Раздел первый. Воздушная мощь
Часть первая
Глава I. «Решение» войны и воздушные действия. Доктрина итальянского генерала Дуэ
Если послушать мнения, которые высказываются стратегами из кафе, или, что то же самое, мнения и пророчества прессы, то выходит, что воздушная война, — или, более точно, наступательные действия воздушных сил против жизненных центров, населения и вообще против территории противника, — якобы способна произвести такие разрушения и так терроризировать неприятельскую страну, что будущая война неизбежно найдет свое решение в воздухе, а не в каком-либо другом месте, и притом решение ужасающе быстрое.
Можно было бы пренебречь такого рода мнениями, если бы они не производили очень вредного влияния на моральное состояние страны. Они заставляют население опасаться самых ужасных стихийных бедствий и в то же время не сообщают ему никаких средств для борьбы с ними. Поэтому важно узнать по данному вопросу мнение квалифицированных военных теоретиков.
Оказывается, что на основе только что упомянутого мнения и получила развитие настоящая военная доктрина. Ее инициатором, а также распространителями и сторонниками являются бесспорные авторитеты.
А раз военная доктрина имеет таких покровителей, она безусловно заслуживает полного внимания.
Кто же ее автор? Его имя еще вчера едва было известно кое-кому во Франции, в своей же стране и в большинстве других милитаристских стран этот автор в течение ряда лет возбуждал страстную полемику. Как говорит ген. Тюлян (Tulasne) в своем исследовании, напечатанном в 1932 г. в «Revue des Deux-Mondes»{*7}, в 1921 г. в Риме появился труд итальянского генерала Дуэ «Il dominio dell'aria» («Владение [22] воздухом){13}. В 1927 г. или в начале 1928 г. эта теория превратилась в настоящую военную доктрину. Сущность ее может быть сформулирована таким образом:
«Только наступление способно дать положительные результаты, иначе говоря, обеспечить достижение целей войны. Воздушные силы являются наступательными по преимуществу, если не исключительно. Следовательно, нужна воздушная армия, которая и должна, что вполне логично, поглотить большую часть финансовых и промышленных средств страны.
Следствием этого тезиса является уничтожение вспомогательной авиации сухопутных вооруженных сил и морского флота, так как средства, которые идут на ее содержание, должны пойти на воздушную армию. Сухопутная армия и военно-морской флот должны получить лишь такие средства, которые строго необходимы им только для ведения чисто оборонительных действий.
Это положение ген. Дуэ выражает гораздо меньшим числом слов: «сопротивляться на поверхности (суши и воды — ред.), чтобы наступать массой в воздухе»{14} («Resistere sulla superficia per far massa nell'aria»).
Во Франции эта доктрина по вопросу, имеющему столь важное значение, была достаточно полно и серьезно изложена только в последние месяцы 1932 г. Ген. Арманго опубликовал в книжках журнала «Revue des Forces aériennes» («Обозрение воздушных сил»){15} исследование под названием «La puissance offensive de l'instrument de guerre de demain» («Наступательная мощь боевого средства войны завтрашнего дня»). Это исследование ясно поставило основные пункты проблемы. Немного позже это же исследование появилось в виде книжки под слегка измененным названием «L'aviation et la puissance offensive de l'instrument de guerre demain» («Авиация и наступательная мощь боевого средства войны завтрашнего дня»). На этот труд мы будем часто ссылаться, делать из него большие выдержки и оспаривать мнения и заключений, к которым (приходит его автор. Но к большей части его выводов мы присоединяемся.
В настоящей первой части исследования читатель найдет возможно более объективное изложение интегральной доктрины, основанной на преобладающем значении воздушных сил. Это изложение будет сопровождаться критическим [23] рассмотрением, которое приведет нас к заключению, что здесь, как во многом другом, истина находится на золотой середине между двумя крайностями. Вторая часть исследования и будет посвящена поискам этой золотой середины.
* * *
Доктрина Дуэ, сущность которой, как мы видели выше, состоит в простом силлогизме, заслуживает ближайшего исследования, ибо она ставит важнейшую проблему, от разрешения которой может зависеть полный переворот во всех основных элементах национальной обороны.
