Зарождение императорской власти

В этом подготовлении империи, которое составляет господствующую черту последнего века до н. э., можно отметить четыре момента, олицетворяемые четырьмя историческими личностями.

Первый момент представляет собой одновременное появление демагога и генерала, не желающего быть под рукой сената, и союз между ними, предвещающий то слияние трибунской власти (potestas) с «империумом» консула, которое составило основу императорской власти. Трибун 100 года до н. э., Апулей Сатурнин, возобновляет на всех пунктах политику Гракхов, превращая её в простое орудие личного честолюбия: он проводит закон аграрный, закон фрументарный, в силу которого модий пшеницы выдавался гражданам за 5/6 асса, то есть почти даром, закон колониальный и закон о величии Римского народа (de majestate), доводивший до крайности идею народовластия и обративший её в средство истреблять противников политическими процессами. Этот закон был предвестником основанных на доносах политических процессов времён империи. Аграрный закон Сатурнина имел целью наградить землей солдат Мария, победивших кимвров и тевтонов. В лице Мария войско и его полководец выступают в Римской истории в новой роли.

БИЛЕТ 10( ЗАВЕРШАЮЩИЙ)

1)

Китай на­хо­дит­ся в Во­сточ­ной Азии. Ве­ли­кие реки Китая, Янцзы и Ху­ан­хэ, по­хо­жи на реки Тигр и Ев­фрат. Они очень бур­ные, несут много ила и песка, часто вне­зап­но раз­ли­ва­ют­ся, раз­ру­шая дамбы и смы­вая почву с полей. Осво­е­ние долин этих рек на­ча­лось около 2000 г. до н. э. в сред­нем те­че­нии Ху­ан­хэ. Позд­нее, около 1700 г. до н. э., здесь воз­никли пер­вые го­су­дар­ства, пра­ви­те­ли ко­то­рых часто враж­до­ва­ли между собой. Но жи­те­ли всех этих го­су­дарств счи­та­ли себя одним на­ро­дом, по­то­му что имели еди­ную куль­ту­ру и сход­ные обы­чаи. На се­го­дняш­нем за­ня­тии мы по­зна­ко­мим­ся с тра­ди­ци­я­ми и обы­ча­я­ми Древ­не­го Китая, узна­ем о судь­бе ве­ли­ко­го ки­тай­ско­го мыс­ли­те­ля Кон­фу­ция.

Как и дру­гие на­ро­ды, ки­тай­цы ве­ри­ли в сверхъес­тественные су­ще­ства: в богов, духов, чу­до­вищ, кры­ла­тых змеев – дра­ко­нов. Но самым выс­шим су­ще­ством для них было Небо. Они счи­та­ли Небо пред­ком пра­ви­те­ля, по­это­му царя в Китае на­зы­ва­ли «Сын Неба», а под­чи­нен­ную ему стра­ну – «Под­не­бес­ной».

Об обы­ча­ях древ­них ки­тай­цев рас­ска­зы­вал муд­рец Кон­фу­ций ко­торого очень по­чи­та­ли в Китае.

Кон­фу­ций ро­дил­ся на во­сто­ке стра­ны, в кня­же­стве Лу, в знат­ной, но обед­нев­шей семье. Отец его был храб­рым офи­це­ром. Ко вре­ме­ни рож­де­ния Кон­фу­ция, по­след­не­го сына, ему было 70 лет, а через два года он умер. Семья бед­ство­ва­ла, и Кон­фу­ций рано стал тру­дить­ся, осва­и­вая раз­ные ре­мес­ла. Был он кре­пок телом и высок, от­ли­чал­ся лю­бо­зна­тель­но­стью и тру­до­лю­би­ем. В мо­ло­до­сти по­лу­чил долж­ность над­зи­ра­те­ля ам­ба­ров и го­су­дар­ствен­ных зе­мель. К нему часто об­ра­ща­лись за со­ве­та­ми. По­сте­пен­но он пре­вра­щал­ся в учи­те­ля, в част­но­сти, учи­те­ля му­зы­ки. Имя, дан­ное ему при рож­де­нии, – Кун Цю – бла­го­дар­ные уче­ни­ки пе­ре­ина­чи­ли на Кун Фуц-зы, что зна­чит «По­чтен­ный учи­тель Кун». (В Ев­ро­пе утвер­ди­лась ла­ти­ни­зи­ро­ван­ная форма – Кон­фу­ций.) Он пу­те­ше­ство­вал по Китаю и бла­го­да­ря своим об­шир­ным зна­ни­ям поль­зо­вал­ся ува­же­ни­ем. Вер­нув­шись на ро­ди­ну, Кон­фу­ций уже в зре­лом воз­расте был на­зна­чен на­мест­ни­ком го­ро­да, а затем стал вер­хов­ным су­дьей кня­же­ства. Несмот­ря на то, что дела его шли успеш­но, он ушел в от­став­ку и от­пра­вил­ся в стран­ствия вновь. У него было, со­глас­но пре­да­нию, 3 ты­ся­чи уче­ни­ков, из ко­то­рых 12 на­хо­ди­лись при нем по­сто­ян­но. Порой ему угро­жа­ла смер­тель­ная опас­ность, но он ни­ко­гда не терял му­же­ства и спо­кой­ствия. По­след­ние свои годы про­вел на ро­дине и умер под сенью де­ре­вьев на бе­ре­гу тихой речки. За­пи­сок он не оста­вил. Из­ре­че­ния Кон­фу­ция были за­пи­са­ны его уче­ни­ка­ми и по­сле­до­ва­те­ля­ми

