Из воспоминаний офицера вермахта Г. Бидермана

«Сталинград! Зашоренный политической доктриной, которая злоупотребляла понятиями чести и охраной интересов страны, и упрямо настаивавший на том, что надо удерживать территорию любой ценой, Великий Полководец Всех Времен, то есть наш фюрер в Берлине, предал армию мучительной смерти на Востоке.

С дальнейшим ходом войны готовность немецких солдат принести себя в жертву стала общепринятой нормой. Поскольку порочное руководство стало проявляться все больше и больше, желание солдат умереть за политические идеи стало ослабевать, что, в свою очередь, привело к общему уменьшению шансов для солдат выжить в этой катастрофе на Восточном фронте. Однако кодекс чести, издавна присущий немецкому солдату, вставшему с оружием в руках на защиту отечества, оставался в его сознании. Солдаты продолжали жертвовать жизнью не ради членов партии, но ради отечества».[395]

Соединения Красной Армии продолжали стремительное продвижение по немецким тылам. Успех окрылял, а командиры, получив возможность свободно проявлять инициативу, творили чудеса управления войсками. Для успешного окружения противника требовалось захватить единственный уцелевший мост через Дон у г. Калач. Генерал А.Г. Родин командующий 26-м танковым корпусом Юго-Западного фронта, понимая, что противник уже приготовил мост к уничтожению, приказал захватить его дерзкой ночной атакой, используя возникшую в тылах противника неразбериху. В ночь на 22 ноября сводный отряд под командованием подполковника Г.Н. Филиппова – пять танков и 300 бойцов на автомашинах, – следуя колонной на большой скорости и с включенными фарами, совершил 20 км марш по немецким тылам и вышел к мосту. Охрана приняла колонну за свою учебную часть, вооруженную советской техникой, и беспрепятственно пропустила ее на противоположный берег. Мост был захвачен без потерь и десять часов удерживался до подхода основных частей корпуса.[396]

Части 13-го танкового корпуса Сталинградского фронта стремительной атакой захватили с. Варваровка, где находился заправочный пункт 29-й моторизованной дивизии немцев. Удар советских танкистов был настолько внезапен, что им удалось захватить 52 совершенно исправных немецких танка вместе с экипажами, что составило более половины всех танков дивизии.

К исходу 22 ноября соединения 5-й танковой и 21-й армий Юго-Западного фронта завершили окружение почти 40-тысячной группировки румынских войск в районе станицы Распопинская. И уже в ночь на 23-е ноября, она была рассечена на две части встречными ударами советских стрелковых дивизий. Стремительность ударов совершенно деморализовала противника и всего через сутки – 24 ноября румыны капитулировали. Это была первая в ходе войны капитуляция крупной вражеской группировки перед советскими войсками. Всего в районе Распопинской было взято в плен свыше 27 тыс. солдат и офицеров, в том числе 3 генерала и большое количество вооружения.

Утром 23 ноября на пятые сутки контрнаступления войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов завершили окружение сталинградской группировки противника. Двигавшиеся навстречу друг другу силы двух фронтов соединились у пос. Советский. Было создано два кольца окружения – внутренне и внешнее, расстояние между ними составило 40-110 км. В окружении оказались штаб немецкой 6-й армии, 5 немецких корпусов в составе 20 дивизий, 2 румынские дивизии, части резерва, тыловые части и учреждения – всего около 160 отдельных частей общей численностью около 284 тыс. солдат и офицеров вермахта и союзных войск.[397] За время операции противник потерял 145 тыс. солдат и офицеров (из них 65 тыс. пленными), 3600 пулеметов, 2900 орудий, 700 минометов, более 300 танков, свыше 250 самолетов. Впервые потери войск Красной Армии оказались меньше потерь противника – 79,4 тыс. человек, 359 танков и 125 самолетов.[398]