Вот ее сжатое изложение.
Прежде всего ген. Дуэ устанавливает такую аксиому: война тотальна (целостна){16}. Все силы государства, каковы бы они ни были — военные или невоенные, — вовлекаются в конфликт. Следовательно, не нужно думать, что сражение является единственным способом действия, которое может решить исход войны. Несомненно, более надежно можно решить войну, нападая на самые источники военного потенциала неприятельской страны, а это ныне сделалось возможным благодаря воздушным силам.
С другой стороны, нет никаких сомнений, что только наступление может дать положительные результаты, а следовательно, только оно одно и способно обеспечить достижение цели войны. А так как воздушные силы по преимуществу являются силами наступательными, а в отношении обороны имеют, напротив, чрезвычайно ограниченные возможности, то в воздухе наступление значительно превосходит оборону, и воздушная армия{17} является по преимуществу средством для достижения решения войны.
Обратно, — на суше, как это доказано опытом последней войны, оборона, опираясь на прогресс техники вооружения и на усовершенствования материальной части, значительно превосходит наступление, так что даже при большом превосходстве в силах наступление терпит поражение от обороны. Ввиду того, что между воюющими сторонами на суше неизбежно установится равновесие сил, добиться решения войны на земле невозможно.
Последняя война показала также, что и на море оборона гораздо более действительна, чем наступление, за исключением того случая, когда наступление располагает подавляющим превосходством в силах.
Принцип экономии сил, который, очевидно, имеет отношение как ко всей совокупности вооруженных сил — воздушных, [24] сухопутных и морских, — так равно и к каждому отдельному их виду, требует, чтобы главные ресурсы были выделены на тот вид вооруженных сил, который способен дать решение войны, — в особенности же, как в данном случае, если он наделен этой способностью в высшей степени. Следовательно, наибольшая часть общего бюджета, который государство может выделить на национальную оборону, должна пойти на воздушные силы. Что же касается сухопутных вооруженных сил, то, поскольку на земле достаточно лишь загородить дорогу, чтобы посредством чистой обороны сорвать всякую попытку вторжения, и поскольку, кроме того, современная техника во всем благоприятствует обороне и позволяет ей наносить поражение наступающим силам при значительном их численном превосходстве, — можно сильно сократить бюджетное ассигнование в этой области. Полученная таким образом экономия может быть использована для воздушных вооружений.
То же самое приложимо и к военно-морскому флоту. Сверх того вспомогательная авиация сухопутных и морских вооруженных сил должна быть полностью принесена в жертву воздушной армии. В самом деле, средства, которые будут выделены на эту авиацию, уменьшат мощь независимой воздушной армии, а это было бы расточением средств, потому что тем самым были бы уменьшены шансы на завоевание господства в воздухе. А если нет господства в воздухе, то и вспомогательная авиация бесполезна.
Так как установлено, что в воздушной борьбе, перед лицом решающего воздушного наступления, оборона обречена на неуспех, то не следует и расточать средства на создание и содержание таких авиационных частей и соединений, которые неспособны обеспечить действительную эффективность. Истребительная авиация есть по существу оборонительная авиация. Следовательно, истребительная авиация не нужна.
Кредиты, которые могли бы быть выделены на нее, бесконечно более продуктивно могут быть использованы наступательной авиацией, ибо единственно действительный способ обороны состоит в наступлении на неприятельскую территорию.
Точно так же и наземные средства противовоздушной обороны обладают лишь ограниченной эффективностью. Нельзя и мечтать о таком их развитии, которое необходимо было бы для защиты всех уязвимых пунктов территории, — тем более, что нельзя рассчитывать на хорошие результаты этих средств ПВО, если не использовать их массированно. [25]
Поэтому в будущем следует ограничиваться защитой действительно жизненных центров, для обороны которых и выделять возможный максимум противовоздушных средств. Для всей же остальной территории, не пытаясь защитить все уязвимые пункты, когда поневоле средства ПВО были бы слишком рассредоточены и лишены всякой действительности, лучше вовсе от них отказаться. Таким образом, можно получить экономию в средствах, которая позволит еще более усилить мощь наступательных воздушных сил. К тому же, чтобы защитить свою территорию, нет более надежного средства, чем нападение на территорию противника.