По­уче­ния Кон­фу­ция дошли до нас в виде древ­не­ки­тай­ских книг, на­пи­сан­ных на узень­ких до­щеч­ках из рас­щеп­лен­но­го бам­бу­ка. Тон­кую ки­сточ­ку или па­лоч­ку об­ма­ки­ва­ли в чер­ную тушь и на­но­си­ли иеро­гли­фы свер­ху вниз. Если де­ла­ли ошиб­ку, то со­скаб­ли­ва­ли написан­ное ножом. Потом в до­щеч­ках де­ла­ли от­вер­стия и про­де­ва­ли бе­чев­ку. Связ­ка бам­бу­ка и была древ­не­ки­тай­ской кни­гой

Уче­ный ки­та­ец дол­жен был за­пом­нить тыся­чи иеро­гли­фов, обо­зна­чав­ших от­дель­ные слова. Так же как в еги­пет­ской пись­мен­но­сти, в Китае иеро­гли­фы про­изо­шли из ри­сун­ков, и ино­гда в их форме еще можно уга­дать пер­во­на­чаль­ное изоб­ра­же­ние.

Ра­зум­ную ор­га­ни­за­цию об­ще­ства Кон­фу­ций видел в со­хра­не­нии тра­ди­ций: «Если не со­блю­дать из­д­рев­ле уста­нов­лен­ных об­ря­дов или тем более от­ме­нить их, то все пе­ре­ме­ша­ет­ся и на­сту­пит раз­лад». Сам он вос­при­ни­мал об­ря­ды не как сред­ство уми­ло­сти­вить богов, а как эле­мент са­мо­дис­ци­пли­ны и по­ряд­ка.

Кон­фу­ций счи­тал, что вос­пи­тан­но­го че­ло­ве­ка легко узнать по его по­ве­де­нию. Учти­вый кита­ец перед вхо­дом в дом сни­мал туфли и шел бо­сиком. Идти в туф­лях по ци­нов­кам, расстелен­ным на полу, счи­та­лось про­сто непри­лич­ным. Си­де­ли ки­тай­цы либо на той же ци­нов­ке, либо на низ­ком си­де­нии, но непре­мен­но по­до­гнув под себя пятки. Си­деть све­сив ноги, а тем более вы­тянув их впе­ред, могли толь­ко со­вер­шен­но не­воспитанные люди. Уже в древ­но­сти ки­тай­цы овла­де­ли ис­кус­ством есть с по­мо­щью двух па­лочек. Этот обы­чай они со­хра­ня­ют и по­ныне.

Древ­ние ки­тай­цы со­ору­жа­ли на го­ло­ве слож­ные при­чес­ки, со­би­рая во­ло­сы в пучок. Тех же, кто ходил с рас­пу­щен­ны­ми во­ло­са­ми, они счи­тали ди­ка­ря­ми. Обыч­но ки­тай­цы но­си­ли халат, у про­стых людей ха­ла­ты были из де­ше­вой ма­терии. Знат­ные бо­га­чи оде­ва­лись в ха­ла­ты шел­ковые, с кра­си­вой вы­шив­кой цве­та­ми и фигу­рами дра­ко­нов

