Глава 3. Ложь и обман, как движущие силы Февральской революции
История проклянет пролетариев, но она проклянет и нас, вызвавших бурю.
П. Н. Милюков
Февраль 1917 года – это точка, в которой сошлись интересы англичан и интересы внутренних заговорщиков. (В исторической литературе все даты Февральской революции обычно даются по старому стилю, ведь собственно говоря, по новому стилю она уже Мартовская, будем этому правилу следовать и мы).
Надо было немедленно действовать, затяжка могла привести к потере контроля над ситуацией. И руководство западных спецслужб дало своим агентам зеленый свет. Благо прямо накануне переворота у них появился легальный способ находиться на месте будущих событий и корректировать свои планы. В Петрограде проводится очередная Межсоюзническая конференция! Официальная ее цель – координация действий союзников в организации будущего наступления. Неофициальная – последние приготовления к перевороту. Совпадение, конечно, чисто случайное: до этой конференции все встречи по координации действий происходили во Франции. А вот накануне устранения русской монархии, финансируемого и подталкиваемого «союзниками», совет Антанты впервые проходит именно в русской столице! Пока генералы и дипломаты говорят о войне – заговорщики проверяют готовность к перевороту, дают последние инструкции и деньги. Делегаты прибывают в русскую столицу 3(16) февраля 1917 года, уедут 6(20) – го. Через две с половиной недели, 23-го февраля 1917 года в Петрограде начнутся беспорядки…
Тщательно подготавливая свержение русского царя, «союзники» не скупятся на выражение дружеских чувств к нему, его просто душат в объятиях. Их лицемерие не имело пределов: к 1916 году император Николай II отмечен высшими наградами Франции, Англии, Бельгии и Сербии. Был русский царь и фельдмаршалом Великобритании, хотя этого звания не имел даже английский король! Все это происходило в то время, когда участь империи Николая Романова была практически решена.
Эта книга посвящена не революционным процессам в России, поэтому мы пройдемся по февральским и октябрьским хроникам вскользь. Нас революционеры и их действия интересуют в первую очередь своей связью с нашими «союзниками» по Антанте. Скажу сразу: прямых доказательств финансирования англичанами и французами Февральской революции и заговора против русского царя нет. Есть огромное количество намеков, ссылок в различных книгах, наблюдений и логических выводов. Но именно логика событий поступков и действий неопровержимо подтверждает, что именно они организовали и оплатили уничтожение русского государства. К этому выводу начинаешь приходить и анализируя общее поведение Антанты. Об этом кричат и последовательность организации мировой бойни, и ее результаты, где России было уготовано место среди побежденных, хотя она три года воевала на стороне победителей! Доказательством причастности «союзников» к разрушению русской монархии являются сроки наступления революции, столь удачные, сколь и внезапные для всех…
"Закулисная работа по подготовке революции так и осталась за кулисами" – пишет в своих мемуарах Милюков. И вот уже – никем не организованные рабочие, сами, непонятно почему вышли на улицы русской столицы. Не ожидали такого развития событий думские заговорщики, готовившие дворцовый переворот, оказались не готовы помогавшие им генералы. Не подозревали о революции эсеры и большевики, сидевшие за столами уютных швейцарских кофеен и пивных. Не надеялся на нее в Цюрихе Владимир Ленин, не верил строкам нью-йоркских газет Лев Троцкий, Иосиф Сталин не подозревал, что доживает последние дни своей ссылки. Спокойно садился в свой поезд, отправляясь в Ставку в Могилев, русский император, с легким сердцем провожала его в ставку супруга.
Все должно было выглядеть так, словно события развивались сами собой и волны народного гнева потребовали смещения ненавистной монархии. Для этого нужны были беспорядки и беспорядки масштабные, способные сойти за народную революцию. Недовольная часть русской элиты была готова к действиям, но и ей не хватало повода. Керенский в своих мемуарах прекрасно определил их настроение: "Сцена для последнего акта спектакля была давно готова, однако, как водится, никто не ожидал, что время действия уже наступило".