Только пассивная защита населения и жизненных центров страны, т. е. защита посредством противогазов и убежищ, а также посредством выселения из больших городов его жителей и т. д., должна быть развита в наибольшей степени.
Предположим, что вся совокупность средств страны распределена так, как этого требует ген. Дуэ, между тремя видами вооруженных сил — сухопутными, морскими и воздушными силами. Такое распределение дает воздушной армии наибольший возможный максимум наступательной мощи. Зато две другие категории вооруженных сил получат лишь строго необходимый минимум средств, который позволит им, применяя систематически оборону, воспрепятствовать противнику вырвать победу на земле или на море (а этого, как мы видели, сторонники доктрины Дуэ полагают возможным достичь применением сравнительно ограниченных средств, благодаря предполагаемой ими оборонительной мощи современного вооружения). Каков же будет способ действия этой мощной воздушной армии?
Ее основная цель будет состоять в действиях против жизненных центров неприятельской территории и всякого рода сооружений — военных, политических, правительственных, экономических, промышленных, а также против больших скоплений жителей, так как террор будет далеко не последним фактором в деле достижения победы. Однако, несомненно, что этот результат может быть полностью достигнут только благодаря владению воздухом. Следовательно, прежде чем атаковать жизненные центры или же одновременно с нападением на них, необходимо разрушить базы воздушных сил противника, его аэродромы и склады{18}.
Такие действия, произведенные внезапно до начала других военных действий и даже без предварительного объявления войны, могут дать значительные результаты, обеспечивая сразу бесспорное господство в воздухе. [26]
Напротив, к воздушным сражениям стремиться не следует. Тем не менее можно предположить, что они неизбежно возникнут при действиях, организованных против неприятельской территории.
«Более мощная воздушная армия, организованная одновременно и для воздушного сражения и для действий против наземных целей, безбоязненно вступит в такое сражение, если оно представится. Но она не будет системагтически искать воздушного сражения, чтобы не изматываться понапрасну в бесполезных длительных полетах».
С другой стороны,
«более сильная воздушная армия ничего не потеряет от воздушного сражения, если оно случится, тогда как более слабая потеряет в нем, вообще говоря, все. Более сильная воздушная армия не должна избегать сражения, тогда как более слабая будет вынуждена это делать»{*8}.
Если такое сражение случится, то более сильная воздушная армия будет располагать с этого момента бесспорным господством в воздухе и может все свои силы посвятить своей основной задаче: атаке жизненных центров на земле{19}.
Можно надеяться, что такие действия быстро приведут к решению (в результате материального эффекта, деморализации и даже терроризации населения и войск), причем это решение, несомненно, может быть достигнуто еще до того, как сухопутные армии закончат свое сосредоточение, а, может быть, даже свою мобилизацию.
Если же такой результат не будет достигнут, то и потеряно ничего не будет, потому что мощь обороны на суше позволит выгадывать время.
Вся эта теория в высшей степени логична и стройна, если только будут приняты основы, на которых она воздвигнута. Но сами эти основы состоят из некоторого числа постулатов{20}, которые необходимо подвергнуть критическому рассмотрению, прежде чем притти к какому-либо заключению, так как эти постулаты не имеют ни характера очевидности, ни обоснования на бесспорных фактах.
Если попробовать выделить эти постулаты, то окажется, что их можно сформулировать нижеследующим образом:
— Война тотальна (целостна, едина, всеобъемлюща); сражение [27] не является единственным способом действий, могущим обеспечить решение.
— Воздух является по преимуществу сферой для наступления.
— Наступательные действия воздушных сил против неприятельской территории могут одни, сами по себе, обеспечить решение.
— В сухопутных операциях мощь новейших боевых машин настолько благоприятствует обороне, что равновесие враждебных сил устанавливается неизбежно, препятствуя добиться решения войны.
— Как следствие, систематически проводимая на земле оборона, даже при наличии ограниченных средств, обеспечивает нанесение поражения гораздо более мощным наступательным силам.
— Благодаря существованию мощной наступательной воздушной армии имеется возможность упразднить вспомогательную авиацию сухопутных армий и флота.