Утром 24 ноября войска трех фронтов без какой-либо оперативной паузы приступили к ликвидации окруженной группировки противника. Но попытки рассечь окруженную группировку «с ходу» провалились. Причин тому было несколько. Важнейшей из них стала грубая ошибка советского командования в определении численности окруженных. Долгое время полагали, что в кольце под Сталинградом оказалось не более 80-90 тыс. человек, т.е. в три раза меньше действительного числа. Соответственно заниженными оказались и оценки численности техники и вооружений противника. Исходя из ошибочных оценок, был произведен и неверный расчет сил, необходимых фронтам для уничтожения армии Паулюса. В итоге для прорыва немецкой обороны элементарно не хватало сил. Советские армии были ослаблены потерями во время прорыва обороны противника и наступления и нуждались в пополнении и отдыхе. К тому же в результате сжатия кольца окружения противник сократил свой фронт, получив таким образом дополнительные резервы, которыми мог маневрировать, быстро перебрасывая их по коротким внутренним коммуникациям. Надо отдать должное и немецким войскам, и командирам. Они, действительно, быстро оправились от первоначального шока и создали очень жесткую оборону, максимально эффективно используя советские оборонительные укрепления, построенные на подступах к Сталинграду, особенности местности и даже оставшиеся на поле боя подбитые советские танки, превратив их в подобие бронированных дотов.

Ожесточенные бои продолжались до 30 ноября, их результаты оказались более, чем скромными. Стало очевидным – для уничтожения окруженной группировки необходима новая сложная и длительная операция.

Тем временем в советской Ставке Главного командования был утвержден план новой операции, получивший еще одно космическое наименование – «Сатурн». По масштабности замысла новая операция превосходила «Уран». Предполагалось охватывающими ударами разгромить основные силы противника на Среднем Дону и в дальнейшем выйти к Ростову. Успех этой операции открывал головокружительные перспективы блокирования на северном Кавказе всей группы армий «А», что означало крушение всего южного фланга немецкого фронта и изменяло стратегическую обстановку на советско-германском фронте. Операция «Сатурн» должна была начаться 16 декабря.

Но в эти же дни начала декабря немецким командованием также был утвержден план наступательных действий. Операция «Зимняя гроза» должна была обеспечить деблокаду армии Паулюса путем удара из района Котельниковский армейской группы «Гот», основу которой составил 57-й танковый корпус (две танковые дивизии). В момент подхода группы «Гот» к Сталинграду навстречу ей должны были нанести удар соединения 6-й армии. Общее руководство операцией было поручено одному из лучших полководцев вермахта фельдмаршалу Э. фон Манштейну. Для подготовки «Зимней грозы» требовалось время, но его катастрофически не хватало. С каждым днем фронт все удалялся от армии Паулюса, и расстояние, которое должна была пройти группа «Гот» неумолимо увеличивалось. И Манштейн вопреки своему огромному опыту пошел на риск начала неподготовленной операции – решил бросить свои дивизии в наступление до окончания их полного сосредоточения. Вся ставка была сделана на внезапность удара, и Манштейн не ошибся.

Советское командование, увлеченное открывавшимися перспективами, действительно, не придало значение сообщениям разведки о концентрации танковых соединений противника под Котельниково, полагая, что противник еще не готов к нанесению удара. Поэтому мощный танковый удар, нанесенный противником по позициям 51-й армии Сталинградского фронта утром 12 декабря, оказался абсолютно неожиданным. Советская оборона была прорвана, и в первый же день танки Манштейна углубились на 25 км, затем глубина продвижения достигла 45 км. Казалось, еще немного и противник приблизиться к внутреннему кольцу окружения. Но последовавшие затем события показали, что советское командование уже извлекло некоторые уроки из собственного тяжелого опыта. Брошенные навстречу Манштейну резервы Сталинградского фронта – 4-й механизированный и 13-й танковый корпуса – сумели приостановить наступление противника на р. Аксай. Но и Манштейн ввел в бой свои резервы. Теперь все зависело от того, кто окажется более быстрым и решительным в маневре. Прежде это состязание неизменно выигрывал противник.

Навстречу прорывавшимся танковым дивизиям группы «Гот» советская Ставка выдвинула 2-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского. Армия должна была совершить 170-200 км форсированный марш и занять позиции на р. Мышкова – последнем серьезном препятствии на пути к Сталинграду. Марш совершался пешим ходом в невероятно тяжелых условиях – мороз и пурга ночью и оттепель днем. В сутки пешие колонны могли пройти не более 35-40 км, но они все же успели. Когда противник вышел на рубеж р. Мышкова, его встретили передовые части 2-й гвардейской армии. 16-23 декабря в этом районе разгорелись небывало яростные бои.[399] Накал сражения и стойкость войск были таковы, что, перефразируя известное высказывание Наполеона о Бородинском сражении, можно сказать: «немцы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми…» В критический момент сражения Манштейн бросил в бой свой последний резерв – 17-ю танковую дивизию и обратился к Гитлеру с предложением направить 6-ю армию на прорыв. До Сталинграда оставалось всего около 35 км, окруженные солдаты Паулюса уже различали звуки канонады, но Гитлер не разрешил 6-й армии двинуться с места.