Кон­фу­ций учил, что не толь­ко в семье, но и во всем го­су­дар­стве дол­жен со­блю­дать­ся по­ря­док в от­но­ше­ни­ях между стар­ши­ми и млад­ши­ми. Вос­пи­тан­ный ки­та­ец со всеми веж­лив, он не гру­бит тем, кто ниже его по по­ло­же­нию, и не за­искивает перед теми, кто выше. Но он ведет себя с теми и с дру­ги­ми, хо­ро­шо зная свое место, – со стар­ши­ми по­чти­тель­но, а с млад­ши­ми бла­госклонно. Кон­фу­ций учил, что го­су­дар­ство по­добно боль­шой семье. Под­дан­ные долж­ны ува­жать пра­ви­те­ля как отца. Но и пра­ви­те­лям Кон­фу­ций со­ве­то­вал от­но­сить­ся к под­дан­ным как к своим детям. Муд­рый пра­ви­тель не муча­ет людей су­ро­вы­ми на­ка­за­ни­я­ми, а тер­пе­ли­во вос­пи­ты­ва­ет их – пре­жде всего своим при­ме­ром. Пра­ви­те­лю вовсе не к лицу же­сто­кость, дос­таточно оте­че­ско­го на­став­ле­ния. «Каз­нить ко­го-ли­бо, вме­сто того чтобы на­ста­вить его на истин­ный путь – бес­че­ло­веч­но», – го­во­рил Кон­фу­ций.

Рождение и детство[править | править вики-текст]

Александр родился в 356 году до н. э. в македонской столице Пелла. По преданию, Александр родился в ночь, когда Геростратподжёг Храм Артемиды Эфесской, одно из Семи чудес света^[2]. Уже во время походов Александра распространилась легенда, будто персидские маги интерпретировали этот пожар как знамение будущей катастрофы для их державы^[2]. Но поскольку всевозможные легенды и знамения всегда сопровождали рождение и жизнь великих людей античности^[3], удачно совпавшую дату рождения Александра иногда считают искусственной^[4].

Точный день рождения Александра неизвестен. Часто он принимается за 20 июля, поскольку по Плутарху Александр родился «в шестой день месяца гекатомбеона (др.-греч. ἑκατομβαιών), который у македонян называется лой (др.-греч. λῷος)»; существуют и датировки между 21 и 23 июля^[5]. Часто принимается 1 день гекатомбеона за 15 июля, но точное соответствие не доказано. Однако из свидетельства Аристобула, записанного Аррианом, можно вычислить, что Александр родился осенью^[6]. Кроме того, по свидетельству Демосфена, современника царя, македонский месяц лой на самом деле соответствовал аттическому боэдромиону (сентябрь и октябрь). Поэтому нередко в качестве даты рождения называется период с 6 по 10 октября^[7].

Его родители — македонский царь Филипп II и дочь эпирского царя Олимпиада. Сам Александр по традиции вёл свой род от мифического Геракла через царей Аргоса, от которых будто бы ответвился первый македонский царь Каран. По легендарной версии, получившей распространение с подачи самого Александра, его настоящим отцом был фараон Нектанеб II^[8]. Ожидали, что ребёнка назовут Аминтой в честь отца Филиппа, но он назвал его Александром — вероятно, с политическим подтекстом в честь македонского царя Александра I, прозванного «Филэллин» (друг греков)^[9].

Наибольшее влияние на маленького Александра оказывала его мать. Отец занимался войнами с греческими полисами, и большую часть времени ребёнок проводил с Олимпиадой. Вероятно, она старалась настроить сына против Филиппа, и у Александра сформировалось двойственное отношение к отцу: восхищаясь его рассказами о войне, он в то же время испытывал неприязнь к нему из-за сплетен своей матери^[10].

В Александре с раннего детства видели талантливого ребёнка^[11]. Благодаря этому он очень рано был признан наследником дела отца, а Олимпиада стала самой влиятельной из по меньшей мере шести жён Филиппа^[12]. Впрочем, Александр мог быть единственным сыном Филиппа, достойным принять его царство. Дело в том, что, по свидетельству античных авторов, его брат Филипп (впоследствии известный как Филипп III Арридей) был слабоумным. Других достоверно известных сыновей у Филиппа не было^{[сн 3]} или, по крайней мере, ни один из них не был готов управлять царством отца к 336 году^[13].

