Злоупотребления и пытки в Абу-Грейб: причины и действующие лица

Ориентир Стэнфордского эксперимента преподает поучительный урок для всех военных тюрем… психологи хотели понять, как и почему люди и группы, которые обычно действуют гуманно, в определенных обстоятельствах могут вести себя иначе.

Независимый отчет Шлезингера[331]

Вашингтон, округ Колумбия, 28 апреля 2004 г. В столице я представляю Американскую психологическую ассоциацию на встрече Совета президентов научных обществ США. Я редко смотрю телевизионные новости среди недели — сделать это удается только в путешествии. Переключая каналы в своем гостиничном номере, я вдруг наткнулся на нечто, поразившее мое воображение. На экране появились невероятные образы — это была программа «60 минут II» канала CBS[332]. Обнаженные мужчины-заключенные выстроены в пирамиду, а рядом с ними стоят улыбающиеся американские солдаты. Девушка-солдат тащит на поводке обнаженного заключенного, на шее у которого надет собачий ошейник. Заключенные в ужасе смотрят на злобных немецких овчарок — кажется, собаки собираются на них напасть. Новые и новые образы, словно в порнографическом слайд-шоу: обнаженные заключенные против собственной воли мастурбируют перед девушкой-солдатом, у нее — сигарета в зубах, и она гордо показывает двумя пальцами знак «победа»; заключенных принуждают имитировать фелляцию.

Казалось непостижимым, что доблестные американские солдаты мучают, оскорбляют и унижают беспомощных пленников, принуждая принимать все эти гомоэротичные позы.

Увы, это было именно так. Затем — не менее невероятные новые образы: заключенные в напряженных «стрессовых» позах в зеленых капюшонах или розовых женских трусиках на голове. Неужели все это — дело рук тех замечательных юношей и девушек, которых Пентагон отправил за тысячи километров с благородной миссией — принести демократию и свободу в Ирак, недавно избавленный от тирана и мучителя Саддама Хусейна?

Я с удивлением увидел, что на многих из этих ужасных снимков рядом с жертвами запечатлены сами преступники. Одно дело — творить злодеяния, и совсем другое — оставлять их неопровержимые доказательства в виде фотографий. О чем они думали, когда делали эти «трофейные снимки»? Наконец, на экране появился символ психологического насилия, скоро ставший культовым. Заключенный в капюшоне стоит на непрочном картонном ящике с вытянутыми руками, а к его пальцам присоединены электрические провода. Его убедили (это сделал сержант Дэвис), что если он упадет от усталости, то получит удар током и умрет, как на электрическом стуле. Капюшон немного приподнят, чтобы заключенный мог видеть, что провода ведут от стены к его телу. На самом деле эти провода никуда не вели и не могли причинить никакого физического вреда — они должны были просто вызывать страх. Мы не знаем, как долго этот человек в капюшоне дрожал от животного страха за свою жизнь, но вполне можем представить себе, как травмировал его этот опыт; остается только ему посочувствовать.

Я увидел не меньше десятка снимков; я хотел выключить телевизор, но не мог отвести взгляд, я оказался загипнотизирован выразительностью фотографий и тем, что они нарушали все мыслимые ожидания. Но до того, как я успел как следует подумать о том, что могло заставить этих солдат вести себя подобным образом, меня, как и остальных граждан страны, уверили, что все эти ужасные пытки — дело рук всего одной-единственной «ложки дегтя». В телевизионном интервью генерал Ричард Майерс, председатель Комитета начальников штабов армии США, объявил, что был удивлен обвинениями в адрес армии США и поражен этими свидетельствами преступных злоупотреблений. Однако он сказал, что уверен: нет никаких доказательств того, что эти злоупотребления были «систематическими». Наоборот, это была всего лишь личная инициатива горстки «плохих солдат». Согласно этому авторитетному военному руководителю, 99,9 % американских солдат за рубежом ведут себя образцово — а значит, нет никаких причин для беспокойства. «Плохих солдат», способных на подобные отвратительные злоупотребления, меньше одного процента.

«Откровенно говоря, я думаю, все мы разочарованы действиями этих солдат, — сказал бригадный генерал Марк Киммит в интервью все в той же программе „60 минут II“. — Все мы любим наших солдат, но, честно говоря, бывают дни, когда мы не можем ими гордиться». Я с облегчением услышал, что эти безобразные акты насилия совершали всего несколько испорченных солдат, служащие тюремными охранниками в одной из множества американских военных тюрем[333].

Но погодите. Откуда генерал Майерс мог знать, что это единственный инцидент? Ведь тогда еще не велось никаких расследований относительно системы военных тюрем в Ираке, Афганистане и на Кубе. Просто ситуация выплыла наружу; никто еще не успел собрать свидетельства, которые позволили бы сделать такие утверждения. В этом авторитетном заявлении, призванном оправдать Систему и обвинить во всем единственную «ложку дегтя», слышалось нечто тревожное. Слова генерала очень напоминали то, что говорят журналистам полицейские чины всякий раз, когда выходит наружу новый случай злоупотреблений по отношению к задержанным. Обычно они спешат обвинить в них нескольких испорченных полицейских — ту самую ложку дегтя — чтобы отвлечь внимание от обычных методов, применяющихся в застенках и даже в главном полицейском управлении. Это излюбленная тактика защитников Системы: найти «плохих мальчиков», от рождения предрасположенных к плохим поступкам. Точно так же директора школ и учителя обвиняют в неуспеваемости «трудных» учеников вместо того, чтобы найти время и подумать о скучных уроках или неэффективных методах обучения, которые могли стать истинной причиной неуспеваемости.