Последнюю надежду Манштейна на прорыв похоронило начавшееся наступление Юго-Западного фронта на среднем Дону. От дальнейших попыток освободить окруженных под Сталинградом пришлось отказаться. В этот момент судьба 6-й армии была окончательно решена, ее войска продолжали сопротивление еще почти полтора месяца и 2 февраля 1943 г. остатки армии капитулировали. В плен было захвачено 113 тыс. солдат и офицеров, в т.ч. и 22 генерала, включая командующего армией фельдмаршала Ф. Паулюса.[400] Общие потери вермахта за время контрнаступления Красной Армии под Сталинградом превысили 800 тыс. человек, 2000 танков, 10 тыс. орудий и минометов, около 3 тыс. боевых и транспортных самолетов. Потери Красной Армии составили 485,8 тыс. солдат и офицеров, из них – 155 тыс. безвозвратные.[401]

Наступление Манштейна заставило советское командовании изменить первоначальный план операции «Сатурн» – предназначавшаяся для разгрома окруженных в Сталинграде войск 2-я гвардейская армия генерала Р.Я. Малиновского была брошена навстречу Манштейну.

Из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского:

«…мне казалось, что было бы все же более целесообразным 2-ю гвардейскую армию использовать так, как вначале намеревалась сделать Ставка, то есть быстро разделаться с окруженной группировкой. Смелый вариант открывал огромные перспективы для будущих действий на южном крыле советско-германского фронта. Игра, как говорится, стоила свеч, да и риск получался не таким уж большим... Конечно, меня могут упрекнуть в том, что сейчас, когда стало все ясным, можно рассуждать и доказывать все что угодно, но я и тогда являлся сторонником использования 2-й гвардейской армии в первую очередь для разгрома окруженного врага. Предлагал также в случае приближения вражеских сил к окруженным извне повернуть против них всю 21-ю армию. Ставка предпочла принять вариант, предложенный ее представителем – Василевским. Посчитали, что он более надежный. Но ведь и этот вариант не исключал элементов риска. Намечаемая Ставкой красивая операция на ростовском направлении могла и не удаться. Впрочем, так оно и получилось. Операция вышла суженной, поскольку все внимание и значительные силы были отвлечены на так называемую группу Манштейна. Это помогло немцам избежать еще более крупной катастрофы на ростовском направлении, чем под Сталинградом. Я уверен в том, что если бы Василевский находился в то время не у нас в Заворыкино, а у себя в Москве, в Генеральном штабе, то вопрос об использовании 2-й гвардейской армии решился бы так, как предлагала Ставка, то есть армия ушла бы для усиления удара Юго-Западного и Воронежского фронтов на ростовском направлении или для ускорения ликвидации окруженного под Сталинградом противника...»[402]

Действительно, поворот 2-й гвардейской армии генерала Малиновского навстречу Манштейну привел к отказу от перспективы, головокружительных масштабов. В случае захвата Ростова советскими войсками в декабре 1942 г. отрезанными на Северном Кавказе оставалась 1-я танковая и 17-й полевая армии. Весьма вероятное их уничтожение или разгром (хотя существовала и гипотетическая возможность эвакуации в Крым через Керченский пролив) могли привести к полному разрушению всей системы обороны на южном фланге. Такие потери вермахт был бы просто не в состоянии восполнить. Единственной возможностью становился быстрый отвод сохранивших боеспособность войск на линию обороны по Днепру. По сути, речь могла идти об освобождении территорий, захваченных противником весной-летом 1942 г. Но все же Ставка, а точнее – И.В. Сталин решили выбрать «синицу в руках». Ответ на вопрос «почему» дал сам Сталин в беседе с генералом В.И. Чуйковым уже после войны: «Это было очень рискованно. Рисковать нельзя было. Народ очень ждал победы».[403] В данном случае нежелание Сталина рисковать было вполне понятным – возможность одержать такую крупную победу после полутора лет тяжелейших поражений стоила слишком дорого, чтобы рисковать ею.