Александра с раннего детства готовили к дипломатии, политике, войне. Хотя родился Александр в Пелле, его вместе с другими знатными юношами обучали в Миезенеподалёку от города^[14][15]. Выбор удалённого от столицы места, вероятно, был связан с желанием удалить ребёнка от матери^[16]. Воспитателями и наставниками Александра были: родственник по линии матери Леонид, к которому он сохранил глубокую привязанность в зрелом возрасте, несмотря на строгое спартанское воспитание в детстве; шут и актёр Лисимах; а с 343 до н. э. — великий философ Аристотель. Выбор в качестве наставника именно его был не случаен — Аристотель был близок к македонскому царскому дому, а также хорошо знаком Гермию, тирану Атарнея, который поддерживал дружеские отношения с Филиппом^[17]. Под руководством Аристотеля, сделавшего акцент на изучении этики и политики, Александр получил классическое греческое образование, а также ему была привита любовь к медицине, философии и литературе. Хотя все греки читали классические произведения Гомера, Александр изучал Илиаду особенно усердно, поскольку его мать возводила своё происхождение к главному герою этого эпоса Ахиллу^[18]. Впоследствии он часто перечитывал это произведение^[19]. Также из источников известно о хорошем знании Александром «Анабасиса» Ксенофонта, Еврипида, а также поэтов Пиндара, Стесихора, Телеста, Филоксена и других^[16][19].

Юность[править | править вики-текст]

Ещё в детские годы Александр отличался от сверстников: был равнодушен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно; честолюбие же Александра было безгранично. Он не проявлял интереса к женщинам (см. статью о Калликсене), зато в 10-летнем возрасте укротил Буцефала, жеребца, из-за строптивости которого его отказался брать царь Филипп. Плутарх о характере Александра:

«Филипп видел, что Александр от природы упрям, а когда рассердится, то не уступает никакому насилию, но зато разумным словом его легко можно склонить к принятию правильного решения; поэтому отец старался больше убеждать, чем приказывать^[20]».

В 16-летнем возрасте Александр остался за царя в Македонии под надзором полководца Антипатра, когда Филипп осаждал Византий. Возглавив оставшиеся в Македонии войска, он подавил восстание фракийского племени медов и создал на месте фракийского поселения город Александрополь (по аналогии с Филиппополем, который его отец назвал в свою честь)^[16]. А спустя 2 года в 338 до н. э. в битве при Херонее Александр показал личное мужество и навыки полководца, возглавляя под присмотром опытных военачальников левое крыло македонского войска.

Склонность к авантюрам Александр продемонстрировал в юности, когда без воли отца хотел жениться на дочери Пиксодара, правителя Карии (см. статью Филипп III Арридей). Позднее он всерьёз разругался с отцом из-за женитьбы последнего на юной знатной Клеопатре, в результате чего произошёл разрыв отношений между Филиппом и Олимпиадой, которую Александр искренне любил. Свадьбу Филиппа со знатной македонянкой, возможно, организовала часть местной аристократии^[21]. Многие знатные македоняне не желали мириться с тем, что наследником Филиппа станет сын чужеземки, который, к тому же, находился под её сильным влиянием^[21]. После этого Олимпиада попыталась свергнуть Филиппа с помощью своего брата Александра Молосского, правителя Эпира. Однако Филипп узнал о планах Олимпиады и предложил эпирскому царю жениться на Клеопатре, сестре своего наследника Александра, и он согласился^[22]. К свадьбе Клеопатры будущий завоеватель примирился с отцом и вернулся в Македонию^[22].

Во время свадебных торжеств в 336 до н. э. Филипп был убит своим телохранителем Павсанием^[23]. Обстоятельства убийства не совсем ясны, и часто указывается на возможность участия в заговоре различных заинтересованных лиц, которые стали врагами Филиппа вследствие его агрессивной политики^[24]. Самого Павсания схватили и тут же убили люди из свиты Александра, что иногда трактуется как желание будущего царя скрыть истинного заказчика нападения^[25]. Хорошо знавшее и видевшее Александра в сражениях македонское войско провозгласило его царём (вероятно, по указке Антипатра^[25]). Впрочем, из всех детей Филиппа только Александр был достоин занятия трона (см. выше).

Восхождение на трон[править | править вики-текст]

Греция и Македония в 336 году до н. э.

