Донесение подпоручика Попова Бермонту-Авалову

Берлин, 1 октября 1919 года

В[есьма] секретно

Господин полковник,

После долгого перерыва опять смею беспокоить Вас настоящим письмом.

Доношу, что вербовка добровольцев нами производится теперь в прежнем

масштабе, несмотря на все внешние и внутренние препятствия. На днях

германское правительство опять разослало по комендатурам приказ не только

"задерживать" вербовщиков русской армии, но и "арестовывать их на месте".

Безусловно, комендатуры считаются с этим приказом постольку, поскольку это

необходимо для официальной отчетности. Кроме того, военнопленных сбивает

русская военная миссия, отправляя их группами в Сибирь и на Дон.

В настоящее время для большей вербовки мы решили придать всему делу

характер отправки военнопленных на родину, т[о] е[сть] уроженцев

Прибалтийского края. Комендатурам это дает повод для содействия вербовке и

для представления отчетности правительству.

Все внимание берлинского общества теперь обращено на Прибалтийский

край, в частности -- на корпус имени гр[афа] Келлера и на Железную дивизию.

Умеренные и правые круги населения всецело на нашей стороне. Кричат против

нас одни только спартакисты47 и так называемые "независимые"48. В последнее

время усиленно ходят слухи о Вашем движении на Ригу, чему придают большое

значение и, конечно, очень рады, полагая, что занятие Риги, [во-первых,]

урежет крылья зарвавшимся "союзникам" и, во-вторых, проучит прибалтийских

тупоумных шовинистов. Командира корпуса гр[афа] Келлера49 при этом

сравнивают с героем Италии Д'Аннунцио50. Как говорят, германское

правительство (за исключением некоторых отдельных членов-жидов) очень

сочувствует русско-германскому сближению и всячески старается отклонить

требование союзников об очищении Курляндии от немецких войск.

В Берлине издается газета "Фрейгейт"51, орган коммунистов, партии

независимых; газета, безусловно, осведомленная и, по-видимому, имеет опытных

агентов-сотрудников в рядах нашей армии и немецких войск. Не проходит дня,

чтобы она не написала о жизни в Митаве, и притом с большой подробностью;

так, например, недавно она описывала расстрелы в Митаве, с указанием -- как,

где и когда они производятся. Необходимо нашей контрразведке серьезно

обратить внимание на эту газету и на ее связь с Митавой.

В русских кругах под "шумок" передают об ужасной "инквизиции",

существующей в корпусе имени графа Келлера, где людей расстреливают без суда

и следствия, по одному слову какого-нибудь "ловчака" и политического

интригана. Говорят, что сам командир всецело в руках этих "прихлебателей".

Людей в корпусе достаточно для образования солидной и боевой силы, но в

большинстве случаев они сидят по штабам, которых якобы, по мнению авторов

этих сплетен, больше 100. Если бы не немецкое влияние, то корпус

"развалился" бы давным давно.

Поход на Ригу немецкие и русские газеты в Берлине объясняют тем, что он

вызван в целях самообороны от нападения латышских войск, и передают, что в

20 вер[стах] от Митавы (около Олая) произошло столкновение и с обеих сторон

имеются "значительные" потери.

Подпоручик Попов князь Эрбэктэйский, обожатель своего дорогого

командира и искренне и неподкупно ему преданный

Копия

В.И. Гурко -- неизвестному адресату

Берлин, 2 октября 1919 года

Милостивый государь Константин Константинович52,

Письмо это Вам передаст пор[учик] Алексей Пфель. Так как он в скором

времени возвращается на юг России, в район, управляемый ген[ералом]

Деникиным, то, полагаю, в Ваших интересах и в интересах русского дела в

Прибалтике дать Пфелу возможность ознакомиться с положением вещей на месте и

дать им настоящее освещение по его возвращении на юг России.

Письмо Ваше, переданное мне гр[афом] Паленом53, я получил, и ответ на

него Вам сообщит лично устно сам гр[аф] Пален.

Уважающий Вас Васил[ий] Гурко

Копия

Донесение начальника политического отдела Западной добровольческой

Армии Бермонту-Авалову

2 октября 1919 года

Секретно

Командующему Западной добровольческой армией.