Но был еще один аспект этой проблемы. Советскому командованию явно не хватило сил на решающем направлении. Перспектива всей операции по блокированию немецких войск на Северном Кавказе зависела от наличия в резерве Верховного Главнокомандующего хотя бы двух дополнительных общевойсковых армий. Но их не оказалось. В итоге в самый критический момент наступления Манштейна командованию пришлось решать куда направить единственную имевшуюся в резерве армию Малиновского. Пожалуй, самым досадным в этой ситуации оказалось то, что солидные резервы войск, в т.ч. и ударные танковые соединения оказались блокированы на других участках советско-германского фронта. Ставка при планировании операции «Уран» допустила колоссальный и непростительный просчет. На самом главном участке планируемого общего наступления оказалось всего лишь 18% живой силы и 20% танков из общего числа находившихся в распоряжении командования Красной Армии. В то же время совершенно неперспективный участок наступления на московском направлении приковал к себе 31% личного состава и почти 46% танковых соединений.

Среди объяснений такого распределения сил накануне исторического и переломного сражения под Сталинградом, помимо традиционных опасений Сталина по поводу Москвы, следует особо отметить недооценку возможных перспектив наступления под Сталинградом. В каком-то смысле этот успех оказался «нечаянным», и советское командование просто не было готово его развить.

Количество сил и средств в действующей армии по участкам стратегического фронта на 19 ноября 1942 г.[404]

Фронты	Протяженность участков, км / %	Количество сил и средств / %*
Личный состав	орудия и минометы	танки	самолеты
Карельский, 7-я отд. армия	1550/25	340/5,6	3931/5,1	220/3,0	177/5,8
Ленинградский, Волховский, Северо-Западный	1160/19	1232/20,4	16435/21,3	1089/14,8	277/9,1
Калининский, Западный, Московская зона обороны	1050/17	1890/31,4	24682/32,0	3375/45,9	1170/38,6
Брянский, Воронежский	550/9	644/10,7	7834/10,1	884/12,0	225/7,4
Юго-Западный, Донской, Сталинградский	850/14	1103/18,4	15501/20,1	1463/19,9	928/30,6
Закавказский	1000/16	816/13,5	8797/11,4	319/4,4	255/8,5
Всего в составе 12 фронтов:	6160/100	6030/100	77180/100	7350/100	3032/100

* Без учета Войск ПВО страны и ВМФ, а также зенитных орудий и 50-мм минометов.

Прямым следствием этого просчета стал отказ от первоначального замысла операции «Сатурн», ее план был переработан, и новый ее вариант получил название «Малый Сатурн». Масштаб операции изменился, и вместо выхода к Ростову она имела своей главной целью выход в тыл группы армий «Дон», передовые части которой были направлены на деблокаду 6-ю армию. Как и во время контрнаступления под Сталинградом, силы, привлеченные для выполнения операции «Малый Сатурн», не имели решающего превосходства над противником. Но командующий Юго-Западным фронтом генерал Н.Ф. Ватутин пошел на создание ударных группировок за счет второстепенных участков фронта. По сути, это был тот самый прием, с помощью которого немецкие генералы так эффектно прорывали оборону Красной Армии в кампаниях 1941-1942 гг. На этот раз это оружие было использовании против них самих.

Наступление началось 16 декабря, первые два дня боев оказались исключительно тяжелыми. Перелом наступил после того, как советские танки вышли в тыл 35-го итальянского корпуса. И снова союзники подвели немецкую армию. Итальянцы обратились в паническое бегство. 19 декабря весь фронт обороны противника на среднем Дону обрушился. Танковые корпуса Юго-Западного фронта, выйдя на оперативный простор, начали преследование беспорядочно отступавшего противника. И опять против вермахта была использована его же тактика. Советские танковые соединения, не ввязываясь в затяжные бои, обходили узлы обороны, разрушали коммуникации и систему управления противника, дезорганизуя весь его тыл. Все это вело к общей деморализации войск, возникновению паники и беспорядочному отступлению. Кульминацией этих действий стала атака частей 24-го танкового корпуса генерала В.М. Баданова станицы Тацинской, где располагалась тыловая база всей группы армий «Дон». Ранним утром после мощного залпа «Катюш» танки корпуса с трех сторон атаковали станицу и расположенные рядом аэродромы. По воспоминаниям уцелевших немецких солдат это был настоящий ад. По аэродрому, объятому пожаром, метались тысячи людей, горели и взрывались десятки самолетов. Советские танки таранили уцелевшие самолеты, в упор расстреливали мечущихся солдат и офицеров. В это же время другая группа танков атаковала железнодорожную станцию, где был захвачен эшелон с 50 самолетами. Всего в результате разгрома Тацинской противник потерял более 3500 солдат и офицеров, 15 танков, 50 орудий и свыше 300 самолетов.[405]