— Точно так же может быть упразднена, в интересах наступательной авиации, истребительная авиация, как авиация чисто оборонительная.
Каждый из этих постулатов следует подвергнуть критическому рассмотрению.
Глава II. Первый постулат. «Война тотальна. Сражение не является единственным способом действий, могущим обеспечить решение войны»
Идея о том, что война тотальна (всеобъемлюща), несомненно, находится в полном соответствии с характером будущих вооруженных конфликтов; в противоположность минувшему эти конфликты будут возникать не из династических интересов, а из глубоких жизненных интересов самих народов, причем самое существование последних будет зависеть от исхода борьбы.
Таким образом, в будущем война будет вестись во всех областях, в которых только возможно повредить неприятелю, и в которых, само собой разумеется, возможно защищаться против его мероприятий. Эта борьба проявится в виде военных операций на земле, на море и в воздухе, но она будет также вестись и в областях экономической, финансовой, [28] промышленной, политической, этнической, моральной и т. д.
С другой стороны, поскольку цель войны состоит только в том, чтобы заставить противника признать себя побежденным, т. е. заставить его отчаяться в своем собственном деле, ясно, что всякий способ действия будет решающим, если только он способен создать такое душевное состояние у противника. Совершенно ясно, что эта цель может быть достигнута, даже не прибегая к чисто военным операциям, но путем непосредственного воздействия на известные факторы, хотя и не военного, но жизненного характера.
Вот почему ген. Дуэ с полным основанием полагает, что сражение, — особенно же сухопутное сражение, — является только одним из средств победы среди многих других средств. А если другие средства более действительны или попросту дают более быструю победу, то было бы безрассудно упорствовать и требовать этого решения войны только от сражения.
Даже в прошлом
«конфликты разрешались не только сражением; достаточно вспомнить войну в Испании 1807 г. и поход в Россию 1812 г. С другой стороны, известно не мало случаев, когда сражения, даже так называемые «решительные», решения не давали: ни Ганнибал после Канн, ни Фридрих II после Россбаха, ни Мольтке после Седана не могли навязать противнику свою волю. Наполеон, несмотря на свои победы на суше, в течение всего времени своего владычества чувствовал тяжкие результаты уничтожения своего флота. Взятие Парижа в 1814 г. явилось запоздалым следствием Трафальгара»{*9}.
В настоящее время к тем средствам, которые в прошлом, помимо сражения, могли обеспечивать достижение целей войны, или которые помогали сражению обеспечить эти цели, — а именно к средствам экономическим — блокаде, измору, пропаганде и т. д., — прибавилось совершенно новое средство, обладающее значительной мощью, «способное воздействовать на всю страну и на все источники национальных сил»{*10}. Это средство — самолет. Сомнение в том, что это новое средство при ведении тотальной войны может и должно иметь крайне большое значение, давать все более и более значительные результаты, равносильно отрицанию очевидности. [29]
Но создает ли это средство, само по себе, тотальную опасность такого рода, какой представляют себе ее сторонники доктрины Дуэ? Ставит ли оно под вопрос, и притом с самого начала военных действий, с одного единственного удара, возможности противника пользоваться всеми ресурсами своей территории? Другими словами, способно ли оно одно, само по себе, давать и притом сразу и быстро — решение войны? Эти вопросы мы исследуем далее, когда будем обсуждать второй и третий постулаты.
Глава III. Второй постулат. «Воздух является по преимуществу сферой для наступления»
Повидимому, нельзя отрицать выдающуюся наступательную способность воздушных сил.
Воздушные силы действительно обладают в высшей степени теми свойствами, которые весьма существенны при ведении наступательных операций: гибкостью маневра, которую им дает скорость эволюции и способность передвигаться в трех измерениях; большою легкостью и скоростью для достижения нужного сосредоточения сил, даже тех, которые расположены на весьма удаленных друг от друга базах. Отсюда проистекает существенное свойство, не менее важное в области воздушных операций, чем и во всех других областях,—-внезапность; уже на сегодня значительный радиус действия еще более увеличится, что позволит вскоре вести операцию против всей территории противника и что еще более будет благоприятствовать осуществлению внезапности.