При вступлении на трон Александр первым делом расправился с предполагаемыми участниками заговора против его отца и, по македонской традиции, с другими возможными соперниками. Как правило, они обвинялись в заговоре и действиях по заданию Персии — за это, например, казнили двух принцев из династии Линкестидов (Аррабая и Геромена), представлявшей Верхнюю Македонию и претендовавшей на македонский трон^[24][25][26]. Впрочем, их брат Александр был зятем Антипатра, и потому Александр приблизил его к себе^[25]. В то же время, он казнил своего двоюродного брата Аминту и оставил свою единокровную сестру Кинану вдовой. Аминта представлял «старшую» линию Аргеадов (от Пердикки III) и некоторое время номинально правил Македонией в младенчестве, пока его не отстранил опекун Филипп II. Наконец, Александр решил ликвидировать и популярного полководца Аттала — его обвинили в измене и переговорах с афинскими политиками^[25]. Знать и македонский народ Александр привлек на свою сторону отменой налогов. При этом казна после правления Филиппа была практически пуста, а долги достигали 500 талантов^[27].

При известии о смерти Филиппа многие его недруги попытались воспользоваться возникшей сложной ситуацией. Так, восстали фракийские и иллирийские племена, в Афинах активизировались противники македонского господства, а Фивы и некоторые другие греческие полисы попытались изгнать оставленные Филиппом гарнизоны и ослабить влияние Македонии^[28]. Однако Александр взял инициативу в свои руки. В качестве преемника Филиппа организовал конгресс в Коринфе, на котором был подтвержден ранее заключённый договор с греками. Договор декларировал полный суверенитет греческих полисов, самостоятельное решение ими внутренних дел, право выхода из соглашения^[29]. Для руководства внешней политикой греческих государств создавался общий совет и вводилась «должность» гегемона эллинов, обладающего военными полномочиями. Греки пошли на уступки, и многие полисы впустили к себе македонские гарнизоны (так, в частности, поступили Фивы)^[30].

Александр: — Проси у меня что хочешь!
Диоген: — Не заслоняй мне солнца!
(Жан-Батист Реньо, 1818).

В Коринфе Александр встретил философа-киника Диогена. По легенде, царь предложил Диогену просить у него, чего он захочет, а философ ответил «Не заслоняй мне солнца»^[31]. Вскоре Александр посетил и Дельфы, однако там его отказались принять, ссылаясь на неприсутственные дни. Но царь нашёл пифию (прорицательницу) и потребовал, чтобы она предсказала его судьбу, и та в ответ воскликнула «Ты непобедим, сын мой!»^[32][33].

Поход на север и покорение Фив (335 г. до н. э.)[править | править вики-текст]

Имея за спиной пока ещё спокойную Грецию, присматривающуюся к новому царю, он весной 335 года до н. э. двинулся походом на восставших иллирийцев и фракийцев. По современным подсчётам, в северный поход отправилось не более 15 тыс. солдат, и практически все они были македонянами^[34]. Сперва Александр разбил фракийцев в битве у горы Эмон (Шипка): варвары установили на возвышенности лагерь из повозок и надеялись обратить македонян в бегство, пуская свои повозки под откос; Александр же приказал своим солдатам организованно избегать повозок. Во время битвы македоняне захватили многих женщин и детей, которых варвары оставили в лагере, и переправили их в Македонию^[34]. Вскоре царь нанёс поражение племени трибаллов, и их правитель Сирм вместе с большей частью соплеменников укрылся на острове Певка^[en]на Дунае^{[сн 4][35]}. Александр, используя немногочисленные корабли, прибывшие из Виза́нтия, не сумел высадиться на острове^[35]. Приближалось время сбора урожая, и армия Александра могла уничтожить все посевы трибаллов и попытаться вынудить их сдаться до того, как закончатся их запасы^[35]. Однако вскоре царь обратил внимание, что на другом берегу Дуная собираются войска племени гетов^[35]. Геты надеялись, что Александр не станет высаживаться на берег, занятый солдатами, однако царь, наоборот, счёл появление гетов вызовом себе^[35]. Поэтому на самодельных плотах он переправился на другой берег Дуная, разбил гетов и тем самым лишил правителя трибаллов Сирма надежды на скорое окончание войны^[36][37]. Не исключено, что организацию переправы Александр позаимствовал у Ксенофонта, который описывал переправу через Евфрат на самодельных лодках в своём труде «Анабасис»^[37]. Вскоре Александр заключил со всеми северными варварами союзные договоры^[38]. По преданию, во время заключения договоров царь спрашивал у варварских правителей, кого они боятся больше всего. Все вожди отвечали, что больше всего на свете боятся его, Александра, и только вождь небольшого кельтского племени, жившего в Греции^{[сн 5]}, сказал, что больше всего боится, если небо вдруг упадёт на землю^[37].