И повод для недовольства людей был выбран безошибочный – хлеб. Продовольствия в России было в достатке – излишек хлеба, за вычетом собственного потребления и союзных поставок в 1916 году составил 197 млн. пудов. Но именно в феврале начались перебои в поставках. Очередная смута снова начиналась по сценарию 1905 года: демонстрации, войска, жертвы. С той только разницей, что в столице в 1917-м году стояли не отборные гвардейские полки, а их запасные части. К тому же только, что закончился призыв новобранцев, родившихся в 1898 году. Казармы были полны молодыми людьми 18 и 19 лет, которых из-за больших потерь призвали на службу ранее положенного срока. В случае столкновений с «народными» демонстрациями можно было смело предсказывать, что эти войска не будут эффективно бороться с бунтом.
Первый звонок русской трагедии прозвучал 18-го февраля: как и накануне "Кровавого воскресенья" на Путиловском заводе вспыхнула забастовка! Предприятие это по-прежнему было не простое, а оборонное и выпускало продукцию, от наличия которой в окопах зависела жизнь или смерть русских солдат. В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен колониальными войсками, а все зачинщики были бы быстро арестованы, судимы и расстреляны. В "темнице народов", как нам представляют царскую Россию, не сдвинулся с места ни один городовой. Правительство полагало, что решение этой проблемы – дело самих рабочих и администрации.
Много странностей было в поведении властей в том феврале, с этого попустительства забастовщикам все и началось. Зерно бунта в зародыше не подавили. И тут сама природа, казалось, выступила против России. В феврале в центральной России ударили сильные морозы до минус 43®. Это привело к выходу из строя свыше 1200 паровозов, что в свою очередь и затруднило подвоз продовольствия. В столице начались перебои с продуктами, поэтому 19 – го февраля власти объявили о введении в городе хлебных карточек. Помимо всего этого, в Петрограде упорно распространялись абсолютно беспочвенные слухи о предстоящем голоде. Естественно, горожане стали закупать больше хлеба, что усилило нехватку продуктов еще сильнее. Хлеба не стало, но только черного, белый, чуть подороже, лежал свободно! У магазинов выстроились огромные очереди, в которых громко ругали правительство. Оставалось «правильно» объяснить недовольному населению причины возникших трудностей. Это был тот самый, присущий только монархиям, недостаток: в лавки не завезли булку, а во всем виновато самодержавие!
Непонимающий серьезности ситуации, после окончания консультаций с «союзными» делегациями, прибывшими на конференцию, Николай II спокойно отбыл в свою Ставку в Могилев. 22-го февраля он покинул с виду спокойную столицу. Царя часто упрекают в том, что он покинул Петроград в самый ответственный момент. Но основания для отъезда были у русского монарха веские: он командует вооруженными силами страны и должен быть в Ставке. Причин для особого беспокойства не было. Несмотря на то, что день открытия заседаний Государственной думы, 14-го февраля, планировался как начало рабочих демонстраций, благодаря четким действиям охранного отделения беспорядки были предотвращены, произведены аресты. Последние в истории русских жандармов…
Запланированные выступления не состоялись. Бастовало лишь до 20 тысяч рабочих. На двух заводах рабочие вышли было с пением революционных песен и криками: "Долой войну", но были рассеяны полицией. На Невском проспекте студенты и курсистки собирались толпами, но тоже были разогнаны. Казалось, столица успокоена и Николай II может спокойно отправляться руководить боевыми действиями. Но, уезжая и ощущая тревожную ситуацию в своей столице, царь отдает приказ отправить в Царское Село с фронта надежные части. На всякий случай. Разве мог он предполагать предательство высшего военного руководства?!
"В половине февраля, – писал министр внутренних дел Протопопов, – Царь с неудовольствием сообщил мне, что приказал генералу В.И. Гурко прислать в Петроград уланский полк и казаков, но Гурко не выслал указанных частей, а командировал другие, в том числе, моряков гвардейского экипажа (моряки считались революционно настроенными)". Исследователь февральских событий Иван Солоневич пишет: "Это, конечно, можно объяснить и глупостью; это объяснение наталкивается, однако, на тот факт, что все в мире ограничено, даже человеческая глупость. Это была измена. Заранее обдуманная и заранее спланированная".
