Глава 11. Правда и ничего кроме правды.

- Ты так хочешь есть? – недоуменно спросил Малфой, пытаясь поспеть за Гермионой.
- Просто пошли со мной!
Девушка пыталась идти по коридору как можно быстрее, так как не знала, насколько долго действует Сыворотка Правды. Вчера вечером она тайно приготовила зелье. Всего несколько секунд назад она предложила Малфою напиток, и, к счастью для нее, он выпил его без малейших подозрений, не думая даже предположить, что в него может быть добавлена Сыворотка правды.
Они вошли в Большой Зал, в котором сейчас были, наверное, все ученики Хогвартса – все-таки время ужина. Профессор Макгонагалл незамедлительно подошла к ним.
- Мисс Грейнджер, я не понимаю, почему вы меня сюда позвали.
- Это касается соглашения Старост, - ответила Гермиона. – Малфой хочет кое в чем сознаться.
- Я думаю, такой вопрос лучше обсудить лично.
- Нет, нужно сделать это здесь, - настаивала гриффиндорка. Она не хотела, чтобы ее план провалился. – Это касается всех студентов.
- Я не совсем уверен… - произнес Малфой, чувствуя себя очень неуютно в создавшейся ситуации.
- Мистер Малфой, вы с чем-то не согласны? – тут же спросила профессор Макгонагалл.
- Если ты откажешься, я покажу им твою Метку, - тихо прошипела Гермиона, так чтобы ни декан Гриффиндора, ни кто-либо другой не слышали ее. Глаза слизеринца расширились от шока, но он покорно повиновался.
- Я со всем согласен.
Макгонагалл сдержанно кивнула, показывая, что она готова выслушать их речь или что там еще будет.
- Я, Гермиона Грейнджер, - громко произнесла Гермиона, привлекая к себе внимание сидящих в Зале, - Староста девочек, студентка факультета Гриффиндор, прошу вашего внимания. У Драко Малфоя, Старосты мальчиков, есть кое-что сказать всем вам.
Малфой кинул на Гермиону смущенный взгляд:
- Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.
Староста девочек, однако, совершенно точно знала, как начать их выступление, и стала допрашивать слизеринца:
- Скольких учеников в этом Зале ты когда-либо оскорблял, насмехался над ними или относился несправедливо за все годы, проведенные в школе?
- Всех, не считая слизеринцев. Хотя и над некоторыми из них я посмеялся, - Малфой поморщился, произнеся эти слова. Он зло сощурил глаза и взглянул на Гермиону, которая тут же поняла, что до парня дошло, что она напоила его Сывороткой правды. Потому что в любом другом случае он не дал бы столь честный ответ на такой вопрос перед всей школой.
- И ты так себя вел по отношению к ученикам и в позиции Главного старосты, не так ли? – продолжила Гермиона, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, видя, что Малфой злится на нее с каждой секундой все больше.
- Да, я ставлю их на место, если они меня раздражают. Если они как-нибудь не так на меня посмотрят, я разберусь с ними, даже если это будет нечестно.
- И каково же твое оправдание такому отношению?
- Мой отец всегда говорил мне, что я должен гордиться чистотой своей крови. Малфой должен быть самым сильным, самым могущественным. Он должен быть на шаг впереди остальных. Важно все контролировать, и, унижая других, ты заставляешь их себя уважать. Если у тебя нет чего-либо, что поможет тебе контролировать других людей, ты слаб и бесполезен.
- И поэтому ты унижал и меня, - подвела итог Гермиона.
- Да, сначала, но потом я доставал тебя и по другим причинам. Я оскорблял тебя, потому что ты магглорожденная. Ты была самой раздражающей из всех. Не считая зельеварения, ты была лучше меня в каждом предмете. Ты всегда знала ответ на любой вопрос, и, несмотря на все мои усилия, мне не удавалось превзойти тебя. Я злился на то, что ты, магглорожденная, умнее меня, чистокровного.
