinisa. SociologyofWarandViolence. Cambridge: Cambridge University Press, 2010.

2. Mann, Michael. The Sources of Social Power: Volume 1, A History of Power from the Beginning to AD 1760. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.

3. Гидденс, Энтони. Социология. М: Эдиториал УРСС, 1999.

4. Tilly, Charles. War Making and State Making as Organized Crime // Bringing the State Back In.Cambridge: CambridgeUniversity Press, 1985. C. 169-187.

5. Смирнов, А.И. Женщины на службе в Российской Армии // Социс. 2000. №11. С. 128-133.

6. Суркова, И.Ю. Гендерные стереотипы в повседневных армейских практиках // Социс. 2008. №12. С. 104-112

7. Непочетая, Н.И. Гендерный контракт женщин на военной службе в России: история и современность в социологическом освещении. СПб, 2004.

8. Wikipedia, Camp followers // http://en.wikipedia.org/wiki/Camp_follower [06.04.2013]

9. Академик, Дискурс //http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/337/%D0%94%D0%98%D0%A1%D0%9A%D0%A3%D0%A0%D0%A1[12.04.2013]

10. Википедия, Этос //http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D1%82%D0%BE%D1%81[12.04.2013]

11. Википедия, Вождество // http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE[14.04.2013]

12. Академик, Нарратив // http://epistemology_of_science.academic.ru/464/%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2[16.04.2013]

[1]Воригинале «centrifugalideologisation». Авторназывает ее так потому, что идеология создается политической и культурной элитой, происходит из узкого круга посвященных, а затем распространяется из центра идеологической активности (государства, социального движения, религиозной организации и т.д.) на все общество.

[2] Здесьдискурс понимается как определенный способ использования речи и языка. Например, по отношению к эмоциональным мужчинам часто используется выражение «Ведешь себя, как баба», которое несет явно негативную окраску и, в то же время, ассоциируется с женщинами. Подробнее о дискурсе в источнике №9.

[3] Здесь под этосом понимается стиль жизни определенной группы людей. Подробнее в источнике №10.

[4] Вождество (ориг. chiefdom) - автономная политическая единица, включающая в себя несколько деревень или общин, объединенных под постоянной властью верховного вождя. Подробнее в источнике № 11.

[5] Социальное арретирование (ориг. socialcaging) – это, в двух словах, процесс появления, усложнения человеческого общества и закрепления в нем людей. Подробнее в источнике №2.

[6] Политический рэкет (ориг. politicalracketeering) – процесс запугивания людей властями: власти утверждают, что существует какой-то внешний враг, от которого они могут защитить, но требуют за это от людей делегирования части прав. Чарльз Тилли в этом аспекте сравнивает государства с мафией, которая также предлагает «защиту» за деньги. Подробнее в источнике №4.

[7] В оригинале «campfollowers», т.е. гражданские, которые следуют за армиями. Это могут быть как родственники солдат, так и люди, неофициально обслуживающие войска, например, маркитанты. Подробнее в источнике №8.

[8]Авторназывает ее так потому, что идеология создается политической и культурной элитой, происходит из узкого круга посвященных, а затем распространяется из центра идеологической активности (государства, социального движения, религиозной организации и т.д.) на все общество. Тем не менее, Малесевик отмечает, что процесс не является односторонним, и его сила и проникающая способность зависит от взаимного подкрепления:социальные организации рассеивают и институционализируют идеологические посылы (через СМИ, образовательные учреждения, государственные службы), а группы людейподдерживаютнормативные основы, которые связывают макроуровневые идеологические нарративы (о них подробнее в источнике №12) с микроуровневой солидарностью межличностного взаимодействия.

Введение

Актуальность проблемы. 30 ноября 1992 года было принято Постановление Правительства Российской Федерации №918 «О мероприятиях по поэтапному переходу к комплектованию Вооруженных Сил Российской Федерации военнослужащими в добровольном порядке – по контракту».С переходом к комплектованию российских Вооруженных Сил и других войск сержантским и рядовым составом на контрактной основе женщины получили равные с мужчинами права при поступлении на военную службу.

Это обусловило значительный их приток в армию, доля которых в ее личном составе с 3,5% в 1990 г. возросла почти до 10% в 1999 г. Подобное явление наблюдается не только в России, но и во многих странах, различающихся по уровню экономического и политического развития, обычаями, культурным и религиозным традициям. Все более активное привлечение женщин к военной службе, свидетельствует о превращении данной тенденции в закономерный процесс, свойственный концу XX века.[5, 128]

Сегодня, в связи с процессом реформирования войсковой структуры, попытками перехода к п<