Помимо невыполненных военных приготовлений, царь перед отъездом принял премьера князя Голицына и оставил в его распоряжении свой подписанный указ о роспуске Думы. В случае необходимости надо было проставить дату и уведомить депутатов, что они могут отправляться по домам. После этого поезд монарха отправился в Могилев, в Ставку.
На следующий день после отъезда монарха, в городе, как по команде, неожиданно начались серьезные беспорядки. "23 февраля было международным женским днем. Его предполагалось в социал-демократических кругах отметить в общем порядке: собраниями, речами, листками – напишет позднее Троцкий в своей "Истории русской революции" – Накануне никому в голову не приходило, что женский день может стать первым днем революции. Ни одна из организаций не призывала в этот день к стачкам".
Никто к забастовкам не призывает, но они начинаются. Стихийно, сами собой, просто так. Однако тот факт, что обострение ситуации началось сразу после отбытия Николая, уже заставляет задуматься о «стихийности» народного гнева. Императрица, оставшаяся в Царском селе посылает мужу на следующий день письмо: "Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально (курсив мой – Н.С.)".
Вот это чрезвычайно важно! Информационная блокада царской семьи – обязательное условие успешности переворота. Она вступает в завершающую фазу – в городе уже революция, а царица узнает об этом не от тех, кто должен ее информировать по долгу службы. Николаю II его приближенные тоже ничего не докладывают, а из сообщения жены он может понять, что приключились сущие пустяки. Царь не знает, что сейчас в Петрограде решается судьба династии, вопрос жизни и смерти его страны и его семьи. А ведь он мог понять, что ждет его, просто почитав стенограмму думских заседаний!
Позже деятели Временного правительства вину за расстрелянную семью Романовых будут перекладывать на большевиков. В этих обвинениях правды ровно столько же, сколько и лукавства. Тот же Керенский именно в день, когда планировались предотвращенные демонстрации и беспорядки, 14 февраля 1917 года в своей речи в парламенте заявил: "Исторической задачей русского народа в настоящий момент, является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало… Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы – физического их устранения".
Председательствующий Родзянко прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно: "Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима". Это прямое подстрекательство к мятежу. Такого в адрес монархии в России еще никто не позволял себе говорить! Но ведь не самоубийца же он – за такие высказывания – призыв к государственному перевороту и убийству царя – полагается смертная казнь и в мирное время! О военном и говорить нечего. Но не надо беспокоиться за Александра Федоровича – ничего ему не будет. Он из тех немногих, кто знал о «союзных» планах значительно больше других. Керенский осмелел настолько потому, что знает – Николаю II на троне сидеть остались считанные деньки. Не получилось сегодня раскачать лодку – ее раскачают ровно через неделю. Постоянные оговорки "по Фрейду" торчат из всех мемуаров будущего главы Российской республики. Действия, которые он на этом посту совершит, будут еще более красноречивы…
Но не всегда читал царь парламентские хроники, он был главнокомандующим русской армией, и для таких мелочей времени у монарха уже не оставалось. Из столицы же рапортовали о практически полном спокойствии. Вот и супруга снова пишет ему в письме 25-го февраля о событиях в Петрограде как о незначительных мелочах: "Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать".
Скажите честно, получив такое письмо от жены, вы бы бросили все и немедленно отправились бы в столицу? Многие историки, упрекающие царя в бездействии, удосужились бы сначала почитать эту переписку. Однако Николай осознает необходимость наведения порядка, только в его списке дел на день, вопрос этот отнюдь не самый важный. На первом месте, как всегда, положение на фронтах. Уже вечером 25-го февраля он посылает командующему Петроградским гарнизоном генералу Хабалову телеграмму: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай".
Отправив строгую телеграмму в Петроград, столь часто цитируемую историками, в своем дневнике он запишет: "26 февраля. Воскресенье. В 10 часов пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял… Вечером поиграл в домино".