Однако пока Александр улаживал дела на севере, на юге в конце лета под влиянием ложного слуха о смерти Александра вспыхнул мятеж в Фивах, самом пострадавшем от Филиппа греческом городе. Жители Фив призвали к восстанию всю Грецию, однако греки, на словах выражая солидарность с фивянами, на деле предпочли наблюдать за развитием событий.

Афинский оратор Демосфен называл Александра ребёнком, убеждая сограждан в том, что он не опасен. Царь, впрочем, прислал ответ, что вскоре появится у стен Афин и докажет, что он уже взрослый мужчина^[39]. В накалившейся ситуации Александр не терял времени. Стремительными маршами он перебросил армию из Иллирии к Фивам. Осада заняла несколько дней. Перед штурмом Фив Александр неоднократно предлагает мирные переговоры и получает отказ.

В конце сентября 335 года начался штурм города^[40]. Источники называют различные причины поражения фиванцев: Арриан считает, что фиванские войска пали духом и не смогли более сдерживать македонян, в то время как Диодор считает, что главной причиной стало обнаружение македонянами незащищённого участка стен города^[40]. В любом случае, македонские войска заняли стены города, а македонский гарнизон открыл ворота и помог окружить фиванцев^[40]. Штурмом город был захвачен, разграблен, а всё население обращено в рабство (см. статью Осада Фив). На вырученные деньги (примерно 440 талантов) Александр полностью или частично покрыл долги македонской казны^[27]. Вся Греция была поражена как судьбой древнего города, одного из крупнейших и сильнейших в Элладе, так и быстрой победой македонского оружия. Жители ряда городов сами предали суду политиков, призывавших к бунту против македонской гегемонии. Почти сразу же после захвата Фив Александр направился обратно в Македонию, где начал готовиться к походу в Азию^[40].

На данном этапе военные экспедиции Александра облекались в форму усмирения противников Коринфского союза и панэллинской идеи отмщения варварам. Все свои завоевательные действия Александр в «македонский» период обосновывает неразрывной связью с целями всегреческого союза. Ведь формально именно Коринфским конгрессом был санкционирован главенствующий в Элладе статус Александра^[41].

Завоевание Малой Азии, Сирии и Египта (334—332 гг. до н. э.)[править | править вики-текст]

Александр Македонский
личное имя как Сын Ра	Александр
тронное имя как Царь	Избранный Ра
Хорово имя как Гор	Защитник Египта

Назначив Антипатра своим наместником в Европе и оставив ему 12 тысяч пехотинцев и 1500 конных, ранней весной 334 года до н. э. Александр во главе соединённых сил Македонии, греческих городов-государств (кроме Спарты, отказавшейся от участия) и союзных фракийцев выступил в поход против персов. Момент для начала кампании был выбран очень удачно, поскольку персидский флот всё ещё находился в портах Малой Азии и не мог препятствовать переправе армии^[27]. В мае он переправился через Геллеспонт в Малую Азию в районе местоположения легендарной Трои. По преданию, подплывая к другому берегу, Александр метнул в сторону Азии копьё, что символизировало, что всё завоёванное будет принадлежать царю^[42].

Античный историк Диодор приводит состав его войск, подтверждённый в целом другими источниками:

· Пехота — всего 32 тысячи — 12 тысяч македонян (9 тысяч в македонской фаланге и 3 тысячи в отрядах щитоносцев), 7 тысяч союзников (из греческих городов), 5 тысяч наёмников (греков), 7 тысяч варваров (фракийцев и иллирийцев), 1 тысяча лучников и агриан (пеонийское племя во Фракии).

· Конница — всего 1500—1800 македонян (гетайры), 1800 фессалийцев и 600 греков из других областей, 900 фракийцев и пеонийцев^[43]. То есть, всего в армии Александра было 5 тысяч кавалерии^[44].

Кроме того, в Малой Азии находилось несколько тысяч македонских солдат, которые переправились туда ещё при Филиппе^[45]. Таким образом, общее количество войск Александра в начале похода достигало 50 тыс. солдат^[44][46]. В штабе Александра было также немало учёных и историков — Александр изначально ставил перед собой и исследовательские цели^[45].

·

Кампания Александра 334 года.

·

Кампания Александра 333 года.

·

Кампания Александра 332—331 годов.

