Объявление прощаемым преступникам.

По высочайшему ее императорского величества повелению, в полном собрании Правительствующего сената, обще с членами Святейшего синода, первых трех классов персонами и президентами коллегий, слушано произведенное следствие о бунтовщике, самозванце и государственном злодее Емельке Пугачеве и его сообщниках, и по силе священного писания и гражданских законов заключена сентенция, которая вчерашнего числа исполнена и осужденные злодеи иные должную казнь, а другие наказание получили. В числе сих преступников и соучастников в злодеяниях были и вы, здесь предстоящие, илецкий казак Иван Тварогов, да яицкие Федор Чумаков, Василий Коновалов, Иван Бурнов, Иван Федулов, Петр Пустобаев, Козьма Кочуров, Яков Почиталин и Семен Шелудяков: вообразя сие, не должны ли вы содрогаться от ужаса, и проклинать прошедшее свое заблуждение, влекущее вас в пагубу? Наистрожайшая смертная казнь предписывалась вам божественными и гражданскими законами и вечная мука по священному писанию. Но должны вы благодарить создателя и считать себя счастливыми, что находясь на краю пропасти, всевышняя десница отвратила от глаз ваших мрак ослепления, и вы, вняв гласу и угрызению совести и восчувствуя тяжесть беззаконий своих, пришли в раскаяние и сами явились с повинною; а Иван Тварогов, Федор Чумаков, Василий Коновалов, Иван Бурнов и Иван Федулов, не токмо себя самих, но и самого злодея Емельку Пугачева предали законной власти и правосудию. Таковое обращение к предписанной законами должности не могло бы уменьшить заслуженного вами наказания; ибо злодеяния ваши не токмо были совершены, но и превзошли меры доныне в свете известных. Нарушенное силою и пособием вашим законным властям повиновение требовало казни преступников. Обманом вашим приведенные в пагубу несчастные поселяне, страдая за вас, свидетельствовали о ваших злодеяниях. Разоренные и злобою вашею воспаленному огню преданные селения, города и святые храмы угрожали вас наижесточайшим истязанием; и среди сих ужасных развалин и опустошения, кровь неповинных, коею в варварстве своем вы обагрялись, возопияла на небо и молила отмщения. Могло ли после сих неистовств раскаяние ваше принято быть во уважение, да еще и в такое время, когда всё ваше злодейское скопище, купно с вознесенным вами идолом верными ее императорского величества войсками было стеснено, разбито и яко прах рассеяно? Представьте сами себе, беспристрастно размышляя, можно ли отвсюду окруженных и лишенных способов к защищению, почесть по справедливости в раскаяние пришедшими, и добровольно себя предавшими? Конечно нет: а посему всё вышесказанное свидетельствует неизобразуемое неистовство ваше, и куда ни обратишься, везде вам казнь предписывается. Во всем свете наказуется не токмо злодей и его сообщник, но и предприявший злой умысел, хотя и в действо оного не произвел; а о вас свидетельствуют пространные губернии, что вы не мыслию единою погрешили, но исполненным вами беззакониям нет числа. Исчислите сами всё, вами содеянные, и сообразуяся оному, восчувствуйте, сколь велико, беспримерно, неслыханно и неизреченно милосердие всеавгустейшей самодержицы нашей, превосходящей всех смертных и единому богу в излиянии щедрот своих уподобляющейся! Всемилостивейшая государыня прощает вас! и ею уполномоченное собрание, чрез меня, своего сочлена, повелевает вам объявить, что вы, по силе высочайшего манифеста, изданного 29 ноября 1773 года, освобождаетесь не токмо от смертныя казни, но и от всякого наказания. Да снимутся с вас оковы! Приобщитесь к верноподданным, впечатлейте сие милосердие в сердца ваши, внедрите потомкам своим, и пад пред всевышним господом богом, воссылайте моление за спасающую вас, его помазанницу. Благодарите искренно, и дарованною вам жизнию жертвуйте ей и отечеству, дабы достойно восприять имя ее верноподданных и истинных сынов отечества. Читано в престольном граде Москве, при всенародном зрелище, на Красном Крыльце, января 11 дня 1775 года.

11) Сенатский указ, б. ч. февраля 1775. О присылании из городовых канцелярий рапортов в Сенат о людях, прикосновенных к бунту Пугачева, с обыкновенною почтою, а не чрез нарочных гонцов.

Правительствующему сенату, действительный тайный советник, генерал-прокурор и кавалер князь Александр Алексеевич Вяземский предлагал, что определением находившегося здесь 5-го Сената департамента назначено было всем Московской губернии городам, в случае, ежели где от злодея Пугачева явятся какие подозрительные люди, оных тотчас брать к рассмотрению в канцелярию, в в Сенат с нарочными рапортовать. А как теперь злодейская толпа уже истреблена, и следовательно в присылке с нарочными помянутых рапортов надобности уже нет, то в рассуждении напрасной для таких отправлений на прогоны издержки, не благоволит ли Правительствующий сенат городовым канцеляриям дать знать, чтоб они сии рапорты отправляли так. как и все другие представления сюда обыкновенно отправляются? Правительствующий сенат приказали: всем тем городовым канцеляриям, от которых находившимся здесь 5-м Сената департаментом требовалось присылки с нарочными рапортов о являющихся толпы злодея Пугачева подозрительных людях, предписать, что уже теперь по истреблении злодейских скопищев, и по приведении всех в должное повиновение, не настоит надобности отправлять сюда с показанными рапортами нарочных; и следовательно, если иногда бывшей злодейской толпы подозрительные люди и явятся, то могут канцелярии присылать об них в Правительствующий сенат уведомление чрез почту, или при оказиях так, как обыкновенно все другие представления отправляются.

12) Высочайший рескрипт, данный на имя генерала графа Панина, от 9 августа 1775 года, из села Царицына.

Граф Петр Иванович! В настоящее время, когда уже исчезли все беспокойства внутренние, когда повсюду тишина восстановлена в полной мере, да и когда прощение обнародовано, я уверена, что вы чувствуете в себе душевное удовольствие, видя с сим купно окончание и той комиссии, в которой ваш самопроизвольный подвиг прославил вечно усердие ваше к отечеству, и о коем оказанную вам мою отличную признательность видела уже публика. Я сие вновь вам подтверждаю засвидетельствованием моего благодарения за ваши полезные труды, и увольняя вас ныне от комиссии успокоения внутренних возмущений, которые, богу благодарение! более не существуют, следственно и дела об оных прекращены; после чего остается вам теперь упомянутые дела отдать губернаторам, или которые куда надлежат, и быть впрочем благонадежным, что заслуги ваши не будут никогда забвенны, как и я не престану быть вам благосклонна.