О беспорядках ни слова. План заговорщиков идет как по маслу – точка кипения уже близка, а царь спокойно гуляет и поигрывает в домино, явно не осознавая размера грозящей опасности. Он отдает приказ, не понимая, что выполнить его уже почти невозможно.
Разворачиваясь по заранее заготовленному сценарию, беспорядки росли как снежный ком. 23-го февраля на улицы Петрограда вышло уже 88 тыс. бастующих рабочих и работниц с криками "Долой войну!" и "Хлеба!". В основном это были представительницы прекрасного пола. Причина проста – по новому стилю этот день соответствовал 8-му марта – международному женскому дню. Тысячи факторов, случайных и подготовленных, складывались в эти дни против Российской империи. Военное руководство столицы могло, имело шанс спасти страну. Однако вместо решительных действий, которые как мы теперь знаем, спасли бы миллионы жизней, командующий генерал Хабалов запретил применять оружие! Подстрекаемый агитаторами, народ собирается в толпы – солдаты и казаки бездействуют. Полиция борется с беспорядками изо всех сил, но ей тоже запрещено применять оружие. Почувствовав свою безнаказанность, 24-го февраля движение расширилось, снова не встречая противодействия. В этот день бастовало уже 197 тыс. рабочих. Появились красные флаги. Наступал решительный момент – если сейчас не восстановить порядок, потом может быть уже поздно.
На улицах Петрограда простой хлебный бунт? Нет, простых бунтов такого размаха не бывает! Нам, наблюдающим всевозможные бархатные, розовые и оранжевые революции на территории бывшего СССР легче поверить, что и в 1917 году за кулисами беспорядков стояли западные спецслужбы. Забастовщики ведь должны что-то кушать, а значит, кто-то должен их простой оплатить. Кому все это выгодно – тот и платит. Вот эта справедливая мысли и является границей, за которой историки и политики делают из правильного посыла неправильные выводы. Анализировать надо не Первую мировую войну, не предвоенный период. Необходимо уйти значительно глубже в толщу истории и вспомнить, кто постоянно мутил воду в мировой политике и претендовал на мировое господство. Надо хорошенько вспомнить, кто неоднократно на протяжении XIX века пытался ослабить и уничтожить Россию сначала шпагой Наполеона, а затем кривыми турецкими ятаганами. Ответ на вопрос, "кто был историческим и геополитическим врагом Российской империи" и есть ответ на вопрос о таинственном авторе нашей революции.
Ленин прямо пишет о причастности «союзников» к Февралю: "Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать сепаратным соглашениям и сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом IV, непосредственно организовывали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова".
Глава военной миссии Франции в Петрограде генерал Жанен позже простодушно рассказывал, что ему докладывали об английских агентах, которые платили солдатам запасного Павловского полка на Миллионной улице по 25 рублей, чтобы они выходили из казарм и не подчинялись своим офицерам.
25-го февраля по правительственным сведениям бастовало уже 240 тыс. человек! В этот день пролилась первая кровь: на Знаменской площади был убит полицейский, пытавшийся вырвать флаг у демонстранта. Затем новая неприятность – казаки впервые отказались разгонять мятежную толпу. Кое-где, пока еще робко, как проба сил, уже были выброшены лозунги "Долой самодержавие!". Зато начинаются погромы, грабежи магазинов и избиения полицейских. Гарнизон столицы большой: это почти 200-тысяч, но не солдат, нет – новобранцев! Зато полицейских на весь миллионный город всего 3300! Избиваемая полиция начинает применять оружие для самозащиты, но войска продолжают быть пассивными наблюдателями.
Распоряжения военного министра генерала Беляева, вселяли в толпу уверенность в собственной безнаказанности: "Целить так, чтобы не попадать", "Стрелять так, чтобы пули ложились впереди демонстрантов, никого не задевая…". Такие приказы во время революции может отдавать министр по защите окружающей среды, но никак не главный военный в России! Мотивация такого странного поведения в решительный час не менее удивительна – "какое ужасное впечатление произведут на наших союзников трупы на петроградской мостовой"! А как поступили бы в подобном случае в демократической Англии? Ответ можно дать не приблизительный, а совершенно точный – стреляли бы залпами, до полной ликвидации бунта. Не хватило бы ружейного огня, англичане бы смело применили артиллерию.