31 декабря 1942 г. операция «Малый Сатурн» завершилась. Советские войска продвинулись на 150-200 км, полностью разгромив 8-ю итальянскую армию, оперативную группу «Холлидт» и остатки 3-й румынской армии. Потери вермахта и его союзников составили около 120 тыс. солдат и офицеров, 350 танков, 700 самолетов, 2200 орудий и минометов. Войска Красной Армии потеряли 95,7 тыс. человек, 940 танков, 120 самолетов, 600 орудий и минометов.[406]

Тяжелые потери, понесенные итальянскими и румынскими войсками в донских степях, были очень болезненно восприняты на их родине. Отношения Германии и ее союзников серьезно осложнились, заложив основы будущего кризиса фашистского блока.

Операция «Марс».

В то время как на южном фланге советско-германского фронта вырисовывались масштабы грандиозной катастрофы, нависшей над вермахтом, на западном направлении войска Красной Армии в очередной раз попытались повторить успех сталинградского окружения. Новая операция получила кодовое обозначение «Марс», в истории Великой Отечественной войны она более известна как вторая Ржевско-Сычевская. В ее ходе все недостатки первой Ржевско-Сычевской операции проявились в полной и даже еще более яркой форме.

Общая задача операции оставалась прежней – окружение и уничтожение сил противника на ржевско-вяземском выступе. Как и в первый раз должны были действовать армии двух фронтов – Западного (командующий – генерал-полковник И.С. Конев) и Калининского (командующий—генерал-полковник М.А. Пуркаев), но на этот раз их количество увеличилось вдвое – по четыре армии от каждого фронта, около 1300 танков и почти 4000 орудий. Объединениям Западного фронта надлежало действовать на прежнем операционном направлении – Ржев-Сычевка. Армиям Калининского фронта ставилась задача, прорвав оборону противника, развивать наступление общим направлением на Смоленск. Однако в период подготовки операции разведка Калининского фронта обнаружила выдвижение противником резервов в район Витебска, и для того, чтобы прикрыть наступление главных сил, было запланировано нанесение упреждающего удара правофланговыми армиями в направлении Великие Луки.

Таким образом, советским войсками приходилось действовать практически на тех же самых направлениях, что и три месяца назад, решая практически те же самые задачи. На этот раз подготовка операции проходила совсем иначе, ни о какой скрытности уже говорить не приходилось. Сроки начала операции несколько раз переносились, и противник обнаружил подготовку к наступлению задолго до его начала. Все это самым негативным образом сказалось на действиях советских армий. Наступать пришлось на заранее подготовленную и глубоко эшелонированную оборону, устойчивости которой стильно способствовал характер местности. Линии обороны противника проходили по берегам рек Вазуза и Гжать и были максимально приспособлены к особенностям пересеченной местности, изобилующей лощинами, холмами и высотками. Многочисленные траншеи были прикрыты минными полями, заграждениями и обильно насыщены ДЗОТами и блиндажами. Развитая система огня, пристрелянная местность – все это дополнялось заранее подготовленными позициями противотанковой артиллерии и самоходных установок. Словом, опытный и самоотверженный противник поджидал части Красной Армии на хорошо подготовленных позициях.

25 ноября началось наступление Западного фронта, и первое, с чем опять пришлось столкнуться – непогода. Так же, как и под Сталинградом в эти дни синоптики ошиблись. Началась настоящая пурга. Она продолжалась в течение всей артиллерийской подготовки и свела на нет ее результаты. Система огня противника осталась неподавленной. Пехоте и сопровождающим ее танкам пришлось под прицельным огнем буквально проламывать укрепления противника. С первого же дня войска стали нести огромные потери. Поле боя было усеяно десятками сгоревших танков. Уже через десять дней боев шесть из восьми танковых бригад, поддерживавших 20-ю армию, потеряли почти всю материальную часть и были выведены из боя.[407] Наступление войск Западного фронта выдохлось. Войска смогли продвинуться лишь на 10 км. 18 декабря наступление было прекращено.

