Финал второй мировой войны: разгром японии

После завершения войны в Европе оставался единственный очаг агрессии и войны – Япония. Сталин в своей военно-политической стратегии исходил из того, что Советский Союз должен выполнить неукоснительно свои обязательства, данные им союзникам на Ялтинской и последующих конференциях. Участие СССР в разгроме японского милитаризма сокращало число возможных жертв как со стороны союзников, так и с японской стороны, в том числе мирного населения. Во-вторых, советский лидер вполне резонно полагал, что вклад Советской России укрепит ее международные позиции и станет немаловажным фактором при решении послевоенных проблем на Дальнем Востоке. А это имело большое значение для решения территориального вопроса, а также для развития отношений с Китаем. Таким образом, в одно целое сливался целый комплекс факторов, лежавших в основе решения Сталина вступить в войну против Японии.

По мере того, как все более реальной становилась перспектива военного поражения Японии, ее правящие круги взяли курс на то, чтобы хоть в какой-то степени улучшить отношения с Советским Союзом. Эта линия была следующим образом сформулирована в правительственном курсе.

«Позиция империи по отношению к Советскому Союзу. Империя до последней возможности будет избегать войны с Советским Союзом и, обеспечивая поворот к лучшему в дипломатических отношениях между обеими странами, будет заботиться о том, чтобы не допускать выпадов с нашей стороны по отношению к Советскому Союзу, не давать поводов для того, чтобы позиция Советского Союза по отношению к Японии стала жесткой, но в то же время придерживаться решительной линии при законных требованиях империи»[757].

Японские правящие круги всеми мерами стремились предотвратить возникновение войны между Японией и Советским Союзом и обеспечить поворот к лучшему в японо-советских дипломатических отношениях. В то же время, улучив удобный момент, они намеревались оказать содействие заключению мира между Германией и Советским Союзом. Дальнейшее развитие событий на театрах военных действий со всей убедительностью показало, что приведенные выше установки японских правящих кругов не имели под собой реальной почвы и отражали скорее пожелания и иллюзорные надежды, нежели реальные расчеты.

Огромную роль в поражении Японии сыграли налеты союзной авиации на японские города и промышленные объекты, в частности на Токио. Последствия оказались потрясающими. Моральный дух гражданского населения резко упал после налета на Токио: из городов бежало свыше 8,5 млн. жителей. В результате резко сократилось военное производство, и это произошло в тот момент, когда военная экономика Японии находилась почти на пределе своих возможностей.

В это время начался более реалистический анализ и общей международной ситуации. Так, стали более трезво оценивать позицию СССР в предстоящий период. Японские правящие круги пришли к выводу, что весьма сомнительно, что Советский Союз в случае развития неблагоприятной обстановки для стран оси в Восточной Азии и Европе будет твердо придерживаться нейтралитета в отношении Японии. И тем не менее с упорством маньяков японские милитаристы держали курс на продолжение войны и строили иллюзии относительно будущего.

Поскольку Германия оказалась в тяжелом положении, нейтральная позиция Советского Союза по отношению к Японии становилась сомнительной. Возрастали трудности и в деле обеспечения военного сотрудничества с сателлитами Японии в «Великой Восточной Азии.» Среди широких кругов японского населения стало проявляться, хотя и не открыто, чувство тревоги в отношении перспектив войны. Ожили антивоенные пацифистские тенденции среди придворных кругов. Понимая всю бесперспективность войны против Объединенных Наций в целом, в особенности в условиях перспективы разгрома гитлеровской Германии и завершения военных операций в Европе, японские правящие круги стали весной и летом 1945 года усиленно зондировать почву относительно возможности заключения мира на выгодных для Японии условиях.