Министр обороны Дональд Рамсфельд осудил действия этих солдат, назвал их «ужасными» и «не соответствующими ценностям нашей страны». «Фотографии американских военных, которые увидела общественность, бесспорно, оскорбили и возмутили министерство обороны, — сказал он. — Все нарушители должны быть наказаны, их действия должны быть изучены, а нарушения устранены». Затем он сделал заявление, косвенно снимающее ответственность с вооруженных сил за отсутствие соответствующего обучения и подготовки персонала резервной военной полиции для выполнения столь сложной миссии: «Если кто-то не понимает, что вещи, запечатленные на этих фотографиях, недопустимы, что они жестоки, бесчеловечны, неприличны и противоречат американским ценностям, я не знаю, какое нужно обучение, чтобы они это поняли»[334]. Однако Рамсфельд не упустил возможности по-новому назвать эти действия. Это были уже не «пытки», а «злоупотребления». Он сказал: «До сих пор шла речь о злоупотреблениях, и я считаю, что технически эти действия отличаются от пыток. Я не собираюсь использовать слово „пытки“»[335]. Но минуточку, что означает «технически»?[336]

Благодаря СМИ эти жуткие образы облетели весь мир. Их много дней подряд можно было увидеть в прайм-тайм на телевидении, на первых полосах газет и журналов и на вебсайтах. Они очень долго оставались в центре внимания. В результате президент Буш начал немедленную и беспрецедентную кампанию по ликвидации последствий, чтобы восстановить репутацию своих вооруженных сил и своего правительства, в первую очередь министра обороны. Он со всей серьезностью заявил, что будут проведены независимые расследования, которые доберутся «до дна» всего этого. Я задавался вопросом, станет ли президент при этом проводить расследования, которые доберутся до «верха» этого скандала? Увидим ли мы всю картину, а не только ее раму? Казалось, так и будет, если учесть, что его заместитель, отвечающий за операции в Ираке, бригадный генерал Марк Киммит во всеуслышание объявил: «Я хотел бы прийти сюда и сказать, что это были единственные случаи насилия над заключенными. Но нам известно, что с тех пор, как мы находимся здесь, в Ираке были и другие». (Разве это не противоречит утверждению генерала Майерса о том, что это был единичный инцидент, а вовсе не «систематическая» практика?)

На самом деле злоупотребления, пытки и убийства были повсеместной практикой — и это выяснилось благодаря скандалу в тюрьме Абу-Грейб. По данным подполковника Джона Скиннера из министерства обороны США, к апрелю 2006 г. в армии велось около 400 отдельных расследований подобных действий.

Занимаясь исследованием пыток в Бразилии, готовясь к лекциям о пытках, я видел множество ужасающих фотографий, запечатлевших чрезвычайную жесткость. Но в фотографиях, сделанных в тюрьме с экзотическим названием Абу-Грейб, что-то сразу же поразило меня, что-то новое и все же знакомое. Незнакомыми были игривость и бесстыдство, с которыми позировали преступники. Это были просто «забавы», как сказала, совершенно не стыдясь, рядовая Линди Ингленд, улыбающееся лицо которой на некоторых фотографиях составляет разительный контраст с творящимся вокруг нее хаосом. И все же меня не покидало ощущение, что я уже где-то это видел. В какой-то момент я с ужасом понял, что некоторые из этих образов напоминают мне худшие сцены Стэнфордского тюремного эксперимента. Мешки на головах заключенных; нагота; сексуально-унизительные игры с участием «верблюдов» и мужчины, прыгающие через головы друг друга с обнаженными гениталиями. Таким издевательствам студенты-охранники подвергали студентов-заключенных. Кроме того, как и в нашем исследовании, самые худшие злоупотребления происходили во время ночной смены! И в обоих случаях задержанные находились в предварительном заключении.

Как будто в этой далекой тюрьме в течение нескольких месяцев разыгрывался наихудший сценарий нашего эксперимента — но только не в нашей недолговечной и относительно мягкой мнимой тюрьме, а в поистине ужасающих условиях. Я видел, что произошло с хорошими мальчиками, как только они оказались в ситуации, дававшей им фактически неограниченную власть над «заключенными». В нашем исследовании охранники не проходили никакого предшествующего обучения, а руководство пустило ситуацию на самотек и не всегда пресекало психологическое насилие. Я хорошо представлял себе, что могло случиться, если бы все ограничения, действовавшие в нашей экспериментальной ситуации, были сняты. Поэтому я понимал, что в тюрьме Абу-Грейб должны были действовать мощные ситуационные силы, а также еще более мощные системные факторы. Но откуда мне было знать, каким был поведенческий контекст в этой далекой тюрьме или какая Система создала и поддерживала ее? Мне было очевидно, что теперь Система изо всех сил попытается скрыть свое соучастие в пытках.