Битва при Мантинее (362 г. до н. э.)

(Ксенофонт, Греческая история, VII, 5, 18-27)

Эпаминонд принял в соображение, что через несколько дней ему придется вернуться на родину, так как истекал срок его военной службы; если же он уйдет, оставив на произвол судьбы своих союзников, то противники станут их теснить, и его собственная слава будет покрыта несмываемым позором, после того как его многочисленное тяжеловооруженное войско было разбито в Лакедемоне небольшим отрядом, а конница потерпела поражение под Мантинеей; после того как он своим походом на Пелопоннес вызвал соединение лакедемонян, аркадян, ахейцев, элейцев и афинян. Поэтому ему казалось невозможным уйти, не дав сражения; при этом он рассчитывал, что в случае победы все это будет искуплено; если же он погибнет в бою, он считал достойной смерть в борьбе за то, чтобы его отечество властвовало над Пелопоннесом¹. Меня не очень удивляет, что он рассуждал таким образом, – такие размышления свойственны честолюбивым людям; мне кажется гораздо более удивительным то, что ему удалось дать своему войску такое воспитание, что оно не утом-лялось ни от каких трудов – ни дневных, ни ночных, что оно не уклонялось от опасностей, что оно охотно повиновалось даже тогда, когда ощущался крайний недостаток в съестных припасах. Точно так же и в этот последний раз, когда он дал приказ воинам готовиться к битве, всадники стали с энтузиазмом покрывать по его приказанию шлемы белой краской; аркадские гоплиты стали рисовать (на щитах) палицы, как будто они были фиванцами; кроме того, все солдаты стали оттачивать копья и мечи и наводить блеск на щиты. То, что он сделал, после того как вывел в бой воинов, снаряженными таким образом, достойно внимательного рассмотрения Прежде всего он, само собой разумеется, выстроил войско в боевой порядок; этим он, по-видимому, обнаруживал, что готовится к бою. Когда же его войско было выстроено так, как он хотел, он не повел его по кратчайшему пути против врага, а двинул его к горам, расположенным к западу, насупротив Тегеи. Это произвело на его противников такое впечатление, будто он не собирается вступить в сражение в этот день. Сверх того, подойдя к подножию горы, как только войско удлинило ряды, он приказал остановиться под высотами и снять оружие, так что получилось впечатление, будто он рас-полагается лагерем. Этими приемами он достиг того, что лишил большинство врагов их готовности к немедленному бою как в душевном настроении, так и в военных снаряжениях. После этого он перевел свои лохи, следовавшие длинной колонной, во фронтовое расположение, усилив при этом крыло, находившееся под его начальством². Затем он скомандовал снова вооружиться и двинулся вперед, ведя за собой войско. Когда враги сверх ожидания увидели, что войско Эпаминонда наступает, у каждого из них оказалась масса хлопот: одни бежали на свои места в строю, другие выстраивались, третьи взнуздывали лошадей, четвертые одевали панцири; все это производило впечатление скорей надвигающегося поражения, чем победы. Эпаминонд двигал войско вперед узкой частью, как военный корабль, полагая, что в том месте, где ему удастся прорвать линию неприятельского расположения, он нанесет окончательное поражение и всему вражескому войску. Он собирался ввести в дело только самую сильную часть своего войска и отодвинул далеко назад более слабую часть, зная, что поражение какой-либо части войска влечет за собой уныние в смежных частях и подъем духа у врага. Противники Эпаминонда придали коннице такую же глубину, как и строю тяжеловооруженных, выстроили ряды ее тесно один за другим и не приставили к ней пехотинцев, «прикомандированных к коннице». Эпаминонд же сделал очень сильным также строй конницы и приставил к ней вперемежку «прикомандирован-ных к коннице пехотинцев»; при этом он полагал, что если ему удастся изрубить вражескую конницу, то это решит поражение всего вражеского войска, так как очень трудно найти воинов, которые захотели бы оставаться на своих позициях, видя кого-либо из своего войска бегущим. Для того же, чтобы афиняне с правого фланга не могли помочь находящимся рядом воинам, он разместил на лежащих против них холмах всадников и гоплитов, которые должны были внушать афинянам опасение, что, если они устремятся на помощь союзникам, те нападут на них сзади. Так обставил Эпаминонд это столкновение и действительно не ошибся в своих расчетах: одержав победу в том месте, где он врезался в ряды противников, он обратил в бегство и все вражеское войско. Однако, после того как сам Эпаминонд пал в бою, оставшиеся в живых не сумели даже как следует воспользоваться его победой. Несмотря на то что войско неприятеля бежало, гоплиты никого из них не убили и даже не продвинулись вперед с того места, где произошла схватка; несмотря на то что была обращена в бегство и вражеская конница, также и всадники их, преследуя врага, не убили никого ни из гоплитов, ни из всадников, а, наоборот, боязливо вернулись через ряды убегающих врагов на свои места, как если бы они были побеждены. Правда, «прикомандированные к коннице» и пельтасты, одержавшие победу вместе с всадниками, прибыли как победители на левый фланг врага; но здесь большая часть их пала от рук афинян. Эти события привели, таким образом, к по-следствиям, прямо противоположным тем, которые ожидались всеми людьми. Здесь собралась почти вся Греция и выступила с оружием в руках друг против друга; все ожидали, что если произойдет сражение, то те, которые победят, получат в свои руки власть над Грецией, а побежденные подчинятся им. Однако по воле божества случилось так, что обе стороны, как победители, поставили трофей и ни те ни другие не в силах были воспрепятствовать противникам сделать это; обе стороны, как победители, выдали противникам трупы, заключив для этого перемирие, и обе же стороны, как побежденные, согласились на это. Далее, обе стороны утверждали, что они победили, и тем не менее ни одна из сторон не приобрела после этой битвы ни нового города, ни лишней территории или власти по сравнению с тем, что она имела до этого боя. Это сражение внесло еще большую путаницу и замешательство в дела Греции, чем было прежде.

¹ После поражения спартанцев в битве при Левктрах Пелопоннесский союз распался. При поддержке фиванцев в Аркадии, враждебной Спарте, были произведены демократические преобразования. Демократическое устройство было придано также отделившейся от Спарты Мессении. В 362 г. до н. э. спартанцы предприняли попытку восстановить утраченное господство. Поддержку Спарте оказали афины, обеспокоенные возвышением Фив. Произошел раскол в Аркадии, где олигархи стали на сторону Спарты. Эпаминонд выступил с большим войском в поход, с тем, чтобы предотвратить возрождение спартанской гегемонии.

² Эпаминонд придал своему войску то же построение, что и в битве при Левктрах.