Именно так они и поступили почти год назад в Дублине. Напомню, что Ирландия в свое время была присоединена к Британии отнюдь не добровольно и война давала ирландцам шанс на освобождение. Мятеж произошел в пасхальный понедельник 24-го апреля 1916 года. Около 1500 волонтеров были поддержаны двумястами членами профсоюзной милиции и Ирландской гражданской армии. Они захватили несколько зданий в центре Дублина и выпустили "Прокламацию о создании Ирландской Республики". Английские власти не стали проявлять преступной медлительности и не дали выступлению охватить всю страну. За считанные часы к Дублину было стянуто мощное подкрепление, и если соотношение сил в понедельник было примерно 3:1, то уже к среде – 10:1, естественно, не в пользу повстанцев. Двадцать тысяч британских солдат взяли город в кольцо. Однако плохо вооруженные восставшие оказали неожиданно сильное сопротивление. Тогда ни минуты не колеблясь, 28-го апреля англичане подтянули к городу артиллерию и корабли. Главной мишенью британское командование избрало почтамт, где укрывались основные силы повстанцев. В результате обстрела был разрушен весь прилегающий к нему квартал Сэквилл Стрит и убиты тысячи мирных жителей. «Союзников» это ничуть не тревожило. Им было абсолютно плевать на общественное мнение и произведенное впечатление – они методично давили мятеж! И своего добились – в воскресенье 30-го апреля сложили оружие последние из повстанцев. Вот так решались подобные вопросы в демократических странах: как сказал бы Бисмарк – "железом и кровью".
У нашего самодержавия генералы были «демократами» не в пример британским – и в результате погубили всю страну! Подстрекательство и деньги, раздаваемые «союзной» агентурой, придают бунту второе дыхание. В день, когда Николай II повелел беспорядки прекратить, они наоборот вышли на новый уровень: В городе стреляли, появились многочисленные убитые и раненые. Поведение толпы было также провокационно, как и в 1905 году. «По-хорошему» не расходились, затем из толпы или из-за угла кто-то стрелял в солдат и те отвечали залпом. Оружие в течение 26-го февраля применялось неоднократно. Толпы начали разбегаться. В ночь на 27 февраля в Думе был обнародован заранее заготовленный царский указ о ее роспуске. Именно тогда всем и показалось, что беспорядки окончены.
Но военные заговорщики, используя ситуацию, делали все возможное для того, чтобы помешать подавлению бунта. Великий князь Александр Михайлович по телефону беседует со своим братом, находящимся в Петрограде. Он знает о приказе Николая II отправить в столицу гвардейские части с фронта, поэтому и изумляется Великий князь, ответу брата на вопрос о состоянии дел:
"– Дела в Петрограде обстоят все хуже и хуже, – нервно сказал он. – Столкновения на улицах продолжаются, и можно с минуту на минуту ожидать, что войска перейдут на сторону мятежников.
– Но что же делают части гвардейской кавалерии? Неужели же и на них нельзя боле положиться?
– Каким-то странным и таинственным образом приказ об их отправке в Петербург был отменен. Гвардейская кавалерия и не думала покидать фронт".
Странности и таинственность. Никуда от них не деться в разговоре о наших революциях!