Гораздо успешнее началось наступление войск Калининского фронта. 41-я армия (командующий – генерал-майор Г.Ф. Тарасов) прорвала оборону противника и ввела в прорыв механизированный и стрелковый корпуса, устремившиеся к городу Белый. Но командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Г. Клюге быстро парировал этот успех. Переброшенные к месту прорыва танковые дивизии ударили во фланг 41-й армии и окружили прорвавшиеся части. Больше недели корпуса вели бой в окружении.

Из воспоминаний участника событий А.И. Грибкова:

«С каждым днем под активным воздействием превосходящего противника и ударов его авиации фронт обороны сужался и в конце концов стал включать в основном лесной район размерами примерно 2x3 км, который простреливался насквозь. При отражении атак немцев в бой включался весь личный состав вплоть до командиров штаба и командира корпуса; все мы были вооружены автоматами и гранатами.

Положение особенно осложнялось из-за отсутствия продовольствия. В первые дни еще было немного продуктов: консервы, сухари. Потом все кончилось. И тогда стали раскапывать из-под снега убитых лошадей...

Укрывались от ветра и стужи в каком-то подобии землянок и шалашей, спали (если это можно назвать сном) на земле, устланной ветками елей и сосен. Впрочем, это был даже не сон, а какое-то полузабытье смертельно уставших людей, измученных холодом и голодом. Изо дня в день накапливалась усталость, но она не переходила ту грань, за которой наступает безразличие к судьбе. Мы не становились «дикарями», как называли нас немцы».[408]

Наладить снабжение окруженных частей по воздуху не удалось и на этот раз. В ночь на 16 декабря остатки окруженной группировки во главе с генералом М.Д. Соломатиным получили приказ прорываться к главным силам. Соединения понесли тяжелые потери, лишились практически всей тяжелой техники, утратили боеспособность, из окружения вышло не более половины.[409] Наступление Калининского фронта на данном направлении было прекращено, не принесло оно успеха и на других направления.

В целом, операция «Марс» или вторая Ржевско-Сычевская обошлась обоим фронтам очень дорого, безвозвратные потери по официальным данным составили 215.674 человека (39,5% от общей численности). По числу средних ежесуточных потерь – 8.295 человек убитыми и ранеными эта «забытая» операция оказалась одной из самых кровопролитных за всю войну среди фронтовых операций, уступая только разгрому Крымского фронта в мае 1942 года (14.714 человека убитыми и ранеными) и поражению под Харьковом в мае того же года (15.399 человека убитыми и ранеными).[410]

«Малый Сталинград»

Но на этом боевые действия Калининского фронта не закончились. Центр усилий фронта сместился на правый фланг, ожесточенные бои разгорелись снова. Началась Великолукская наступательная операция. Она не получила никакого «космического» наименования, но оказалась не менее кровопролитной. Первоначально 3-й ударной армии генерал-майора К.Н. Галицкого была поставлена задача захватить город и важнейший железнодорожный центр Великие Луки и разгромить противостоящую группировку противника. Армия получила солидные подкрепления – стрелковый и механизированный корпуса, артиллерию РГК, несколько дивизионов реактивных установок «Катюша» и ряд других частей. В итоге под командование генерала Галицкого оказалась мощная ударная группировка численностью свыше 95 тыс. человек, более 2.000 орудий и минометов, почти 400 танков, что обеспечивало многократное превосходство над противником в личном составе, артиллерии и танках на участке прорыва.

Все обещало успех. Но и противник не терял времени. Немецкие войска еще раз доказали, что они способны не только эффективно прорывать оборону, но и создавать ее самим. Командиров Красной Армии не раз поражала обстоятельность, с которой противник готовил свои позиции, пусть даже они и были заняты не надолго. А город Великие Луки немцы занимали уже давно, и имелось достаточно времени, чтобы превратить его в мощный узел сопротивления, приспособленный к ведению длительной круговой обороны со всей немецкой тщательностью. Учитывая благоприятную для ведения обороны местность – реки, болота, холмы – легко представить, что ожидало советские войска, приготовившиеся к штурму Великих Лук.

Первоначально генерал К.Н. Галицкий планировал глубоко охватить город и взять его в кольцо. Но затем план пришлось изменить. В армию прибыл представитель Ставки генерал армии Г.К. Жуков и командующий фронтом генерал М.А. Пуркаев. Жуков поставил перед армией другую цель.