Когда армия Александра оказалась возле города Лампсак на берегу Геллеспонта, горожане отправили к Александру ритора Анаксимена, который обучал Александра ораторскому мастерству, чтобы просить его спасти город. Ожидая изощрённых риторических уловок и просьб от своего учителя, Александр воскликнул, что не выполнит ничего из того, что попросит Анаксимен. Однако ритор попросил его захватить и разграбить его родной город, и царю пришлось сдержать своё слово — не захватывать и не разграблять Лампсак^[47]. Занимая расположенный поблизости городок Приап, солдаты Александра с удивлением узнали о культе местного одноимённого божества, и вскоре его почитание распространилось по всему Средиземноморью^[47].

Командир греческих наёмников на персидской службе Мемнон, хорошо знакомый с македонской армией (он сражался против отрядов Филиппа, посланных в Малую Азию^[45]) и лично знавший Александра^[48], рекомендовал воздерживаться от открытых столкновений с армией Александра и предлагал применять тактику выжженной земли. Также он настаивал на необходимости активного использования флота и на нанесении удара по самой Македонии. Однако персидские сатрапы отказались слушать советы грека и решили дать сражение Александру на реке Граник недалеко от Трои^[47]. В битве при Гранике отряды сатрапов, преимущественно конные (числом до 20 тысяч), были рассеяны, персидская пехота разбежалась, а греческие гоплиты-наёмники были окружены и истреблены (2 тысячи взято в плен).

Большинство малоазийских городов добровольно открыло ворота победителю. Фригия сдалась полностью, а её сатрап Атизий покончил жизнь самоубийством^[49]. Вскоре комендант города Сарды Митрен сдал город несмотря на то, что он был прекрасно укреплён, а расположенная на горе цитадель и вовсе была практически неприступна^[49][50]. Благодаря этой измене Александр без боя заполучил одну из самых сильных крепостей в Малой Азии и богатейшую казну^[49]. В благодарность царь ввёл Митрена в своё ближайшее окружение, а вскоре назначил сатрапом Армении^[50]. Жители Эфеса также сдали город без боя: перед приходом Александра они свергли проперсидскую верхушку и восстановили у себя демократию^[51]. На место персидских сатрапов Александр назначал македонян, греков или, как в случае с Митреном, лояльных лично ему персов^[49][50].

Вскоре после прибытия в Карию Александра встретила Ада, бывший сатрап Карии, отстранённая от власти своим братом Пиксодаром. Она сдала ему город Алинды, где жила после отстранения, и сказала, что Александр для неё как сын^[52]. Иногда эту фразу, записанную Аррианом, интерпретируют как законное усыновление^[50][53]. Для него это стало возможностью склонить на свою сторону часть карийцев — Ада по-прежнему пользовалась авторитетом в среде местной аристократии^[54].

В Карии Александр столкнулся с сопротивлением городов Милета и Галикарнаса, где находились сильные персидские гарнизоны, и где скопились уцелевшие после сражения при Гранике войска сатрапов^[55]. К Милету подошёл весь флот Александра, с помощью которого он переправлялся через Геллеспонт. Однако уже через несколько дней к городу прибыл и огромный флот персов. Несмотря на это, Александр не снял осаду с города и отклонил предложение милетской олигархии открыть город для обеих армий^[51][56]. Вероятно, это было связано с тем, что комендант города Гегесистрат вёл с Александром тайные переговоры о сдаче и уже поспособствовал занятию внешних укреплений города греками^[57]. Буквально на следующее утро греки с помощью осадных машин разрушили стены Милета, после чего войска ворвались в город и захватили его^[51]. Кроме того, греки вынудили отступить персидский флот, поскольку он не имел достаточных запасов еды и воды^[56]. Вскоре персы вернулись, но после небольшого столкновения опять отплыли из-под Милета^[56]. После этого Александр пошёл на неожиданный шаг и приказал распустить практически весь свой флот^[51][52]. Современные историки видят в этом решении царя одну из немногих допущенных им ошибок^[51].

Александр перерубает гордиев узел.
(Жан-Симон Бертелеми, конец XVIII—начало XIX вв.)

Уже под Галикарнасом царь пожалел о своём решении — город снабжался с моря, и поскольку у Александра не было возможности перекрыть канал снабжения, армии пришлось готовиться к заведомо трудному штурму (см. Осада Галикарнаса). В течение 334 до н. э. и до осени 333 до н. э. Александр покорил всю Малую Азию.