Летом и осенью 1944 года в Японии особые надежды возлагались на переговоры с Советским Союзом. Первоначально Токио выдвигал идею японского посредничества в целях содействия заключению сепаратного мира между СССР и Германией, а также проведения переговоров с Москвой по широкому кругу вопросов японо-советских отношений. Предполагалось даже послать специальную миссию в Москву во главе с бывшим премьером Тодзио. Из Москвы пришел ответ: СССР отказал в приеме специальной миссии Японии. В связи с таким положением Высший совет по руководству войной Японии определил следующим образом позицию в отношении Советского Союза: на время отложить вопрос о посылке специальной миссии, но в удобный момент вновь возобновить переговоры; стараться разрешить все имеющиеся проблемы в отношениях с Советским Союзом[758].

Примерно в то время, когда в Токио вынашивали планы путем дипломатических маневров как-то компенсировать свои военные поражения и подготовить почву для заключения мира на условиях, которые были бы выгодны Японии, из Москвы поступил ясный и недвусмысленный сигнал. 6 ноября 1944 г. И.В. Сталин произнес речь, которая явилась неожиданным ударом. Дело в том, что прежде в официальных выступлениях обеих сторон избегали упоминать о делах партнеров, а на сей раз Сталин впервые в своей речи коснулся японского вопроса и назвал Японию агрессивным государством.

Но тем не менее Токио продолжал питать иллюзии относительно возможности заключения выгодного для себя мирного договора. Достаточно сказать, что японцы установили связь с главой американской разведки в Европе А. Даллесом. В июне 1945 года было передано американцам японское предложение о заключении мира. Японские мирные условия заключались в следующем: изменение термина «безоговорочная капитуляция», неприкосновенность императора, сохранение конституции, международное управление Маньчжурией, оставление Кореи и Тайваня за Японией. Как явствует из этих условий, японский милитаризм не собирался всерьез идти на уступки. Из Вашингтона был получен ответ: США желали бы сохранить в неприкосновенности императорский режим, но так как возражали другие страны (СССР, Франция и Китай), они хотели бы не фиксировать этого в письменном виде. Американцы считали, что японская конституция должна быть изменена. США не возражали против переговоров, рекомендуя начать их до вступления Советского Союза в войну. Некоторые круги в Соединенных Штатах Америки склонны были договориться с японцами сепаратным путем[759].

Рассматривая коренные причины катастрофического положения, в котором оказалась Япония в 1945 году, необходимо отметить и такой важный фактор, как роль национально-освободительного движения в странах, оказавшихся под японской оккупацией. Разглагольствования японцев о «зоне совместного процветания», которое якобы несло с собой установление власти японцев, на деле обернулось жесточайшими преследованиями и карательными акциями против населения оккупированных стран. Токио стремился использовать недовольство населения своим колониальным положением (от Англии, Голландии, Франции и т.д.), делал ставку на те силы, которые стремились вообще освободиться от прежней колониальной зависимости. С этой целью даже было создано марионеточное правительство Индии, полностью контролировавшееся японцами. Однако эти расчеты в конечном счете не оправдались. Японская оккупация оказалась во много раз худшим злом, чем даже господство старых колонизаторов. Вполне естественно, что во время второй мировой войны усилилось национально-освободительное движение и во многих странах Юго-Восточной Азии. Во Вьетнаме, в Бирме, на Филиппинах и в Малайе были созданы специальные вооруженные силы – армии и партизанские отряды, которые вели успешную борьбу против японских оккупантов.

Советско-японские отношения в период войны были наполнены фактами прямого нарушения японской стороной пакта о нейтралитете. Можно сказать, что фактически Япония открыла второй фронт против Советского Союза. Так, в 1942 году японское командование сосредоточило в прилегающих к СССР районах армию в 11000 тыс. человек, т.е. 35% всей армии, 2/3 танковых сил и т.д.[760]Она вплоть до битвы за Берлин снабжала Германию секретной разведывательной информацией о Советском Союзе.

В свете всего сказанного вполне естественным и закономерным явилось решение Советского Союза 5 апреля 1945 г. денонсировать пакт о нейтралитете. «Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР», – говорилось в заявлении Советского правительства. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза. В связи с этим Советское правительство заявило, что «при таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным»[761].