Из воспоминаний генерала К.Н. Галицкого:

«Боевые действия армии органически связаны с операциями войск фронта и в целом наших Вооруженных Сил. Один план, даже глубоко продуманный, не в состоянии внезапно, коренным образом изменить обстановку. Поэтому главное в операции армии – ее роль и значение в оперативном и стратегическом масштабах... Все эти удары, взаимодействуя между собой, обеспечивают начавшееся сегодня контрнаступление советских войск под Сталинградом, сковывают резервы врага. Такова основная роль и 3-й ударной армии в предстоящих боевых действиях на великолукском направлении… Притянуть на себя силы противника—главная задача 3-й ударной армии… задачу будем считать выполненной, если притянете на себя силы врага и он не сможет их снять с вашего участка для переброски на юг...»[411]

Конечно же, бросать войска в лоб на хорошо подготовленную оборону для того, чтобы сковать силы врага – не самый лучший вариант действий. Операция по охвату и окружению была бы много эффективнее, поскольку окружение или его угроза приковывают к месту действий гораздо больше сил противника. Неизвестно каковы были соображения представителя Ставки Г.К. Жукова – в своих воспоминаниях маршал обходит этот эпизод. Можно лишь предположить, что недавний опыт многочисленных и неудачных попыток окружений, предпринятых под руководством самого Жукова на западном направлении заставил его отдать предпочтение более простой тактике лобовых атак.

Операция по сковыванию сил противника началась 24 ноября. Соединения 3-й ударной армии быстро вышли к Великим Лукам, но дальнейшей продвижение было остановлено ожесточенным сопротивлением противника. Гораздо успешнее действовали части 3-й армии, действовавших в обход Великих Лук, что позволило 29 ноября взять город в кольцо. Командование противника, вовремя оценив угрозу окружения, начало действовать по отработанной и многократно примененной схеме. Из глубины началась срочная переброска подвижных резервов к месту прорыва советских дивизий. Теперь уже советским соединениям грозила перспектива оказаться в «мешке». Это уже не раз происходило на разных участках советско-германского фронта. Все теперь зависело от оперативности советской фронтовой разведки и быстрых действий командования. По сути, это и была главная проблема советской системы управления – очень медленная реакция на быстро изменявшуюся обстановку и неумение быстро принимать оптимальные решения. Но на этот раз советское командование наконец-то смогло извлечь уроки из недавних жестоких поражений.

Командующий армией генерал К.Н. Галицкий и представитель Ставки генерал Г.К. Жуков сумели организовать отражение контрударов противника продолжить операцию по штурму Великих Лук. Бои приняли крайне сложный и затяжной характер. Линия фронта потеряла четкое очертание, возник эффект «слоеного пирога» – позиции противников перемежали друг друга. Положение окруженной группировки, получившей громкое наименование «Крепость» контролировалось из Берлина, Гитлер отдал приказ держаться до последнего, обещая деблокировать окруженных. Все это крайне напоминало ситуацию в Сталинграде, отличаясь лишь масштабом событий. Окруженный гарнизон Великих Лук насчитывал около 7000 человек. Бои за город приобрели крайне напряженный и ожесточенный характер. Даже после рассечения на части, сопротивление изолированных групп продолжалось несколько дней. Остатки гарнизона – менее 500 человек прекратили сопротивление лишь 16 января. Бои за город продолжались почти два месяца. Потери советских войск за время боев составили 104022 человека убитыми и ранеными, противник по советским оценкам потерял около 19,5 тыс., из них пленными – 4500 человек.[412]

Впоследствии в советской официальной историографии было принято объяснять действия советских фронтов на западном направлении против немецкой группы армий «Центр» стремлением сковать силы противника и не допустить их переброски под Сталинград, где решался исход всей осенней кампании. С этой точки зрения все описанные операции считались в целом успешными, но все-таки форма их проведения и уровень организации, не говоря уже о количестве потерь, вызывали сомнения даже участников этих сражений.