Едва выйдя за пределы Малой Азии из Киликии, Александр под Иссами столкнулся в сражении с персидским царём Дарием III в ноябре 333 до н. э.^[58][59] Местность благоприятствовала Александру, огромное войско персов оказалось зажатым в узкой теснине между морем и горами. Битва при Иссе завершилась полным разгромом Дария, сам он бежал с поля боя, бросив в лагере семью, которая досталась в качестве приза македонянам (см. статью Статира). Македонские отряды захватили в Дамаске часть сокровищ персидского царя и много знатных пленников^[60][61].

Победа при Иссе открыла македонянам путь на юг. Александр, огибая побережье Средиземного моря, направился в Финикию с целью покорения прибрежных городов и лишения мест базирования персидского флота. Мирные условия, дважды предложенные Дарием, были отклонены Александром. Из городов Финикии только неприступный Тир, расположенный на острове, отказался признавать власть Александра^[61]. Однако в июле 332 до н. э. после 7-месячной осады неприступный город-крепость пал после штурма с моря (см. статью Осада Тира)^[62]. С его падением персидский флот на Средиземном море перестал существовать, и Александр мог беспрепятственно получать подкрепления по морю^[63].

После Финикии Александр продолжил путь к Египту через Палестину, где ему оказал сопротивление город Газа, но и он был взят штурмом после 2-месячной осады (см. статью Осада Газы)^[62][63].

Александр (имя царя) в иероглифах

Египет, вооружённые отряды которого были уничтожены в битве при Иссе, был сдан сатрапом Мазаком без всякого сопротивления^[64]. Местное население приветствовало его как избавителя от ненавистного персидского ига и охотно признало его власть. Александр не касался местных обычаев и религиозных верований, в целом сохранил систему управления Египтом, поддержав её македонскими гарнизонами. В Египте Александр пробыл полгода с декабря 332 до н. э. по май 331 до н. э.^[64] Там царь основал город Александрию, который вскоре стал одним из главных культурных центров древнего мира и крупнейшим городом Египта (в настоящее время второй по величине город Египта). Также к этому времени относится его длительное и опасное паломничество к оракулу Зевса-Амона в оазисе Сива в Ливийской пустыне. После встречи с ним Александр стал активно распространять о себе слух, что приходится сыном верховному богу Зевсу. (Восхождение фараона на престол издавна сопровождалось в Египте его сакрализацией; Александр перенял эту традицию)^[64].

Укрепившись достаточно на завоёванной территории, Александр решил углубиться в неизведанные для греков земли, в центральные области Азии, где персидский царь Дарий успел собрать новую огромную армию.

Разгром Персидской державы (331—330 гг. до н. э.)[править | править вики-текст]

Александр вступает в Вавилон. Лебрен, ок. 1664

Летом 331 до н. э. Александр форсировал реки Евфрат и Тигр и оказался на подступах к Мидии, сердцу Персидской державы. На большой равнине (на территории совр. Иракского Курдистана), специально подготовленной для действия больших масс кавалерии, македонян поджидал царь Дарий. 1 октября 331 до н. э. состоялась грандиозная битва при Гавгамелах^{[сн 6]}, в ходе которой войска персов и подвластных им народов были разбиты. Царь Дарий, как и в предыдущей битве, бежал с поля боя, хотя его отряды ещё сражались, и исход сражения был вовсе не определён^[65].

Александр двинулся к югу, где древний Вавилон и Сузы, одна из столиц Персидской империи, открыли ему свои ворота^[66][67][68]. Персидские сатрапы, потеряв веру в Дария, стали переходить на службу к царю Азии, как стали называть Александра.

Из Суз Александр через горные переходы направился к Персеполю, центру исконно персидской земли. После неудачной попытки прорваться с ходу Александр с частью своего войска обошёл отряды сатрапа Персии Ариобарзана, и в январе 330 до н. э. Персеполь пал^[69][70]. Македонская армия отдыхала в городе до конца весны, а перед уходом дворец персидских царей был сожжён^[71]. По знаменитой легенде пожар организовала гетера Таис Афинская, любовница военачальника Птолемея, подзадорив пьяную компанию Александра с его друзьями^[71][72].

В мае 330 до н. э. Александр возобновил преследование Дария, сначала в Мидии, а затем в Парфии. В июле 330 до н. э. царь Дарий был убит в результате заговора своих военачальников^[73]