В феврале 1945 года на Крымской конференции трех держав Советский Союз подписал соглашение, которое придало этому обещанию нашей страны юридическую силу. Соглашение в пунктах, касающихся Японии, гласило: «Руководители Трех Великих Держав – Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании – согласились в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне Союзников при условии:

1. Сохранения status quo Внешней Монголии (Монгольской Народной Республики).

2. Восстановления принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно:

а) возвращения Советскому Союзу южной части о. Сахалина и всех прилегающих к ней островов;

3. Передачи Советскому Союзу Курильских островов.

Главы Правительств Трех Великих Держав согласились в том, что эти претензии Советского Союза должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией»[762].

И это обещание было выполнено, как говорится, с избытком. Советский Союз вступил в войну с Японией не через 6, а через 3 месяца после краха фашистской Германии. Некоторые историки утверждают, что, мол, вступление СССР в войну уже мало чего меняло в ситуации. Однако американские военные реально планировали операции против Японии и на 1946 год. Так что бесспорным фактом является то, что вступление СССР в войну не только решающим образом ускорило ее завершение, но и сберегло жизни многих тысяч солдат союзников. Не следует забывать, что Япония к августу 1945 г. еще располагала серьезной военной мощью в лице Квантунской армии, которая позже была разгромлена советскими войсками.

Как свидетельствуют убедительные исторические факты, союзное военное командование считало, что война с Японией продлится еще долго. Это утверждали многие политические и военные деятели США и Англии. Так, Черчилль заявил в палате общин 16 августа 1945 г. (уже после атомной бомбардировки Японии), что невозможно определить, сколько времени потребуется для подавления сопротивления в собственно Японии. Военный министр США Г. Стимсон тоже считал, что операции по овладению Японией могут быть длительными и весьма напряженными. В памятной записке Трумэну 2 июля 1945 г. он писал: «Если мы осуществим высадку на одном из главных островов и начнем захватывать Японию, японцы, по всей вероятности, станут сопротивляться до последней капли крови… В результате мы понесем огромные потери и будем вынуждены оставить Японию…». Поэтому Стимсон ставил вопрос: «Нельзя ли, не прибегая к насильственной оккупации Японии, принудить ее вооруженные силы к безоговорочной капитуляции?..» Считая это возможным, военный министр предлагал сделать Японии соответствующее предупреждение[763].

26 июля 1945 г. правительства США, Англии и Китая направили Японии ультиматум, вошедший в историю под названием Потсдамской декларации. В ней излагались условия, на которых Япония должна была капитулировать: устранение власти и влияния милитаристов, оккупация указанных союзниками пунктов, ограничение японского суверенитета островами метрополии, возрождение и укрепление демократических тенденций в стране, наказание военных преступников, ликвидация военной промышленности и другие. Одним из важнейших требований являлась безоговорочная капитуляция всех японских вооруженных сил. В декларации, в частности, говорилось: «Полное применение нашей военной силы, подкрепленной нашей решимостью, будет означать неизбежное и окончательное уничтожение японских вооруженных сил и столь же неизбежное полное опустошение японской метрополии.

Пришло время для Японии решить, будет ли она по-прежнему находиться под властью тех упорных милитаристских советников, неразумные расчеты которых привели японскую империю на порог уничтожения, или пойдет она по пути, указываемому разумом»[764].

Потсдамская декларация была выработана без участия СССР. Несмотря на это, ее содержание в полной мере соответствовало интересам Советского Союза, который присоединился к декларации 8 августа 1945 года. Представляется важным отметить один важный факт: Сталину удалось добиться того, что инициатором решения, согласно которому Япония после поражения должна была понести определенные территориальные потери, был не Советский Союз, а США. Именно они в ряде документов, подписанных в ходе второй мировой войны, настояли на этом. Наиболее полно программа послевоенного урегулирования с Японией, принципы, на которых должна была базироваться политика союзников в отношении Японии после войны, – все это четко сформулировано в Потсдамской декларации.

Японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию. Принимая решение продолжать войну, правительство Японии рассчитывало на раскол антифашистской коалиции. Для этого японские представители вели секретные переговоры с США и Великобританией. Они добивались сохранения императорской власти после войны. Правительство Трумэна, по существу, ответило на это согласием. Лишь отказ Японии принять требование безоговорочной капитуляции привел к тому, что переговоры с США не принесли желаемых результатов. Одновременно правящие круги Японии хотели использовать Советский Союз как мирного посредника между США и Японией, но безуспешно. Сталин на Потсдамской конференции проинформировал делегации США и Великобритании о дипломатических маневрах Японии. Попытки расколоть антифашистскую коалицию вновь потерпели крах.

Черчилль в связи с предстоявшим вступлением Советского Союза в войну против Японии занимал скорее отрицательную, нежели положительную позицию. Он исходил из того, что новое оружие делает ненужным участие Советской России в войне. Таким путем он стремился, по возможности, сузить или свести к минимуму договоренности, принятые ранее. Он боялся усиления влияния Советской России на Дальнем Востоке.

Достаточно привести соответствующие рассуждения английского премьера на этот счет:

«Кроме того, нам не нужны будут русские. Окончание войны с Японией больше не зависело от участия их многочисленных армий в окончательных и, возможно, затяжных боях. Нам не нужно было просить у них одолжений. Через несколько дней я сообщил Идену. „Совершенно ясно, что Соединенные Штаты в настоящее время не желают участия русских в войне против Японии“. Поэтому всю совокупность европейских проблем можно было рассматривать независимо и на основании широких принципов Организации Объединенных Наций. Внезапно у нас появилась возможность милосердного прекращения бойни на Востоке и гораздо более отрадные перспективы в Европе. Я не сомневался, что такие же мысли рождались и в голове у моих американских друзей. Во всяком случае, не возникало даже и речи о том, следует ли применить атомную бомбу. Возможность предотвратить гигантскую затяжную бойню, закончить войну, даровать всем мир, залечить раны измученных народов, продемонстрировав подавляющую мощь ценой нескольких взрывов, после всех наших трудов и опасностей казалось чудом избавления»[765].

Здесь, кроме всего прочего, поражает та легкость, с которой Черчилль рассуждает о необходимости применения атомного оружия в войне против Японии.

Его, конечно, не слишком заботили соображения морали, не терзали мысли о колоссальных жертвах среди мирного населения Страны Восходящего солнца.

Надо отметить, что Сталин трезво оценивал произошедшие на мировой арене изменения, в том числе и применительно к вопросу об участии СССР в войне на Дальнем Востоке. Он понимал, что ставка исключительно на применение атомной бомбы отнюдь не дает абсолютную гарантию союзникам в том, что Япония чуть ли немедленно капитулирует. Здесь, как говорится, все еще было покрыто мраком неопределенности, и правительство Соединенных Штатов Америки не желало идти на риск. Именно поэтому оно и рассматривало вступление СССР в войну как позитивный фактор, дающий Вашингтону неоспоримые гарантии скорого окончания войны.

Летом 1945 г. правительство США приняло решение использовать в войне против Японии атомную бомбу. Была ли в этом военная необходимость? Нет! Ведь уже было совершенно очевидно, что Япония находилась накануне капитуляции, что ее судьба была предрешена как ходом второй мировой войны, так и предстоявшим через несколько дней вступлением в войну СССР. Первую бомбу американцы взорвали над Хиросимой 6 августа 1945 г. 9 августа американцы сбросили вторую атомную бомбу на приморский город Нагасаки.

Вступление Советского Союза в войну с Японией было вполне логичным и справедливым решением. В этой связи приведем мотивировку, которая содержалась в акте Советского Союза об объявлении войны: «Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому Правительству с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, сократить количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.

Верное своему союзническому долгу, Советское Правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года. Советское Правительство считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после её отказа от безоговорочной капитуляции.

Ввиду изложенного Советское Правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9-го августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией»[766]. Более чем миллионная Квантунская армия, личный состав которой воспитывался в духе фанатической преданности императору и ненависти к Советскому Союзу, представляла собой серьезную военную силу. К тому же она располагала многочисленными бактериологическими средствами, которые предназначались для применения в массовом масштабе, и опиралась на заранее подготовленный во всех отношениях плацдарм на территории Маньчжурии и Кореи.