С другой стороны, оборона мало что может противопоставить этим наступательным свойствам воздушных сил.
Оборонительные действия при помощи наземных боевых средств, при помощи зенитной артиллерии и других средств ПВО, конечно, будут приобретать все более возрастающую эффективность: зенитные пушки будут более метки и будут вести более скорый и более надежный огонь; снаряды будут лучше приспособлены к выполнению своей задачи; заградительные аэростаты в гораздо большем числе будут подыматься на большую высоту; прожекторы в ночных операциях будут более мощны, будут больше стеснять летчиков, будут лучше определять местонахождение самолетов, будут лучше определять положение нападающих частей и [30] будут лучше помогать ведению оборонительного огня. Все это, конечно, стеснит действия наступательных сил, а в некоторых случаях будет даже наносить им потери. Но все это попрежнему будет неспособно остановить воздушные операции в целом, запретить воздушным силам выполнение их задач.
Средства ПВО не смогут помешать воздушным силам реализовать максимум того, на что они способны. Наконец, учитывая протяженность и размеры угрожаемой территории, — а именно всей государственной территории, — нельзя и мечтать о том, чтобы защитить этими средствами все угрожаемые пункты. Следовательно, за исключением наиболее важных жизненных центров страны, где будут сосредоточены средства ПВО, большая часть территории будет вовсе лишена всякой наземной обороны, и нападение с воздуха может производиться без всякой помехи, — во всяком случае без помехи этого рода.
Что касается воздушных средств обороны, то и они, без сомнения, будут усовершенствованы, но, как это очень верно заметил ген. Арманго, самолеты, производящие атаку, тоже ведь будут совершенствоваться. А кроме того, они будут мощно вооружены для самозащиты и будут бронированы. Воздушные части обороны, по необходимости рассредоточенные по всей территории, не будут являться надежным средством защиты, так как не смогут во-время ни сосредоточиться, ни создать препятствия к продвижению противника до того, как он достигнет своей цели, ни даже иногда встретить его в воздухе. Если они нападут на противника до своего сосредоточения, то рискуют попасть в невыгодное положение; они рискуют или не суметь своевременно напасть на противника, или же не быть в состоянии вообще произвести это нападение. Значительное преимущество, которым располагает наступление над обороной в виде инициативы действия, дает роковые последствия для противника во всех областях, но в особенности в области воздушной. Инициатива дает нападающему то преимущество, что он заблаговременно знает, чего он хочет, и заблаговременно строит свою операцию, свои движения, свой маневр, тогда как оборона должна подчиняться этой инициативе и может действовать только контр-маневром, который часто зависит от запоздалых разведывательных данных.
Как замечает ген. Арманго, наступление воздушных сил имеет много шансов на то, чтобы воспользоваться выгодами внезапности, которая может иметь важное значение в двух отношениях. [31]
Страной, которая стремится к войне и втайне подготовилась к ней, в особенности может быть достигнута техническая внезапность, ибо «в такой новой области, как авиация, прогресс в материальной части может быть весьма быстрым и поистине неожиданным»{*11}.
Возможна также внезапность организационная, в виде неожиданного количества самолетов в строю, ибо в несколько месяцев можно построить большую серию самолетов и моторов, что является громадным козырем в руках того из воюющих, кто решил начать войну, так как он может втайне организовать производство за несколько месяцев до начала войны{*12}.
Как видно из вышеизложенного, все говорит за то, что второй постулат хорошо обоснован и что действительно «воздух является по преимуществу сферой наступления».
Глава IV. Третий постулат. «Наступательные действия воздушных сил против неприятельской территории могут одни, сами по себе, обеспечить решение»
Этот тезис формулирует проблему, имеющую фундаментальную важность, так как в зависимости от того или иного решения этой проблемы (предполагая, что окончательный и бесспорный ответ может быть дан не только на основании опыта) доктрина Дуэ или должна быть бесспорно принята, или же, — если окажется, что у нее нет основания, — она должна рушиться.
Сейчас мы приступим к ее внимательному изучению. [32]
Цели, на которые направляются наступательные усилия еоздушной армии, подразделяются на три большие категории.