1. Сейчас получил сведения из военного источника, что в Териоки (в

Финляндии) выехали два представителя Антанты для зондирования почвы к

переговорам между Антантой и советск[им] правит[ельством]. Немецкие военные

и политические круги возмущены двойственностью Антанты.

Но дело в том, что, по совершенно достоверным источникам, в Париже в

сегодняшний момент Совет четырех54 (Клемансо55, Ллойд Джордж56 и проч[ие])

совершенно растеряны и не знают, какую линию политики принять по отношению к

России. То ли идти с Колчаком и Деникиным, то ли с Лениным. Они, Совет

четырех, чтобы "не потерять", играют на два фронта: одной рукой помогают

Деникину, а другой Ленину. Кто выиграет -- с тем Антанта и пойдет.

В настоящее время в Англии и Франции чрезвычайно встревожены

развивающимся в них большевизмом. Поэтому внимание правительств всецело

обращается на их внутренний фронт, и это до того сильно, что Совет четырех

очень недалеко от решения махнуть пока на Россию рукой. Я выразился

сообщавшему мне эти факты так: такое конечное решение Антанты наилучшая

помощь России. Армия полковника Бермонта уверена, что недалеко то время,

когда командующий наш, п[олковник] к[язь] Авалов-Бермонт, громко заявит

всему миру: "Россия для русских".

2. Из совершенно достоверного источника расшифровывается причина, в

силу коей Швере и Гроссе индустри57 и банки не дали денег Берлинскому

совету. Солидный участник и непременный член упомянутых денежных источников

заявил откровенно, что ведь надо же сознаться, что у банков и у индустрии

главные капиталы в руках евреев. Они не против реставрации, но во всяком

случае такой реставрации, за спиной которой не скрывается погромная

программа. При условии же, что они должны дать деньги совету или группе,

которая представлена Дерюгиным, Бельгардом58 и Римским-Корсаковым59,

является очевидным, что их капиталы, они, евреи, предоставят в прямом

назначении против себя же. Вот главная причина. Вторая -- это то, что на

Западном фронте, то есть на границах Франции, Бельгии и Голландии, сейчас

такая идет вакханалия наживы по спекуляциям, о какой они не мечтали даже в

военное время. В погоне за этой легкой и быстрой наживой они и бросили туда

всю имеющуюся наличность. Ост-фронт60 отошел на совершенно второй план.

3. Прибывший 30 сентября майор Кесслер сегодня будет у Носке61. Вчера

Кесслер три часа говорил с Кноррингом в присутствии представителей

сочувствующих нам кругов. Все, что он говорил Кноррингу -- а следовательно и

присутствовавшим немцам, носило очень для меня странный характер, а именно:

Кесслер представлял в ярких красках положение в Курляндии катастрофическим.

По его, Кесслера, мнению, лучшим выходом было бы отвести все войска на линию

реки Дубиссы. И это после того, как весь Берлин ожидал со дня на день

телеграммы о занятии русскими войсками Риги.

Говорили много о том, что довольствие войск продовольствием более чем

не обеспечено. Силы же латышей с эстонцами и большевиками столь серьезны,

что не о наступлении нужно думать, а о спасении немецких и русских войск.

Причем проводилась мысль, что, может быть, хорошо было бы русские части

обеспечить переправкой к Деникину.

Я все это слышал не лично, а докладываю со слов барона Кнорринга. Когда

я выругался, назвав Кесслера "паникером", барон Кнорринг заметил, что он

этого бы не сказал, так как Кесслер производит впечатление очень

обстоятельного офицера.

Что он скажет Носке и какие будут последствия -- сообщу завтра.

Впрочем, кроме того, Носке послан был в Митаву особый офицер. Фамилию его не

помню. Он завтра должен быть здесь и подробно доложить Носке о всех

положениях на Вашем фронте. От его доклада будет очень многое зависеть, ибо

его доклад будет сообщен правительству. А все финансовые и

торгово-промышленные сферы только и делают, что смотрят нежно в глаза

правительства.

Копия