Для тех, кто считал судьбу Японии уже предрешенной, сошлюсь на то, как английский премьер оценивал военный потенциал Квантунской армии: «Вряд ли можно назвать японский фронт в Маньчжурии слабым, хотя, конечно, советские войска, изготовившиеся к наступлению на Дальнем Востоке, превосходили силы противника, оборонявшиеся в этом районе. Японские войска в Маньчжурии, Корее, на Южном Сахалине и Курильских островах насчитывали 49 дивизий, общей численностью свыше 1 млн. человек, а с учетом местных формирований – 1,2 млн. человек, 6640 артиллерийских орудий, 1215 танков. В Маньчжурии был создан мощный стратегический плацдарм. Протяженность полосы укреплений составляла 800 километров и насчитывала более 4500 дотов. Сухопутную группировку японских войск поддерживали около 2 тыс. самолетов. Группировка советских войск насчитывала свыше 1,7 млн. человек, около 30 тыс. орудий и минометов, 5250 танков и САУ, более 5 тыс. боевых самолетов»[767].

9 августа Советские Вооруженные Силы на Дальнем Востоке атаковали Квантунскую армию с суши, воздуха и моря. Боевые действия войск развернулись на фронте протяжением свыше 4 тыс. км. Тихоокеанский флот вышел в открытое море, перерезал морские коммуникации, использовавшиеся Квантунской армией для связи с Японией, и своими военно-воздушными силами нанес мощные удары по портам в Северной Корее.

За 23 дня советские войска наголову разбили японскую Квантунскую армию и освободили Северо-Восточный Китай, Северную Корею, Южный Сахалин и Курильские острова. Враг потерял за это время свыше 677 тыс. солдат и офицеров, из них убитыми около 84 тысяч. Советские войска захватили большие трофеи. Таких больших потерь японская армия не несла ни в одной из предыдущих операций ни против китайцев, ни против американцев. Это было самое крупное поражение японских империалистов в ходе всей второй мировой войны. Общие потери Красной Армии составляли около 32 тыс. человек. Наступление Вооруженных Сил СССР на Дальнем Востоке – это подлинно молниеносный удар, закончившийся полным окружением всей Квантунской армии и уничтожением ее по частям[768].

Было бы грубой исторической ошибкой недооценивать роль и значение вступления Советского Союза в войну против Японии. Наш вклад в дело победы над Японией очевиден и бесспорен. Однако по этому поводу до сих пор бытуют две неправильные точки зрения. Одна из них, которой на протяжении ряда лет придерживались в Советском Союзе, приписывает нашей стране решающую роль в победе над японским милитаризмом. Так, например, В.Н. Евстигнеев в своей работе «Разгром империалистической Японии на Дальнем Востоке» утверждал: «Исторические факты свидетельствуют о том, что победоносные боевые действия советских сухопутных сил в Маньчжурии и Корее и военно-морских сил в Охотском, Японском и Жёлтом морях решили исход войны с империалистической Японией и обеспечили ликвидацию очага мирового фашизма на Востоке»[769].

Нисколько не преуменьшая значение и роль Советского Союза в победе над Японией, едва ли есть достаточные основания приписывать нашей стране главную заслугу в этой победе. Не менее ошибочна и точка зрения, согласно которой наша роль в достижении победы злонамеренно отрицается или же крайне преуменьшается. Бесспорным фактом является то, что вступление СССР в войну сократило ее сроки в весьма значительной мере, что было благом для всех, в том числе и для самих японцев. В противном случае продолжение ставшей уже бессмысленной войны принесло бы Японии новые страдания и разрушения.

Своеобразную точку зрения на причины поражения Японии во второй мировой войне высказывает «Британская энциклопедия». Согласно этой точке зрения, центральную роль в решении капитулировать сыграли не атомные бомбардировки США и не вступление Советского Союза в войну. Эту роль сыграла военно-морская блокада японских островов, в результате которой страна была обречена на экономический крах, а также осознание японским руководством того факта, что без экономических связей со своими колониями продолжение войны являлось бессмысленным актом. Бомбежки лишь довели до сознания японского народа неотвратимость поражения. В «Британской энциклопедии» подчеркивается, что японская сухопутная армия представляла собой мощную силу и, в отличие от военно-морского флота и авиации, серьезно не пострадала и готова была к продолжению войны[770].