Во-первых, это — цели на земле, не являющиеся, собственно говоря, военными силами; это — центры политические, демографические, промышленные, экономические, пути сообщения и их жизненные органы, как-то: вокзалы, склады, искусственные сооружения, торговые порты и т. д.
Во-вторых, это — воздушные силы.
В-третьих, это — сухопутные и морские вооруженные силы, включая сюда и военные порты.
Сторонники доктрины ген. Дуэ даже не ставят перед собой вопроса о действии воздушной армии против наземных вооруженных сил, так как допускают, что решение будет или по крайней мере может быть достигнуто до соединения сухопутных армий. Это соединение армий будет затруднено и замедлено, если не сорвано окончательно, вследствие предварительных действий воздушной армии агрессора против демографических (населенных) центров, железных дорог, сортировочных железнодорожных станций, искусственных сооружений и т. п.
Сражение с воздушными силами противника может стать необходимостью, но к нему не будут стремиться систематически, не будут его искать. Оно может произойти только тогда, когда противник попытается противопоставить силу вторжениям на свою территорию по воздуху. Однако, в этом отношении не следует впадать в ошибку. Если говорят, что к воздушному сражению не будут стремиться и что агрессор не будет его искать, то это вовсе не значит, что на неприятельские воздушные силы не будет обращено никакого внимания. Как раз напротив, будут приняты меры по уничтожению воздушных сил противника, но не в воздухе, а на земле, в его базах, на его аэродромах, в его складах и заводах. Там попытаются уничтожить воздушного противника внезапным нападением. Таким образом, необходимое господство в воздухе будет достигнуто более надежно и более полно.
Следовательно, решения войны следует искать посредством атак по наземным центрам и жизненным органам противника, причем среди этих целей базы и аэродромы неприятельской авиации займут в отношении очередности первое место{21}.
Что ген. Дуэ и его ученики рассчитывают добиться решения войны при помощи таких предприятий и что они надеются получить его очень быстро, — даже до того, как будут мобилизованы и сосредоточены сухопутные и морские [33] вооруженные силы, — это с очевидностью вытекает не только из самого изложения их доктрины, но также из конкретного примера, придуманного самим генералом («Война 19... г.»), а также из темы итальянских воздушных маневров в августе 1931 г.
В работе ген. Дуэ «Война 19... г.», краткое содержание которой изложено в цитированной уже статье ген. Тюлян, предвосхищается война германцев с союзом Франции и Бельгии. Предполагается, что немцы усвоили теории ген. Дуэ и создали мощную воздушную армию, полностью упразднив вспомогательную авиацию. Французы же и бельгийцы, напротив, хотя и имели воздушную армию, но в то же время держали вспомогательную авиацию, а на нее-то именно и были направлены главные усилия. И хотя союзники имели всего около 6000 самолетов, они выделили в состав своей самостоятельной воздушной армии только 800 самолетов и притом различных систем и небольшой мощности. Напротив, немцы, имея в сумме значительно меньше самолетов, использовали до 1500 боевых (линейных) самолетов{22}, мощностью от 2000 до 6000 л. с., одного и того же типа, с сильным вооружением для обороны от атак неприятельских истребителей. Эти самолеты могли поднимать суммарную нагрузку от 3 до 4 тысяч т бомб, имея в среднем радиус действия до 500 км.
С самого начала враждебных действий эта мощная воздушная армия развивала систематические нападения на франко-бельгийскую территорию. Такими нападениями были: атака военных центров, перерыв сообщений на определенном направлении с целью задержки сосредоточения армий, и разрушение четырех французских городов в виде возмездия за бомбардировку немецких городов.
Франко-бельгийские истребители пытались воспрепятствовать этим действиям: они атаковали боевые порядки немцев и нанесли им по существу серьезные потери. Но сами они, будучи очень рассредоточены и разбиты, не смогли воспрепятствовать налету немецких воздушных волн, и даже не смогли изменить расписания их полетов.
В конце концов, уже на второй день, франко-бельгийцы, проникнутые сознанием своей беспомощности, просили мира.
Итак, через 48 часов уже было достигнуто решение!