Утром 27-го февраля случилось худшее, что могло случиться: военный бунт. Тимофей Кирпичников, унтер-офицер учебной команды лейб-гвардии Волынского полка, убил своего начальника капитана Лашкевича. Русский солдат во время войны убил выстрелом в спину безоружного русского офицера! Это был первый выстрел в длинной цепи русской междоусобицы. Это была первая смерть, открывшая счет океанам братской крови, пролитой в Гражданскую и Великую Отечественную. Временное правительство позже чествовало Кирпичникова, как "первого солдата, поднявшего оружие против царского строя". Но настоящая награда нашла «героя» позже…
Невероятно переплетутся судьбы участников февральских событий. Все перемешается, вся страна встанет на дыбы. Сразу после Февраля генерал Л.Г. Корнилов, будущая икона Белого движения, наградит Кирпичникова Георгиевским крестом и произведет его в офицеры (подпрапорщики). Через год, уже во время Гражданской войны, к другому герою Белого движения полковнику Кутепову, с просьбой обратится офицер по фамилии Кирпичников. Заметив, что его фамилия не произвела должного впечатления, он достанет из кармана газетную вырезку, рассказывавшую о его «подвиге», и выложит ее на стол. Кутепов, в том самом Феврале пытавшийся усмирить бушующий Петроград, с интересом взглянет на виновника мятежа: "А, так это вы убили своего безоружного начальника!" И прикажет его расстрелять…
После убийства первых офицеров началось самое страшное. Был разгромлен арсенал, истреблена полиция, сожжен окружной суд и выпущены арестанты из тюрем. Толпы восставших смяли оставшиеся верными войска. Власти в Петрограде больше не было. Не ожидавшие такого развития событий думские заговорщики пытаются понять, как направить «стихийный» мятеж в нужное им русло.
Николай II, отдав распоряжение о подавлении беспорядков, далее получал успокоительную информацию. Главу государства не информируют о событиях чрезвычайной важности. Те военно-думские круги, что планировали добиться низложения монарха, арестовав его, корректируют свои старые планы. Цель все та же: добиться отречения, скрывая информацию сначала и преувеличивая размеры бунта потом.
Тем более неожиданной для Николая II прозвучала телеграмма председателя Государственной Думы Родзянко: "Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах идет беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя…"
Беспорядки уже достигли нужного накала. Теперь пришла пора шантажировать ими царя. Арестовать монарха в Ставке невозможно, необходимо, чтобы он оттуда уехал. Так ему события и подаются. Монарх должен приехать в столицу, чтобы на месте разобраться в случившемся и просто сформировать новое, ответственное перед Думой правительство. До его отбытия из Ставки речи об отречении нет! Это понятно, ведь в распоряжении Николая II многомиллионная армия, а на стороне бушующего мятежа – пьяные новобранцы и погромщики. Одна – две верные дивизии наведут в столице порядок за считанные часы. Ярким примером, что так могло быть успешное сопротивление мятежникам в самом Петрограде отряда полковника Кутепова. Под его командой всего 500 солдат, но и с этой горсткой верных присяге людей успешно сопротивляется. Однако, не будучи поддержанным, терпит поражение.
Благодаря дезинформации Николай II не до конца понимает размеры случившегося. В свой дневник царь записал: "27 февраля. Понедельник. В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село, поскорее и в час ночи перебрался в поезд".
Он решает ехать, полный беспокойства за свою семью, находящуюся в Царском селе, т. е. всего в нескольких десятках километров от военного мятежа. Бунтовщики легко могут напасть на дорогих его сердцу детей и безгранично любимую супругу. Перед отъездом он решает направить для подавления бунта генерала Иванова. 28-го февраля Николай запишет в дневник"… Лег спать в 3, так как долго говорили с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев…".
Советские историки всегда старались обрисовать Февраль как некую неполноценную революцию, противопоставляя ее «полноценному» Октябрю. Сложность задачи состояла в том, что одновременно надо было показать, с каким трудом была сброшена царская власть, и приписать именно большевикам все заслуги в деле свержения самодержавия. Поэтому эпизод с посылкой генерала Иванова вообще не упоминался. Потому, что к его остановке ленинцы никакого отношения не имели.
Сейчас у историков задача диаметрально противоположная. Это Октябрь был предательством и ошибкой, а вот Февраль мог дать России процветание и свободу. Доказать эти сетования документально невозможно, представить Февральскую революцию заговором неудобно. Оттого и рождаются в среде писателей и публицистов странные «кентавры» сетований на несбывшиеся надежды с «ма-аленькими» историческими неточностями. Так вот и с генералом Ивановым, носившим редкое сейчас отчество Иудович.
Яркий пример искажения истории в угоду конъюнктуре – книга В.Л. Стронгина «Керенский». Открываем ее и читаем: "Стало известно, что царь и Ставка двинули на Петроград войска с фронта, возглавляемые генералом Ивановым, наделенным диктаторскими полномочиями".