Из воспоминаний генерала М.Е. Катукова:

«В район сосредоточения мы выступили глубокой осенью. Шли ночами через калининские леса и болота. Бездорожье, грязь. Двигались по гатям — настилам из жердей, бревен и хвороста. На многие десятки километров протянулись жердевые дороги. Сойти с них и не думаю шаг-другой в сторону – и увязнешь в болотной топи. Нужно ли говорить, что скорость нашего движения в те ночи не превышала пешеходную. Днем укрывались в лесных массивах. Иначе узенькие, в ниточку гати могли бы стать большим кладбищем для наших войск. Фашистская авиация по-прежнему господствовала в воздухе. «Костыли»[2] с восхода до захода солнца маячили в небе, «мессеры» с ревом проносились над гатями, контролируя подходы к фронту. …

В течение ноября-декабря все три механизированных корпуса периодически вели на своих направлениях бои – наступательные и оборонительные. Действовали мы разрозненно и по задачам, и по времени. Не скрою, были тогда среди танкистов разговоры: а почему бы не нанести по врагу одновременный удар силами трех корпусов? В таком случае мы, безусловно, добились бы более крупного успеха, создали бы ощутимый перелом в боевых действиях Калининского фронта. … Наши действия … помешали фашистам перебросить часть соединений на поддержку группировке, попавшей на правом берегу Волги в безвыходное положение, но и заставили их усилить войска, действующие на нашем фронте.

Все это ясно, хотя и сейчас можно спорить: нельзя ли было ту же задачу решать другими методами, не изматывая в малоэффективных боях довольно крупные танковые силы? Правда, этому мешали непроходимые леса и болота. Но все же, думается, танковая группировка на калининском направлении была использована не в полную меру своих возможностей».[413]

1942 г. стал одним из самых тяжелых в истории Великой Отечественной войны. Противнику вновь удалось овладеть стратегической инициативой и совершить прорыв к Волге и Кавказу, захватить обширные территории на юге СССР. Войска Красной Армии в ходе весенне-летней кампании потерпели ряд тяжелейших поражений, вполне сопоставимых по своим масштабам с катастрофой 1941 г. Суммарные потери советских вооруженных сил в кампаниях 1942 г. составили по официальным данным 7,369 млн. человек, что превысило потери 1941 г. на 2,895 млн. солдат и офицеров. При этом безвозвратные потери составили 3.258.216 человек, превысив потери 1941 г. на 120.543 человека. Попало в плен и пропало без вести около 1,515 млн. солдат и офицеров, в 1941 г. этот показатель составил 2,335 млн. солдат и офицеров.[414] Общие безвозвратные потери германских вооруженных сил на фронтах войны (по немецким данным) составили в 1942 г. 537,9 тыс. солдат и офицеров, что на 219,8 тыс. превышало потери 1941 г.[415] Но к концу 1942 г. ситуация на советско-германском фронте начала кардинально меняться. В ходе операций «Уран» и «Малый Сатурн» наконец-то был преодолен кризис советского оперативного искусства – вместо обескровливавших войска лобовых ударов «активной обороны» была успешно проведена классическая операция по окружению крупных сил противника с последующим развитием полученного успеха. Оборона противника была прорвана при почти равном соотношении сил сторон и в минимально срок – пять дней. Впервые за весь период войны была окружена мощная группировка противника и обрушен его фронт на протяжении в 300 км. Попытки подобных ударов предпринимались и ранее – во время зимнего и весеннего наступлений 1942 г., но все они заканчивались неизменных провалом. Окружавшие сами попадали в окружение. Успех под Сталинградом свидетельствовал о глубоких изменениях, происходивших в среде советского генералитета, осваивавшего навыки проведения высокоманевренных операций с решительными целями.

"Головокружение от успехов"

Обстановка начала 1943 г. для советской стороны во многом напоминала ситуацию прошлого года, когда после успешного начала контрнаступления под Москвой, под влиянием общей эйфории возникли явно завышенные ожидания вплоть до «полного разгрома противника в наступившем году». Действительно, масштабный и впечатляющий успех под Сталинградом породил новые грандиозные планы. В начале января 1943 г. в советской Ставке Главного командования был разработан новый план развития дальнейшего наступления. Вновь, как и год назад, предполагалось начать широкомасштабные наступления на всем фронте – от Ленинграда до Кавказа. Вновь начинало казаться, что достаточно будет еще одного мощного удара и фронт противника окончательно рухнет, начнется беспорядочное его бегство.

Наиболее перспективным в плане наступления оставался южный фланг советско-германского фронта. Окружение 6-й армии в Сталинграде разрушило весь немецкий фронт на этом фланге, что создало возможность для проведения широкомасштабных оп<