- Да, и в этом году ты доставал меня, потому что хотел, чтобы я отказалась от комнаты Старост, - обвинила слизеринца Гермиона, чувствуя себя адвокатом, который выигрывает дело в суде. Если Малфой всем открыто скажет, что он злоупотреблял возможностями Главного старосты, то Совет снимет его с этой должности.
- Нет, на Рождественском балу на четвертом курсе, когда ты вся разоделась, я стал замечать, какая ты красивая. Я старался не смотреть, но не мог оторвать от тебя глаз. С каждым годом я тайно наблюдал за тобой все больше и больше и заметил, что ты не только очень умная и что у тебя есть решение для любой проблемы, но что также тебя все очень уважают, и не потому, что боятся. Все уважают тебя, потому что ты добра и мила со всеми, с кем тебе доводилось общаться, исключая меня, разумеется. Меня ты презираешь.
Гермиона так и застыла от изумления. Она ожидала совсем не такого ответа.
- Это все? – спросила Макгонагалл, пытаясь завершить знаменательное выступление Главных старост школы. К несчастью для Малфоя, ему пришлось честно отвечать на этот вопрос.
- Нет. Спустя некоторое время я понял, что больше не могу игнорировать свои чувства к ней. Я очень надеялся, что они исчезнут, но этого не произошло. Мне пришлось признать, что я влюбился в магглорожденную, которая никогда не ответит мне взаимностью. К тому же мой отец отказался бы от меня, если бы узнал, что я хочу связать себя с кем-нибудь нечистокровным. Поэтому я решил оттолкнуть ее от себя, особенно когда узнал, что мы будем делить с ней комнату и ванную. Я вел себя подло и избегал ее, зная, что это заставит ее ненавидеть меня еще больше. Некоторое время это работало, казалось, что это увеличивает ее неприязнь ко мне. Во всяком случае, до бала. Я действительно старался, но от нее никуда было не деться. Я больше не мог отталкивать ее от себя. Я знал, что она никогда не будет со мной, поэтому старался провести нормально хотя бы оставшееся нам вдвоем время. Потому что я знаю, что после Хогвартса я ее уже не увижу.
Пока некоторые студенты в шоке пялились на Главных старост, остальные начали перешептываться. Большинство гриффидорцев смеялось, и почти все слизеринцы чувствовали отвращение к таким новостям, судя по их виду. Хаффлпаффцы из вежливости молчали, а рейвенкловцы мудро решили заниматься своими делами и не влезать в эту ситуацию.
- Я могу идти? – спросил Малфой, явно стыдясь того, что он только что всей школе рассказал, как влюбился в грязнокровку. Его лицо покраснело так, как Гермиона никогда не видела, и она не знала, было ли это так из-за гнева или стыда.
- Конечно, мистер Малфой, - Макгонагалл торопливо постаралась избавить ученика от страданий. Строгое выражение ее лица ясно показывало, что с нее хватит этого неловкого выступления.
Едва услышав слова заместителя директора, Малфой поспешил покинуть Большой Зал настолько быстро, насколько мог. Его сопровождал свист. Профессор Макгонагалл тут же прикрикнула на насмешников. Гермиона этого даже не заметила.
Она в неверии смотрела на дверь, через которую Малфой вышел из Зала. Она была ошеломлена. Она его правильно расслышала? Мальчик, который унижал ее с первых минут знакомства, на самом деле был искренне в нее влюблен?
В любых других обстоятельствах Гермиона не поверила бы его словам, назвала бы их ложью или шуткой, но в данной ситуации она не могла сомневаться в истинности признания слизеринца. Он был действительно влюблен в нее.
Все это время гриффиндорка думала, что он ее ненавидит и ему только нравиться смеяться и издеваться над ней, но сейчас весь мир перевернулся с ног на голову. Все эти годы он доставал ее, чтобы держать подальше от себя, потому что он не хотел, чтобы ему было больно.
Гермиона была ошеломлена - в его голосе было столько боли и уязвимости. Она была причиной его чувств и не видела этого. Насколько же слепа она была?