Не случайно в таких книгах вы не найдете ни одной цифры. Расчет на незнание и эмоции.
Подумайте, сколько же войск направил Николай на подавление революции, если население Петрограда около двух миллионов человек, а взбунтовавшийся гарнизон почти 200 тысяч? Десять, двадцать, пятьдесят тысяч?
Не будем гадать, просто скажем правду. Правду, которую не хотят говорить защитники заговорщиков, подтолкнувших Россию к краю обрыва, а потом и вовсе спихнувшие ее под откос. Генерал Иванов шел усмирять Петроград с отрядом георгиевских кавалеров в 800 человек! Но даже эти солдаты могли еще спасти ситуацию. Пока сам царь не остановил их движение на столицу! Сделал он это, полностью дезинформированный, запутанный и преданный своим ближайшим окружением, своими родственниками, своим парламентом. Сделал исходя из своего понимания блага России и для того, чтобы избежать кровопролития. Тем самым упустил последний шанс сохранить страну и избежать дальнейших потрясений.
Февраль победил потому, что власть не стала его подавлять, а вовсе не потому, что так велико было стремление народных масс к свободе! Февраль – это не революция в классическом смысле, когда, несмотря на сопротивление власти, восставшие ее сметают. Это заговор, причем заговор неудачников, которые не организуют события, а плетутся у них в хвосте. И только предательство всех тех, кто должен бунт подавлять, приводит к его победе.
Судьба страны балансирует на весах истории. 27 февраля ситуация еще абсолютна неясна, царь отрекаться и не собирается. Вооруженными мятежниками громятся государственные учреждения и фактически захвачена столица. И все. Есть старая законная власть, и есть беснующиеся толпы, которые рано или поздно будут разогнаны. Для того чтобы мятеж перерос в революцию, должен возникнуть новый властный орган. Вот тут оппозиционеры в Думе словно получают какой-то сигнал. Растерянные депутаты, «неожиданно» решаются организовать новые властные органы. И не один даже, а сразу два(!) новых центра власти, противоборство которых и составит потом всю дальнейшую драму русской революции.
"Совершенно случайно" это происходит, в один день, в одном и том же здании – в Таврическом дворце! Подумайте, откуда такое единодушие? Бунт ведь могут и подавить. Создание в такой ситуации нового правительства – явная государственная измена. Но хитрость в том и состоит, что под флагом борьбы с анархией Временный комитет думы организуется не для ее ликвидации, а для демонтажа существующей власти!
Думские деятели создают Временный комитет Думы – фактически новое революционное правительство. Его председатель – Родзянко. В составе все главные заговорщики: Милюков, Гучков, Львов, Керенский. Левые партии тоже торопятся, и в тот же день создают Петроградский Совет рабочих депутатов, и выбирают его временный исполнительный комитет. Председателем исполкома выбрали лидера меньшевистской фракции Государственной думы Чхеидзе, а его заместителями членов Думы: меньшевика Скобелева, Стеклова – Нахамкеса и…"независимого депутата" Керенского. Таким образом, Александр Федорович Керенский стал связующим мостом между Советом рабочих и солдатских депутатов и Временным комитетом Думы, который взял на себя верховную власть. Он решителен и смел. В эти дни он и составит свою бешеную популярность и головокружительную карьеру. Такая «всенародная» любовь представителей двух образующихся центров власти именно к этой персоне вполне оправдана. К созданию обоих Керенский приложил руку лично! Просто потому, что Керенский знает, что будет дальше, а остальные к живительному источнику знаний, бьющему из резидентуры «союзных» спецслужб, не припадают.