9 августа 1945 г. премьер-министр Японии зачитал заранее подготовленный проект заявления следующего содержания: «Японское правительство принимает условия, выдвинутые совместной декларацией трех держав от 26 июля, понимая их в том смысле, что они не содержат требования об изменении установленного государственными законами статуса японского императора». Затем премьер-министр дал разъяснения. Судзуки сказал, что Высший совет на сегодняшнем заседании решил принять условия капитуляции, если: а) она не затрагивает императорской фамилии; б) японские войска, находящиеся за пределами страны, демобилизуются после свободного их отвода с занимаемых территорий; в) военные преступники будут подлежать юрисдикции японского правительства; г) не будет осуществлена оккупация с целью гарантии[771].

Итак, Япония, приняв условия Потсдамской декларации, признала себя побежденной. В этой войне потери Японии в людях составили 2 млн. 600 тыс. человек. Это было невиданное за всю историю Японии поражение. Причем следует иметь в виду, что со времени маньчжурского конфликта решающую роль в Японии играли военные, и прежде всего представители армии, которые занимали особое положение. В последний период войны такое положение занимал военный министр генерал Анами. Возвратившись в свою резиденцию, военный министр Анами написал свое последнее обращение к войскам и на рассвете 15 августа покончил с собой. Покончили с собой и ряд других видных японских военачальников.

2 сентября 1945 г. на борту американского линкора «Миссури» был подписан Акт о капитуляции Японии. В нем говорилось: «Настоящим мы заявляем о безоговорочной капитуляции союзным державам японского императорского генерального штаба, всех японских вооружённых сил и всех вооружённых сил под японским контролем вне зависимости от того, где они находятся»[772].

Подписание Акта о капитуляции означало конец войны с Японией и конец всей второй мировой войны. Это было великое событие для всех народов мира. Оно открыло принципиально новую страницу в истории Японии. В определенном смысле была поставлена точка и в истории развития японского милитаризма. Цена, которую заплатил японский народ за агрессивную политику своих правящих кругов, была весьма велика. И она оставила неизгладимый след в сознании всего японского народа.

В связи с победоносным завершением войны на Дальнем Востоке Сталин выступил с обращением к народу. Он охарактеризовал вкратце всю историю развертывания японским милитаризмом агрессивных действий против России, а затем и против Советского Союза. Перечень оказался внушительным. Капитуляция Японии стала закономерным финалом ее политики агрессии и захватов чужих территорий. Советский лидер подвел всему этому итог. Поражение Японии явилось финальным аккордом второй мировой войны. Сталин сказал, обращаясь к своим согражданам:

«Это означает, что наступил конец второй мировой войны.

Теперь мы можем сказать, что условия, необходимые для мира во всём мире, уже завоёваны… Это означает, что южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии.

Наш советский народ не жалел сил и труда во имя победы. Мы пережили тяжёлые годы. Но теперь каждый из нас может сказать: мы победили. Отныне мы можем считать нашу отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия на востоке. Наступил долгожданный мир для народов всего мира»[773].

Итак, в Советском Союзе начался новый этап развития. Новый этап начался и в государственной и политической деятельности Сталина. Перед страной, а значит и перед ее лидером, встали новые задачи, решение которых требовало колоссального напряжения сил и энергии. Наступил мир, но не наступил покой в мире. Старые проблемы сменились новыми, порой не уступавшими по своей сложности и трудности тем, которые решались прежде. Сталин мог бы с полным на то правом повторить слова А. Блока:

«И вечный бой! Покой нам только снится…»

Вся дальнейшая политическая судьба Сталина служит как бы подтверждением справедливости этих крылатых слов великого русского поэта.

ГЛАВА 9.

Наши рекомендации