Видимо, воодушевленные данными, почерпнутыми из «Войны 19... г.», итальянские маневры в августе 1931 г. должны были, само собой разумеется, привести к заключениям подобного же рода. [34]
«Великая машина разрушения и победы готова приступить к действиям», — писала перед началом маневров газета «Коррьере делла Сэра. — Мы увидим грандиозный и ужасный, хотя и мнимый, спектакль сбрасывания взрывчатых веществ и ОВ на военные цели, на железные дороги, на населенные центры... Но все, что мы увидим, следует умножить на 10 или на 100. Это заставляет думать о беспощадном, неотразимом, дьявольском марше не каких-то двух бомбардировочных бригад нападающей стороны, но о 1500 самолетах большого тоннажа, которые незабвенный Дуэ бросил с Рейна в сердце Франции в своем последнем пророческом труде «Война 19... г.».
В действительности на маневрах обороняющаяся сторона, не имевшая отвечавших концепции Дуэ воздушных сил, рассредоточивала свои удары между несколькими авиационными базами и аэродромами, атаковала некоторые военные фабрики и главную квартиру агрессора, тогда как воздушная армия последнего в течение четырех дней производила сосредоточенные массовые нападения на неприятельскую морскую базу и на важный населенный центр, сосредоточила все свои средства против резиденции главного командования обороняющейся стороны, дезорганизовала и сорвала мобилизацию и сосредоточение неприятеля, полностью уничтожила главную базу авиации противника, бомбардировала и отравила столицу. В итоге до наступления вечера 4-го дня, т. е. когда не была еще даже закончена эта последняя операция, обороняющаяся сторона вынуждена была просить перемирия, ввиду невозможности выполнить мобилизацию и сосредоточение, а также ввиду того, что ее население было терроризовано и охвачено паникой. Потребовалась меньше четырех дней, чтобы добиться такого результата.
Конечно, эти маневры не могут считаться показательными. Даже итальянская пресса, несмотря на высокопарный энтузиазм, образчик которого мы привели выше, без колебания признала в маневрах наличие известной условности, в виде, например, слишком короткого срока, потребовавшегося для достижения победы. Это необходимо было для того, чтобы показать возможность при массовом наступлении мощных воздушных сил обеспечить достижение цели войны в чрезвычайно короткий срок времени{*13}{23}. [35]
Таким образом, не подлежит сомнению, что сторонники доктрины Дуэ, во главе которых стоят, повидимому, итальянские правители, проникнуты таким убеждением.
Как следует его расценивать?
Прежде всего следует заметить, что как предвосхищение будущего в труде ген. Дуэ «Война 19... г.», так и применение итальянской воздушной армии в августе 1931 г. не покоится на опытной базе. И то и другое обосновано на чистом предположении, на гипотезе, причем на гипотезе, бесконечно более смелой при замысле маневров.
На самом деле, в то время как, по предположению Дуэ, результат достигается применением 1 500 боевых самолетов с мощностью от 2 до 6 тысяч л. с., перевозящих на 500 км от их базы 3—4 тысячи т бомб (что за два дня представляет груз до 6—8 тысяч т бомб), наступающая сторона во время итальянских маневров достигает такого же результата с числом самолетов, в 5—6 раз меньшим, причем каждый из них может перевозить во много раз меньше бомб, чем самолеты Дуэ. Само собой разумеется, что в действительности, когда государство решит произвести нападение, то в последние месяцы перед назначенной датой выступления оно втайне организует производство самолетов и моторов со все ускоряющимся темпом, с целью получить в нужное время возможно большее число самолетов для крупной операции, которой внезапно и начнутся враждебные действия.
Но для каждого государства имеется предел финансовых и промышленных возможностей, а потому сомнительно, чтобы даже мощная с промышленной точки зрения страна была в состоянии создать втайне в несколько месяцев столь страшные воздушные силы, какие ген. Дуэ предполагает в наличии у немцев в «Войне 19... г.». Поэтому ясно, что результаты маневров в 1931 г., несомненно, тенденциозны и в силу этого теряют всякую доказательную ценность.