Только нерасторопность столичных властей позволила депутатам снова собраться в Таврическом дворце. Никто не принял никаких мер, чтобы не допустить распущенных парламентариев в здание Думы. Хватило бы трех десятков солдат и пары решительных офицеров, чтобы прикладами за десять минут в точности выполнить царский указ. Но караула нет, и депутаты свободно проходят в здание. Собравшись там, они принимают решение: указу о роспуске подчиниться, считать Думу не функционирующей. Вот здесь и появляется энергичный Керенский. С его подачи возникает мысль выполнить указ лишь на половину. Считать Думу распущенной, но депутатам не разъезжаться и немедленно собраться… просто на частное совещание. Не боялся Керенский призывать к цареубийству, теперь не боится он и нарушить царский указ. Именно Александр Федорович звонит в колокольчик для сбора депутатов в Большой зал заседаний. Это погребальный звон русской монархии. Керенский наперед знает будущие события и ведет своих коллег по заранее намеченному плану – срочно сформировать новый властный орган. Пришло время сформировать новую власть, за это ничего, кроме славы и почестей, уже не будет.
В это же время, только чуть позже начинает свою работу Петроградский Совет. В том же здании, в соседнем помещении. Это совсем не случайно, что второй орган власти, располагается там же, где и первый. Об этом нам рассказывает сам Керенский: "Еще одним важным преимуществом Совета было психологическое воздействие размещения его в Таврическом дворце. В глазах политически неискушенных обывателей из-за непосредственной близости Совета к новому правительству этот институт представлялся им в какой-то мере равнозначным правительству и посему обладавшим властью в пределах всей страны".
Хитро поступили отцы основатели Петроградского Совета. Но кто же они? Много «чудес» мы наблюдали в истории русской революции, еще больше ждет нас впереди. Имена можно при желании найти прямо в мемуарах самого Александра Федоровича Керенского:
"У меня в памяти живо стоит воспоминание о нашей встрече с М. В. Родзянко в одном из коридоров Таврического дворца приблизительно в 3 часа пополудни того же дня (27-го февраля- Н.С.). Он сообщил, что член Думы от меньшевиков Скобелев обратился к нему с просьбой предоставить помещение для создания Совета рабочих депутатов, дабы содействовать поддержанию порядка на предприятиях.
– Как вы считаете, – спросил Родзянко, – это не опасно?
– Что ж в этом опасного? – ответил я. – Кто-то же должен, в конце концов, заняться рабочими.
– Наверное, вы правы, – заметил Родзянко. – Бог знает, что творится в городе, никто не работает, а мы, между прочим, находимся в состоянии войны".
Вот круг и замкнулся. Скромничает Керенский – именно он и инициировал создание Совета, он же и помог ему расположиться под крылом правительства, чтобы спроецировать на себя его авторитет. Так один человек смог заложить основы будущего Двоевластия.
"Передайте союзникам, – писал в июле 1918 года генерал Алексеев, одному из своих соратников, – что я считаю, что главным образом А.Ф. Керенскому Россия обязана уничтожением своей государственности". О деятельности незабвенного Александра Федоровича мы поговорим еще неоднократно. И странности его поведения на самых высоких государственных постах будут нам ясно говорить, чьи интересы Керенский отстаивает, какие цели преследует.
Итак, органы будущей власти уже сформированы, но чтобы они смогли полноценно запустить процесс развала России, надо чтобы нынешняя царская власть исчезла. Поэтому седовласый генерал Алексеев вместе с другими военными участниками заговора, ставившего целью перемены на троне, готовился оказать давление на царя, чтобы добиться его отречения. Военные возлагали большие надежды на регентство (при малолетнем царевиче Алексее) великого князя Михаила Александровича, брата царя. Монарх передвигается по своей стране с минимальной охраной. Мы помним, что на подавление мятежа он отрядил целых 800 штыков, а его личный конвой еще меньше. Арестовать, изолировать Николая будет несложно.
Дальнейшие события надо изучать пристально. Именно в хронологии и таится ответ на вопрос, кто все это замыслил. Итак, Николай в поезде направляется в столицу. Чтобы он ехал, не беспокоясь о своей безопасности, ему ничего не сообщается о появлении сразу двух новых центров власти. Наоборот Родзянко, в тот же день 27-го февраля шлет царю новую телеграмму, из которой можно понять, что именно решения монарха могут ситуацию изменить:
"Занятия Государственной думы указом Вашего величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к до