Подтверждением нашего заключения об итальянских маневрах может считаться и другое соображение. Дело в том, что основная тема этих маневров была совершенно лишена конкретности, без которой учения подобного рода не могут [36] привести к заключениям сколько-нибудь ценного в практическом отношении характера. Достаточно, например, отметить, что никак не было уточнено, какие же мероприятия были предприняты атакованной стороной для обороны своей мобилизации и сосредоточения. А раз это так, то как же можно допускать, что мобилизация и сосредоточение были приведены в расстройство?
Это лишь простое предположение, не имеющее никакого другого значения, как только то, что оно обнаруживает тенденции и умонастроения. Впрочем, и это имеет немаловажное значение. Таким образом, проблема возможности добиться решения войны посредством действий одних лишь воздушных сил против территории противника остается совершенно такой же, как и до итальянских маневров 1931 г., — проблемой, обсуждать которую можно только теоретически.
* * *
В самом начале этого обсуждения напрашивается следующее замечание. Доктрина последователей ген. Дуэ претендует в очень короткое время ввергнуть неприятельскую страну в бедствия путем расстройства ее живых сил, но она не учитывает того, что в крупном государстве живые силы почти неограниченны, тогда как, наоборот, наступательная мощь воздушной армии будет иметь пределы, причем этих пределов она достигнет довольно быстро.
Эти пределы будут быстро достигнуты потому, что нельзя и предполагать возможности в мирное время создать, содержать и возобновлять такую воздушную армию, которой ничто не могло бы действительным образом сопротивляться. Для одного только создания такой воздушной армии потребовались бы громадные кредиты, выходящие за границы всяких возможностей.
Но создать воздушную армию еще мало, — надо ее соде ржать и в особенности пополнять ее убыль. Материальная часть быстро стареет и требует частой замены, но это ведет к невыносимым расходам. Если же этого не делать, то придется выступить на войну с устаревшими самолетами, что едва ли допустимо.
Поэтому представляется невозможным иметь постоянную воздушную армию, достаточно мощную для того, чтобы ею одной добиться тех решающих результатов, на которые рассчитывает доктрина Дуэ.
На это могут возразить, что в действительности воздушная армия мирного времени будет лишь какой-то частью, — [37] может быть, даже меньшей частью, — той воздушной армии, которая призвана выступить на сцену в начале враждебных действий. Государство, которое решило начать войну, могло бы за несколько месяцев до намеченного начала конфликта бистро наладить производство по готовым образцам, и, таким образом, воздушная армия, заново организованная и вооруженная самолетами, отвечающими всем последним требованиям, соединившись с воздушной армией мирного времени, могла бы выполнить свою задачу.
Конечно, таким образом и поступит правительство государства, решившего взять инициативу в развязывании конфликта. Но верно и то, что такая искренне миролюбивая страна, как Франция, рискует попасть в очень затруднительное и даже опасное положение по отношению к беззастенчивым соседям, если она во-время не предусмотрит и не предпримет контр-мер, способных предотвратить опасность. Что же все это доказывает? Только то, что мирная страна должна иметь разведывательное управление, стоящее на высоте своей задачи; что она должна иметь не настолько слепое правительство, чтобы не подозревать и не заметить у соседа начала такого интенсивного производства, не настолько непредусмотрительное, чтобы не иметь постоянно наготове усовершенствованные образцы, не уступающие образцам возможного противника. Страна должна быть готова в надлежащий момент развернуть производство с ускоряющимся темпом и иметь правительство настолько энергичное, чтобы суметь во-время декретировать это развертывание производства, не обращая внимания на оппозицию и на ее протесты, шум и крики{24}.
Наконец, кто же поверит, что государство, даже лишенное всякой щепетильности, — как бы ловко оно ни было в искусстве маскировки, — может надеяться на достижение полной внезапности в делах подобного рода.
Возможно ли, чтобы все эти самолеты, моторы, бомбы и отравляющие вещества производились, собирались, вооружались и хранились на складах так, чтобы соседи не имели об этом никаких сведений? А каким образом личный состав будет мобилизован, собран и обучен, не возбуждая при этом подозрений со стороны соседей? Наконец, могут ли эти самолеты и этот личный состав сразу же образовать многочисленные маневроспособные и уверенные в себе части и соединения?
У нас слишком легко создаются мистические представления. После вой